Принцессы и драконы

Когда Сонию Невермайнд впервые показывают по телевизору, Гандам ещё слишком мал, чтобы понимать, что это для него означает. Зато его мать – напротив. Она включила трансляцию праздника в честь первого дня рождения загадочной европейской принцессы просто так, хотелось отвлечься от тягот жизни матери-одиночки за просмотром чего-то красивого. Однако, она запомнила этот вечер так хорошо, что он до сих пор стоит у неё перед глазами: она сидит на диване в маленькой квартирке на краю города, перед ней – старый телевизор, рядом мирно спит её единственный сын, а на его маленькой детской ручке – имя девочки, которую она видит на экране. 

Танака-старшая любит сына. Когда её муж бросил её с младенцем на руках, отчаяние, которое обрушилось на её голову, создало в ней решимость воспитать мальчика так, чтобы он никогда не пожалел о том, что остался с ней, а не достался своему отцу. Она хочет дать ему всё, уберечь от любых невзгод и быть уверенной, что, когда он вырастет, он будет счастлив, и она понятия не имеет, как наследница трона Новоселика вписывается в эти планы. Сначала она даже рада. В конце концов, какой мальчик не будет рад узнать, что ему суждено быть с самой настоящей принцессой? Гандам – её маленькое чудо, и она не сомневается ни на секунду, что кто-кто, а её сын так точно заслуживает в жёны идеальную светловолосую красавицу из далёкой страны, но кое-что её всё-таки тревожит. Речь ведь идёт о королевской семье. Откуда ей знать, что годовалая Сония уже не обручена с каким-нибудь маленьким графом? Она мало что знает о королевстве Новоселик, но даже далёкому от международной политики человеку очевидно, что принцесса имеет куда больше обязательств перед своей страной, чем перед неким Гандамом Танакой из далёкой Японии, о котором ни она, ни её родители, никогда в жизни не слышали. Теоретически, она могла бы попробовать связаться с посольством Новоселика прямо сейчас, но она боится сделать ещё хуже. Несмотря на её неудачный брак, она верит в судьбу. Ей кажется, что оставить всё как есть – лучшее решение.

Гандаму пять, и понятие соулмейтов кажется ему чем-то далёким и не имеющим к нему отношения. Он знает, что люди рождаются с именем их истиной любви на руке, но большее его пока не интересует. Он даже, что такое любовь, пока понимает с трудом. Имя Сония кажется ему глупым, и он об этом почти не думает. В этом возрасте куда важнее то, что мама злится, когда он тащит домой бродячих котят, а мальчики на улице не хотят с ним играть. Кем бы ни была эта Сония, у неё таких проблем явно нет. Гандаму кажется, что у девочек проблем вообще не бывает, но мама ругается, когда он так говорит. Наверное, они всё-таки тоже могут ссориться с родителями и разбивать коленки, но он не уверен и узнать ему неоткуда. Девочки тоже не очень охотно с ним разговаривают.

Гандаму десять, и он впервые видит Сонию по телевизору. Десятый юбилей всеми любимой принцессы даже обычно закрытый Новоселик решает отметить с размахом и транслировать празднество на весь мир. «Сейчас ты увидишь свою родственную душу», - говорит ему мама, и, кажется, она волнуется, но Гандам не понимает, почему. Наверное, слова «родственная душа» значат для взрослых что-то, но для него это пока не более чем красивое выражение. Она переживает за него. Мальчику нелегко расти без отца, у него нет друзей, и его не интересует ничего, кроме его зоологической энциклопедии и аниме. По крайней мере, так она говорила своей подруге, когда он случайно их подслушал. Кажется, она считает, что ему будет тяжело принять то, что его соулмейт – самая настоящая принцесса. Она усаживает его рядом, и Гандам ворчит, что ему наплевать. Кого вообще волнуют девчонки? Но потом на экране появляется Сония, и ему хочется попросить маму переключить канал, потому что он не понимает, что он чувствует.

Сонии – тоже десять, и у неё красивое пышное платье, а волосы светлые и уложены в высокую причёску. Гандам никогда не видел таких девочек в школе. Она и правда выглядит как принцесса – Спящая Красавица, например, и он не знает, как реагировать. Кажется, он где-то читал, что можно поцеловать лягушку, и она превратится в принцессу. Он спрашивает об этом у мамы, и она говорит, чтобы он не смел целовать лягушек, потому что они противные. Гандаму вовсе не кажется, что лягушки противные, но он понимает, что та принцесса, наверное, будет другой, и какая-то часть его осознаёт, что другая не считается. Сония на экране машет рукой и делает реверанс, и Гандам невольно машет в ответ. Мама всё ещё почему-то выглядит грустной. 

Гандаму тринадцать, и к этому моменту он слышит вопросы о Сонии чаще, чем собственное имя. Иногда он даже носит бинты на руке, лишь бы скрыть надпись от тех немногих, кто ещё не успел её увидеть. «Готов быть её рыцарем в сияющих доспехах?» - любят повторять ему взрослые, но дело в том, что он не готов. Гандам любит фэнтези, и он как никто другой знает, что, чтобы добиться сердца принцессы, нужно спасти её от дракона, но ему не нравятся эти сюжеты. Драконы в сказках всегда симпатизируют ему больше рыцарей, и ему кажется неправильным убивать таких удивительных существ просто, чтобы впечатлить девушку и получить золото. В его сказке они бы с принцессой смогли приручить дракона или ещё лучше просто наблюдать за его полётом издалека. Он надеется, что Сония смотрит на мир так же, но думать об этом слишком тревожно. Она богатая и красивая. Что если золото нравится ей больше, чем драконы? Что тогда делать Гандаму с этой связью, о которой все продолжают ему напоминать?

Гандаму пятнадцать, и он уже точно знает, что он живёт в другой сказке. Он – кто угодно, но точно не рыцарь. Люди его сторонятся, отец – бросил, а единственные его друзья – это питомцы, на которых мама уже давно закрывает глаза. Разве такие парни нравятся принцессам? Гандам уверен, что нет. Он куда больше похож на злодея, который мешает героине обрести её заслуженный счастливый финал. Возможно, он мог бы быть колдуном, который не даёт рыцарю убить дракона? Но только каковы шансы, что принцесса в этом случае выберет его? Он не понимает, почему так много об этом думает, ведь ему и не так уж сильно нужны отношения, но почему-то он всё равно задерживается у телевизора, когда Сонию показывают в новостях. У него нет друзей, и Сония – единственная всегда рядом, пусть и не совсем в буквальном смысле. Гандам боится, что слишком надумал себе её образ, но мама говорит, что соулмейт окажется точно таким, как ты ожидаешь, ведь иначе нет никакого смысла называть вас людьми, которые идеально друг другу подходят. В его школе многие уже встретили своих соулмейтов, и все, кажется, счастливы. Наверное, это значит, что Сония точно будет не такой, как принцессы из книжек, что читала ему в детстве мама. Правда, теперь она настороженно относится к увлечению сына этой темой, но Гандам упорно продолжает их перечитывать. Он взрослел с мыслью, что должен жениться на принцессе, а значит, у него не было другого выхода, кроме как сметать в книжных магазинах всё, что имеет хоть какое-то отношение к этой теме. По крайней мере, теперь он готов к встрече. Он точно знает, что настоящий Гандам Танака не будет ей интересен, потому что он – одинокий мальчик, который способен общаться только с теми, кто не может ему ответить. То ли дело Верховный Повелитель Льда – его идеальное «я», которое сформировали одиночество, книги и его собственная богатая фантазия. Истории о его жизни никогда не смогут её заинтересовать, но вот приключения Четырёх Ангелов Разрушения – вполне. Возможно, хотя бы у Запретного Гандама Танаки есть шанс её впечатлить. Если Сония будет готова следовать за ним по тропе тёмной магии в самое пекло и решит покинуть ради него своё волшебное королевство, конечно.

Гандаму шестнадцать, и он держит в руках письмо из Пика Надежды, и благодаря интернету он также знает, что Сония получила такое же. Он рад, что его навыки животновода оценили по достоинству, ведь он заслуженно считает себя в этом деле лучшим, но мысль о встрече с Невермайнд его пугает. У него осталось около полугода на то, чтобы собраться с мыслями и подготовиться к этому дню, и ему снова кажется, что он слишком зауряден для такой, как она. На следующий день он тратит все свои карманные деньга на товары для косплея. Он возится с линзами несколько часов, прежде чем решает, что достаточно и одной, а мама соглашается покрасить ему волосы. Кажется, она не очень довольна тем, что он пытается сделать, но она его не отговаривает. Она смеётся, когда он называет её ангелом, но в этом случае он даже не считает это метафорой. Она единственная была с ним всю жизнь и смогла вытерпеть ауру тьмы, которая его окутывает. Остаток вечера он тратит на то, что переворачивает свой шкаф и пытается найти одежду, достойную того, чтобы считаться облачением демонического прислужника.

Гандаму семнадцать, и от встречи с Сонией его отделяет одна дверь. Это даже смешно, что он – человек, который может найти подход к самому страшному чудовищу, так боится какого-то куска древесины. За этой дверью его ожидает многое: светлое будущее, бесконечные возможности для шлифовки своего таланта, хоть какое-то оправдание тому, зачем он существует в своём смертном теле, но помимо этого там будут ещё пятнадцать человек, которые никогда не захотят видеть его частью своей компании и… она. Гандам не романтик, он даже не считает себя влюбчивым человеком, но он не любит врать сам себе и в глубине души точно знает, что именно Сония, сама того не зная, сформировала его личность во многих аспектах. Он неловко толкает дверь и глубоко вздыхает, прежде чем придать своему лицу самое жуткое выражение, на которое только способен. 

- Приветствую, смертные, - он коротко кивает, делая вид, что не высматривает в толпе такие знакомые светлые волосы. – Полагаю, здесь состоится церемония нашего посвящения в адепты этого культа?

Многие не реагируют. Кажется, в Пике Надежды привыкли к странным ученикам. Только какая-то девочка в углу класса неприятно хихикает.

- Тебя что, в детстве роняли? – у неё тоже светлые волосы, но оттенок совершенно не тот, и выглядит она абсолютно иначе. – Хотя, если ты считаешь это культом, может, сразу перейдём к жертвоприношениям?

- Не говори о том, в чём ты не сведуща, дитя, - фыркает он. Девочке не вид лет двенадцать, что она вообще здесь делает? – Хотя… Твой юный облик вызван именно этим? Кто ты такая? Вампир, навечно сохранивший тело ребёнка?

Девчонка поджимает губы и теряет к нему интерес, продолжая свой диалог с девушкой с фотоаппаратом на шее, и Гандам принимает позу, которую считает максимально загадочной, подальше от остальных.

- Что? Ты типа Ультимейт Колдун или вроде того? – вдруг интересуется какой-то парень. Его волосы выкрашены в ярко-розовый, и он ведёт себя как-то странно. Наверное, он пытается скрыть неуверенность.

- Тёмная магия не может быть оценена смертными по достоинству, - Гандам поводит плечами. Он приподнимает шарф, и Сан-Ди высовывает оттуда сонную мордочку. – Моя земная миссия куда прозаичнее – я забочусь о фамильярах. 

- О ком? – парень неловко чешет затылок. – В смысле… о животных?

- Глупец! – Гандам хохочет. Может, хотя бы после такого, этот тип оставит его в покое. – Вы зовёте их животными, но я, Гандам Танака, зову их смертной формой великих Ангелов Разрушения!

Парень бормочет что-то и ретируется, и Гандам поправляет шарф обратно. Он уже хочет проследовать в конец класса и сесть, как вдруг за его спиной звучит женский голос… который он слышал уже десятки раз. Правда, теперь она звучит иначе, нежели в новостях. Это ожидаемо, но Гандам едва сдерживается от того, чтобы не уткнуться лицом в собственный шарф. Она говорит… расслабленно. В её тоне нет и намёка на ту сталь, которую он привык слышать, когда она рассказывает о новейшем вооружении Новоселика или очередном международном пакте.

- Извини, ты сказал Гандам Танака, так? – он поворачивается, и они впервые оказываются лицом к лицу. В реальной жизни она ещё красивее, чем он мог себе представить, и вся его решимость уходит просто на то, чтобы не начать паниковать.

- Это имя проклято, ваша светлость, - выпаливает он первое, что приходит на ум. – Не советую так просто им разбрасываться.

На секунду она выглядит растерянной. Ну вот и всё, он всё испортил. Сейчас она решит, что он ненормальный, и они никогда не заговорят вновь. Гандам чувствует себя так, словно сейчас действительно провалится в ад, и это мгновение тянется целую вечность, но потом...

- Правда? – она в удивлении прикрывает рот тыльной стороной ладони, и её запястье оказывается у Гандама прямо перед носом. Ровные чёрные буквы на тонкой светлой коже образуют его имя, и он никогда раньше не был так рад его видеть. – Но я проходила с ним на руке всю жизнь! Это значит, что я теперь тоже проклята?

Гандам выдыхает. Кажется, она именно такая, как он думал. Или, правильнее будет, такая, как он смел надеяться. Он ухмыляется – старается, чтобы это выглядело снисходительно, но улыбка получается такой широкой, что весь его образ чуть не рушится за секунду. Он осторожно снимает с руки бинты, и демонстрирует Сонии собственное запястье.

- Думаю, скоро мы выясним последствия этой дьявольской связи. Вдвоём.