Прямо сейчас Смерть следила за занимающейся любовью парой, прислушиваясь к биению больного сердца, находилась между холмами из чумных трупов на юге королевства и преследовала мотылька, летящего на огненный свет.  В общем, была она повсюду. А ещё с удивлением смотрела на Двэйна, потому что он с удивлением смотрел на неё. Голос Смерти утонул в шелесте листьев и щебетании дроздов:

— Ты можешь меня видеть…

Мальчик отстал от ребят, уже плескавшихся в реке. Замер, глядя на огромную ворону. Та кошкой спустилась с дерева и приняла вид женщины в чёрном хитоне. Люди — примитивные существа — нуждались в примитивных образах.

— Цвет интересный, — сказал Двэйн, истинный сын красильщиков, рассматривая дымящийся хитон.

— Интересные глаза, — хмыкнула Смерть, рассматривая мальчика. — Когда мне надоест видеть тебя живым, ты умрёшь, и я вскрою тебе череп, чтобы разгадать секрет прелестных глазок. А пока смотри.

Он посмотрел.

С дерева к ногам Двэйна камнем упал дрозд. Раскрытым клювом и пятнистым брюшком задел обувь мальчика, состоящую из грубой кожи с хлипкой перевязью.

— Красиво?

— Угу.

— Смотри.

Тело птички разбухло, истекло гнилью и тут же усохло, опало. Двэйн шагнул назад чисто из воззрений щепетильных: жирная слизь попала на обувку.

— А теперь?

— Угу.

— Ты странный. — Смерть погладила его по макушке. — Мне нравится это.

Услышала крик ребятни на реке.

— Смотри.

Он посмотрел. Крик захлебнулся.

— Красиво?..