Примечание
Мало кто знал, на что способен Акааши, когда выпьет. Он отлично контролировал свои эмоции, но только не когда был пьян, нет.
Дело в том, что Акааши совершенно не умел пить. Ему хватало одной рюмки, одного бокала и всё, он уже бодр, весел и на всё готов. Акааши о своей особенности знал и пил крайне редко. Но бывали такие моменты, когда его хвалённый самоконтроль подводил.
И в такие моменты он звонил Бокуто.
Всегда: утром, днём, вечером, поздно ночью. Он звонил, что-то неразборчиво говорил и просил забрать домой. Акааши был совсем не буйный в таком состоянии.
Бокуто уже привык. Исправно забирал его со всех вечеринок, из всех баров. Иногда подвозил ещё и чуть менее пьяных случайных собутыльников.
Когда Акааши впервые позвонил ему, Бокуто был даже не удивлён, он был ошарашен. Он тогда в спешке подскочил с кровати, испуганным голосом спросил адрес и помчался забирать ничего не соображающего Акааши.
Сколько раз это уже происходило? Бокуто как-то не считал. Его грела мысль, что Акааши звонит именно ему, что только ему позволено видеть его в таком невменяемом состоянии. Акааши в эти моменты был такой красивый и беззащитный в руках Бокуто. Он неловко опирался на его руки, клал голову на его плечо, что-то тихо и хрипло шептал, непонимающе смотрел. Глаза Акааши с расширенными зрачками поблёскивали в темноте, на бледном лице проступал яркий румянец. А в груди у Бокуто взрывались звёзды, и сердце падало куда-то вниз.
У Бокуто не было ключа от квартиры Акааши, поэтому он просто привозил его к себе, сгружал на диван, попутно отдирал цепкие длинные пальцы от своих плеч и оставлял спать в скрывающей всю неловкость ситуации и оттого волшебной темноте.
И каждый раз одно и то же.
Как и сейчас.
На часах полвторого ночи. В сонной тишине комнаты раздалась неприлично громкая трель мобильного. Котаро проснулся и в растерянности огляделся. Со сна он всегда туго соображал. Через несколько секунд подскочил к телефону, негромко и хрипло спросил:
— Алло?
На другом конце провода послышалась громкая музыка.
— Бокуто-сан, забери меня отсюда. Мне здесь не нравится, — протянул Акааши и как-то совершенно не к месту рассмеялся.
Бокуто вздохнул. Он правда не думал, когда знакомился с Кейджи, что может произойти что-то подобное. Но он нисколько не жалел.
— Куда мне подъехать? — он правда старался сделать свой голос как можно более бодрым, но, судя по грустному и обиженному вздоху Акааши, у него не вышло.
— Тебе совсем на меня плевать, да? — о том, что пьяный Акааши любит обижаться по пустякам, Бокуто тоже узнал относительно недавно.
— Нет, что ты! Так куда мне подъехать?
Адрес Бокуто на всякий случай записал. С памятью у него были вечные проблемы. Он пообещал не унимающемуся Акааши приехать как можно быстрее, оделся кое-как и нашарил ключи от машины на столе.
Это будет долгая ночь.
***
Припарковавшись у какого-то захудалого клуба, Бокуто заходит внутрь. Безумно громкая музыка сразу ударяет по ушам, в зале душно и много народа. Котаро пытается высмотреть среди разноцветной толпы Акааши и вертит головой в разные стороны, но толпа железной стеной закрывает от него столики и барную стойку. Его постоянно кто-то толкает, пихает и пьяно кричит в ухо. Несмотря на жаркие объятия толпы, заприметив знакомую тёмную макушку, Бокуто начинает отчаянно пробираться в нужную сторону.
Кейджи сидит, положив голову на скрещенные на столе руки. Бокуто подходит, кладёт руку на его плечо и тормошит. Акааши вздрагивает и поднимает голову. При взгляде на Котаро на его лице расцветает пьяная улыбка.
— Бокуто-сан! — говорит он по-детски радостно. Потом говорит ещё что-то, но из-за шума Бокуто не может разобрать что именно.
Котаро помогает Кейджи подняться, и тот хватается за его плечи так сильно, что Бокуто охает. Он небрежно кидает на стойку деньги за выпивку и кивает бармену, пока Акааши что-то неразборчиво мурлыкает ему в плечо. По спине стайкой пробегают мурашки, и Бокуто не знает куда деться от тёплого дыхания на своей коже.
Когда они выходят на улицу на них обрушивается совершенно неожиданная, и оттого оглушительная, тишина. Изредка проезжающие мимо автомобили отражаются в лужах от недавнего дождя, одинокий фонарь освещает небольшую площадку перед клубом и машины, стоящие рядом. Бокуто усаживает Акааши, пристёгивает его и садится за руль. Он не включает ни радио, ни что-либо другое, по салону расползается тёплая и уютная тишина. Кейджи, кажется, задрёмывает. Свет фар проезжающих мимо машин оставляет на его щеках тени от длинных ресниц, и у Бокуто еле получается оторвать от них взгляд.
Ему даже жалко будить Акааши, когда они приезжают.
В лифте они молчат. Кейджи почти висит на нём и, кажется, снова засыпает. Он кладёт голову на плечо Котаро и отпускает его руку, которую до этого сжимал в тисках своих почти ледяных пальцев.
Уже у самой двери, когда Бокуто непослушными пальцами открывает дверь, а Акааши опирается спиной на стену и смотрит в никуда, тишину серебристой вспышкой озаряет глухой голос.
— Ты такой замечательный, Бокуто-сан.
И Бокуто кажется, что это он пьян, и неясная теплота затапливает его, ему хочется петь и кричать от совершенно пьяной радости, но с его губ слетает тихое «спасибо», и он, светясь улыбкой, пропускает Акааши в квартиру.
В гостиной Бокуто укладывает Кейджи на кровать, укрывает пледом, ставит заранее стакан воды на столе, а сам Кейджи смотрит, смотрит не отрываясь на человека, в чьих глазах он видит Вселенную, чьи руки вытаскивают его из разноцветной круговерти алкоголя, и чей голос мягким, тёплым одеялом обволакивает его.
Спустя мгновение он засыпает. Ему снятся жаркие руки, жёлтые глаза и кривая ухмылка.
А сам Бокуто до рассвета любуется подрагивающими ресницами и нежной улыбкой на мягких губах.