Примечание
На одной планете, ты бы только знал, есть молва о том, как летал Икар, как рожденный ползать стремился к свету. Прорастали крылья меж ребер где-то. Он летел неистовой, быстрой птицей, чтобы в жаре золота раствориться, и коснуться всполохов хоть рукой. Так и я заболел тобой.
Безрассудство было моим пороком, и упорство мне выходило боком. Мне упорство стало могучей силой, что врага моего со мной сравнила. Я смотрел на тебя, и плавил кости пожар юности дикой, и знаешь, злости: где тебе – славный гений, там мне – лишь крохи, чтобы в будущем стать Зверем из Конохи.
И сейчас, признан миром, Учихой тоже, я лишь чувствую – чакра сжирает кожу, кровь вплетается в воздух – так пахнет сталь. Мне не жаль всей жизни, тебя лишь жаль, с разъедающей болью в «пустой» груди. Кто еще сможет сердце твое спасти? Я позволил лучам крылья напрочь сжечь, чтобы сердце твое сберечь.
Только к солнцу быть невозможно близко, сила врат лишь усилила эти риски. Меня каждое солнце всегда сжигало: ты, Рок Ли, восемь врат, Мадара. Ты всегда стремился погибнуть рано. Я бы так хотел пережить все раны, что тебе достались не той дорогой. Я ведь, в общем, даже не верю в бога.
Как же им оказался ты? С глазом, красным от черноты, от проклятья древнего и слепого. Я бы, знаешь, принял тебя любого: всполох молний, разодранный каждой птицей, лаской рук, стаей псов, с границей в твоем сердце, куда никому нельзя... Видишь? Пешка может убьет ферзя…