Сумерки спустились на землю, выталкивая ночь из её уютного закоулка. Та не была намерена покидать пригретое место, а жара, царившая в этот прекрасный летний вечер, только подливала масла в огонь. Редкие прохожие, нарушившие комендантский час, старались как можно быстрее закончить дело, заставившее их покинуть дома. В чем же была причина ограничения режима? Ответ крайне прост — вампиры. Да, те самые кровососы из детских сказок, пробирающиеся ночью в открытые окна, и кусающие обитателей комнат. Кто там говорил, что вампиры не могут войти в дом без приглашения.
Вернемся к описанию открывшегося пейзажа. Восемь часов вечера. После прошедшего утром дождя на тротуарах остались лужи, в которых баловались дети, скоропостижно подхваченные на руки молодыми мамами, старающимися затащить свое чадо в стены безопасного дома. На заборе мяукала черная кошка с огромными глазами, взгляд которых был способен просверлить дыру в любом материале. Кошку выделяла еще одна деталь: гетерохромия. Вскоре в дворике осталась только она. Смерив окружение недовольным взглядом, кошка соскочила с забора. Из её пасти начали доноситься странные звуки, чем-то напоминающие человеческие стоны. Черная шерсть начала выпадать, оголяя мертвецки бледную кожу. Конечности начали увеличиваться в размерах, доставляя животному огромную порцию боли, кости натягивали, практически разрывали податливую плоть, а стоны сменялись криками, способные разбить все окна в микрорайоне.
Вскоре, вместо извивающегося в агонии животного, появилась высокая девушка. Брюнетка ещё более пристально осмотрела двор, недовольно цокнула языком, и в раскорячку направляясь к дверям подвала. Каждый шаг доставлял ей неудобства, затекшие конечности так и норовили не выдержать и упустить свою хозяйку. Путь в пять шагов показался ей целой вечностью, из открытых ран вытекала кровь, а легкие разрывало от кашля. Выпустив пять острых, словно новенький швейцарский нож, когтей она оставила на двери отметины, прорычав ядовитое: «Открывай, мудила!»
— О, Баст, сколько лет, сколько зим! Боже, тебя, душенька, жизнь знатно потрепала… С кем ты так подралась? Неужто волки явились к нашему шалашу? — протараторил белый мужчина… Почему белый? Да, потому что все, кроме глаз и черного лака на ногтях, было белоснежным, словно первый снег, выпавший под рождество. Белые волосы, костюм, кожа, ботинки, клыки, торчащие из приоткрытого рта. — Голубушка, что ж ты молчишь?
— Отвали, Свен! — прошипела та, отпихивая болтливого секьюрити внутрь подвального помещения. — Младший тут?
— Ага, он тут практически каждый день околачивается! Ты хочешь, чтобы какая-нибудь гулянка обошлась без старика Итана? Ха, не мечтай. Кстати, если сбегаешь домой по-быстренькому… — но девушка его уже не слушала, она шла к покатой лестнице, с которой в пьяном бреду можно упасть и переломать себе все кости. — Ты хотя бы потрудилась сделать вид, что тебе не пофиг и послушала меня! И голой задницей тоже можешь не светить…
— А что ты мне предложишь?! Сомневаюсь, что ты отдашь мне свои штаны! Всем присутствующим там минимум по сотне лет, что они там не видели!
— Накинь хотя бы мою рубаху! — крикнул тот, бросая в девушку сумку из которой торчали клетчатая, длинная рубашка и потертая косуху. - Только, будь добра, вернуть, а то мне форму с работы выносить нельзя.
— Спасибо… — кинула девушка, застёгивая непослушные пуговицы, норовившие выскочит из ещё онемелых пальцев. Кожаную куртку она оставила без внимания. — Свен~я, а штаны ты мне… Проспонсишь?
— В ящике… — он ткнул пальцем в сторону трех шкафов, стоящих впритык к стене. На каждом была табличка с именем сотрудника, который оставлял там свой шмот. — Только смотри, не утони в них, а то от тебя одни кости остались… Ладно, не смотри на меня так! Ещё немного кожи осталось, но, ни мяса, ни сала, ни жира тут точно нет!
— Ха, не смешно! — рявкнула вампирша, пытаясь затянуть ремень потуже. Даже на последней дырочке, джинсы были ей слишком широки и так и норовили свалиться с костлявых бедёр.
— Удачи. И, пожалуйста, не убей Малого раньше времени. У меня зарплата только через три дня.
Девушка смерила друга недовольным взглядом и снова вернулась к лестнице. Придерживаясь более здоровой, правой рукой о стену, она начала спускаться. Покатая лестница так и норовила подставить подножку девушке, уронить побольнее, чтобы та не смогла собрать свои косточки. Но она выдержала и даже не запнулась. Ступеньки привели её в широкое помещение, находящееся на расстоянии десяти метров под землей. Стены, выложенные ровными, красивыми, идеально круглыми камнями, кварценаполненный эпоксидный пол местами покрывала разноцветная плитка, с подведённым к ней электричеством, заставляющим их менять цвета, создавая огромный танцпол. Потолок был усеян лампочками, мерцающими в бешеном темпе, по стенам спускались гирлянды, мигающие в такт потолку и полу.
Музыка бомбила, выбивая из головы последние разумные мысли. По всему помещению бегали омеги в откровенных нарядах, разносящие дешевое, отвратительно пахнущее спиртное. На диванах сидели молодые на вид люди, распивающие дорогие напитки и облапывающие девушек, которые слишком быстро напились. За барной стойкой собралось крайне много народу. В основном это были малолетки, обступившие потрепанного мужчину. Его лицо полностью усеяли шрамы, руки покрывали рубцы, ноги скрывали широкие мешковатые штаны. Длинные седые волосы покрывали плечи и шею, по которым так же расходились языки шрамиков, проглядывающиеся через дыры водолазки, её подкатанные рукава оголяли бинты, покрывающие руку примерно до локтевого сгиба. Он распивал дешёвую «маргариту», рассказывая историю. Поскольку настрой у Бастет был крайне паршивый, а «Старика Итана», которому она хотела свернуть шею, не было видно, девушкой было принято решение подойти к стойке. До её слуха донеслась история «героя».
— … еле успел! Знаете, девушки, если вас зажала закуска — не нервничайте! На то они и закуска. Но! Когда появляется «Папа»… Ух, если увидите мужчин в серой форме — бегите, от них ещё есть шанс убежать, но! Если белой или красной… Готовьтесь к смерти! От этих убежать нельзя… Особенно страшны вторые… — он начал распутывать бинты на кисти, оголяя страшные шрамы. — Меня так отделали двое серых! Лицо — это была встреча с красным… Он напал на нашу группу. Восемь человек. Восемь чистокровных. Трое с устойчивостью к солнцу, один к чесноку… Моя милая младшая сестра… Ей было всего сорок лет! Она и ещё двое мальчишек были… Совсем юны и неопытны… Самому младшему было всего тридцать семь лет! Эта тварь никого не пощадила, от него не скрыться ни под водой, ни на небесах. Ах, если бы не моя милая, любимая сестра. Когда он её ударил, она упала на меня и прикрыла своим телом. У меня тогда тоже прилично ранений было… Разбита голова. Он убил шестерых даже не моргнув, скинул трупы и ещё живых нас с сестрой в одну кучу и… Кинул спичку. Подожженную… Горящая плоть и её духи…
— Бедненький…. Как так можно?! Кошмар! — шептали возмущенные девушки, заказывая для рассказчика ещё один бокал. Все как одна были бледные и красноглазые, с длинными белыми волосами, уложенными во всевозможные прически. У самой небезучастной от губы до подбородка протекала плавная линия, имитирующая подтек крови. «Тупые дуры», — подумала Баст, осматривая эту девушку. Она-то знала, что этим девчонкам ещё пешком под стол ходить, а про кровь и битву с охотниками только мечтать.
— Да закрой свой паршивый рот! Хватит лить малолеткам в уши тонну отборного дерьма! — вскрикнула брюнетка, не сумевшая сдержать гнев. Её нутро бурлило, готовое извергнуться в любую минуту. В истерии. — Красные не пользуются огнем. Они ходят поодиночке, убивают быстро. Детей не трогают… Это единственное хорошее в них… После убийства они начинают «трапезу». Прокусывают трупу вампира шею, высасывая всю кровь, словно пылесос… Нет, они не пьют. Они не глотают ни капли крови. Они сливают всё в некий сосуд и уносят с собой в качестве трофея. Ты описываешь деяние белых. Белые убивают, лишь бы убить и спрятать тело, что бы было меньше бумажной волокиты. Красные ценят трофеи и полный сосуд…
— Детка, а откуда ты столько-то знаешь про охотников? — терпко протянул мужчина, осушив бокал одним махом. — Старому Менсону ОЧЕНЬ интересно послушать твою историю.
— Не твое дело. Моя жизнь уж точно достойна хорошего романа. Страниц на четыреста, а может и на пятьсот, но я не собираюсь её рассказывать первому встречному.
— Детка, сегодня полнолуние, на улице будет полно оборотней и охотников, соревнующихся в сборе волчьих хвостов. Но, они будут не прочь пополнить свою коллекцию твоими чудесными клыками. Так что, можешь начинать. У нас вся ночь впереди, а я очень хороший слушатель. А ещё великолепный психолог.
— Слушатель из тебя так себе. Я же тебе сказала, что не собираю тебе ничего говорить… — девушка уже собиралась уходить, но, окинув беглым взглядом всех посетителей, и не заметив беловолосой, клыкастой мины, которую очень хотелось начистить, повернулась назад к собеседнику. Банда поклонниц испарилась, оставив героя-рассказчика наедине со строптивой брюнеткой. — Хотя, ты можешь сослужить мне неплохую службу.
— Для тебя, киса, все что угодно. Что же тебе, милая, хочется? Мартини, кровавой Мери, разорвать танцпол, или, может, развлечемся в моей квартире на втором этаже стоящей рядом многоэтажки?
— Итан… — увидев недоумение на лице собеседника, девушка добавила: — хозяин. Он здесь?
— Оу, так вот, что ты хотела… Он должен быть в своем кабинете… Если этот ублюдок не упорхал на встречу с очередной шлюхой… Он отнял мою лучшую девку на прошлом «вечори»! Видела бы ты её… Грудь шариками, попка персиком, а какая гибкость! Тут любая киска позавидует… — на слове «киска» Бастет немного перекосило. После двух месяцев пребывания в шкуре четвероногого, пушистого и вечно мяукающего хищника… Скорее всего, девушка проведет свою бессмертную жизнь в вечной неприязни и ненависти к кошкам. — Ой, детка, ты тоже очень красивая, да и грудь у тебя получше, а лицо — просто загляденье! На ту-то без мешка и не взглянешь, ну и ладно, не в лице счастье.
— Знаешь, так отзываться об омеге очень некрасиво. Даже если она проститутка.
— Ей это наоборот нравилось, если хочешь, можешь лично у неё спросить! — он протянул Бастет карточку-визитку. На ней был изображен цветок лилии, нанесенный самым изысканным каллиграфическим… Очерком? Рядом было название публичного дома и его адрес. Картоночка перекочевала в карман джинс Свена. Надеюсь, что Баст не забудет её забрать… В противном случаи, Свену нужно будет рыть могилу. — Эта шкура сбежала от меня к Итану, черт бы его побрал… И она не омега. Альфой была. У меня нет ограничений на пол детушек, ну… Разве что к парням альфам я отношусь не очень, хотя, на любой товар найдется свой покупатель-извращенец. Ей, не осуждай меня! Мне нужно как-то зарабатывать.
— Я и не сужу. Ладно, спасибо за полезную информацию. Может, ещё увидимся! — она махнула ему рукой и начала долгий путь до кабинета хозяина этой наливайки. Пьяные посетители так и норовили втащить её в хмельной танец, а развратным официанткам грело кошелек стремление стрясти с неряшливой посетительницы немного налички. Особенно жутко приставучая девушка, если верить запаху, цвету волос и относительно коротким клыкам — укушенная омега. Или просто совсем неудачная и неказистая. У неё была самая большая потребность хорошо себя зарекомендовать. Это был её первый рабочий день. Она долго, около двух минут, пыталась уломать Баст заказать самый дорогой коктейль в меню. Терпение брюнетки, которую пытались оторвать от столь желанной встречи, не выдержало.
— Отстань от меня! Недогрызанная шмара! Чтобы я тебя больше не видела, иначе я прокушу тебе глотку! И помяни мое слово, угроза вампирского суда меня не остановит!
Рыженькая официантка стихла и заметно помрачнела. Развернувшись на маленьких каблучках, она побежала в сторону раздевалки. Брюнетка проследила за ней взглядом, способным испепелить любой, даже самый твердый материал. Но только не дверь директора. Массивная, выбивающая из общего интерьера, деревянная. Табличка, гласившая о том, что «Herr Итан» все-таки на месте.
Обхватив дверную ручку, девушка замерла. Какая-то липкая неуверенность расплылась по её телу. Откроет она. Застанет чертового кровососа на месте. И что дальше? Убить? Физически, морально она слабее его… У него больше клыки, он банально крупнее её раза в полтора, а то и в два… Он альфа… Она омега… Стоит ему рыкнуть, она подожмет фигуральный хвост и… Закусив кончик языка, будет терпеть… Единственное, в чем она превосходила его — когти. Старший вампир ухаживал за своими ногтями, регулярно их подрезал, подтачивал пилкой, делая короткими, но достаточно острыми, но практически непригодными для битвы. В этом весь Итан. Утонченный засранец. Умный. Расчетливый. Предпочитающий убирать ненужных ему людей не своими руками.
Н е н у ж н ы х…
***
Считал ли он меня… н е н у ж н о й? Ох, Древнейший, да что это за дрянь! Он мой альфа. Я его омега. Он не хотел меня убрать… Я ему нужна… Мы принадлежим друг другу по праву… Вернее, пока ещё нет, но вот-вот станем единой плотью и кровью… Древнейший, вся моя злость и ненависть куда-то улетучились, когда я представила наш… Успокойся, не беги впереди паровоза!
Я все-таки надавила на ручку и открыла дверь. В кабинете было темно, единственными источниками света была светомузыка, которая пробивалась сквозь щели двери, и огонек, тлеющий на кончике сигары. Курил Итан. Отвратительные, дорогие сигары, которые полностью скрывали запах альфы, что меня немного радовала… Да кого я обманываю!? Я их ненавижу … Ненавижу, когда кто-то кроме меня чует его запах, когда он смотрит на кого-то кроме меня, ненавижу не чувствовать его. НЕНАВИЖУ.
— Mein Schatz! * — я закрыла дверь и припала к ней спиной. Мне было больно видеть огоньки его глаз, смотрящие так холодно. Сияющие, как два рубина, выделяющиеся на фоне беспросветной мглы и черноты… Я не отпущу этого мужчину. Вся моя решимость и желание свернуть ему шею… Исчезло под его взглядом, терзающем мои сны и душу…
— Привет, Бастет… — Итан затушил сигарету о край стеклянной пепельницы и три раза хлопнул в ладоши. По всей комнате вспыхнули небольшие лампочки. Белый, мягкий свет осветил всё помещение, убивая все тени. Я могла рассмотреть его прекрасное лицо, которое изучила за те два года, что мы были вместе. Каждая ямочка, каждая клеточка кожи. Прямые, красивые губу, которые так приятно целовать, скулы, практически незаметные на фоне пухлых щек, прищуренные рубиновые глаза. Глаза прирожденного вампира. Черный костюм, с белой рубашкой, кожаные ботинки, кольца из белого металла на пальцах. Заигрывающий металл, напоминающий серебро… Это оно и есть… Б е л а я с м е р т ь. — Я не ожидал тебя здесь увидеть. Можешь присесть, я могу достать бутылочку четвертой… Или, тебе бы хотелось первой отрицательной?
— Моя любимая… — его дурманящий запах начал перебивать сигаретный дым, всё ещё витавший в воздухе… Природный запах кровососа обволакивал и успокаивал. Апельсины и кожа… Такая сладкая мякоть, такая горькая кожура и пряная кожа, добавляющая великолепную изюминку. Метка на бедре начала жечь, а нутро кричать: «Спокойно. Это твой Альфа, он не сделает тебе больно. Расслабься…». Внутренняя омега просила, нет, молила о прикосновений пометившего её альфы.
— Конечно, Баст. Твоя группа. Твой резус. Твоя любимая кровь… — из огромного шкафа, полностью заставленного стеклянными бутылками, он достал самую большую. — Первая отрицательная. Дата сбора тысяча девятьсот двадцатый год. Дата созревания тысяча девятисотый. Молоденький донор, всего двадцать. Я тебе говорил, что считаю этот возраст самым оптимальным?
Откупорив крышку, он нюхну алую жидкость, которая так завлекающе поблескивала на свету ламп. У меня появилось навязчивое желание слизать этот напиток богов с его губ, торса, облизывая кубики, мышцы живота и груди, лаская руками мощные ребра… Он так же достал два бокала… Левый был простенький, а правый — семейная редкость. Чистый хрустать, передающийся в семье моего милого уже более трехсот лет. Он налил немного содержимого бутылки в фамильный стакан, примерно до половинки, и протянул его мне. Я всё так же стояла возле двери, которая служила перегородкой, временной преградой между мной и побегом. Я понимаю, что наши с ним отношения — неправильны. У нас разные сословия, разное происхождение. Он красавец плейбой, первый жених Мюнхена и один из десятки самых богатых вампиров Германии! Он уступает только своему «милому» братцу, перебравшемуся в Российскую Федерацию, надеясь сколотить состояние на продаже серебра… Мне кажется, что это легкое, но такое манящее безумие — их семейная черта. Один заигрывает с огнем, торгуя килограммами белой смерти ежедневно, а второй основал клуб и бордель в столице охотников. Мюнхен — город Великого Влада, его потомки плотно засели в этом городе и пустили свои корни, пронизав его до самого сердца, укутав его своими лапищами и выпустив внутрь когти.
— Ну же, кошечка, я же вижу, что ты хочешь попить из рук своего милого… — я подошла к нему, выхватила бокал и выплеснула содержимое ему в лицо… К О Ш Е Ч К А. Это обращение взбесило меня до скрипа зубов, я вспомнила, как жила на улице, под открытым небом, без еды, воды! Без него… Его не волновало, что я, кто я, с кем я… Возможно он нашел себе новую игрушку, пока меня не было… Меня как будто окунули в холодную воду. Осознание, такое болезненное противное и скользкое. Больно. — Тварь… Ты хоть знаешь, сколько стоит мой костюм? Тебе придется до конца свой жалкой жизни торговать своей задницей, что бы оплатить его! Но, наше прошлое для меня — не пустой звук. Как я заметил, мои намеки слишком сложные для твоего микроскопического мозга. Я дам тебе вторую попытку. Выбирай: пойдешь работать в один из моих борделей, честно отработаешь хотя бы две трети моей рубашки и полностью пиджак, и я тебя отпускаю, или придется действовать по-плохому.
— По-плохому? Ха, ну и как же? Ну же, Ит, что же такое — это твое «по-плохому»?
Он схватил меня за руку, в которой был бокал. На донышке плескалось ещё немного крови. Я чуть не выронила реликвию, но бокал спасла рука его вампира. Хватка на моей руке ослабла, но тут я снова столкнулась с его глазами… Гипноз… Нет! Если и было то, в чем он был мастером, так в гипнозе… О, Древнейший… Пожалуйста, дай мне сил противостоять ему.
— Видишь этот перстень? Мой милый брат - Оскар… Помнишь его? Слишком добрый… Хе, дурак… — Итан стянул аккуратными длинными пальцами печатку и кинул в бокал. — Когда его бизнес только начал приносить первую прибыль, он отправил мне свое кольцо из ограниченной серии. Аккуратная коробка, обвязанная алой лентой. Ярлычок «mein Bruder»*. Записка, со словами благодарности, сертификат и самое главное — кольцо. Таких в мире больше нет. У Глории и Гюнтера есть похожие, но все три кольца — индивидуальны. А главное — чистое серебро. Явная смерть для любого, не выработавшего иммунитет. Его у тебя нет, Бастет. Или, тебя лучше назвать Мария Эль Форчес?
— Убери от меня своё пойло, дрянь! Я не буду его пить! Уйди!
— Расслабься. Ты обречена, киска… — он зажал мне нос, заставив открыть рот, и влил отраву мне в глотку. Рука сразу перекочевала мне на рот, не давая сплюнуть. Я сразу почувствовала жжение. Черт, как больно! Ха… Я… Я чувствую свою кровь… Теперь я понимаю, почему отведавшего казнят… К этому вкусу так просто привыкнуть…
***
Уже через десять секунд, тело девушки содрогалась в конвульсиях, а ещё через пять минут навсегда застыло.
— Знаешь, эта смерть для тебя… Мой подарок. Слишком благородна для тебя… — всунув два пальца в рот жертве, парень вернул себе своё кольцо. Итан натянул перстень на указательный палец, скрывая полоску от ожога. Набрав на стационарном телефоне какой-то номер, он приложил трубку к уху. Послышались гудки. — Свен? Приди сюда, пожалуйста, нужно подчистить кое-что…
Через десять минут в дверь стукнули три раза. Она распахнулась и впустила «белого мужчину». Свен держал наготове льняной мешок и черный маркер.
— Эх, а я-то думал: она все-таки станет твоей невестушкой. Уж больно долго ты её терпел… — с легкой долькой грусти сказал Свен, переворачивая тело на спину. — Босс, можно мне сегодня домой пойти в форме? Она заблевала всю рубашку!
— Ха, а вот не надо было давать всяким проституткам свою одежду. Иди голышом, по-моему, Дан будет в ваусторге!
— Вообще-то, правильно говорить «в восторге».
— Ну ты зануда… — сказал парень, откинувшись на спинку кожаного кресла. Его тянуло взять ещё одну сигарету, но желание бросить пересилило. Вернее желание поставить себя выше подчиненных и друзей. Желание продемонстрировать свою силу воли. — Свен, пока не ушел, скажи… Сколько тебе было, когда ты познакомился с Мор?
— Тебе на человеческие? — спросил тот, пытаясь снять свои шмотки с тела.
— Мне не важно… Можешь хоть на марсианские…
— Эх, парень, успокойся и плыви по течению. Я был, чуть ли не на сотню лет старше тебя, когда впервые поцеловался, а ты говоришь что-то про брак. Но, учитывая как у вас с Баст завязались отношения… Я уже начал подбирать костюм на вашу свадьбу, а тут эти ваши кошки мышки… И вот это.
— Я пытался с ней по-хорошему! Я даже намек на то, что она мне больше не нужна, делал! А она их игнорировала. Все мои намеки пропустила мимо ушей! Или она была настолько тупа! Понимаешь, она мне больше не интересна ни как омега, ни как собеседник. Серьезно, о чем с ней можно поговорить? Про кошек? Или получить в свой адрес пару оскорблялок по типу «курящий паровоз», которые звучат скорее… Жалко, чем мило… Нет, я не спорю, она мне нравилась первые месяцев семь, а потом. Приелась…
— На примере уже есть новая пассия? — спросил тот, вырисовывая огромную цифру восемь на мешке.
— Не-а… А у вас с Мор-мор? Опять скандалы интриги и расследование?
— У нас в кои-то веки всё спокойно… О, а это что? — он извлек из кармана измятую визитку. Недовольно фыркнув, он выбросил её в мусорку. Перекинув через плечо тело в мешке и бросив весёлое: «Покеда», Свен вышел из кабинета, оставив босса наедине с открытой бутылкой крови.
***
— Эй, Стеф, а ты уверен, что нам не влетит? — спросил достаточно низкий парень, пытаясь перелезть через ограду, овитую вьюном шиповника, пытавшегося схватить своими шипами одежду неудачного покорителя вершин. А неё у него было хоть отбавляй. Джинсы, белая длинная футболка, выбивающаяся из-под вязаного свитера. И огромная, размера на три больше нужного, джнсовая куртка, болтающаяся на не выделяющейся талии. Температура была высокой, примерно двадцать градусов, так что такое количество одежды не было оправданным.
— Конечно не влетит! Этот дом мой по праву! И он часть моего будущего наследства! Я тут всю жизнь был прописан! — слишком громко вскрикнул второй парень. По внешности он был типичным арийцем, который представлял тот, кого сейчас нельзя называть, в тридцатых-сороковых годах прошлого века. Правильные, острые черты лица, светлые блондинистые волосы, голубые глаза, родинка под правым глазом и шрамик над губой. Он был значительно выше и шире первого. Одним махом блондин перемахнул через двухметровый забор и оказался во дворе достаточно большого загородного дома. — Давай, не баись! Я тебя даже поймаю, принцессочка моя!
— Ещё раз назовешь меня принцессой, и я… Собака сутулая, чеснок маринованный, гнида белобрысая! — в кромешной темноте, а было уже около одиннадцати часов ночи, парень не заметил, как вместо одной из деталей резной ограды ухватился за шипастый стебель. Натаниэль никогда не матерился. Он считал себя выше этого, да и получить по губам от сестренки не хотелось, но, когда все-таки эмоции переливались через край, красочности его ругательств позавидует любой словарь. Не удержавшись, он сорвался. От болезненной встречи копчика и земли, его спас Стефан.
— Я же говорил, что поймаю свою принцессу! — на его губах заиграла улыбка. Тело на руках было совсем легким, невесомым, волосы приятно щекотали подбородок и пахли. Приятно пахли легким, разбавленным ванильным кофе. Вдохнув запах Натаниэля, всё ещё пребывающего в шоке от падения, Стефан побрел к входной двери. Когда до входа в дом оставалось меньше метра, а его ноша так и не откликнулась, он решил разбавить обстановку. — Нат, достань, пожалуйста, ключ из задника.
— А, д-да, конечно… — парня как будто вывели из транса, он даже не сразу осознал, что находиться на руках своего… Парня? Романтика между ними заканчивается на неловким держании за руки, не вовремя брошенными взглядами и легким трением носами, да и то, когда никто не видит. — Прости, я задумался… Можешь поставить меня на место? Я тяжелый…
— Нет. Я тебя не поставлю, и нет, ты не тяжелый. Наоборот, маленький, красивенький, пушистый, как перышко! — правая рука начала оглаживать лопатки Натаниэля, который уже изрядно покраснел. Стефан наклонился ближе к лицу шатена, их носы соприкоснулись. Они начали тереться носами. Такое наивное и невинное действие содержало больше чувств и эмоций, чем наигранные французские поцелуи у пар, которых те буквально сегодня разгоняли, обливая ледяной водой. — Жду не дождусь шестого июля.
— День поцелуя? — Натаниэль смог вставить ключ в скважину и повернуть его. Замок на двери был открыт.
— Не угадал, перышко! — Стеф попытался открыть дверь, но занятые руки мешали. — Зайка, открой пожалуйста дверь.
— Ты так и не сказал, почему ждёшь шестое число! — наигранно возмутился шатен, но дверь все-таки распахнул.
— Ох, Нат, я не помню, может, ты мне напомнишь? — блондин игриво наклонился к его ушку и прошептал на него вторую часть фразы. По памяти, он прошел к лестнице, ведущей на второй этаж, забрался по ней и дошел до одной из гостевых комнат. Аккуратно уложив свою принцессу на широкую кровать, которую освещала огромная луна, смотрящая в окно. — Давай свою ножку, Золушка моя.
— Хватит сравнивать меня с персонажами диснеевских мультиков! — негодующи, вскрикнул Натаниэль, но всё-таки позволил стянуть с себя ботинки. — Ну, так что там с июлем?
— День рождение самой прекрасной омежки на все белом свете! — он поставил второй кед рядом с первым, у подножья кровати, скинул свои бутсы и присел на край кровати, рядом с омегой. Стефан опять говори ему прямо в ухо. — И его самый красивый, и любимый в мире альфа подарит ему самый сладкий, первый поцелуй.
— Не трогай ухо! — буркнул шатен, когда почувствовал горячее дыхание на своей шее. Пожалуйста…
— Ладно, ладно, расслабься! — альфа отодвинулся, подождал, пока омега немного успокоится и резко начал щекотать шатена.
— Прекрати! Больной! – крикнул шатен, стараясь не засмеяться. У него это не получалось. Он страшно боялся щекотки. Особенно когда его щекотал Стефан. Во-первых, тот постоянно игнорировал просьбы отпустить жертву, ему это «щекоталки» казались очень милым. Во-вторых, отпускал он только, когда его били. Причем не просто легкий удар ладошкой, а основательный пинок ногой ну, например в колено. Что омега и сделал, выкрикнув: — я просил!
— Понял, понял! Больше никакой щекотки. Табу! – они успокоились минут через пять. Натаниэль всё ещё дулся на парня, делал вид, что его не слушал и даже пропустил пару фраз мимо ушей. – Нат, Пойдешь со мной завтра на тест? Попробуем пройти, а там и в фонд попадём…
— Какой фонд? – омега всё-таки сбросил маску равнодушия и сделал максимально заинтересованный вид.
— Который «ловушка». Ну… Помнишь, тот где Ди и Сера работали?
— Оу… Ну, знаешь…. Честно говоря, хотелось бы попробовать, но Ди с меня три шкуры спустить, да и моя физ. подготовка оставляет желать лучшего.
— Вот с чем, с чем, но с подготовкой у тебя всё нормально, только по забору ты лазишь не очень... – Стефан закашлял, скрывая между кашлем тихое: «Мягко говоря». - Но бегаешь-то ты быстро, да и удар у тебя хорош, а стреляешь, как Роб Фурлонг*. Ну, помнишь канадца в Афганистане из той документалки?
— Спасибо конечно, но детскую мечту пора отодвинуть на второй план. Нужно получить хорошее образование, а после строить перспективную карьеру…
— Ты говоришь как моя мама. Но может, сходишь со мной на тестирование? Даже если сам не попробуешь, то хотя бы пожелаешь мне удачи. Оно кстати завтра и, если всё пройдет хорошо, то в следующий раз ты меня увидишь в форме!
— Так вот почему ты последнее время в зал ходить начал, хочешь побегать за кровососущими гадами? – на лице омежки появилась снисходительная улыбка. «Какой же Стеф ещё ребенок» - подумал он, поглаживая альфу по мягким волосам. - А я-то думал, что тебе бундесвер* мозги повредил.
— Эй, попробуй со мной как-нибудь сходить, поначалу будет тяжко, но раза с третьего будешь получать удовольствие больше, чем от… Не знаю с чем сравнить. Короче, будет классно!
— Ладно! Я схожу и поддержу тебя на тесте, но не рассчитывай, что я пойду с тобой в спортзал! – заметив улыбку Стефана, как будто говорящую: «Ага, конечно, ври больше», Натаниэль немного смутился. – И, так уж и быть, я попробую пройти тест! Но это будет пустая трата времени! Но тема про зал закрыта!
— Спасибо, — сказал блондин, обнимая омегу, вдыхая запах его волос. Ты опять пахнешь ванилью.
— Кофе со сливками. Это не ваниль.
— Ей, я знаю, как пахнут сливки, а как ваниль! – возмутился альфа, более увлеченно пытаясь различить запах. — И ты пахнешь ИМЕННО ванилью. С лёгкими нотками какао. Это не кофе!
— А ты пахнешь детским мылом… - буркнул шатен, отпихивая от себя Стефана.
— Знаешь, это очень мило, но про детское мыло – ложь! Оно не детское! Просто для нежной кожи! – услышав легкий смешок Ната, альфа покраснел и принялся оправдываться, - Эй, не смейся! Я серьёзно!
Но парень проигнорировал голосистого блондин и отвернулся к стенке, пытаясь заснуть. Стефан заметил это, бурнул: «Какой ты ещё ребенок» - и сам уснул, вдыхая ванильно-кофейный аромат.