– Эй, шраморожий! – непривычно и неприятно игриво тянет Муррит, и от его голоса всё твоё тело застывает в нервном напряжении, потому как ничего хорошего этот колко-приторный тон тебе явно и однозначно не обещает.
Игнорировать его ты с относительно недавних пор попросту не имеешь права – да и возможности, впрочем, тоже: этот прохвост каким-то загадочным и абсолютно неинтересным тебе образом постоянно умудряется обыграть, обращая в свою выгоду, любое стечение обстоятельств. Ни одна попытка бунта против его идиотских приказов ещё не увенчалась успехом – даже когда ты пытался идти им наперекор в открытую, все твои действия неминуемо оборачивались Мурриту на пользу; тебе же…
Хах.
Какая вообще разница, что там в махинациях Муррита относится к тебе?
Ты поворачиваешься к нему и, даже не пытаясь скрывать раздражения, не произносишь, а выплёвываешь:
– Что?
Он улыбается одним уголком губ и кладёт руку на твоё плечо.
– Всё забываю спросить: вот у тя шрамы на роже, на руках там… А на хую чё, тоже есть?
Прежде чем ты осознаёшь, о чём тебя только что спросили, пальцы Муррита цепко сжимаются на твоих бёдрах и тянут вниз предательски легко поддающиеся штаны. Ты инстинктивно резко подаёшься назад – и едва не теряешь равновесия, запутавшись в собственных же ногах; а Муррит со смехом удерживает тебя на месте.
– Да не рыпайся ты так, я те ничё не сделаю, – с этими словами он медленно опускается на колени. – Ну, типа если не будешь творить хуйню, больно не будет, на этот счёт ваще не ссы.
Всё, чего тебе сейчас отчаянно хочется – изо всех сил врезать Мурриту коленом по его наглой рыбьей морде, высказать как можно громче всё, что ты только думаешь о нём и его делишках, и как можно быстрее убраться отсюда, из очередного "промежуточного схрона" в неведомой заднице Репитона; но с наполовину спущенными штанами не получится даже чуть-чуть приподнять ногу, а побег от Муррита для тебя обернётся, мягко говоря, сокрушительным провалом. Поэтому тебе остаётся лишь сверлить яростным взглядом наглухо запертую дверь и понемногу закипать от пылающего в жилах гнева.
Что бы там ни удумал Муррит – лишь бы это кончилось как можно скорее.
Его холодные пальцы удивительно аккуратно касаются твоего бугра – и от его прикосновения тебя будто бы бьёт разрядом.
– Муррит, какого?.. – вперёд собственных мыслей выпаливаешь ты, изо всех сил заставляя себя не шевелиться. Тело ломит от унизительного отвращения, под кожей вспыхивает ускорившая свой бег кровь, а в череп изнутри почти осязаемо колотится желание вопреки здравому смыслу вырваться прочь.
– Такой огромный, – словно бы не услышав тебя, бормочет Муррит, – и прямо посреди бугра... Эт ты чё, лусуса в натуре выебать пытался, а не вышло, а?
Он поглаживает твою плоть осторожно, почти что с нежностью – и низ живота у тебя вдруг наливается горячей нестерпимой тяжестью, а из горла против воли вырывается сдавленный хрип. Твоё тело, противясь сознанию, прямо сейчас испытывает неподдельное удовольствие, и от этих мыслей тебе хочется провалиться под землю или нервно блевануть.
– Нравится? – ухмыляется Муррит, и ты снова хрипишь, только на этот раз от омерзения и безысходности.
Хуже уже быть не может, думаешь ты, но ладонь Муррита снова ложится на твоё бедро, а спустя миг твоего бугра касается что-то влажное и обжигающе горячее – и тебе даже не нужно опускать взгляд, чтобы...
– Убери от меня свой ебучий язык, – цедишь ты, но голос звучит с унизительно возбуждённым придыханием, и Муррит в ответ только вновь усмехается и продолжает издевательски медленно лизать.
Экстаз, словно сладкий яд, поглощает тебя с ужасной неотвратимостью – ты понимаешь, что ноги у тебя дрожат и подкашиваются от каждого, даже самого незначительного, движения; ещё минута – и они перестанут тебя держать. Муррит же, поддаваясь твоему возбуждению, распаляется и, обхватив бугор губами, увлечённо сосёт; а его ногти крепко впиваются в твой зад.
Перед глазами всё темнеет и плавится, нижняя часть тела вязко каменеет, и блевануть тебе хочется уже от головокружения... вернее, хотелось бы, если бы ты хоть немного контролировал своё тело; если бы не бился в экстатических конвульсиях, если бы незаметно для себя самого не опирался обеими руками на плечи Муррита...
...если бы тебя вообще посещали помыслы о том, чтобы вернуться в сознание.
Ты возвращаешься – когда Муррит отстраняется и поднимается с колен. В глазах его блестит что-то странное и тебе незнакомое, а в уголках губ едва заметно виднеется липкая рыжина.
– Ты как? – спрашивает он, и его слова вязнут в твоём помутнённом сознании и едва ли обретают смысл.
Твои руки всё ещё лежат на его плечах, и ты этому даже не удивлён.
– Дисмас? – обеспокоенно зовёт Муррит, и ты моментально приходишь в себя: слышать своё имя из его уст слишком уж необычно и непривычно.
– Я... в порядке.
На ногах ты всё ещё как следует не стоишь без помощи, бандана, кажется, вымокла от частого дыхания, а низ живота возмущённо ноет, но – ты в порядке, чёрт возьми, ты не смеешь показывать ему ещё большей слабости.
– Знач, можем продолжить, – отвечает Муррит уже по-своему игриво и подхватывает тебя под бёдра.
Он усаживает тебя на какой-то ящик, заваленный кучей тряпок, и, стянув штаны, устраивается на твоих коленях.
– Чё скажешь? – он хитро ухмыляется и смотрит прямо в глаза, а рукой снова тянется к пульсирующему бугру. – Закончим дело? Ес чё, ты можешь и нах меня послать, я типа не принуждаю.
"А у меня есть выбор?" – проносится в твоих мыслях.
Случись это немного раньше, тебе не было бы насрать, но сейчас, когда по твоему бугру стекает полупрозрачная слизь, а Муррит с каждой секундой пододвигается всё ближе и увереннее...
Ты киваешь.
Какая, в конце концов, теперь разница?
– Долго не продлится, – ехидно бросает Муррит.
Когда он входит, ты вместо ожидаемой боли и отвращения чувствуешь, как внутри снова разгорается вязкое удовольствие.