Я долго сидел и смотрел на деревья. Прямо на земле. Не хотелось двигаться. Вообще ничего не хотелось. 

В голове все еще звучали слова брата. «Иди, шаен», «Наконец-то тебя больше нет»… Почему, Эльтар? Почему именно ты, часть моей семьи? Почему не просто кто-то из знати, кто угодно, только не ты! 

Семья. Отец часто повторял нам в детстве, что семья — это высший смысл жизни. Что любой может предать, только не семья. Что мы должны во всем полагаться друг на друга. Прикрывать спину. До конца, что бы ни случилось… Эльтар, Рэйниар и я — мы все росли вместе, дружно, между нами не было различий, деления на наследника и остальных. Никогда. Мы вместе учились, дурачились, росли. Взрослели — вместе. Между нами не было зависти… ведь не было же? Никогда? Ну и что, что я дрался лучше, чем Эльтар? Разве это важно? Ведь это всего лишь значило, что я стал бы хорошим воином для своего Леса, его истинным сыном и мечом… 

Зато Эльтар был красивее. Лучше всех танцевал. Умел разговаривать со всеми, да так, что невозможно было не проникнуться к нему симпатией. 

«Ты слишком во многом меня превосходил, брат. Лучше дрался на мечах, лучше разбирался в науках...»

Эльтар был старше меня на три года, может, отчасти дело в этом? Он раньше меня начал учиться, но я быстро догнал и перегнал его. Как сейчас, помню свою первую победу над ним…

Мне было пять, ему — восемь. Он учился фехтовать уже три года, а я только пару месяцев. Тренировались мы на одной площадке, но с разными учителями. И однажды решили провести пробный бой друг с другом, пока наставники куда-то отошли. Когда они вернулись, мы уже успели выдохнуться…

— Молодец! Отлично справляешься, а ведь так недавно начал. Бери с него пример, Эльтар, — дружелюбно обратился к нам наставник Эльтара. 

Я был счастлив это услышать. В то время любая похвала словно окрыляла меня. Краем глаза я заметил не особо довольное лицо Эльтара, это слегка царапнуло беспокойством — но потом я забыл об этом…

Теперь я понимаю, что он просто завидовал. Чувство, недостойное наследника престола, но не всегда бывает так, как должно. И почему только я раньше не замечал?.. 

Мы были братьями, но он предал меня. Я не сомневаюсь, что именно он договорился с теми… Я чуть вздрогнул и осмотрелся по сторонам. Пусто. Только ветер шевелит верхушки трав… Те люди мертвы, пожалуй, это и правда к лучшему. По крайней мере, больше они до меня не дотянутся. Неважно, что не я убил их.

Я лег на землю и стал размышлять дальше. Мне некуда спешить. Впереди только пугающая неизвестность — без денег, без оружия, без семьи…

«Если с тобой беда — иди к семье», так учил отец. Семья всегда поддержит, вытащит из любых неприятностей. Сгладит любое поражение, смоет кровью любое оскорбление. 

Семья была всем. Все остальные могли предать, наподлить, устроить заговор, но не семья. Так меня учили. Но почему тогда? Почему?! Они отвернулись от меня сразу же, стоило мне… 

Я смял траву, заметив это только потому, что жесткие стебли впились в ладонь. 

Они ведь даже не поговорили со мной, ни один из них! Даже мать. Даже отец, тот, кто так старательно прививал нам безграничную веру в семью. Вот они, двойные стандарты морали и принципов? 

Но это не могло случиться внезапно. Любое явление имеет корни, и как же я мог быть настолько слеп, если никогда ничего не замечал…

Никогда ли? А если подумать — теперь, в свете нового знания?

Тишина, стоявшая вокруг, казалась оглушительной. Листья на деревьях шевелились — но я не слышал этого, как будто находился очень далеко от них. Как два разных мира. Как жизнь до и после… Если подумать, если углубиться в собственное сознание. Если поискать и понять…

Нужное воспоминание всплыло словно само собой. 

Большой тронный зал полон света. Высокие колонны, увитые лианами с огромными цветами аэлхе, которые растут только в нашем Лесу, и даже здесь их немного. Прозрачные витражи в окнах между колоннами. Изумительная сияющая пыль на черном мраморном полу — она переливается множеством цветов и оттенков. Похожая пыль вьется под потолком вместе с клубами легкого полупрозрачного дыма, создавая причудливые видения: удивительно прекрасных существ, животных, цветы, леса… Над созданием этого зала работали лучшие мастера своего дела, причудливо смешивая особые тайные технологии и магию.

Я в восхищении брожу по залу, любуясь игрой света и миражами. Мне всего семь, и я впервые оказался здесь. Зал пуст, и только бабочки летают, иногда пытаясь сесть мне на голову. Где-то вдали слышатся нежные звуки флейты. 

Но внезапно я слышу какие-то шаги, голоса. Дверь в дальнем конце зала открывается… В голове мелькает только одна мысль: «Если меня тут найдут — мне попадет». Я прячусь за колонной, застываю, прижавшись к ней. Лиана чуть неприятно царапает живот сквозь тонкую ткань рубахи. 

По голосам я понимаю, что это мой отец и кто-то еще, незнакомый. 

Какой-то миг я колеблюсь. Нехорошо подслушивать отца. Мало ли, с кем он говорит? Вдруг это дело государственной важности? Но тогда я тем более не могу выйти, ведь я помешаю своим присутствием… Я колеблюсь, в семь лет это кажется сложным выбором. И все же остаюсь на месте, успокаивая себя тем, что они далеко и мне все равно не слышно, о чем именно говорят. А отцу я потом честно признаюсь, что нечаянно оказался не в том месте, не в то время…

Они подходят все ближе. Голоса напряженные, злые, и я сильнее вжимаюсь в колонну. Но о чем говорят, все еще не слышно. 

Внезапно я слышу еще один звук. Тихий-тихий шелест. Почти нежный, но в этой нежности мне слышится смерть. Я невольно вздрагиваю. Осторожно выглядываю из-за колонны… и вижу совсем недалеко от меня, за соседней колонной, эльфа. В его руках лук. Натянутая тетива дрожит в предвкушении. «Отец!» — мелькает в голове испуганная мысль, и я выскакиваю из своего укрытия, с диким нечленораздельным криком. 

Но лучник уже спустил тетиву. 

Стрела почти неразличимо мелькает в воздухе. Я вижу, как падает какой-то человек. Чуть дрожит, успокаиваясь, оперение нашедшей свою жертву стрелы. Мой отец стоит. Как всегда, спокойный, чуть надменный. Я останавливаюсь, понимая, что зря выдал себя. Человек корчится на черном полу. Красное, медленно расползаясь под ним в разные стороны, заставляет погаснуть сияющую пыль. 

Лучник выходит из-за колонны. Молча подходит к отцу, слегка кланяется. 

— Благодарю за службу, Ирэйне, — холодно говорит отец. — Можешь идти. Заодно скажи, чтобы здесь прибрались. 

Я растерянно моргаю, глядя на отца. Он чуть поворачивает голову в мою сторону. В холодном взгляде не меняется ничего.

— Тебе не положено здесь быть, сын. Скажешь потом Наставнику, чтобы тебя наказали. 

Я послушно киваю и снова уставляюсь на человека. Из его горла вырываются сдавленные хрипы. Стрела торчит в животе. Она притягивает взгляд, я не могу отвернуться. И, наверное, совсем не к месту вспоминаю, что стрелу в живот пускают, дабы наказать. Чтобы жертва помучилась перед смертью. Кажется, этот обычай называется Ар-Лиа…

— Да, это Ар-Лиа, казнь для шаен, — подтверждает отец мою невысказанную догадку. — Смотри, тебе полезно. Именно так поступают с врагами. 

Он отворачивается и молча идет к ближайшей двери. Лучник ушел еще до него. В зале только я и умирающий. 

Я тихо, робко, подхожу поближе. Насильственная смерть притягивает… а красное на черном отвращает и завораживает одновременно. Мне всего семь, и я еще ни разу не видел, как убивают людей, только животных…

Человек с усилием поворачивает голову и смотрит на меня. Его лицо пересекают морщины. Я понимаю, что он уже немолод. Люди стареют быстро… В его широко раскрытых бездонно-черных глазах я вижу свое отражение: маленький хрупкий мальчик с пепельно-светлыми волосами до плеч. 

(черные глаза кажутся мне, взрослому, смутно знакомыми, но этого просто не может быть)

Некоторое время мы почти заворожено смотрим в глаза друг друга. 

— Твой отец — предатель, — с трудом произносит он. 

— Нет, — тихо, но уверенно отвечаю я. — Просто вы — враг. А врагов всегда убивают. 

— Предавший… своего врага… пришедшего с миром… предаст любого. И тебя тоже, — снова выдавливает он из себя. 

— Неправда! — с жаром возражаю я. 

Его губы чуть кривятся в смеси боли и усмешки. 

Потом его тело в очередной раз дергается и странно вытягивается. Он замирает, глядя в потолок, на клубящиеся кусочки миражей. 

Заглянув в его глаза еще раз, я понимаю, что он мертв. 

— Предавший своего врага, пришедшего с миром, предаст любого. И тебя тоже, — вслух повторил я. 

И рассмеялся. Вот оно, недостающее воспоминание, кусочек мозаики, вставший на место паззл. 

Ты был прав, неизвестный шаен. Ты был прав, а я был глупым ребенком, свято уверенным в правоте отца. Пришло время, сложились обстоятельства — и он предал меня. Выкинул за то, что я просто пытался выжить. Выжить и вернуться к семье, надеясь на заботу и любовь, что помогут забыть все, что случилось.

Но теперь пора вырасти, горько усмехнулся я сам себе. Семнадцать лет уже все-таки… Семья отвернулась от меня, словно я и не был никогда их частью. 

Я встал на ноги. «Не возвращайся никогда в лес, и да не даст тебе никакое дерево своей тени!» Проклятие брата снова зазвучало в ушах. Самое страшное проклятие, какое только может быть для эльфа. 

Я зло сплюнул в сторону Леса. 

Это вы будьте прокляты! Вы меня предали, не я — вас. И пусть сам Лес обернется против вас!.. 

Я резко развернулся и зашагал прочь от дома… От места, которое было моим Домом.