Гарри в последний раз обвёл взглядом гостиную. Комната, в которой он прожил столько времени, словно не хотела отпускать. Перед глазами замелькали картинки-воспоминания, в груди тоскливо заскребло, но он заставил себя отвернуться. Подхватил сумку и чемодан и отправился к выходу. Изначально вещей оказалось намного больше, но Гарри решил, что большая часть из них ему ни к чему. Слишком много было с ними связано, почти каждая несла воспоминания о том, что происходило в последние несколько месяцев, и тащить это всё за собой — создавать дополнительный источник для душевных волнений. Поэтому он просто оставил всё лишнее в квартире и сказал миссис Джонс, что она может распоряжаться этими вещами по своему усмотрению.

Гермиона стояла у входа, смотрела на него со слабой надеждой.

— Гарри, может, ты всё-таки… — начала было она, но Гарри твёрдо покачал головой, давая понять, что не собирается снова заводить этот разговор.

Плечи её поникли, глаза заблестели. Гарри поставил сумки на пол, аккуратно взял её за плечи.

— Герми, — мягко сказал он, заставляя посмотреть на себя. — Я же не на край света уезжаю. К тому же, возможно, скоро вернусь.

— Как будто я не знаю, почему ты уезжаешь! — выпалила она.

— Он тут ни при чём. Я сам так решил.

— Только мне, пожалуйста, сказки не рассказывай, что Малфой ни при чём. Совсем за дуру меня держишь?

— Гермиона, — с нажимом сказал Гарри. — Какой смысл теперь это обсуждать? Пойдём, мне пора ехать.

Они молча спустились вниз, где их дожидался оставшийся покурить Джеймс.

— Что ж, удачи, — сказал он, когда Гарри загрузил сумки в багажник. Гермиона всхлипнула, но тут же прижала к лицу носовой платок, сдерживаясь.

— Приезжай хоть иногда, ладно? Как я тут одна буду без тебя?

— Как это одна, а муж тебе на что? — рассмеялся Гарри, пожимая протянутую руку Джеймса.

Потом ещё раз обнял девушку, сел в машину, завёл мотор и тронулся с места, изо всех сил пытаясь не оглядываться. Путь предстоял тяжёлый. Его ждала новая жизнь, о которой ещё недавно он даже не думал, которой совсем не хотел. Неопределённая, пугающая, но назад пути не было.

Он сам вызвался поехать в долгосрочную командировку в Бирмингем, где всего полтора месяца назад открылся филиал их фирмы. Штат набрали быстро, а вот рабочий процесс наладить пока не удавалось, поэтому мистер Снейп предложил действующим сотрудникам из центрального офиса в Лондоне поехать туда и помочь. Прибавку тоже обещали приличную, поэтому Гарри схватился за эту возможность не думая. На сборы и переезд у него было всего два дня. Но это и хорошо, не было времени на анализ ситуации и ненужные эмоции. Гермиона, когда услышала о переводе, чуть в обморок не грохнулась, потом долго пыталась выпытать причину столь поспешного бегства. Грозилась даже пойти к Малфою и подпортить ему его аристократическую физиономию, и Гарри пришлось взять с неё клятву, что она не станет в это лезть.

Пейзаж за окном соответствовал тому, что творилось внутри — мелкий противный дождь, порывистый ветер, постоянно липнущая к лобовому стеклу прошлогодняя листва. Ещё и музыка по радио постоянно прерывалась помехами, поэтому большую часть пути он проехал в тишине, пытаясь не скатываться в уныние от бесконечных невесёлых мыслей.

Компания предлагала поселиться в служебной квартире, всего в квартале от нового офиса, и Гарри не стал отказываться. Это была комната, совмещённая с кухней, со своей отдельной ванной. Минимум мебели, всё достаточно потрёпанное и без изысков. После его светлой уютной квартирки в Лондоне эта казалась просто тесным шкафчиком, но Гарри не жаловался, ему и не нужно больше. Зато дом был относительно новым, а ещё в арендную плату входили небольшие бонусы — на первом этаже стояла кофемашина, в которой жильцы могли брать бесплатные напитки, а на крыше был разбит небольшой сад с зоной отдыха и плетёной мебелью.

Разобрав вещи, Гарри первым делом отправился опробовать свои новые привилегии. Кофе оказался невкусным — он уже успел привыкнуть к более изысканным сортам. А вот вид с крыши и правда был потрясающий. Дождь закончился, ветер потихоньку разгонял тучи, и пробивающееся сквозь них солнце красиво играло на мокрых крышах домов. Если бы Гарри не знал, что это другой город, то ни за что бы не подумал, что находится не в Лондоне, слишком было похоже на его старый район.

Чтобы не давать мыслям уходить в опасное русло, он решил заняться тем, что за последний месяц стало таким же привычным, как и любые ежедневные процедуры — спортом. Домой вернулся уже вечером, принял душ, поужинал и завалился на кровать, чувствуя приятную усталость в мышцах. Прошло ещё слишком мало времени, но он уже начинал замечать изменения в своём теле. Это вселяло уверенность, что он на правильном пути.

Спать не хотелось, несмотря на изнеможение. Он взял телефон, проверил почту, ответил на ворох сообщений от Гермионы. Бездумно пролистал карусель ярлыков, не особо понимая, что хочет сделать. Палец завис над кнопкой галереи. Гарри колебался, потом всё же нажал на ярлычок. Одну за другой открыл несколько фотографий. С экрана на него смотрел улыбающийся Драко, и у Гарри дыхание перехватило от того, как резко заныло в груди. Он шумно сглотнул, всматриваясь в его лицо, вспоминая, какой на ощупь была его кожа, каким бархатным был его смех, какая нежность светилась в глазах. Последнее фото Гарри сделал всего четыре дня назад, тайком. Драко сидел в гостиной с ноутбуком на коленях и хмурился, и выглядел так потрясно, что Гарри не удержался. Он увеличил фотографию, приближая лицо, коснулся пальцем его лба словно бы в попытке разгладить морщинки, но экран отреагировал на прикосновение и свернул изображение. Гарри заблокировал телефон и отложил подальше, потому что до безумия захотелось позвонить, услышать голос, спросить как он там, всё ли у него в порядке. Зажмурился, пережидая, когда утихнет скребущее внутри отчаянье. Пытался дышать медленно, спокойно, вслушиваясь в приглушённые голоса соседей и шум за окном.

Он до сих пор пребывал в каком-то шоке. Всё произошло слишком быстро, он просто оказался к этому не готов. Гарри горько усмехнулся. Можно подумать, всё было бы иначе, если бы Драко долго ходил вокруг да около, а не вывалил всю правду сразу. Да невозможно к такому подготовиться, насколько бы ты ни был непробиваемым.

«Возьми себя в руки», — жёстко сказал себе Гарри. Он принялся отсчитывать в уме секунды, надеясь, что это поможет прогнать хандру. Но время текло мучительно медленно, стены давили, а в памяти то и дело звучал спокойный и обстоятельный голос, который рушил всё то, что им с таким трудом удалось выстроить.

Глупость какая-то… Всего только первый день на новом месте, а он уже раскис. Если так и дальше будет продолжаться, то всё это было зря.

Гарри перевернулся на живот, накрылся подушкой, зло думая о том, насколько же он слабый. Наверняка Драко не лежит вот так же в постели и не рвёт себе душу бесконечным потоком воспоминаний. И это одна из причин, почему всё сложилось именно так — он, в отличии от Гарри, умеет правильно расставлять приоритеты.

Работа помогала отвлечься. С первого же дня его закрутило так, что сил оставалось только на спорт, быстрый ужин и душ перед сном. Он и сам был рад такой внезапно свалившейся нагрузке, работал на износ, и это приносило результаты. Через три недели для подписания важного договора в город приехал мистер Снейп. Он заскочил в офис, чтобы проверить, как идут дела, вызвал Гарри к себе и сухо, в свойственной ему манере сказал, что он хорошо справляется и может рассчитывать на приличную премию и, возможно, даже повышение.

За всё это время Гарри даже ни с кем не завёл знакомство, узнал только имена своих коллег, и то только тех, с кем непосредственно сталкивался каждый день. Гермиона, звонившая ему пару раз в неделю, настаивала, что новые друзья помогут ему развеяться и поскорее всё забыть, но у Гарри не было никакого желания общаться хоть с кем-то кроме неё и Невилла, с которым они иногда перебрасывались сообщениями.

— Гарри, ну нельзя же так! — расстроенно говорила она. — Нельзя ставить на себе крест только потому, что с кем-то не выгорело.

— Ты не понимаешь, — вздыхал Гарри, устав выслушивать одно и то же по десятому кругу.

— Конечно не понимаю, ты же мне ничего не объяснил.

Гарри нечего было ответить.

— Я не понимаю, — тихо повторила она. — Ты был такой счастливый. Что произошло? Почему вы вдруг ни с того ни с сего решили расстаться?

— Не начинай.

— Он что, изменил тебе? — вдруг спросила Гермиона.

Гарри аж воздухом поперхнулся, услышав такую догадку.

— Что? С чего ты вообще взяла такую глупость?

— Какие ещё у тебя могут быть причины бросить человека, который на тебя разве что не молился?!

Это было настолько бредово, что Гарри рассмеялся.

— Боже, Гермиона! Всё совсем не так.

— А как, Гарри? Ты бросил всё и сбежал, а он тут процветает! Разве это справедливо?

— Давай просто закроем тему.

Гермиона сердито засопела.

— Слушай, я уже спать собрался. Давай потом поговорим, ладно?

— Гарри, — остановила его девушка. — Прости… Я не хотела быть… грубой. Но ты мой друг, и я очень сильно за тебя переживаю. Я понимаю, что пытаюсь лезть не в своё дело, и больше не буду, честно. Но ты просто знай, что, когда будешь готов поговорить, я обязательно выслушаю, хорошо?

Гермиона попрощалась, пожелала спокойной ночи и отключилась. Гарри после этого короткого разговора ощутил себя выпотрошенной рыбкой. Почему Гермиона не может принять всё произошедшее как свершившийся факт? Пусть даже он толком ничего не объяснил, а просто, не вдаваясь в подробности, сказал, что они расстались и он уезжает. Гарри ни разу не обвинил ни в чём Драко, наоборот, сказал, что это их общее решение, но Гермионе, видимо, всё виделось совсем иначе. Впрочем, какая разница? Даже если он попытается всё объяснить, она не поймёт, а врать ей Гарри не хотел.

В субботу, возвращаясь из языковой школы, в которой проходил открытый урок по изучению французского, он встретил на первом этаже домовладелицу, которая стояла возле одной из квартир и сердито что-то бормотала.

— О, Гарри! Не поможешь мне?

Миссис Висконти была хоть и миниатюрной, но довольно бойкой старушкой. Видимо, сказывались итальянские корни.

— С удовольствием, — улыбнулся Гарри. — Только переоденусь.

Он поднялся в квартиру, сменил одежду на домашнюю и вернулся к домовладелице.

— В этой стране не осталось ни одного порядочного человека! — сокрушалась миссис Висконти. — Этот паршивец Бруну не заплатил за прошлый месяц и удрал. Ещё и барахло своё оставил!

Старушка разразилась гневной тирадой на родном языке. Гарри похихикал, подумав, что нужно бы узнать у женщины парочку ругательств на будущее, до того сочно звучала её речь.

— Гарри, принеси, пожалуйста, стремянку из кладовки. Дверь там, справа от лестницы.

Найдя нужный предмет, Гарри зашёл в квартиру за домовладелицей и мгновенно ощутил приступ тошноты. Его окутало мешаниной из вони от сигарет, нестираной одежды, испортившейся еды и ещё чего-то до жути мерзкого. Шторы были наглухо задёрнуты, но даже проникающего сквозь дверной проём света хватало, чтобы увидеть целые горы разного хлама.

— Сюда, — показала миссис Висконти на центр комнаты. — Нужно лампочку поменять. Ты уж сделай, пожалуйста, а то я даже с такой махиной всё равно не достану.

Гарри быстро заменил лампочку на новую, и старушка включила свет.

— Мама миа! — всплеснула руками она, рассмотрев весь бардак. Осторожно лавируя между кучами разного мусора и едва не вляпавшись в какую-то дурнопахнущую жижу, она пробралась к окну, отдёрнула шторы и открыла створки. — Баста! Больше в моём доме не будет ни одного португальца! Каков нахал! Ещё и срамных журналов сюда притащил!

— Помочь вам тут всё убрать? — предложил Гарри, решивший, что старушке ни за что не справиться в одиночку.

— О, нет, Гарри, я просто позову Джульетту из соседнего квартала, она со своими девчушками быстро со всем этим непотребством справится, и возьмёт недорого. Но за предложение спасибо! И за помощь тоже, приготовлю тебе сегодня мою фирменную лазанью.

Гарри попрощался и уже почти вышел из квартиры, как скользнувший по валяющимся под ногами газетам взгляд зацепился за знакомое слово. Гарри замер, читая заголовок, помедлил немного.

— Я возьму это? — спросил он у домовладелицы.

— Конечно, — отмахнулась та. — Бери всё, что найдёшь. Всё равно это всё полетит на мусорку.

Вернувшись к себе в квартиру, Гарри разложил газету на столе, внимательно вчитываясь в текст. Статья гласила, что шестидесятидевятилетний глава холдинга «Титан» Кристофер Ньюмен, недавно задержанный по обвинению в коррупции, перенёс инсульт и сейчас лежит в больнице с частичным параличом и нарушением речи. В связи с открывшимися во время следствия фактами обвинения с него были сняты, но по понятным причинам свой пост он теперь занимать не сможет очень долгое время. Бизнес-аналитики спорили о том, кто же займёт его место, и многие предполагали, что это станет молодой и амбициозный Драко Малфой, который сейчас временно назначен исполняющим обязанности Ньюмена. Если аналитики правы, то Драко Малфой станет самым молодым главой «Титана» с момента его основания.

Гарри рассматривал нечёткое фото, сделанное папарацци возле здания головного офиса «Титана». Драко стоял у открытой двери своей машины и разговаривал по телефону. Формальная одежда, формальное выражение лица, и голос наверняка тоже лишён всяких эмоций, но Гарри давно уже не ассоциировал этот образ с Драко. Для него он был совсем другим, и вряд ли хоть один человек в мире видел его таким, каким видел он. Мягким и домашним, удивляющимся, расстраивающимся, наслаждающимся, смеющимся. Всё это Гарри помнил так, словно видел пять минут назад, несмотря на то, что намеренно запрещал себе всё это время искать какую-либо информацию или пересматривать старые фото в своём телефоне.

Чувства, которые он так старательно прятал, накрыли настолько неожиданно, что выбили весь воздух из груди. Гарри зажмурился, сделал глубокий вдох, ещё один. Это было глупо. Он ведь понимал, что притаскивать сюда этот кусок бумаги было ошибкой. Знал, что сорвётся. Но почему-то не смог остановиться. Он и сам не заметил, как достал телефон, а пальцы начали набирать знакомую комбинацию. Пусть он и удалил номер по просьбе самого Драко, но вытравить его из памяти не так-то просто. Кнопка вызова, невыносимо длинные гудки, щелчок и голос, от которого бросает в дрожь:

«Абонент не может ответить на ваш звонок, пожалуйста, оставьте сообщение после сигнала».

Гарри нажал «отбой», отложил телефон. Дурак. И вот зачем? Стоило столько времени тратить на то, чтобы держать эмоции под контролем, тщательно возводить барьеры, чтобы в одно мгновение спустить все эти старания на ветер?

Гарри облокотился локтями о стол, прикрыл лицо ладонями и медленно досчитал до десяти, чувствуя, как с каждым вдохом распирающая изнутри тоска становится лишь объёмнее, грозя разорвать его словно воздушный шарик. Он свернул газету, выбросил её в мусорное ведро. Переоделся и отправился на пробежку, чтобы выгнать из головы все опасные мысли.

<center>***</center>

— Доброе утро, Гарри!

Гарри обернулся и приветственно помахал появившейся на крыше девушке. Со своей соседкой Полумной Лавгуд он так и познакомился, когда пришёл утром на крышу выпить кофе. Она была немного странной, часто улыбалась, воспринимала всё происходящее с излишним позитивом и разговаривала так, словно родилась лет сто назад. Девушка возвращалась со смены в доме престарелых, где работала медсестрой, брала напиток в кофемашине — каждый день разный — и поднималась на крышу, где болтала с Гарри. Миссис Висконти, которая взяла за привычку постоянно подкармливать Гарри всякими вкусностями, как-то обмолвилась между делом, что девушка не всегда была такой, но изменилась после смерти мужа. Гарри расспрашивать не стал, но в разговоре с Полумной избегал тем, которые могли как-то её расстроить.

— Привет, — тепло улыбнулся он ей. — Ты какая-то очень довольная. Что-то хорошее произошло?

— Угадал! У мистера Рэмлоу нашёлся сводный брат, и сегодня он забирает его домой! Просто чудо какое-то!

Полумна не просто формально выполняла свои обязанности, как многие, кто крутился в этой сфере, она жила своей работой, отзывалась о своих пациентах как о родных, и Гарри уже на третий день знакомства знал каждого из них поимённо. Девушка всегда переживала о том, что к ним почти перестали приходить волонтёры, что нет достаточного финансирования для того, чтобы организовать старикам досуг, что старики вынуждены просто слоняться из угла в угол и в сотый раз пересматривать одни и те же передачи по телевизору. Гарри искренне восхищался тем, как она каждый раз придумывает что-то новое, чтобы их порадовать. Например, однажды она насобирала скидочные купоны и за считанные центы организовала целую вечеринку с закусками, шариками и танцами. Тогда Гарри помог ей закупить всё это и отвезти в дом престарелых, и в память очень сильно врезались взгляды благодарности, которыми брошенные, никому не нужные старики смотрели на неё.

Сам Гарри, впервые оказавшийся в подобном месте, был шокирован царящей там атмосферой безнадёжности и неотвратимости. Конечно, он знал, как всё это происходит, но видеть воочию, как несчастные старики доживают свои последние дни на больничной койке в полном одиночестве, ему довелось впервые.

Это настолько ошеломило, что, вернувшись домой, Гарри весь вечер размышлял о том, каково это — оказаться в подобном месте и просто ждать смерти, зная, что твоя семья от тебя отказалась, откупилась, чтобы избавиться от проблем. Все они когда-то тоже были молодыми и успешными, так что же случилось, что в старости они оказались здесь? Всё это наводило на страшные мысли о том, что и сам Гарри не застрахован когда-нибудь стать одним из таких стариков. Гарри решил, что больше он туда ни за что не поедет. Слишком сильные эмоции вызывало это место. Уж лучше он и дальше будет пребывать в спасительном неведении.

Но остаться в стороне не получилось. Как-то Полумна позвала его съездить с ними в театр. Накануне одного из пациентов перевезли в другой город, а билеты были заранее подарены каким-то бизнесменом в качестве благотворительности.

— Это хороша постановка, — уговаривала Полумна. — Актёры просто фантастические. Билет всё равно пропадёт, а ты отлично проведёшь вечер.

И Гарри просто не нашёл повода, чтобы отказать.

Ему досталось крайнее кресло в ряду. Рядом сидел полноватый старик, который наблюдал за всем происходящим с распахнутыми глазами, так, словно ничего интереснее в своей жизни не видел.

— Привет, меня зовут Ричард, — представился он в самом начале постановки, и Гарри пожал ему руку и назвал своё имя. Спустя полчаса старик повернулся к нему снова и, словно увидев впервые, сказал: — Привет, я Ричард, а ты?

Гарри аж растерялся от такого неожиданного вопроса. Стоящая в проходе неподалёку Полумна пришла на выручку, прошептав ему на ухо:

— У Ричарда деменция. Он иногда забывает, что уже что-то делал.

У Гарри ком в горле встал от вида того, насколько восторженно Ричард следит за постановкой и как маленький крутит головой вслед за движениями актёров. До конца пьесы старик обратился к нему ещё два раза: спросил, когда их будут кормить, и сказал, что актриса, играющая главную героиню — это его жена Люсиль, и сегодня она приготовит ему его любимый пудинг. А когда актёры вышли на сцену, чтобы поклониться зрителям, подскочил с места, отдавив Гарри ноги, и двинулся к лестнице на сцену, намереваясь обнять любимую жену, где сразу же был остановлен охраной.

— Я всего лишь хочу обнять жену! — возмущался Ричард, пытаясь пройти мимо охранника. — Люсиль! Скажи этому джентльмену, чтоб пустил меня к тебе! Ну что за наглость?

Старика вывели спустя несколько минут, после того, как Полумна тихим и спокойным голосом напомнила ему, что его жена умерла несколько лет назад, а сам он живёт в доме престарелых. То, каким безнадёжным стал его взгляд, когда он всё вспомнил, заставило Гарри отвернуться. Не хотел он этого видеть. Слишком тяжело становилось в груди, Гарри чувствовал беспричинную вину. Стыд за то, что этот старик вынужден каждый раз так сильно разочаровываться в реальности. И что в этот момент нет никого близкого, кто поддержал бы и просто был рядом. Как можно взять и выкинуть того, кто дал тебе жизнь? Как могут люди предавать самое святое? Гарри бы всё отдал, чтобы его родители были живы, а кто-то просто берёт и вычёркивает их из своей жизни. Как будто что-то совсем не важное. Этого он никогда не сможет понять.

Вынырнув из воспоминаний, Гарри понял, что прослушал половину рассказа девушки и просто стоит и кивает невпопад.

— Отлично! — оживилась Полумна. — Они будут очень рады новому другу! Ведь у них остаётся всё меньше тех, кто приходит просто чтобы поболтать и провести время. Спасибо, Гарри, ты невероятный!

Гарри неуверенно улыбнулся, пытаясь вспомнить, на что он там только что согласился. Кажется, она говорила про какой-то особый вечер в доме престарелых, что-то вроде родительского дня. Вот же чёрт, ну кто его опять за язык тянул?

Весь день у него возникали мысли придумать какую-нибудь отговорку, потому что погружаться в это снова — значит потом ещё несколько дней восстанавливать своё душевное спокойствие. Но в итоге решил, что взять и передумать — просто бесчестно.

— Ты бы когда-нибудь смогла сдать своих родителей в дом престарелых? — спросил он у Гермионы, когда она позвонила вечером.

Девушка помолчала немного, потом серьёзно ответила:

— Разве можно знать заранее, что будет с ними в таком возрасте? Знаешь, не все старики попадают в такие места только потому, что никому не нужны. Многие сами уходят, потому что слишком любят своих детей.

— Но ведь таких единицы, — возразил Гарри. — Большинство туда ссылают родственники, которые просто не хотят возиться.

— Гарри, послушай, — Гермиона тяжело вздохнула. — Не думай, что это так просто. Некоторые старики требуют такого ухода, что у тебя просто не остаётся времени, чтобы жить самому. У моей прабабушки была болезнь Альцгеймера. Я тогда была совсем маленькой, не очень что-то понимала, но до сих пор помню то, как бабушка страдала, пока её мать медленно умирала на её глазах. И это произошло не за один день, это всё тянулось на протяжении нескольких лет. Мне кажется… Мне кажется, что вместе с ней так же медленно умирала и бабушка. Нельзя винить людей за то, что они не хотят видеть, как умирают их родные. Это очень тяжело, Гарри. Я бы ни за что не хотела, чтобы мои дети проходили через всё это.

Гарри постоянно прокручивал этот разговор в голове, когда на следующий день сидел в большом зале, украшенном по случаю родительского дня, и наблюдал за тем, с какой нежностью и теплотой приехавшие навестить родителей дети общаются с ними. Были здесь и волонтёры, почти все — студенты, которым требовались какие-либо рекомендательные письма или просто непыльная практика. И была Полумна, которая порхала среди толпы и дарила всем улыбки и комплименты. Старики веселились, угощались, смеялись, танцевали как в последний раз в жизни. В их теперешней жизни было так мало чего-то светлого и позитивного, что любую возможность провести день не так, как обычно, они воспринимали как настоящий праздник. Настолько, что, когда на улице запустили фейерверк, привезённый кем-то из детей, многие просто расплакались, молча наблюдая за мелькающими в небе огнями, и на лицах их можно было рассмотреть тоску по былым временам.

— Спасибо, Гарри, — искренне сказала Полумна, когда они уже ехали домой. — Ты прекрасный человек, старики тебя любят. Ты хорошо с ними ладишь. Наверное, ты и с детьми так же хорошо находишь общий язык. Тебе бы подошло работать, например, воспитателем в детском саду. Или даже детским врачом.

«Сам от себя не ожидал», — подумал Гарри. Он пригласил потанцевать пару старушек, устроил танцевальный баттл со знакомым уже Ричардом и намеренно ему продул, торжественно разрезал и раздал всем праздничный торт, и под всеобщие аплодисменты спел песню, когда один из медбратьев притащил гитару. Прокручивая в голове все события прошедшего вечера, Гарри с удивлением понимал, что раньше бы ни за что на такое не решился. Наоборот, забился бы в уголок и отсиживался там в ожидании, когда всё наконец-то закончится. Но сегодня ему действительно было очень весело. Старики так искренне и задорно наслаждались редкими минутами веселья, что от этого и самому становилось невозможно усидеть на месте.

«Ты хорошо с ними ладишь». Гарри почему-то вспомнилась бывшая соседка, та самая любительница цветов. Ему ведь и с ней было общаться очень легко, а она всегда была ему рада. Может быть, и есть в словах Полумны какой-то смысл? Может, ему действительно стоило заняться чем-то полезным? А не получать высшее образование и биться за престижную работу, которая, в общем-то, никогда ему не нравилась? Не то чтобы его нынешняя работа его тяготила, он просто делал то, что ему полагалось. Но личной заинтересованности он никогда не чувствовал.

Утром на крыше Полумна встретила его с печальной улыбкой.

— Миссис О’Нил умерла ночью.

Сердце заныло от воспоминаний об одной из тех старушек, с которыми он танцевал. Высокая, некогда стройная и красивая женщина, которая всегда надевала весь набор своих украшений и красила губы ярко-красной помадой. «Зови меня просто Джоанна», — хохотала она, когда Гарри аккуратно кружил её по залу.

— Она сама ушла, — продолжила Полумна. — Просто время пришло. Думаю, она умерла счастливой. Во многом благодаря тебе.

— Как у тебя это получается? — тихо спросил он, поражаясь тому, как легко девушка говорит о чьей-то смерти. — Ты ведь к ним так привязана.

— О, Гарри, но ведь это от нас не зависит, — пожала она плечами. — Так случается, и со мной когда-нибудь тоже так будет. Незачем этого бояться. Мы можем только помочь им скрасить ожидание.

Гарри тоже хотелось помочь. Поэтому, договорившись с директором дома престарелых и арендовав небольшой автобус, в ближайший же выходной Гарри устроил старикам прогулку в один из лучших общественных садов города. Это было самое подходящее время, так как многие деревья и кустарники уже распустились, и всё вокруг пестрело нереальными цветами, а в воздухе смешивалось столько потрясающих ароматов, что голова кружилась.

Старики были в восторге. Они неспешно прогуливались по тропкам, рассматривая экзотические деревья и целые луга восхитительных цветов, пробуя выращенные здесь же фрукты, наблюдая за живущими в местном питомнике животными и фотографируя всё подряд. В конце прогулки Гарри повёл их в кафе, где угостил мороженным, а стариков до того переполняли эмоции, что они этим мороженым устроили настоящую битву. Эта прогулка явно пошла им на пользу, они словно помолодели на несколько лет.

Гарри и сам не заметил, как стал постоянно задумываться о том, что бы ещё придумать и как бы ещё их развлечь. Попутно начал изучать то, как вообще устроены дома престарелых, как их деятельность регулируется законом и какие существуют способы улучшить условия для живущих там стариков. Картина вырисовывалась печальная — никому до них не было дела. Гораздо больший интерес у всех вызывали безнадёжно больные, особенно дети. Гарри, конечно, понимал, что ребёнок с онкологией — это всегда ужасно и требует вмешательства. Но разве можно при этом забывать тех, кому точно так же необходимы внимание и забота? Старики — те же дети. Многие из них уже даже есть самостоятельно не могли.

Гарри очень жалел, что у него недостаточно хорошее образование, нет денег и связей; у него было огромное желание сделать хоть что-то, но при этом не было возможностей и понимания, как всё это работает. Иногда он проклинал тот день, когда познакомился с Полумной Лавгуд, ведь, если бы не она — Гарри и дальше жил бы своей тихой скучной жизнью. А потом он материл себя за подобные мысли и думал, что если даже он опустит руки, то у стариков просто не останется шансов на достойную жизнь.

Он нашёл пару благотворительных фондов, специализирующихся на помощи одиноким инвалидам, и как раз составлял письмо с предложением сотрудничать, когда ему позвонила Гермиона.

— Гарри, — взволнованно сказала она. — Ты только не делай глупостей, ладно?

— Чт?.. Что случилось? С ребёнком что-то? Ты в порядке?

— Со мной всё хорошо! Это… Малфой.

Сердце оборвалось вниз, ноги подкосились.

— Что? — не своим голосом прошелестел Гарри, медленно сползая на пол. Дышать стало больно, в лёгкие словно свинца налили. Перед глазами всё поплыло, но сквозь шум в ушах он чётко расслышал:

— Он в больнице. И его мать тоже.