Пять часов утра, а Тэхен озабочен нарастающей агрессией. Он унижен своим лучшим другом, — Чимин отказался с ним отобедать, не откликнулся на сообщение «чем занят?» и даже не заглянул к нему перед сном, — поездка в Финляндию наградила адской болью во рту, и Чонгук до половины третьего ночи прозанимался в спортзале, чтобы потом завалиться на кровать потным и уснуть крепким сном. Ни «привет», значит, ни «как ты себя чувствуешь?». Чонгук ведь, черт возьми, знает, что у него не все в порядке, что сейчас он мучается. Ну и что, что в этом виноват только он сам и его глупая привычка носить тапки на босую ногу двадцать четыре на семь? Ну и что, что в Финляндии температура в минус? Его это не остановит, он мало думает о последствиях, но именно для этого и нужен Чонгук. Ну, да, да, он слишком сильно преуменьшает его значение, но все равно. Тэхен любвеобильничает с ним не для того, чтобы, когда нужна поддержка и помощь, услышать «Хен, ты сам в этом виноват».
— Айщ! — он злостно стучит телефоном по кровати и сразу ссутуливается, переводя взгляд на рядом сопящего Чонгука. Тому хоть бы что. Спит, как убитый, даже атомным взрывом не разбудишь. А у Тэхена такое состояние, что ему самому хочется эту бомбу скинуть, чтобы не только ему плохо было, но и всем окружающим. Спать совершенно не хочется, но надо, и от этого вдвойне тошно.
— Чертов придурок, — шипит он, разворачиваясь и утыкаясь лицом в подушку, чтобы через секунду завыть от боли в щеках. Больно настолько, что ни есть, ни пить не получается. У него на тумбочке «Алботил» стоит, манит к себе, зовет, но Тэхен одергивает руку, ну потому что нельзя столько лекарства в рот засовывать. Чревато будет. Он хнычет, ложась на спину, и утыкается в телефон. Раз и Чимин, и Чонгук его бросили, стоит попросить помощи у тех, кто точно не подведет даже в пять утра.
«Я хочу уснуть, кто-нибудь знает, как?»
В его понимании просить помощи — нормально, и он уверен, их фанаты самые понимающие личности если не на земле, то во всей вселенной. Ну, он думает так недолго. Ровно до момента, пока не замечает глазами предложение поиграть. Он хмурится, старается дышать спокойно, чтобы не уткнуться лицом в подушку снова, и пишет лаконичный и понятный ответ «Позвольте мне уйти». Ну, бывает, Тэхен уверен, что если бы его кумир написал что-то подобное в пять утра, он бы тоже пытался сделать все, чтобы тот не ушел.
Чонгук на соседней половине кровати стонет во сне и чмокает губами, переворачиваясь на спину к нему лицом. Тэхен сверлит его хорошенькое спящее лицо ненавистным взглядом, высовывает одну ногу из-под одеяла и тычет в него, тычет до тех пор, пока тот, морщась, не отворачивается в другую сторону. Смотреть на красивое лицо Чон Чонгука в состоянии злости все равно что сидеть неизлечимо больным и смотреть на бесконечные просторы горизонта. Это так же усмиряет и успокаивает. Но, черт возьми, Тэхен не хочет вот так просто все спускать с рук. Завтра на обеде он обязательно не протянет Чонгуку салфетку и выключит свет в туалете, когда тот туда пойдет. Он просто так не прощает. Чимину тоже достанется.
Тэхен внимательно выбирает комментарии, на которые отвечать. Не хватало, чтобы ему потом перепало от БанПиди или Намджуна. Такое было всего пару раз, но он ни за что не хочет повтора. Интересно, почему эти мысли не посещают его светлую голову, когда он ходит по морозу в тапках? Он качает головой и замечает интересное сообщение про молоко.
— Не знал, что молоко может помочь… — выдыхает он в тишину, дергая головой, и печатает ответ.
«Молоко, хех, спасибо, теперь с сегодняшнего дня оно будет со мной»
Он, игнорируя последовавшие после ответа уведомления, откладывает телефон в сторону, пинает Чонгука в задницу в последний раз и встает с кровати. Пустой темный коридор наполняется его тихим чапаньем босыми ногами по холодному полу. Он замечает, что в комнате Юнги все еще горит свет и присасывается к матовому стеклу двери. Ничерта не видно, но он уверен, что тот работает над своим новым микстейпом. В комнате Чимина света нет, и Тэхен, когда проходит мимо, презрительно фыркает и ворчит, потому что рот ужасно болит.
На кухне темно, и приходится включить свет над плитой, чтобы хоть что-нибудь стало видно. На тумбах оказывается кавардак, и Тэхен подозревает, что это сделал Намджун, который тоже, вероятно, не спит и сидит в своей студии. Но его это мало заботит. Он открывает холодильник, и тот освещает его своим сиянием в ночи. Тэхен хмыкает, достает целую коробку молока и топает вместе с ней обратно, по пути пнув дверь в комнату Чимина.
Чонгук лежит в точно такой же позе на боку, едва прикрытый одеялом. Тэхен ворчит, когда смотрит на него, и недовольно плетется на свою сторону кровати. Молоко действительно немного притупило боль, и он облегченно выдыхает, вытирая губы. Телефон все еще продолжает пиликать уведомлениями, и он искренне не понимает, почему Чонгук от такого все еще не проснулся.
— Ну и иди, — шипит он, замахиваясь на него спящего, но не ударяя, а включая телефон. Арми не на шутку постарались, оставляя ему свои советы и всевозможные комментарии, поэтому он сначала теряется, забывая, какой была первоначальная цель. Чонгук снова что-то бубнит под ухо, выводя из себя, и Тэхен шипит, ложась на бок и поворачиваясь к нему спиной. И пусть, если кошмары, пусть хоть замерзнет, ему плевать.
Он натыкается взглядом на комментарий одной арми и резко меняется в лице. Боль, почему-то, уже мало волнует, да и Чимин, который продинамил днем, тоже. Вместо этого перед уже пылающими ярким пламенем глазами только этот комментарий, словно красная тряпка для быка.
«Я. Посмотри на фотографии Чонгука-оппы, которого Тэхен-оппа так любит»
— Что? Я? — Тэхен багровеет, сдергивает с себя одеяло и пинает Чонгука снова, — Да никогда. Чтобы такого наглого и глупого идиота? — он смеется, стискивая кулаки, и чувствует, наконец, вернувшуюся боль в деснах. Он хнычет, хватается за щеки и шипит от злости, потому что какого черта? Чонгук грубый, невоспитанный парень, который даже пожалеть не может, если попросят, так какого черта он должен смотреть на его наглую морду, чтобы уснуть? Бред какой-то. Эта фанатка слишком сильно хочет спать, поэтому несет какую-то чушь. Он яростно набирает ответное сообщение…
«Он придурок, так какого черта я должен смотреть на его лицо?»
… А потом в спешке стирает, потому что перед глазами всплывают недовольные лица БанПиди и Намджуна. Он очень сильно не хочет получить нагоняй, тем более сейчас, когда жизнь и так не сахар, и все его не любят такого бедного и несчастного.
«Выйди из своих фантазий, там плохо»
Он тычет по кнопке «отправить», пока не видит, что комментарий успешно отправлен, и с недовольным лицом пишет следующий пост. Нужно расслабиться, поиграть во что-нибудь, и арми с ним соглашаются. Они играют совсем немного, где-то пять или десять минут, он все это время никак не может отойти. Рот болит, Чонгук раздражает своим сопением, а игра нормально не проходится. Он выключает телефон прежде, чем проиграет снова, и злостно сопит в подушку. День выдался отвратительным, и он только сейчас понимает, что не стоило реагировать на тот комментарий. Да, сплоховал, да, был не в настроении, и теперь ему попадет. По шапке прилетит от всех, кто встретит его с утра, и первым, наверное, ему залепит Чонгук, хотя нет, он сам ему влепит за то, что тот такой говнюк.
Побрыкавшись немного на кровати и сделав глоток молока, Тэхен успокаивается и поворачивается лицом к Чонгуку. Тот сопит и даже не ведает о том, что он для него приготовил на завтра. Тэхен высовывает язык, злостно тыркает его в щеки и не понимает, как можно уснуть, смотря на это наглое безобразие.
И все же с этими мыслями он накрывает Чонгука одеялом, придвигается ближе и медленно засыпает, наблюдая за его безмятежным лицом.