Примечание
Тозиер курит. Смотрит на облачко, которое расползается и сливается с крышами соседних домов. Разрушает лёгкие — странно придавать значение какому-то органу, когда ты весь разрушен. Провоцирует рецепторы, и без того убитые. Ричи любит нарушать — называет Каспбрака мразью, хотя про него уже нельзя говорить плохое.
Тозиер думает. Впервые за несколько лет он реально задумывается, а не тупо сверлит взглядом окна дома напротив — здесь девушка в короткой юбочке моет посуду и пританцовывает, а там плешивый дед лет семидесяти сидит в скрипучем кресле и тратит свои последние месяцы жизни на то, чтобы зачем-то узнать про очередное изнасилование и какая передача будет по ABC послезавтра в одиннадцать.
Тозиер не осознаёт. Он ещё не до конца принимает всю ситуацию, но состояние его крайне паршивое. То ли рыдать, как девчонка из-за потерянной игрушки, то ли прыгать от радости, то ли признать, что к горлу подступает ком лжи и лицемерия, то ли из окна выброситься. Последний вариант Ричи отметает сразу — хватит им одной смерти за эту неделю.
Каспбрак был сволочью. Редкостной такой сволочью, которая въедается в мозг как по щелчку пальца и оттуда, блять, не выходит.
— Скотина ты, Эдс.
— Не вижу смысла спорить. Только не называй меня, сука, Эдсом.
В голове пелена из прошлого и настоящего. А потом темнота. Это, видимо, охуенное светлое будущее, думает Ричи. Он, вообще-то, никогда не интересовался судьбой и прочей херью, но сейчас уж очень любопытно, как жить дальше. Как существовать. Существовать ли вообще.
— Эдди, я… Я хотел сказать… — внимательный взгляд из-под полузакрытых ресниц сбивает с толку окончательно, и Ричи решает: как-нибудь в другой раз. — Хотел сказать, что твоя мамочка просила меня к ней зайти. Не знаешь, зачем, Каспбрак?
— Иди нахуй, Тозиер. Иди ты нахуй.
Сигарета тлеет и больно обжигает пальцы. Ричи поебать. Ему в принципе стало поебать на всё, что происходит вокруг. Блевать только до сих пор тянет.
— Каспбрак, ты женился? На женщине? И как же наш малыш Эдди решился на такой серьёзный шаг?
— Тозиер, мне не двенадцать. Завали лицо и перестань лезть ко мне, сука ты доёбистая.
«Заткнись, балабол. Бип-бип, Ричи Тозиер. Пошёл-ка ты нахуй» — как зажёванная кассета, воспоминания проносятся перед глазами. Блядский Эдди Каспбрак.
Ричи одним рваным движением встаёт и движется в сторону проёма. Натягивает куртку, выкладывает все документы из карманов и выходит в подъезд. Старая железная дверь провожает его лязганьем, а сломанный у основания ключ, как всегда, проворачивается в скважине только с четвёртой попытки. Просто Ричи Тозиеру в голову внезапно пришла гениальная идея. Почему бы не прогуляться в три часа ночи за бутылкой пива на крышу семнадцатиэтажки?