Можно верить и в отсутствие веры,
Можно делать и в отсутствие дела,
Нищие молятся, молятся на то,
Что их нищета гарантирована.
Здесь можно играть про себя на трубе,
Но как не играй, всё играешь отбой.
И если есть те, кто приходят к тебе,
Найдутся и те, кто придёт за тобой.
Лила просыпается от марша за окном. Протирает глаза, морщится — похмелье бьёт в голову. Люди славят Вождя — слишком привычная картина. Сегодня же день, когда начала задумываться революция и Вождя, как знамя, подняли в её главенство.
Кажется, даже стены в этой абсолютно типовой квартире F класса, бьют барабанами. Лила ненавидит это, ненавидит всех этих людей за окном, но больше всего на свете она ненавидит эту чёртову страну с её чертовым Вождём. Страну, убившую испорченным воздухом и бесконечной работой её мать, отправившую на эшафот отца ещё до её рождения, и ежедневно перемалывающую её друзей в одну кровавую кашу из мяса и патриотизма.
Но само собой, она присоединяется к маршу и вместе со всеми орёт лозунги, короткие как их жизни. Любить Вождя. Ненавидеть врагов. Враги — крысы в подвалах их страны. Уничтожать крыс. Давить их, давить!
Министерство такое же серое как и все вокруг. Говорят, на самом первом бывают краски. Они рвут мозг вместе с музыкой на вечеринках министра распределения финансов. Финансы идут на его развлечения, на утопающих в этом всём людей, на тех, кто был раздавлен каблуками и на тех, кто разочаровал этого борова. Так говорят, конечно. Откуда Лиле знать правду, в самом деле?
С Феликсом они встречаются на пятом этаже. Сам Феликс работает на шестом, но проще пройти пешком, чем ждать лифт.
— Ну как, Хлоя что-нибудь говорила? — Хлоя Буржазова, начальница шестого этажа и главная соперница начальницы Лилы. Росси презирает их обеих, но кому когда было дело до её чувств?
Служить Родине. Служить Вождю. Сдохнуть, когда отслужишь и пусть на твоём трупе вырастут следующие, кто будет служить.
Феликс качает головой. Хмурится, пока сама Лила привычно закуривает. Лучше она загнётся от рака лёгких, чем заботливая начальница отправит на казнь. Хотя бы смерть останется чем-то, что будет принадлежать именно ей, а не Маринетт Морген. Наполовину борейка, но попробуй заикнуться только — окажешься в тюряге. Суровая правда жизни, твой хребет — ступенька лестницы для такой как она, а твоя плоть — пища.
— Дядя сказал, что перешлёт ещё пару тысяч на этой неделе. Становится все труднее, Натали едва не поймали недавно, — сам он хочет напиться, уже очень и очень давно. Но каждый раз, когда Лила приносит алкоголь, то предпочитает утешить его по-другому, а бутылку потом все равно приходится продать, чтобы выплатить штраф за аморалку. Это уже привычно и буднично, как и всё тут.
А кто думал, что быть революционером весело?
Мимо проходит Адриан. Милый, добрый и абсолютно не ведающий, что его мама не пропала, а была казнена по директиве №5954, обсуждение действий Вождя. Лила кивает ему, не говоря ни слова. Лучше к нему вообще не приближаться. Этот мальчик разрушает всё вокруг себя, даже не желая этого. Если увидит Алья, то тут же доложит начальнице, а та уже расквитается с «соперницей». Но откуда Адриану об этом знать?
— Лила, привет! Ты разобралась с отчётами? — он улыбается им двоим, непозволительно яркий в этом сером мирке. Лила кивает, предпочитая курить. Феликс даже не смотрит в его сторону. Его не должно здесь быть, он должен был быть казнён вместе с отцом, но парню повезло. Хотя с этим ещё можно поспорить.
Лила улыбается. Лгать тут легче, чем дышать. Главное, не забывать тратить это дыхание на лозунги и прославление вождя, а так же товарища Морген. Росси щебечет, стараясь не думать, что именно сейчас Алья может проверять камеры:
— Конечно! Я тебе перешлю, хорошо? А как у тебя дела с начальницей? — она ему чуть ли не прямым текстом отношения предлагает, но откуда этому милому мальчику знать о таких аморальных вещах? Ведь Вождь не одобряет отношения вне брака, не так ли, Адриан? Смешно и тошно одновременно.
— В смысле? Ну… нормально. Она сказала, что премию мне выдаст, — конечно, кому как не ему. Феликс хмурится ещё сильнее и глухо говорит:
— Слышал, Кагами недавно расстреляли? — он был к ней по-своему привязан и искренне надеялся, что Адриан выберет именно её. Маринетт выбора не оставила. Либо она, либо никто.
Подчиняйся, раб.
Адриан кивает, тут же становясь куда грустнее. Эммигрантка из Северной Бореи, Кагами Цуруги не имела шансов здесь прожить дольше её двадцати пяти. Она взлетела слишком высоко. Но вот ведь жалость, Лиле уже нет дела до таких жертв системы. Времена, когда она рыдала в подушку из-за них, прошли. Теперь осталась только пустота и сухость, прямо как в самой системе.
Краем глаза Лила замечает Маринетт. Тут же убирает сигарету — начальница ненавидит курящих, ведь это же вредно! А так же она ненавидит лжецов и воров, вот ведь ирония. Адриан улыбается ей, она улыбается ему, и хочется сдохнуть прямо тут, лишь бы не слышать этих потоков сахара, что сейчас польются из их ртов. Феликс кивает, всё такой же холодный и так бесящий этим Маринетт:
— Товарищ Морген.
— Товарищ Агрест. Разве у тебя нет работы? — разве что только в планах. Пятилетка за три года, трёхлетка за год, год за шесть месяцев. Работать на износ, пока не упадёшь и даже после смерти пойти на корм другим таким же как ты. Суровая правда жизни.
Лила думает, что скоро её организм уже физически будет отторгать кофе. Вот ведь ирония, начальница его обожает. Пусть подавится, лживая мразь. Хочется выкрикнуть это в лицо, но нужно же всем нравиться. Она улыбается:
— Отчёты отдала товарищу Цезар документы, как вы и просили, — она ничего не просила, но вряд ли знает это. Маринетт кивает, буквально пожирая глазами Адриана, но тот действительно не замечает. Воистину, он святой.
Феликс кивает ей, и они отходят. Он вручает ей пачку сигарет, «Величайший Вождь №12», одни из немногих, что не совсем дерьмовые. В пачке листочек со списком документов, которые нужно будет скопировать и принести в штаб сегодня. Лила знает, что сделает это, как и то, что Феликс снова будет втираться к Хлое с её секретаршей Сабриной, в доверие. Они ж революционеры, в самом деле.
Должны свергнуть весь этот фарс,
ведь кто, если не они?
Ближе к полудню, подходя к кабинету начальницы и встречая там Алью, Лила совершенно не вслушивается в разговоры за дверью. Адриан снова не понимает, что от него хотят, Маринетт снова не может нормально сказать и мямлит всякий бред, Алья снова сидит за просмотром личных дел сотрудников вместо работы. Снова, снова. Снова.
Иногда Лила мечтает быть как Маринетт. Ни о чём не думать, ничего не желать, кроме того, чтобы нужный мальчик наконец ответил. Ведь Мудрый Вождь не может ошибаться, ведь враги — это всегда враги. Жизнь проста, легка, и беззаботна. Розовый рай для хороших граждан. Лиле с её неблагополучной семьёй туда вход был закрыт ещё в утробе матери, Адриану с Феликсом этот вход выбил Габриэль. Маринетт получила туда ключ просто родившись в нужной семье в нужное время. Хорошо быть рождённой в один день с Вождём, а? А?
Алья смотрит на неё, наверняка жалея, что Лила получила место её жениха. Как там его, Нино вроде? Подбросить те часы в его стол было легче, чем закурить. Ничего личного, либо ты, либо тебя, но ненависть этой с её подружкой Лила получила сразу же. Хотя можно подумать, ей когда-то не было плевать.
— Ну что, как свадьба? Скоро будет? — издевательски улыбается Росси, наслаждаясь этой ненавистью. Алья может сколько угодно шипеть, что знает её истинную сущность, как и Маринетт, пока что им не подкопаться. Лила знает это, как и то, что повод все равно найдётся. Всего лишь потерять пару отчётов и вот злостное невыполнение плана! Срочно, схватить её, в тюрьму, а там выбить из неё всё, вырезать, выдавить!
А что останется, можно и казнить.
Финал тут у всех один, кому как не Лиле про это знать.
Алья ничего не отвечает, её взгляд говорит лучше любых слов. Она молча берёт папку, точно так же не обращая внимания на приглушённые, но всё ещё слышимые удивлённые бормотания Адриана. Лила думает, хорошо ли, что Маринетт наконец перешла к делу, но нет, вопрос идёт о повышении зарплаты. Они так точно в тюряге и потрахаются, когда обоих сдадут ради таких сладких мест.
День проходит так же серо и скучно, как и все остальные. Лила копирует нужные документы, не обращая внимания на камеру над головой. Вносит в нужные имена в нужные графы и думает, что всё-то тут нужное, кроме неё самой. Правда жизни, да только сама она уже забыла, когда говорила правду.
Они с Феликсом так же встречаются на этом этаже, перед лифтом. Он подаёт ей руку, она принимает, так и идут к Лиле домой. Там же и обмениваются всей информацией, буднично и привычно. Пускай все думают, что они в отношениях, правда в том, что Хельмере заводить что-то долгосрочное бесполезно. Рано или поздно кто-то из вас увидит чужое имя в газетах, на том всё и кончится.
За окном дождь, зонта нет, — слишком дорогой для слишком быстро ломающейся вещицы, — Феликс остаётся ночевать. Лила не гонит его на диван, это негостеприимно. Он на такое только смеётся, хрипло и как будто уже забыл как это делается.
— Надо же, послушная гражданка нашлась.
— Сказал примерный гражданин.
Она засыпает быстро, он ещё полночи сидит работает. Лила уверена, что мешки у него под глазами вовсе не от недосыпа, просто его организм сбрасывает туда весь кофеин, который уже чисто физически не усваивается. А остатки выходят кровью через нос, грозясь запачкать одежду или хуже того — бумаги. Их ценность куда выше, чем у их жизней вместе взятых.
В этой стране у чего угодно стоимость выше.
Утром они просыпаются от сирен за окном и вместе ненавидят этот мир.