— Ты когда-нибудь думал, что есть память и воспоминания на самом деле? Это простое запечатление событий и фактов что случились перед нашими глазами? Или только эмоции, что душа испытывает в своей смертной оболочке? — женский голос эхом звучал сквозь пелену тумана.

— Нет. Разве это не просто знания?

— Память каждый воспринимает по-разному. Но, так или иначе, это то, что всегда имело для мобианцев очень большое значение. И в особенности для нашей семьи. Раз за разом память сохраняли в песнях, сказках, книгах и родовых гобеленах, — продолжал голос, — Никто не должен быть забыт, и ничья память не должна быть утрачена. Но Память — очень хрупкая материя. Податливая и изменчивая. Оттого ее так легко обезобразить выдумками. Но еще проще ее отобрать.

— Поэтому я должен носить этот медальон?

— Он спасет твою память, если кто-то попытается ее у тебя забрать, Соник, — продолжил второй голос, низкий и властный, — Когда-то его носил я, как и мой отец до меня. Береги его.

***

Этот странный сон, как не странно, был слишком похож на явь. Ощущения внутри него были совершенно другие. Но с той секунды, как он открыл глаза, образы стерлись, спрятавшись за завесой тумана. Его никак не получалось схватить, чтобы рассмотреть лучше. А всё из-за головы: та взорвалась отвратительной болью, липнувший к глазам и, в особенности, к вискам. Чувство было примерно такое, какое ему описывал Том, когда ёжик спросил, на что похоже пробуждение после пьянки. И в этом-то была проблема: он ни разу в жизни не пробовал алкоголя. Да и гвардейцам прикладываться к бутылке запрещено Уставом. Откуда же взялась эта странная головная боль? Перекличка из-за очередной головной боли прошла, будто ее и не было. Перед глазами плясали круги, что, казалось, состояли сплошь из магических рун, сияя сиреневым и бордовым. Даже утренние указания Гавейна прошли мимо ушей. Все мысли крутились вокруг желания посетить придворного лекаря. Продолжать жить с постоянными мигренями становилось невыносимо. Быть может, он как-то мог бы помочь решить проблему? Но стоило Сонику спуститься к завтраку, как всё прекратилось. Остался только осадок в виде неприятных ощущений, как и желание окунуть голову в ледяную воду со льдом.

Оттого ёж за завтраком выглядел куда помятее обычного. Он ожидал вопросов со стороны напарника, но даже Майти оказался совершенно равнодушен. Жалости к себе Соник не хотел, но от толики участия не отказался бы. Разговор их совершенно не заинтересовал. Обычное перемывание костей всем и каждому, что, на самом деле, сильно наскучило. И вот вновь Бен рассказывал о том, как граф Вестопольский лично прибыл для взыскания долга с дома Рэбботов. Кролик сильно хмурился, описывая, как бы хотел придушить эту жадную до чужого золота свинью. Долг-то уплачен, и уже давно. Но тот решил взыскать проценты. От отчаяния хотелось закричать, и чтобы хоть сколь-нибудь себя отвлечь от неприятных ощущений и скверного послевкусия чуть подгоревшего завтрака, Соник глянул в окно, потягивая чай.

И тут же выплюнул напиток, сильно закашлявшись и начав отчаянно бить себя по груди. И только дружеская рука, сидящего рядом Бена, помогла не задохнуться. Самый обыкновенный вид из окна произвел неожиданно резкий эффект. Белое одеяло укрыло королевство. Вьюга мела особенно усердно всю последнюю неделю, из-за чего придворным слугам приходилось особенно тяжко. Даже маги не сильно помогали расчищать завалы снега в пределах стены. Того с каждым днем становилось будто бы только больше. Словно Ветер пригнал к Моботрополису все снежные тучи, что только были над Архипелагом. А гвардейцам от этого было особенно туго. К напряженному графику дежурств и плотных тренировок, добавилась еще и утренняя «разминка» в виде махания лопатами на плацу. По крайней мере, все это следовало из разговора за соседним столом, что ёжик подслушивал с целью себя хоть немного занять.

И Сонику все это действо было удивительно. Нет, он не забыл, как выглядит снег за полгода пребывания в теплых краях. Он скорее поражался тому факту, что целая неделя вьюг прошла каким-то образом мимо него. Ёж поначалу даже не поверил своим глазам и ушам. Разве такое может быть? Вот поздней ночью он засыпает, раздумывая над странной запиской, невесть как оказавшейся в его шкафчике. А вот на следующее утро он просыпается, наблюдает в окно снежные сугробы, и попутно слушает причитания гвардейцев насчет очередной уборки. Мысли о записке и произошедших после ее нахождения событиях, подозрительно размытых в памяти, сразу же отошли куда-то на второй и третий план. Была проблема посерьезнее.

— «Всю неделю»? — спросил сильно насторожившийся Соник, беспардонно прерывая разговор напарника, — Я же не схожу с ума? Вчера никакого снега и в помине не было!

— С Вами всё в порядке? — Бен посмотрел на него с некоторым напускным беспокойством, — Вы, как и я, расчищаете плац и тренировочное поле каждое утро вот уже с прошлой субботы.

— Не может быть… Я более чем уверен, что вчера был четверг, и никакого снега даже близко не наблюдалось!

Соник нервно поправлял рукава своей рубахи, усиленно пытаясь вспомнить, что происходило вчера. Должно быть, его собственный мозг решил его жестоко разыграть. Просто взять и пропустить целую неделю жизни никак нельзя. Но пытаясь вспомнить детали, как думалось, прошлого вечера, парень вдруг понял, что все детали размываются, прячась за ненавистным туманом. С мыслей сбивал окружающий шум. Ложки и вилки стучали о посуду. Чашки со стуком возвращались на свои блюдца. И, как вишенка на этом торте, с порывом морозного ветра, в помещение ворвался Сэр Гавейн, громко оглашая, что желает видеть к обеду вычищенный от снега плац и тренировочную площадку.

Решительность выяснить, что же происходит, только крепла, как лед в королевском пруду и на дорожках всю эту неделю. Нельзя же просто взять и забыть, что происходило целую неделю! Да так, будто ничего и не было: прошлым вечером был четверг и встреча с Её Высочеством, а сегодня утро пятницы и вокруг все решили так разыграть забывчивого мальчишку. Только Бен, как и любой, кто находился на завтраке, никогда бы так не пошутил. Подобные шуточки больше подходили старшим задирам в приюте.

— «Думай, Соник. Подобное уже случалось же…» — не переставал размышлять Соник, очищая лопатой лестницу.

Как можно было забыть этот эпизод. Это произошло еще в приюте. Проснувшись однажды утром, ёжик не обнаружил на шее свой кулон. Паника накрыла ужасная, и он проплакал несколько дней, подумав, что его самое дорогое забрали и продали мальчишки. Тогда же Соник впервые на своей памяти подрался, в итоге заработав громадный фонарь под глазом и лишившись зуба (благо, молочного). И как же сильно он обрадовался, обнаружив пропажу в своем сарайном тайнике, забравшись в него для пополнения запасов медных колец.

— «Что же тогда сказали воспитательницы?» — спрашивал себя Соник, решив, что выяснить причину этого Провала будет проще, — « «Ты серьезно упал, возвращаясь с улицы, и ударился головой!» Точно!»

Именно это сказала ему мисс Ария, объясняя, что так иногда случается. Если сильно удариться головой, то память может отшибить. Но, благо, это совершенно не страшно и она скоро сама возвращается. В это очень хотелось верить, но не получалось. Провал в целую неделю — это совершенно не нормально. Таким образом, собирался целый букет проблем, что требовал тщательного и безотлагательного расследования! Выяснение личности отправителя записки можно было отложить до лучших времен. Все равно время встречи было упущено.

Пробираясь через сугробы, Соник отправился к Бену. Только он мог сейчас нормально ответить на его вопросы, при этом никак не обманув. А пробираться через сугробы было тяжко. И чем больше ёжик увязал в этом снежном аду, тем больше он начинал корить себя: слишком расслабился под теплым солнцем юга и совсем растерял всю сноровку. Раньше Соник спокойно преодолевал подобные препятствия на раз-два. Душу грело только то, что остальная часть вынужденных дворников в той же ситуации. Вот уж кому эта работа не нравилось, так это изнеженным даже в условиях военной дисциплины аристократам. Из них всех только Бен и, пожалуй, два или три шакала работали без каких-либо возмущений. И за всем следил зоркий глаз капитана, что иногда появлялся в окне второго этажа казармы.

— Бен, у меня к Вам есть несколько очень важных вопросов, — Соник, к своему великому облегчению, наконец-то оказался у своей цели. Он вонзил свою лопату в снег и оперся на нее, переводя дух.

— Если Вы изволили объясниться в своем странном поведении этим утром, то я весь в Вашем распоряжении, — язвительно ответил Бен, посматривая по сторонам.

Кролик явно был настроен только на то, как бы поскорее отправиться в обход теплых коридоров. Его голос в какой-то момент даже сорвался на фальцет, из-за чего казалось, будто говорит девчонка. Но тот откашлялся и глянул на Соника, продолжив:

— У меня давно было некоторое беспокойство на Ваш счет, Соник. Никак в толк не возьму, что это вообще было!

— О чем Вы? — Бен посмотрел на него нечитаемым взглядом и ёжик решил уточнить, — Если верить Вашим словам и разговору за соседним столиком в столовой, с прошлой пятницы, не переставая, бушевали метели. Но я совершенно не помню, что происходило со мной все это время! Это какой-то пугающий Провал…

— Так это была не шутка? — теперь уже было точно видно, что Бен шокирован, — Что ж… вероятно, этого следовало ожидать после…

— …удара головой? — закончил за него Соник, перебив. — Вероятно, я вчера просто сильно ударился головой. Но меня все еще пугает этот Провал. Чувство такое, будто бы я забыл что-то важное.

Бен недовольно поджал губы, сильно не обрадованный бестактности ежа, а после вдруг вновь взялся за ранее отложенную лопату. В окне вновь показалась голова Гавейна, сильно недовольно смотря точно на прохлаждающихся напарников. Это же заметил и Соник, так же принимаясь за работу. Какое-то время оба гвардейца молчали.

— Вы не правы, — наконец прервал тишину Рэббот, — Ни вчера вечером, ни когда-либо еще на моей памяти Вы не ударялись головой настолько сильно, чтобы потерять память.

Соник замер прямо с лопатой, неверяще посмотрев на напарника. Разве такое может быть? Чтобы без причины взять и забыть обо всем? Бред так бред, но… по какой-то причине Соник не был этому сильно удивлен. Возникло чувство де жа вю. Это уже было. Много раз он уже так забывался. Эти Провалы возникали повсеместно. То забудет, как оказался в коридорах Стены, хотя был уверен, как направлялся в библиотеку. Или забыл куда положил книгу, держа ее в своих руках буквально несколькими секундами ранее. Да даже уже вспоминаемый сегодня случай с разбойниками. И это только то что самым первым пришло на ум. Сколько же еще таких мелких случаев он мог банально забыть?

— У меня серьезные проблемы, Бен! — панически, почти хрипя, зашептал Соник. — Это же не нормально! Так быть не должно!

— Значит это не что-то для Вас обыденное? — Бен сделался задумчивым, — Признаться, я поражен, что Вы не обратили на это внимания раньше.

— Тогда я думал, что просто сильно задумывался и все делал на автомате. Вот и всё. Но сейчас… не уверен.

Разговор выходил сильно нервным. Соник судорожно пытался понять, что же происходит вообще с его головой. Паранойя опять начинала давать о себе знать. Ему показалось, будто бы кролик играет с ним в дурака, только делая вид, что ничего не знает. Судорожно вздохнув, ёжик опустил голову прямо в сугроб, а вытащив, сразу же похлопал себя по щекам. Нужно было рассуждать на холодную голову. Если в этом и замешаны какие-то личности, как подсказывала разыгравшаяся паранойя, то они должны были как-то засветиться в течение недели. Идеальным планом было узнать, что он сам делал всю неделю. И единственным, кто мог дать хоть какие-то ответы на этот вопрос, то это Бен.

— Так, пойдем по порядку! — Соник решительно посмотрел на Рэббота, — Не могли бы Вы рассказать, что я делал во время этого, ну, назовем это Провалом. Было что-нибудь подозрительное?

— Раз уж Вы спрашиваете, то действительно кое-что странное было…

***

Этот день не был чем-то выделяющимся из общей череды будней. Да и Бен не чувствовал, чтобы что-то из ряда вон должно было произойти. Все, что ему предстояло — это, как и обычно, пасти великовозрастное дитя, по имени Соник, чтобы тот не влип ни в какие неприятности. После того, как этот малый оказался официально в рядах Королевской Гвардии, это стало почти единственным, чем занимался Бен. Не сказать, что его предыдущий напарник был намного лучше со своей заносчивостью, но он, по крайней мере, не норовил вдруг врезаться в вазу или неуместно пошутить. Это поведение вызывало только раздражение и жгучее желание врезать посильнее ему по голове. Только вот, учитывая некоторые особенности собственного тела, подобное действие наверняка закончилось бы больничным крылом в лучшем случае, а в худшем трибунал за непреднамеренное убийство. Но это не единственное, что удерживало Бена от непоправимого. Ёж был действительно интересным собеседником и привлекал неким ореолом загадочности, что окружила его ещё во время феерического выступления на Конкурсе.

Бен еще в то время раздумывал над тем, чтобы отправиться в библиотеку для розыска хоть каких-то упоминаний этого «очень редкого магического дара». Но вот Конкурс подошел к своему логическому завершению. Отгремел суд, по решению которого гений меча из горного захолустья был отправлен в тюрьму. Все вернулись благополучно в Моботрополис и… этот мальчишка просто вылетел из головы. Библиотека оказалась закрыта из-за рухнувших под весом времени и тяжелых томов стеллажей. Все вернулось на круги своя. Напарником Рэббота стал месье Д`Коллет, что очень забавно ошибался в произношении. И можно было подумать, что будет такая спокойная жизнь, с вкраплением извечного занудства со стороны эмигранта, длиться еще долго. Но только ёж умудрился дать о себе знать даже из тюремных застенок.

По-первой Бен весьма жестко проехался по ежу, призывая Антуана прекратить переписку с этим безродным. Да только все его слова разбились о бетонную стену игнорирования. «Вы даже не представляете насколько сильно заблуждаетесь на его счет». Так сказал тогда койот, продолжая утопать в каких-то своих интригах, о которых напарнику удалось услышать только краем уха и достаточно поздно, чтобы чем-то помочь. Как бы Бен не старался узнать, что происходит, ничего толком не получалось. Д`Коллет держал все в тайне настолько хорошо, насколько вообще это было возможно. Только многим позже, а именно после прихода Соника, после почти месяца метаний и некоторых переживаний на счет Антуана, Бенджамин Н. Рэббот вспомнил о своем старом желании отправиться в библиотеку в поисках информации.

Собственно, это именно то, с чего Бен и начал свой рассказ. С посещения библиотеки. Тот объемный сборник легенд о Боге Ветре, что ёжик уже наблюдал однажды за обедом, был осилен и дал только зацепку касательно аномальной скорости оного. В основном вывод сводился к тому, что Соник мог принадлежать к роду столь древнему, что застал еще эпоху Великой Войны и заселения Архипелага. К сожалению, сборник хотя и был объемный, но содержал в себе лишь множество текстовых иллюстраций озорного характера божества. И лишь одна легенда худо-бедно, но пролила свет на интересующий кролика вопрос. Она говорила о том, как Бог Ветер даровал своим любимцам силы, с помощью которых войска коварной Моргу, богини коварства и тьмы, покровительницы людей, были разбиты. Кому конкретно он дал эти дары неизвестно, но среди них совершенно точно были ежи. Так что кролик решил, что следует поискать ещё немного, ведь эти все странные намеки Кортеза только распалили любопытство и подталкивали уходить все глубже, ближе к архивам. Разумеется, было бы проще надавить на честолюбивого мангуста и заставить того ответить прямо, что он знает. Но он говорил, что не может говорить об этом кому-то, кто ниже его рангом. Оставался только вариант с Архивом. Вероятно, именно там можно было бы найти что нужно. Но связываться с бюрократами только ради разрешения открыть туда дверь… дело неблагодарное и пахнущее мазохизмом крайней степени.

— «Странно, где же господин Мор?» — именно об этом размышлял Бен, настороженно осматривая девушку, что, похоже подменяла фелида на рабочем месте, — Прошу прощения, с мистером Мором что-то случилось?

— Уважаемый библиотекарь сообщил, что вынужден был срочно уехать по личным делам.

— Когда он уехал?

— Вчера.

Это по какой-то причине сильно встревожило кролика. Вероятно, паранойя Соника была заразна, иначе как еще объяснить то сомнение, что закралось в этот момент в его голову? Прошлым вечером Мор был еще в замке. Бен был в этом более чем уверен, ведь лично наблюдал, как тот шел по галерее на 2 этаже. Как раз из библиотеки. И ничего не указывало на то, что он торопиться куда-то уезжать. Тем более глубокой ночью. Единственной мыслью, что посетила Бена в этот момент, была идея расспросить Соника.

Отдав книгу девушке и отметившись в своей читательской карточке, кролик решительно направился обратно в казарму. Тем более уже подходило время ужина, а значит шанс наконец-то достать ежа будет проще. Все же сегодня тот вновь невесть куда испарился сразу после окончания дежурства, чем уже разозлил напарника. Быть отчитанным Гавейном за то, что напарник не явился на тренировку — это именно то чего не хотелось получить вечером после тяжелого рабочего дня. В общем и кратко, Бен думал о будущем разговоре с ежом с раздражением и желанием хорошенько того ударить. Его поведение заставляло думать, что ему совершенно все равно на приказы начальства, хотя следовало бы стараться сохранять с ней, на худой конец, нейтральное отношение. А Соник всё уткнулся в свою книгу, заставляя ожидать ответов на вопросы. Прошедшим вечером так и вовсе устроил совершенно безобразную сцену, сцепившись в словесной перепалке с Инфинитом. Благо, Рэббот предотвратил возможную драку, излишне сильно сдавив шакалу руку. Соник прекрасно знал, что его банальнейшим образом провоцируют обвинением в шпионаже, но при этом все равно продолжал спорить и даже отдал таинственную записку.

Размышляя об этом по дороге от библиотеки до казармы, кролик все же смог заставить себя собраться и успокоиться. Он не добьется ответов, если сорвется в самом начале разговора. Соник и так настороженно относится абсолютно ко всему, что движется в его сторону, в особенности к сослуживцам. Стоит только завести разговор на счет каких-то его недостатков, как он начинает считать, будто бы его вновь пытаются как-то унизить перед всеми. Отсюда соответствующая реакция: обиженный тон в голосе, заявление о работе над тем, чтобы обозначенную проблему исправить и быстрый уход от неприятной темы. Вероятно, эти мелкие стычки даже не откладываются у него в голове, потому что он удивляется, когда ему говорят, что проблема уже обсуждалась. Настороженность — главное препятствие чтобы что-то узнать.

В первую очередь Бен решил посетить тренировочную площадку. Порой Соника можно было обнаружить именно там, отрабатывающим новый прием в качестве дополнительного упражнения. Вполне возможно, что он решил компенсировать пропущенную тренировку, занятием после ужина. Правда, в этот раз он был явно не тут. Странно было подумать о том, что совесть таки у ежа проснется. И учитывая, что сейчас остался только ужин, а в библиотеке они разминулись, оставалось проверить только столовую и общую спальню.

Но в столовой раздражение вновь давало о себе знать, только теперь вместе с тревогой. Ужин ёж так же пропустил, как и обед. Непонятно, чем он мог заниматься таким, но знакомый силуэт стремительно пронесся мимо двери. Бен решил сразу выяснить что же происходит с быстроногим напарником. Не иначе как что-то, выходящее за рамки обычного. Иначе откуда такая спешка?

— Соник, я бы хотел с Вами поговорить… — начал Рэббот, входя осторожно в комнату.

И тут же осекся. Пред ним открылась странная картина: Соник, с большим воодушевлением достает из своей тумбочки какие-то бумаги, а из шкафа уже знакомую с прошлого вечера книгу. Попутно синий ёж громко шептал: «Ну конечно! Как же я не догадался раньше?», принимаясь искать в книге что-то конкретное. Однако ждать, когда же он закончит, Бен не стал.

— Эхем! Что же… теперь я понял, что же так занимает Ваше время вместо тренировки и ужина этим вечером.

Видимо, слишком холодный тон, а так же внезапное появление, подействовали отрезвляюще. Соник поднял на напарника настороженный взгляд, прижимая к себе свои записи вместе с гусиным пером. Эта реакция красноречивее всяких слов давала понять, что внимание собеседника привлечено.

— Не нужно так нервничать, я просто хотел задать пару вопросов.

Ёж тут же расслабился, приводя все свои вещи в порядок.

— Что ж, я постараюсь на них ответить, мистер Рэббот. Правда, Вы зашли немного не вовремя.

— От чего же? Как раз наступил час спросить Вас, что происходит и по какой причине я сегодня вынужден был оправдывать Ваш пропуск тренировки перед Гавейном, — мобианец недовольно сложил руки на груди, ожидая ответа.

— Каюсь, я действительно виноват перед Вами. Впредь этого не повториться.

— Уж надеюсь, что Вы действительно поняли, а не только придуриваетесь.

— Будьте уверены, — Соник виновато опустил глаза, и взгляд его скользнул к бумагам на кровати, — Просто… сегодня я кое-что понял.

Бен почти беззастенчиво глянул в листы пергамента, и с удивлением обнаружил их исписанными огромным количеством ничем несвязанных друг с другом не то что слов, а набором букв. А название книги, что он успел мельком увидеть, прежде чем Соник спрятал ее обложку за бумагами, явно намекало на то, что этот набор букв не так прост каким может казаться. Что ж это за шифр такой Бену так и не удалось узнать. Впрочем, вопрос о Море так же остался без ответа. Он спросил об этом за ужином, на который Соника удалось-таки вытащить, чтобы тот поел хоть что-нибудь. Соник ответил просто и без каких-то утаек: «Я не знаю».

— В последний раз мы виделись в библиотеке в 9 часу вечера, и он ни разу не обмолвился о том, что планирует куда-то уезжать.

— Странно. Насколько мне помнится, мистер Мор всегда говорил заранее о своем отъезде, чтобы никто не удивлялся его отсутствию.

После этого разговора жизнь будто бы поменялась, при этом оставаясь в рамках обычного расписания. Никаких неожиданных происшествий. Никаких конфликтов. Бен подозревал, что причина была в смене тона обычно веселых дней, в котором был повинен ставший сильно тихим Соник. Что бы кролик ни думал о своем напарнике, и как бы ни злился на него за непутевость, а все равно пришлось признать: ёжик своими рассказами очень разбавлял унылую атмосферу и тишину во время патрулей. Иногда эти рассказы были даже иногда очень забавны и интересны. Да и послушать то, как живет шахтерский городок, было познавательно. Сам Рэббот был с юга и очень далек от жизни в городе. Все же в основном его семья занимались сельским хозяйством и селекцией. Из-за последнего и разорилась. И теперь, когда синий ёжик всё сильнее уходил в раздумья и все чаще исчезал из поля зрения, становилось даже тоскливо в каком-то смысле.

Следующим фактором, что повлиял на атмосферу, была зима, что все же дала о себе знать: снежные метели обрушились ночью, застав всех врасплох уже утром следующего дня. Тогда было последний раз, когда Бен видел у Соника хоть какую-то эмоцию кроме бесконечной задумчивости и некой скорбной грусти. Ежик не переставал причитать, как же сильно он не желал вновь браться за лопату и убирать снег. Он совершенно не скучал по нему, это было очень заметно. Бен подумал даже, что это не удивительно. В горах снег почти круглый год. Однако именно благодаря опыту жизни в снегах ёжик оказался самым полезным в уборке сугробов и настоящим спасителем для всех остальных. Разумеется, гвардейцы каждый год убирали последствия ночных буранов, но так и не приноровились к этой работе. А вот синий показывал настоящий мастер класс.

Казалось бы, одно только это могло объяснить его плохое настроение, но тут определенно было что-то ещё. Никто из их сложившейся компании не решался спросить у мальчишки прямо, что же его беспокоит. Даже вечно голосящий о высоком и часто пытающийся подтянуть к разговору Соника Кортез подозрительно притих, как-то хищно посматривая в сторону синего. Только к понедельнику Бен начал догадываться, в чем дело: застукал напарника во время обхода ежедневного обхода второго этажа. Тот уткнулся в уже знакомые бумаги, что-то активно чиркая в них карандашом. Книга и записи совершенно точно могли иметь к происходящему отношение. Вновь возникал вопрос: что в них могло быть такого, что так расстроило столь позитивного ежа? И ведь с каждым днем и с каждой новой расшифрованной строкой Соник становился все более несчастным и даже нервным. Совсем перестал толком что-то рассказывать, серьезно обдумывая что-то свое. Это чертовски сильно напоминало Антуана незадолго до его исчезновения. Так что Рэббот решился из любопытства (и немного скуки) последить за продвижением расшифровки послания, что так старательно прятал Соник. Задача не самая простая, но вполне выполнимая. Была бы только легкая поддержка со стороны.

И этой поддержкой, на удивление Бена, стал Майти. Как оказалось, тот следил за Соником с того самого вечера, когда случился инцидент с запиской в шкафу. Они столкнулись, когда на расстоянии следили за тем как ёжик намеренно отходит от своего маршрута, чтобы вновь засесть в укромном месте.

— Мистер Армадилло, — прошипел Бен, обращая на себя внимание, — Позвольте полюбопытствовать, что Вы делаете в этом коридоре в столь поздний час?

Майти только повел ухом, не отвлекаясь от своего дела.

— Значит, я не один заметил странности, что в последнее время окружили нашего общего друга, не так ли?

— Абсолютно верно.

— И какие мысли на этот счет?

Бен задумался, припоминая все, что смог увидеть или услышать за последние 3 дня. По факту он узнал совсем немного, заприметив только сильную оживленность свиты Инфинита. Их тот собрал вокруг себя сразу же после прибытия в замок Акорнов, и всякий раз, когда происходило что-то заметное, они собирались в круг, чтобы обсудить это. Эту компанию стоило подозревать в первую очередь.

— Я слышал несколько разговоров. И все они касались Соника.

— Подозреваете, что он как-то связан со шпионом, о котором в последнее время много разговоров?

— Именно так, — Майти облокотился о стену, переведя серьезный взгляд на кролика, — Сами посудите! На прошлой неделе мистер Мор внезапно уезжает, не предупреждая никого заранее, как раз в тот вечер, когда обнаруживается та записка в шкафчике Ежа. А после мальчишка вдруг берется за перевод неких загадочных записей. Я уверен, что все это связано… — он кивнул головой в сторону ежа, — Стоит только достать записи, как мы все узнаем. Он как раз завершает перевод.

— Не кажется ли Вам, что для шпиона Ёж слишком… как бы выразиться точнее, — Бен сложил руки на груди и нахмурился, — слишком безграмотен?

Майти непонимающе моргнул, а его собеседник продолжил:

— Зачем ему брать книгу с простым описанием не самых надежных шифров, если он сам, как шпион, должен подобное знать назубок? Кого тут следует подозревать, так это Инфинита. Все же, именно он отправился на встречу тем вечером.

— Вы в чем-то правы… — Армадилло задумался, поглаживая подбородок, — И эти его встречи с… — он вновь перевел взгляд туда, где сидел Соник, и оборвался на полуслове.

Ёж куда-то исчез. В отдалении слышался только стук каблуков о каменный пол: группа неизвестных отдалялась от них, а вместе с ними, судя по всему, и Соник. В полумраке можно было различить только мрачные силуэты. Бен сразу же заволновался, невольно схватившись за голову. Похоже, пока они тут обсуждали, кто-то успел или незаметно увести ежа, или банально спугнуть. А горе-сыщики даже не заметили этого! Оставалось только, по совету Майти, отправляться обратно в казарму. Время подходило к началу тренировки, и стоило поторопиться в любом случае. Бен даже предположил, что Соник мог просто быстрее убежать в казармы, но быстро прикусил язык. Без самого кролика ёж не должен был возвращаться, таковы были правила для всех новобранцев. Не смотря на свою рассеянность и наплевательское отношение к работе в последнее время, подросток все же старался не сильно переступать эту черту.

Уже на подходе к казарме, Майти отделился от Бена, чтобы посмотреть, не обнаружится ли Соник в другом месте. Кролик быстро кивнул и вдруг заметил Соника, идущего от арки, ведущей во внутренний сад с лабиринтом. Броненосца он уже решил не окрикивать, чтобы лично потолковать с напарником.

Он стремительно подошел к ежу, хватая того за плечо.

Соник, сильно побледневший, крупно вздрогнул, а Бен эту странную бледность заметил. Возникла мысль, что он зря волновался с броненосцем, поддавшись размышлениям последнего о шпионском заговоре. Синий ёжик банально почувствовал себя плохо и потому решил отправиться в лазарет, тот как раз находился недалеко от того места, где проходила слежка. Кролик вздохнул сочувствующе, и хотел было спросить, здоров ли напарник. Но слова застряли в горле. Взгляд ежа оказался будто стеклянный, не отражающий никаких эмоций. Это зрелище невольно напомнили кролику о нежити, что вызывается обычно некромантами на незащищенных кладбищах, если верить книгам. Зеркало души больше ничего не отражало, словно никогда ничего и не было живого в теле ежа. Однако, не смотря на это, Соник продолжал стоять прямо, смотря на Бена этим ужасающе мертвым взглядом. О чем он в этот момент думал, можно было только догадываться. Возможно, никаких мыслей и вовсе не было! Ёжик просто смотрел в пространство пустым взглядом, что заставило Бена вспомнить кое-что ещё… Рассказ. Его однажды поведал Антуан, когда речь зашла о, тогда еще, заключенном. А если быть точнее, о его странном «состоянии» во время стычки с разбойниками.

«Не знаю, что тогда с ним стряслось, но взгляд его был абсолютно пустой. Он даже не реагировал хоть на какой-нибудь серьезный внешний раздражитель. Его ранили, но он каким-то удивительным образом даже не вскрикнул!», — рассказывал койот, нервно теребя пуговицу на своей рубахе, — «Я бы сказал, что в этот момент он быть, как тряпичная кукла, которой управляет невидимый кукловод».

И теперь, в этот самый момент, стоя напротив Соника у стен казармы, Бен не мог не согласиться с последним сравнением. Кукла. Марионетка, что стала действовать по воле того, кто дергает за невидимые ниточки. От этого зрелища в жилах стыла кровь. Но, в то же время, появилась решимость: Бен теперь был более чем уверен, что его напарник каким-то непостижимым образом оказался фигурой в чьей-то игре. И учитывая все его особенности, не самым последним по важности. Рэббот провел перед глазами ежа рукой и тот вдруг отреагировал.

— Что Вы хотели у меня спросить, мистер Рэббот?

***

—… и тогда-то я понял, что тут явно дело не чисто и стоит выяснить что происходит. Больно много вокруг Вас странностей, — наконец закончил свой длинный рассказ Рэббот, — С того вечера и до сегодняшнего утра я не видел на Вашем лице никаких хоть сколь-нибудь ярких эмоций, как прежде. Как-то так.

Нельзя было сказать наверняка, какой реакции ждал кролик, рассказав своему напарнику о том, как прошла его неделя. Быть может, дальнейшего возмущения. Все же открытое заявление о слежке в приличном обществе было абсолютно непростительно и равносильно самоубийству. В конце концов, это банально жутко: осознавать, что кто-то постоянно следует за вами по пятам и смотрит, что вы делаете. И так почти неделю к ряду. Только во время самого рассказа лицо его искажало недовольство, и то ненадолго. «Так значит, это Вы виновны в моей паранойе?» — зло выплюнул Соник, но быстро поумерил свой пыл. Понял, что следил за ним напарник только неделю, а чувство слежки преследовало ежа уже давненько. Так что он быстро извинился и попросил продолжать. Да и Бен не дурак: обходил особо острые углы, не углубляясь слишком сильно в особо грубые темы, просто обозначая их в общих чертах. Кролик акцентировал внимание только на том, что считал странным или важным. И наиважнейшей частью было именно это странное «состояние».

Ёжик впал в ступор, едва скрывая ужас на лице. Казалось, Соник вообще не собирался как-то возмущаться на счет слежки. Все его внимание было сосредоточенно на том, что и хотел ему рассказать Бен. В каком-то смысле, все остальное было только прологом к началу настоящей истории, которой так толком и не случилось. По крайней мере, сам Бен, как не старался, а увидеть не смог. А вот ёжик смутно припоминал некоторые эпизоды.

— Это всё связано… — наконец сказал он после долгого молчания, руки подрагивали, — Мне нужно подумать над этим. Может было еще что-то? По словам Майти я с кем-то встречался, но с кем?

Он остановился в середине коридора, посматривая по сторонам. Большую часть разговора они провели, только отойдя куда подальше. Не стоило говорить о чем-то подобном на плацу. Все же, что за ежом постоянно бдило зоркое око шакала. Что-то в этом взгляде переменилось, и парень не мог даже понять что конкретно. Он смотрел больше настороженно и изучающее, чем, пожалуй, настораживал только больше. Соник утром столкнулся взглядом с шакалом. От чего-то факт самого существования этого индивида стал до чертиков пугать. Тот и раньше не вызывал каких-то хотя бы минимально приятных чувств, но сейчас будто стал еще холоднее. На ум приходила ассоциация со смертью. А вкупе с тем что удалось узнать о прошедшей неделе, этот взгляд мог означать именно это.

Что бы ни было в этой записке, это было нечто настолько важное, что заинтересовало всех.

— Ах да. Ваша встреча… — Бен глянул по сторонам, услышав подозрительный шорох, — Имя Софи Вам что-нибудь говорит?

— «Ищи меня в библиотеке, когда будешь готов,» — повторил ёжик. — Если Майти говорит, что я с ней встретился, то выходит, мне удалось перевести послание. Это могло бы объяснить почему я был так расстроен, ведь там что-то определенно ужасное. Но я не могу вспомнить что именно…

Он принялся активно перебирать складки своего шарфа. Он точно помнил, как прятал пергамент именно в нем, чтобы его никто не видел.

— Стоп! — ёжик панически сжал шарф, но никакого знакомого шуршания не обнаружил. Только нечто твердое и круглое скользнуло к нему в руку, — О, ужас… Её нет!

— Не стоит так паниковать, мистер Ёж, — послышался голос Майти. Броненосец подошел незаметно, протягивая клочок пергамента, обгоревшего по краям, — Или же к Вам стоит обращаться, Ваше Высочество?