Примечание
— Я тебя нашел на улице, — напомнил Себастьян Михаэлис и попросил вести себя прилично. Сиэль перекатил жетон во рту и сплюнул в ладонь.
— Я помню. Папочка.
— Не называй меня так. Иначе знаешь, что будет.
В воскресный день на художественной выставке почти что давка. Люди сновали вокруг, как рыбки в аквариуме. Перекатывались от экспонатов восторженными камешками. Мяли гальку.
Михаэлис и его андроид пять минут стояли перед полотном, на котором было нарисовано море. Ледник. Серо-розоватые подтеки северного заката (или рассвета?). А на переднем плане зритель мог лицезреть лохматую голову человека: взгляд матерого морского волка устремлен на всплывающий из синевы камень. Вздыбленный, лоснящийся гигант. Или целый остров.
— «Китобой и кит», — прочел вслух юноша.
Рот у Сиэля леденечный на вкус. Интересно, как ученые этого добились? С этим силиконом или из чего там сделана его плоть?.. Это все, о чем Себастьян мог думать. Он хотел трахнуть его прямо здесь и кажется, не дотерпит до дома. Бледно-коралловое марево неба напоминало об участках кожи в интимных местах. Но небо грубое, а кожа Сиэля шелковая. Сиэль смотрел как будто на владельца, но сквозь. Его профиль на фоне картины заслонял голову моряка и подменял ее. Гарпун наготове. Взгляд суров и неумолим. Не хватало только одного. Сиэль приподнялся на носочках и нахлобучил на спутника свою панамку цвета хаки.
— Ты — китобой. Знаешь, почему?
Он злой, он очень плохой,
Он змея, крокодил, носорог, китобой.
Он всадил мне нож в бок,
Как он мог?
Как он мог?..
Себастьян приподнял одну бровь и что-то проворчал под нос, нечто вроде: «Надоело тут торчать».
— Ты такой же потребитель. Каждый год китобои сокращают численность самых крупных млекопитающих на планете в несколько раз. Кит — хорошая метафора для таких, как я. Одинокие исполины. Они привлекают столько внимания. Но никто не слушает, о чем они поют. Китобоям нужен лишь их жир и китовый ус. Если у каких животных и есть душа, то это у китов.
— Андроиды не верят в душу. Они слишком интеллектуальные для этого, — усмехнулся мужчина.
— Я верю. У меня же она есть.
— Ха-ха. Сиэль перешел к следующей картине «Китобойный гарпун пробил дно Земли и добрался до звезды».
— Люди умеют расчленять окружающий мир на составляющие, правда? Субъективная интерпретация некоторых индивидуумов поражает.
— Да, да, на выход. Идем. — Но это лишь десятая картина, которую мы посмотрели. Мне полезно посмотреть все! — У меня голова болит. На этом культурная и редкая программа, выход в свет, закончилась. Сиэль оглянулся на китобоя, словно пытаясь запечатлеть его в своей памяти.
— Ладно… — промолвил он. Себастьян потянул его за собой.
Он злой, он очень плохой,
Он змея, крокодил, носорог, китобой.
Он всадил мне нож в бок,
Как… он мог?
Как он мог?..
***
— Ты находишь эти ноги чудесными?
— Ты знаешь, что я думаю о твоих ногах.
Сиэль залез ступнями на мужское плечо и большим пальцем ноги потыкал в худую щеку. Жесткая, как плавник акулы.
На Сиэле обозначались только короткие белые шорты, но и это не работало.
— Я занят.
— Не моими ногами.
— Счетами.
— Дай мне свою кредитку. Я хочу купить футболку.
— Какую футболку?
— Какую хочу я. А еще брюки и пиджак с рубашкой. В общем, нормальную одежду.
Раз в месяц Себастьян обновлял Сиэлю гардероб. В последний раз это были чулки в черно-белую полоску и голубое платье Алисы из Страны Чудес. Чаще всего это были костюмы не на выход, а на частное использование. Спальные. Вряд ли бы хозяин позволил кому-либо смотреть на Сиэля в одних чулках и неприлично коротких шортах с кошачьим хвостом. Или в кружевной шелковой пижамке. Или в широких латексных ремнях, заменяющих костюм. Себастьян любил красить ногти на его ногах и самолично натягивать чулки.
— У тебя такие аккуратные пальчики. Сладкие ножки. Так бы и съел! — мурлыкал он и терся щекой о ступню или икры.
— Извращенец. Почему из всех типов на свете, мне достался самый больной извращенец? — Сиэль закатывал глаза.
— Ты невероятно красивый.
— Это все, что приходит в голову? У меня есть характер, если ты не заметил.
— Тонкой настройки душевная организация, верно? — усмехался тот, имея в виду настройку искусственного интеллекта. Не секрет, что черты характера и даже свободу воли андроидов регулировали по усмотрению владельца. Сиэль позволил облизать свою ступню и даже заглотнуть пальцы в рот — влажную и ненасытную преисподнюю. Сиэль часто гадал, насколько она теплая и какая на вкус? Пожалуй, он этого никогда не узнает. Губы и язык, сменяя друг друга, скользили вверх, пока не добрались до внутренней стороны бедер. Сиэль развернулся на бок, спиной.
— У меня зарядка села.
Себастьян тихо посмеялся:
— Женщины обычно говорят, что у них болит голова. У тебя же постоянные сбои с энергопитанием. И я это терплю, заметь.
— Терпишь, — усмехнулся Сиэль. — Потому что не можешь сдать меня в сервисный, так как боишься потерять. Кто знает, возможно я зарегистрирован на другого человека? Кража андроидов — подсудное дело.
И не поспоришь. Когда Сиэлю нужно, он умеет хитрить и изворачиваться. Себастьян потерся носом о его живот и лизнул в ухо.
— Ладно, — смилостивился юноша.
— Дай мне десять минут отдохнуть. А ты пока прими душ и будь готов.
— Я всегда готов, — шепнул Себастьян, целуя его напоследок в губы и предвкушая длинную ночь. Когда дело касалось Сиэля он становился ненасытным. Ему нравилось в нем абсолютно все, каждая черточка на теле или движение. Даже его вредный характер: с капризами и занудством. То, что он не заказывал. Случайный выбор. Пронырливый, неугомонный мозг. Необъятное, запрограммированное сердце. Пожалуй, будь андроид живым человеком, он бы боготворил его или сошел с ума от счастья. Но, разумеется, ему он об этом не скажет. Михаэлис, в конце концов, еще не выжил из ума.
Андроид — это всего лишь андроид.
Однажды он вернулся лишь под утро. Только для того, чтобы принять душ, переодеться и снова уйти на работу. Сиэль лежал на постели и наблюдал за ним. Он сразу догадался, в чем дело.
— Ты был с женщиной, — сказал, как отрезал, и сдвинул брови на переносице. «И где их только этому учат? — удивился Себастьян. — У меня вопросы к разработчикам».
— Разумеется, я же мужчина, — ответил вслух. Он хотел добавить, что ее зовут Ирэн, но передумал.
— Меня тебе мало значит? Себастьян не ответил. В затылок что-то ударило: твердая мягкость, квадратная подушка с зигзагами, Сиэль купил ее на распродаже перед Рождеством. По новогоднему календарю зигзаги приносили гармонию в дом.
— Это мой бизнес-партнер, — отозвался мужчина. — Мне пришлось с ней переспать, иначе я бы топтался на месте, как и все прочие. Я же должен оплачивать твою одежду и капризы.
За подушкой последовала ультрамариновая ваза с азалиями, мужчина увернулся ловким шагом в бок и вернулся к галстуку. Кажется, он встал не с той ноги, так как ткань не проходила в петельку, а пальцы не слушались. Как будто заиндевели. Неудивительно: в отражении за плечом свирепствовало лицо снежного принца, его сумрачный взгляд рыскал по комнате в поисках очередного снаряда.
— Уходи! — приказал он. Себастьян криво усмехнулся. В моменты, когда Сиэль злился, он становился особенно привлекателен. Его хотелось переломить. — Это мой дом, — проворковал Михаэлис.
— Тогда уйду я.
Андроид сполз с края кровати и шагнул к дверям, но его перехватил за руку и бросили обратно на кровать. Нависли сверху.
— Из-за тебя я опоздаю на совещание.
— Тогда извинишься перед избранной самкой — поснашаешь ее в туалете. Так делают все китобои, — прошипел, как выплюнул.— Почистить ваш гарпун перед работой, хозяин?
— Если бы ты был человеком, я бы прикусил твой дерзкий язык.
— Но я не человек, поэтому ты обращаешься со мной, как с вещью.
— Нет-нет-нет… — мужчина прижал указательный палец к мягким губам. До чего ему нравилась их податливая нежность! Он точно опоздает на работу. Да и к черту. Он трахнул Ирэн, и теперь та ему задолжала. Он склонился ниже, нашептывая в самое ухо:
— Ты мне дорог, Сиэль… даже не представляешь, насколько. В конце концов, ты очень и очень дорогая вещь. Прежде чем ему ответили, Себастьян накрыл малиновые губы своими.
***
Когда Михаэлис вернулся домой, он не узнал квартиру. Все вещи: картины, статуэтки, шторы, комод, диван, ковер и даже люстра оказались свалены на кухне, в одну здоровенную кучу.
Его любимое кожаное кресло служило оплотом для башни, нелепого тетриса, а также походило на трон. Судя по брошенному на нем геймпаду, кое-кто уже занимал трон, но вовремя ускользнул.
Себастьян хотел позвать Сиэля, и как можно громче, закричать во все горло, но увидел гостиную и потерял дар речи. Потребовалось несколько долгих мгновений, чтобы понять, что происходит. Нечто темно-синее, длинное и покатое занимало всю площадь зала. Чтобы войти в гостиную, потребовалось шагать боком. Туша имела плавники и плоский хвост.
Да это же кит!..
Да. Это был кит.
Себастьян протянул руку и ткнул пальцем. Он не живой? Не из океанских пенных глубин? На ощупь довольно податливое, как натянутый вельвет.
Сверху показался Сиэль. Он воинственно балансировал на голове китовой туши, пока не поставил руки в боки.
— Я купил кита, — он указал пальцем на тушу, вниз, а затем на нечто черное и продолговатое, опутанное бечевками; оно лежало в самом углу и по очертаниями напоминало дробовик, переделанный Купидоном под свои нужды. — А еще — гарпун!
— И как это возможно?
— Это арт-инсталляция, Себастьян. Пришли мастера и надули кита. Представь, а ведь он был крошечной тряпочкой, размером с презерватив. Он сделан из качественного силикона, почти такого же, как у меня.
— И сколько стоит эта «тряпочка»? — У Себастьяна задергалось левое верхнее веко, и он пару раз легко шлепнул по нему.
— Ну… фактически ты залез в довольно растяжимый кредит.
— Что значит «довольно растяжимый»? Как презерватив, — до кита? — Себастьян снял пиджак и бросил на пол, так как ничего, кроме туши с плавниками и гарпуна не осталось. Какая жалость, что это произведение искусства нельзя использовать хотя бы как вешалку. Сиэль попятился назад.
— Ты же экономист, а я не калькулятор.
— Верно. Ты не калькулятор… а чертова денежная прорва! Это уже переходит все границы!
— Твоя бесчувственность — переходит. А с китом все нормально, — андроид похлопал своего нового друга. Получился раздражающе звонкий хлопок. Как звук схлопывания круглой суммы на банковском счете.
— Я — человек, и строю свои отношения так, как считаю нужным, — начал Себастьян. Он хорошо понимал, в чем дело. — А ты…
Синие глаза с вызовом встречали напор. Они казались невероятно живыми, даже теплыми. Но это была лишь иллюзия.
— Я?.. — андроид попятился.
— Ты делаешь то, что я хочу, и только я, и сейчас я тебе это докажу, консервная банка! — Себастьян ринулся вперед в прыжке.
Сиэль ловко развернулся, плюхнулся грудью на тушу и вскарабкался вверх. Себастьян схватил его за лодыжку и потянул вниз, но его лягнули второй ногой и угодили по носу. Себастьян отшатнулся, на пальцах осталось пару капель крови. Не страшно.
— Я личность! Почему ты умаляешь мое право быть живым? — голос раздавался уже сверху. Себастьян задрал голову.
— Потому, что ты — мой! И ты будешь слушаться, или я сдам тебя на металлолом!
Он огляделся по сторонам и схватил гарпун. Довольно увесистый, с запахом морской соли.
— Спускайся, пока я не разозлился окончательно!
— Ведешь себя, как последний… китобой! «Я — китобо-о-ой!» Дурак!
Сиэль скатился с туши на другую сторону. Михаэлис побежал в обход, но споткнулся о выступающий хвостовой плавник и упал лицом вниз. Орудие просвистело через всю комнату и вонзилось в плоть искусственного кита. Но перед этим задело Сиэля. От удара он упал назад. Острие прошило ему бок насквозь. И хоть крови не было, торчали ошметки силиконовой кожи и внутренностей: металлизированный каркас и капсулы с микросхемами. Сиэль ощупал рану, — настоящую маленькую дыру — а затем поднял голову наверх.
— Если бы я был человеком… у меня бы пошла кровь, — промолвил он падающим голосом.
— Глупости! — воскликнул Себастьян. Он бросил гарпун и подлетел к раненому. — Ты не умрешь… Тебя почти не затронуло.
Сиэль задумчиво моргнул.
— Сломай меня. Это все, что могут китобои вроде тебя.
— Хватит. Я люблю тебя. Я вызову мастера, хорошо? И он починит тебя. Он… да, он обязательно починит! — Себастьян сгреб Сиэля в объятие и зарылся лицом в густые волосы.
— Честно? — пискнул тот и податливо опустил руки вниз, обмяк.
— Клянусь, завтра же.
— Нет. Я про другое… Первое.
— Люблю. Все станет прежним. Я больше не буду с ней встречаться.
— Обещаешь?
— Слово чертового китобоя.
— Нет. Нужно слово Себастьяна, — андроид обнял мужчину в ответ и ласково коснулся щеки. Себастьян зарылся пальцами в его волосы и поцеловал в лоб. В момент, когда веревка стрельнула гидрой в кита, он перепугался до смерти.
— Хорошо, даю свое слово, Сиэль. Даю слово!..
***
Найти настройщика на черном рынке было не просто.
Их пруд пруди, но нужен был не болтливый и знающий свое дело. Все-таки Сиэль — андроид премиум класса, к тому же, скорее всего не зарегистрированный. То, что он попал в руки Михаэлиса — исключение из правил. Не каждому везет: выносить мусор и наткнуться на никому не нужного андроида.
— Косметическая царапина. Зальем силиконом, подлатаем и отшлифуем, — полноватый и лысоватый мужчина лет сорока вынес вердикт. — Много времени не займет. Благо ничего не задето.
Сиэль сидел на крае стола и подминал нижнюю губу, разыгрывая перед незнакомцем умирающего лебедя, не меньше: «Мне так больно». — «Где?» — «Вот тут. В душе». — «Надо же!»
— А как насчет второго? — поинтересовался Себастьян и глазами напомнил, что имеет в виду.
— А это нужно покапаться поглубже. Сиэль перевел взгляд с одного лица на другое и категорично заявил, стуча пяткой по стенке стола:
— Он не будет лезть в мои внутренности.
— Он просто посмотрит. Мало ли, гарпун повлиял на твои… внутренние системы, — сказал хозяин.
— Я покажу тебе все свои внутренние системы ночью.
Себастьян кашлянул в кулак. Настройщик покраснел, а Сиэль продолжил беззаботно болтать ногами.
— Он посмотрит проблемы с твоим частым отключением, — Михаэлис не сдавался.
— Я сказал, нет.
— Это не тебе решать.
— Ты не имеешь права, Себастьян. Ты не владеешь моей душой. Я — личность. Личность определяется свободой мышления и стойкими жизненными координатами.
Настройщик тихонько присвистнул, мол, «не завидую я вам, мистер, горячая штучка!» Себастьян одним взглядом напомнил ему, кто он и зачем здесь находится. Сиэль оставался невозмутим. Он решил биться до конца, и это было видно по глазам. Синева стала ярче, Себастьян еще не видел ее настолько яркой, почти купоросной.
— Если ты это сделаешь, ты меня больше не увидишь, Себастьян Михаэлис. Так и знай. В голосе звенела безукоризненная твердость. Натянутая струна. И, если она лопнет, больно будет всем. Настройщик дал Михаэлису знак, чтобы выйти в другую комнату и обсудить дела.
— Я такое видел знаете сколько раз? — поделился он. У него лоб вспотел.— Сэр, такое хорошим не заканчивается.
— О чем вы?
— Как думаете, кукла имеет право управлять кукловодом? Даже не с позиции гуманизма: кукла не приспособлена вести за собой. Она сломается. И вы заодно.
— Вы философ или настройщик?..
— Мой совет: регулировка свободы воли где-то до сорока процентов. Как показывает практика, это — самый оптимальный вариант. Ваш андроид сейчас настроен как будто на все сто! Признаться, я такого еще не видел. Ведь мало кто рискнет жить с нечеловечным человеком, понимаете? Кто знает, что у него в голове?..
Тут Себастьян был вынужден согласиться. Достаточно вспомнить этот треклятый гарпун или кита. Гребаного кита, размером с квартиру. Если так и дальше пойдет…
— Я понимаю, о чем вы.
— Отлично! Знаете, вы с самого начала показались мне человеком ума, а не сердца. В хорошем смысле.
Когда они вернулись в комнату, Сиэля в ней не было. Тихо скрипела оконная рама, распахнутая настежь. Белые занавески приподнимались вверх, как надутые пузыри. Как толстые птицы… Сиэль ушел. Как и обещал.
…Он бежал по узким улочкам, усеянными холодным и оранжевым светом заходящего солнца. Тени прыгали и дребезжали в окнах. Ему посчастливилось прихватить с собой гарпун до того, как его заметили. Ветер бил в лицо, а от шума шагов разлетались в стороны стайки воробьев. Мохнатые капли сухих луж. Сухая вода — это и его слезы. Он мог бы заплакать… мог бы! Чертов Михаэлис… поплатится.
«Он злой. Он очень плохой.
Он змея, крокодил, носорог, китобой.
Он… всадил мне нож в бок.
Как… он мог?
Как он мог?»
— Сиэль! — голос раздался откуда-то сзади и сбоку. Себастьян пытался обогнать его через проулок. Он то и дело натыкался на встречных людей, но продолжал бежать. — Сиэль, стой! Я сказал, стой, немедленно!
Мы с тобой как мотоцикл и пустыня,
Я рука, ты дверь, впусти меня.
— И не подумаю! — Андроид перелез через бордюр, пробежался с орудием наперевес по газону и исчез за углом.
За ним начиналась бесконечная лестница вверх к жилым домам. Их называли сотами или ульями, довольно злачное место, в котором могли обитать не только убийцы и грабители, но и вполне возможно призраки. Но, наверное, юноше с китобойным гарпуном нечего опасаться.
Себастьян перевел дух перед очередным восхождением. Он задрал голову вверх, где Сиэль перепрыгивал через последние ступеньки и бежал к первому пепельному строению. «Двигается, как кролик!»
— Сиэль, у тебя еще есть шанс! Ты слышишь меня? Сиэль!..
Ты ложь, я гордыня, боюсь как огня,
Мы с тобой как белый лист и карандаш.
Путь правдив и чист, когда мое сердце отдашь?
Когда отдашь?
Сиэль не отозвался и хлопнул дверью, исчезнув в чей-то квартире.
***
…Себастьян отворил дверь. Он успел облокотиться о дверной косяк до того, как упал. Эта лестница… бесконечные ступени… нора Алисы в Страну Чудес. Его хрупкий метало-силиконовый кролик оказался выносливее, чем предполагалось.
Давненько так Михаэлис не бегал. Он перевел дыхание и ослабил галстук на шее. Еще немного и сердце не выдержало бы. Он давал ему такие нагрузки лишь с Сиэлем и глубоко внутри понимал, что однажды — возможно, через пару десятков лет, а время быстро летит — великолепие не увядающего искусственного интеллекта его убьет.
Комната была небольшой и вытянутой, как рукав. Сиэль сидел на полу, облокотившись о стену. Он был похож на большую шарнирную куклу из фарфора. Судя по тому, как безвольно голова свесилась на грудь, андроид лишился питания и ушел в режим энергосбережения. Как не вовремя, да? Что ж, бег вымотал не только Михаэлиса. Рядом зиял черный квадрат. Глазам потребовалось время, чтобы привыкнуть к полумраку и различить инвалидное кресло. Массивные шипованные колеса. Современный пульт управления и встроенный цифровой монитор. Дорогое креслице. Разъехались жалюзи: синие, они имитировали отлив морских волн, открывая фигурку кита на подоконнике. Увеличенная в тысячи раз копия сейчас лежала в квартире Михаэлиса. Столпы осеннего солнца упали на узкую кровать. В ней лежал еще один Сиэль. Опутанный проводами, с подключенным монитором наблюдения. Он держал в руках гарпун и целился в мужчину. Кажется, прямо в грудь.
— Какого?.. — выдохнул Себастьян.
Первые люди были поэты, дали вещам имена,
Я сохранил твои секреты, ты же назвал меня
— Китобой, вот и увиделись, — человек улыбнулся. Это был именно человек. И улыбка у него была человеческая. Настоящая.
— Сиэль? — Сядь. — Это было не предложение. Себастьян огляделся и не нашел ничего более подходящего, чем инвалидное кресло. Жесткое и низкое: они почти сравнялись, только Себастьян оказался немного ниже.
— Я верно полагаю, что общался все время с тобой? — предположил он. — Но… как?
Вернее… Нет, он не знал, что спросить. Сиэль был также похож на фарфоровую куклу, только болезненную на вид. Он давно не видел солнца, под глазами темнели круги. Глаза были такими же синими и умными, как у своей почти совершенной копии. Только в них заключалось что-то еще: чему Михаэлис не мог дать определения. Необъятное, незнакомое и, в тоже время, виденное тысячу раз. Невыразимая живость. Личность? В которой он отказывал так часто.
— Как ты мог уже догадаться, я не хожу, — сказал юноша и тихо ухмыльнулся. Знакомый жест.— Авария в детстве. Сам я программист, который перебивается покупками акций да делает ставки на скачки русских борзых. Правда однажды мне удалось выиграть крупную сумму денег. Сорвал целый джек-пот. Об этом писали в газетах. Просто баснословная сумма.
— И на все деньги ты купил Сиэля.
Юноша удивленно пожал плечами.
— Нет, я купил себя. Меня зовут Сиэль. Сиэль Фантомхайв. А это, — он кивнул в сторону запрограммированного робота, — вообще Томас. Но я его хакнул и стал управлять. Это не очень-то просто, чтобы не подумал. Потребовалось время приноровиться, к тому же мне бывает нужно отлучиться. Как ни крути, а я остаюсь в чертовом теле, которое нуждается в уходе. — Так вот почему так быстро заканчивалась зарядка, — догадался мужчина и усмехнулся. Это была скорее нервная усмешка. Хотелось курить. Как он мог раньше не догадаться? Хотя как можно догадаться, когда искусственным интеллектом управляет другой, настоящий интеллект? Душа, разум или мясные кабинки для управления. А так же пустые, но идеальные болванки для души, но — без души. Парадокс. Юноша продолжал:
— Зато так у меня появились ноги, и я мог делать, что захочу. Затем я встретил тебя. — «И я тоже сорвал свой джек-пот», подумал Себастьян и горько усмехнулся. — Решил, а почему бы и нет? Несмотря на то, что в жизни, я тоже своего рода выброшенный на берег кит. А потом…
Нас мало любили,
мы малые дети,
ослепшие от красоты
Кто видел когда-нибудь ветер?
Ни я не видел, ни ты
— А потом? — спросил Себастьян. Впрочем, он догадывался. Все время, что он жил с Сиэлем, чувствовал тоже самое.
Выжечь на сердце железом раскаленным
четыре горячих слова:
«Хочу быть всегда влюбленным»..
Сиэль опустил взгляд, и в изящном движении головы, тихом повороте шеи, — как бы горделивом — Себастьян узнал андроида. — Может, ты опустишь гарпун? — попросил Себастьян. — Если правильно ответишь на вопрос.
Кто видел когда-нибудь ветер?
Ни я не видел, ни ты.
Мужчина шумно сглотнул:
— Извини. Я должен был поверить в то, что у тебя есть душа. Парадоксально, учитывая, что ее никто никогда не видел, верно? Бесчувственный разум стремится решать, у чего есть чувства, а у чего их не может быть.
Юноша задумчиво моргнул:
— Я хотел спросить не это.
Вдруг Себастьяну стало страшно. По-настоящему, как никогда в жизни. Но боялся он не орудия, целящегося в его сердце, потому что, кажется, оно давно уже было проткнуто насквозь. Гарпун в руках поплыл в сторону, а затем лег на постель. Сиэль сложил руки перед собой, поверх покрывала, и сложил в замок.
— А что же тогда? — почти шепотом спросил Себастьян. Синие глаза пытливо смотрели на него несколько долгих мгновений. Невероятно красивые глаза. Он таких никогда не видел, даже если только — хорошую копию. Наконец, губы юноши дрогнули:
— Чаю?
Себастьян вспомнил, как дышать.
— Да, пожалуйста. Без сахара.
— И мне тоже приготовь. Две ложки.
Сиэль указал, где лежит чайный сервиз. Себастьян засмеялся и поднялся на ноги: действительно, как он мог забыть!
Он злой, он очень плохой,
Он змея, крокодил, носорог, китобой.
Он… всадил мне нож в бок,
Как он мог?
Как он мог?..
— Нам нужно многое обсудить, — заметил мужчина, попутно насыпая заварку в чайник. Впервые за много лет он ощущал себя настолько воодушевленным. Как будто выросли крылья. Черт возьми, их хватит на двоих! — Для начала: куда деть кита, иначе тебе будет просто не развернуться на своей машине.
Он боялся услышать ответ, узнать, что Сиэль не вернется. Что он исчезнет из его жизни так же легко и странно, как появился. «Но почему он не рассказал?» — И Себастьян отвечал самому себе: «Потому что он сломанная кукла, и я все равно не увидел бы в нем главного. Вот почему».
Сиэль ответил:
— Он правда такой огромный? Круто! Через чужие глаза все кажется таким… ирреальным. А у тебя нос длинней, чем казалось.
— Нравится?
— С характером.
— А твои глаза красивее, чем у андроида. — Глаза создатели бесподобной машины повторить все же не смогли. И Себастьян чувствовал тихую радость по этому поводу. Как будто ему вручили подарок всей жизни.
— Душа проглядывает, да? — глаза юноши лукаво прищурились, а верхняя губа невозмутимо дрогнула. — Гарпун я оставлю.
— Нет.
— Да.
— Ладно. Но китам — точно «нет».
— Две ложки, Себастьян, две ложки…
Выжечь на сердце железом раскаленным,
четыре горячих слова:
«Хочу быть всегда влюбленным»