У Амелл усталый вид. Она стоит у ворот главного двора Вейсхаупта и зачем-то нервными движениями поправляет ремешки седла своей лошади; с дорожного плаща сыпется песок-пыль, подошва сапог живет на издыхании, а посох за спиной сломан-починен в двух местах. Алистер стоит в отдалении и рассматривает ее, не решаясь окликнуть. Сама Солона пока не замечает его, неловко прося прощение у конюха, которому пришлось проснуться ночью, чтобы отвести лошадь в стойло. Конюх раздраженно отмахивается, беря животное за поводья, и уходит.
Ночи в Андерфелсе светлые и холодные; за стенами крепости воет буря, ударяясь о каменную преграду и нанося во двор песок, который, казалось, не расчищали уже лет двести. Амелл раздраженно трясет ногой в сапоге, провожая взглядом конюха, а затем вздыхает и поворачивается в сторону Алистера. Тот стоит, ежась под ночным ветром, и улыбается, догадываясь, что, хоть лицо Амелл и скрыто за шейным платком, на ее губах тоже улыбка.
Магесса срывается с места и бежит к нему, и в порыве этом — бури Андерфелса, которые она несет за собой, и ночной ветер, от которого невольно дрожишь. Алистер еле устаивает на ногах, когда Амелл бросается ему на шею, и успевает только принять ее в свои объятья и засмеяться в ответ на родной смех.
— Прости, что тебе пришлось вставать посреди ночи. Вечером я увидела Вейсхаупт на горизонте и решила не делать привал, — сквозь усталый счастливый смех говорит Солона и вздыхает, утыкаясь носом ему в шею.
Алистер кладет ладонь Амелл на макушку и стягивает с нее капюшон; светло-рыжие волосы магессы рассыпаются по ее плечам, и именно в этот момент Алистер наконец осознает, что она вернулась.
— Все в порядке. Все равно не мог уснуть, — отвечает он, чуть погодя.
Амелл стискивает его сильнее, зажмурив глаза, и шепчет:
— Я так скучала, Ал.
— Я тоже, — он медленно вздыхает. — Без тебя спится тяжело.
Женщина вдруг хихикает и поднимает голову, смотря Алистеру в глаза, и он слишком хорошо знает этот взгляд, чтобы понять, что Амелл собирается сказать что-то неприличное.
— О, нет-нет, даже не думай, — слегка мотает головой он и прижимает ладонь к губам Солоны, заодно снимая с ее лица шейный платок.
Ее лицо усталое; усталость видна и в ее наигранно лукавых глазах, и в тонких морщинах на лбу, и даже в изгибе губ. Алистер не удерживается и прижимается к этим губам в поцелуе, а Амелл удивленно выдыхает и неосознанно привстает на цыпочки.
Почти год разлуки по-настоящему раскрывается только сейчас, возвращая воспоминания о пережитой тоске. Алистер целует подбородок Солоны, щеки, лоб, а та смеется и отстраняет его, упираясь руками в грудь.
— Создатель, какой же у тебя холодный нос. Пойдем уже внутрь. — И, все так же смеясь, тащит его за руку к основному входу. — Надеюсь, тебе выделили отдельную комнату, как старшему Стражу? Будет стыдно, если мы перебудим всех в казарме.
Алистер сжимает ее ладонь и замечает, как Амелл чуть трясется в волнении.
— Они же тут не успели поубивать друг друга, да? — она останавливается как раз у двери и оборачивается.
— Нет, — он качает головой. — Еще нет, я думаю.
То, что происходило вот уже месяц в Вейсхаупте, походило на затишье перед бурей. Недоверие одной части Стражей к другой увеличивалось с каждым днем, и весь Орден понемногу разделялся на два пока-еще-не-враждующих лагеря. Первый Страж, которого Алистеру до сих пор так и не довелось увидеть в крепости, молчал, а Страж-Командор Андерфелса отговаривался официальными формулировками. Рост напряжения тем временем и не думал прекращаться.
Амелл вздыхает, трет лоб и смотрит куда-то на землю. В ее виде уже нет ни тени прежней веселости, лишь вернувшаяся усталость и обеспокоенность.
— Первому нужно скорее выбирать нового Командора Орлея и уводить их отсюда, — бормочет она и все же заходит внутрь просторного главного зала. Древние каменные стены тут же наваливаются своей массой, заставляя мысленно ссутулиться и съежиться.
Теперь уже Алистер ведет ее за собой, идя к лестницам на верхние этажи, и говорит тихо, боясь, что его слова будут слишком громко отдаваться о стены:
— Селина не пустит Стражей в Орлей. Не в этой эпохе уж точно.
— Разве Инквизитор не дал им «искупить вину»? — хмурится Амелл и послушно следует за ним. — Хотя это сложно назвать именно так… Черт… У меня в голове не укладывается.
— То, что произошло в Адаманте, наверняка обсуждается каждым гулякой в каждой таверне. Думаешь, орлесианцы так легко примут соседство Стражей?
— Ох, черт возьми… — бормочет магесса, качая головой. — Мне не нужно было уезжать.
На этот раз наступает черед Алистера останавливаться и оборачиваться. Он вздыхает и берет лицо Солоны в свои ладони. Та упрямо смотрит в сторону, заранее отказываясь забирать свои слова обратно.
— Послушай, то, что случилось, никто бы не смог предугадать и предотвратить — ни ты, ни уж тем более я или кто-то еще. А если бы… Если бы ты была там, и с тобой бы случилось то же, что и с другими, я… Я бы не смог себе этого простить.
Амелл поджимает губы, а затем отвечает совсем тихо, так, что Алистеру приходится чуть наклониться, чтобы услышать ее:
— А ты думаешь, я бы смогла себе простить, погибни ты в Адаманте? «Чуть не слопал демон, прямо как в старые добрые времена. Все хорошо, ищи меня в Вейсхаупте». Ну кто так отписывается, Алистер? Я сразу же кинулась в Андерфелс!
Мужчина выдыхает и целует магессу в макушку.
— Прости. Совсем не было времени написать что-то большее.
— Нет, извинениями не отделаешься, — бурчит Солона и вновь мягко отталкивает Алистера от себя. — Долго еще до твоих шикарных апартаментов? Ты не представляешь, как я хочу спать.
— Совсем немного, пойдем.
До узкой комнаты с такой же узкой койкой они доходят в молчании. Амелл со вздохом скидывает со своих плеч дорожную сумку вместе с плащом и краем глаза смотрит за тем, как Алистер зажигает единственную свечу в комнате. Неяркий свет стелется в темноте, освещая захламленные шкафы и нагромождение сломанной утвари.
— Хорошо тебя устроили, ничего не скажешь, — хмыкает женщина, разминая затекшие плечи.
— В Вейсхаупте давно не было такого наплыва Стражей. Выделили то, что есть.
— Наши уже здесь? — магесса поворачивает голову, и в обманчивом свете свечи по ее лицу пляшут тени, состаривая черты на несколько лет вперед. Алистер вздыхает, подходит к Амелл и начинает помогать ей расправиться с доспехом: расстегивает застежки, дергает за ремешки. Солона устало утыкается лбом ему в плечо, повторяя свой вопрос.
— От Натаниэля не было вестей уже долгое время, — хрипло отвечает мужчина. — В Вейсхаупте нет никого из Ферелдена, кроме нас.
Амелл молчит какое-то время. Снятый доспех падает на пол, и магесса свободно выдыхает. От нее пахнет пылью пустынь Андерфелса, замечает Алистер. Как будто она блуждала не один день в поисках крепости.
Свой путь в Вейсхаупт он сам помнит смутно. В его мыслях было тогда стремление поскорее добраться до Первого Стража, рассказать произошедшее…
Но в итоге докладывать ему пришлось лишь Стражу-Командору Андерфелса. Не Первому. Первого не было в крепости.
— Может, они вернулись в Башню Бдения? Разве писем не приходило? — женщина сводит брови к переносице, смотрит Алистеру прямо в глаза, и во взгляде ее беспокойство.
— Не было времени связаться, — он качает головой, придерживая Солону за плечи. Та ежится, стоя в одной поддоспешной рубахе, которая за время пути по пустыне стала ей второй кожей. — Не будем пока загадывать.
— Не будем загадывать, да? Создатель… — Амелл прикрывает глаза. — Я слишком устала, чтобы думать об этом.
Они долгое время не могут уснуть. Оба молчат в темноте, вот-вот собираясь заговорить, но тут же отдергивают себя, решая, что сейчас не время. Время говорить наступит после, этого времени будет еще много — если только Стражи не решат в одночасье поубивать друг друга, но об этом думать не хотелось тем более.
Сейчас было время для того, чтобы прижаться друг к другу на узкой неудобной койке. Время для того, чтобы забыть на мгновение о любых мыслях и просто слушать чужое дыхание.
Амелл не может вспомнить, когда она точно уснула, но сон этот был коротким до обиды.
Крики, раздающиеся снизу из главного зала, почти оглушали. Чуткий к самым мелким тревожным шорохам сон рассеялся, будто его и не было. Недовольно открыв тяжелые веки, Амелл замечает, что Алистер уже встал и поспешно одевается.
— Спи, — говорит он, заметив, что Солона проснулась. — Я схожу узнаю, из-за чего сыр-бор.
Амелл остается только кивать. С трудом опустив голову обратно на подушку, женщина закрывает больные глаза и вздыхает. Слышит звук закрывающейся двери. Крики не прекращаются, но разобрать, что именно кричат, почти невозможно. Когда раздается первый звон стали, Солона хочет закрыть уши ладонями, совсем как в детстве, когда храмовники пришли забрать ее в Круг. Девочка тогда прижала руки к ушам, боясь лязга доспехов, но смотрела на рыцарей широко раскрытыми глазами.
Впрочем, именно сейчас видеть то, что происходит внизу, Амелл хочется еще меньше, чем слышать.
Босые ступни касаются холодного пола. Страж-Командор негнущимися пальцами натягивает сапоги и заправляет в них рваные-перелатанные штаны, заторможено меняет рубаху на более чистую и, не долго думая, берет с собой верный посох.
В коридор Амелл выходит злая, усталая, невыспавшаяся и все еще грязная с дороги. На балкон над главным залом выходит уже собранный, но все еще потрепанный Командор, смотрящий на все происходящее внизу внимательно и с долей недовольства нарушением дисциплины.
— Говорил же, не вставай, — качает головой Алистер, обнаружившийся на том же балконе, и с добрым смешком добавляет: — Еще и посох зачем-то взяла.
Нарушителей спокойствия уже почти разняли и развели по казармам. Драка, похоже, закончилась без потерь.
— Мало ли, война, — отвечает Солона, надувая щеки. Весь ее командорский запал тут же пропал. — Сейчас и не знаешь, чего ожидать. А посохом можно хорошенько стукнуть по полу, чтобы искры полетели.
Алистер устало улыбается, смотря на Амелл, но его улыбка быстро спадает с лица; мужчина переводит бездумный взгляд на то место, где состоялась драка, и во вздохе его выражается сразу все, что он думает об этой ситуации.
Солона не спрашивает о причинах потасовки. Причины были и так ясны — они витали в воздухе, слышались в тихих разговорах по углам Вейсхаупта и отдавались в мыслях каждого Стража.
«Расформировать Орден». «Мы стали слишком уязвимы». «Стражи забыли о своем долге». «Первый ничего не предпринимает».
— Вернемся в Амарантайн как только представится возможность, — Амелл берет Алистера за руку, переплетает свои холодные пальцы с его теплыми и расслабляет прямую спину, позволяя себе чуть ссутулиться.
Алистер кивает и приобнимает ее. Голоса снизу понемногу затихают, сменяясь лишь отдаленными возмущенными возгласами из казарм.
Амелл хочется сказать еще о многих вещах, но она молчит. Не сейчас.
«Я ничего не нашла, Алистер», — рвется с губ. «Давай в следующий раз отправимся вместе?» — застывает в горле.
Почему-то они оба понимают, что вырваться из Вейсхаупта им удастся еще нескоро. Главное, думают они оба, чтобы не вырываться поодиночке. Поодиночке слишком болезненно.
— На полпути в Антиву я вспомнила, что не умею готовить, — неожиданно заговаривает Амелл и смеется.
— О, так значит, теперь тебе и моя стряпня сгодится? — раздается глухой смех в ответ.
— Она мне всегда годилась, Ал, — улыбается женщина и прикрывает глаза.
Буря ударяется о стены замка, шумит песком и пылью, грозя засыпать твердыню вместе с находящимися внутри Стражами и превратить это место в гробницу.
Буря несет перемены.
Амелл только хочет, чтобы эти перемены дали немного времени ей и Алистеру.
Немного времени, чтобы почувствовать себя дома.