Судья Фролло сидел в своем кабинете во Дворце Правосудия и искал зацепки, которые бы позволили ему добраться до компрачикосов. Периодически его мысли плавно перетекали к Эсмеральде, но он заставлял себя снова и снова возвращаться к работе.

Его неотступно преследовала какая-то смутная мысль, скорее, воспоминания. Он тогда вышел из шатра Эсмеральды… Фролло напряг свою память. Там был один балаган, на который он, будучи в любовном угаре, совершенно не обратил внимания. И похоже, что совершенно зря! Судью как молнией прошило. В том балагане было несколько уродов! Судья грохнул кулаком по столу, проклиная свою невнимательность. Ищи теперь ветра в поле. Он выдохнул и откинулся на спинку кресла. Как же теперь найти этого балаганщика? И тут ему в голову пришла мысль, от которой он даже слегка подпрыгнул в кресле. Его ноздри раздулись, и он стал похож на гончую. Эсмеральда! Она наверняка знает многих циркачей… Фролло вскочил на ноги и выбежал из кабинета.

Эсмеральда сидела в своей комнате в доме судьи и играла с Джали, когда туда ворвался Фролло.

— Ты так по мне соскучился или это что-то другое? — оторопело спросила она.

— Я соскучился! — ухмыльнулся судья. — Но еще у меня к тебе вопрос, моя дорогая. На том празднике, где мы с тобой… Ну, ты понимаешь… Я видел одного балаганщика, у него еще повозка такая красная с желтыми цветами… Так вот, у него было в труппе целых три изуродованных человека. Молодых человека, черт, да они были почти дети! Я хочу спросить у тебя, может ты его знаешь?

Эсмеральда задумалась.

— Такая повозка есть только у одного из наших, его зовут Жанно Леклер. Но я тебя уверяю, он не преступник, а очень даже хороший человек, — нахмурившись, сказала она.

— Я не собираюсь его арестовывать, — нетерпеливо махнул рукой судья. — Я просто хочу его кое о чем спросить. Помоги мне, дитя мое, я должен его найти!

Эсмеральда встала и одернула юбку.

— Я поеду с тобой, — сказала она. — Он ни за что не станет с тобой разговаривать. А вот мне он расскажет. Что ты хотел у него спросить?

— У кого он купил этих детей? Мне нужны приметы продавцов, как они выглядят, все, что позволит мне их узнать.

Эсмеральда кивнула и пошла на выход. В дверях она обернулась.

— Ну? Ты идешь? — ухмыльнулась она.

Жанно не только все рассказал цыганке, но и нарисовал портреты продавцов.

— Здесь почти все их рожи, — сказал он, отдавая листки Эсмеральде.

— Почти? — она весело вздернула бровь.

— Я не смог нарисовать третьего. У него лицо такое… неприметное. Короче, не получилось у меня. Я только могу сказать, что это молодой такой мужчина, среднего роста, с широким лицом, светло-русыми короткими волосами, сероглазый, на француза не похож. Скорее, на поляка или московита, только лицо у него чисто выбритое.

— Спасибо, Жанно! — Эсмеральда улыбнулась. — Буду тебе должна!

Она вернулась к судье, который остался далеко в стороне, чтобы не нервировать балаганщика. Фролло усадил ее к себе в седло спереди.

— У тебя получилось? — спросил он.

— А ты во мне сомневался? — хихикнула она. — Жанно мне выдал даже их портреты. Правда, одного из них он описал только на словах, но остальных он даже нарисовал.

— Дитя мое, ты просто сокровище! — он поцеловал ее.

Фролло изучал лица, которые нарисовал балаганщик. В первом он сразу же опознал Капгарупа. Так вот почему ты здесь ошиваешься, подумал судья. Многое в судьбе Капгарупа сразу стало ему понятным. Скорее всего, после освобождения с галеры, он каким-то образом примкнул к шайке компрачикосов. Что ж, вполне ожидаемый исход для такого мерзавца. Второе лицо его не заинтересовало, сразу было видно, что этот человек — дурак и пропойца. Но вот третий, портрета которого не было… Московит, который занимается подобным ремеслом? Такого еще не было, почти все компрачикосы были басками. «Откуда же ты такой взялся? — подумал он. — Но ничего, я тебя найду, и у нас будет весьма долгий разговор».

Фролло вызвал к себе Феба де Шатопера.

— Капитан, — сказал он. — Мне необходимо, чтобы все цирковые балаганы были осмотрены. Мне нужны балаганы, где есть уроды. Мне нужны имена балаганщиков, и где они сейчас находятся.

— Прикажете арестовать их, судья? — капитан вытянулся во фрунт.

— Нет. Мне нужна только информация. Будьте с ними помягче, иначе они ничего не скажут. Можно даже заплатить им за сведения. Так языки развяжутся быстрее, я полагаю.

Когда за Фебом закрылась дверь, судья опять задумался о Капгарупе. Ему казалось, что именно эта нитка поможет ему найти весь клубок. Он вызвал к себе одного из клерков.

— Немедленно в тюремном департаменте затребуйте дело некоего Пьера Капгарупа. Мне нужны все сведения, которые они в состоянии предоставить об этом человеке. Он был осужден на пребывание в Тулонской каторге на десять лет двадцать два года назад.

Чиновник поклонился и отправился выполнять поручение судьи. В ожидании Феба и клерка Фролло опять задумался. Почему-то сейчас перед его глазами стоял Квазимодо. Парень был уж слишком, нечеловечески уродлив. Это внезапно взволновало судью.

Через полтора часа, с перерывом буквально в пять минут, Феб и клерк вошли в кабинет судьи. Первым о проделанной работе отчитался Феб.

— Ваша честь! — начал он. — Мы опросили балаганщиков. В каждом третьем балагане есть по одному-два изуродованных ребенка. Я все записал.

Он подал листок судье.

— Прекрасно! — судья похвалил капитана. — А что у вас?

Он повернулся к клерку.

— Ваша честь, я принес дело Капгарупа со всеми документами, которые попали туда за все то время, пока он находился на Тулонской каторге. После пяти лет Тулона он был отправлен гребцом на галеру «Санта-Розалия». Двенадцать лет назад она вернулась из Индии с грузом пряностей. Здесь все сведения о галере, — он протянул судье пухлую, истрепанную папку с пожелтевшими от времени листами.

— Великолепно! — кивнул судья. — Вы можете быть свободны.

Когда за капитаном и клерком закрылась дверь, Фролло сразу же уткнулся в дело Капгарупа. Он чувствовал, что почти ухватил компрачикосов за шиворот. Бегло прочитав о жизни Капгарупа на Тулонской каторге, где не было ничего интересного, он перешел к сведениям о галере «Санта-Розалия». Сама жизнь Капгарупа на галере была банальна до невозможности. Но вот состав экипажа галеры судью заинтересовал. Весьма заинтересовал. Фролло зацепился взглядом за два имени. Первое — Бернардус Гестамюнд, корабельный врач. Фролло где-то уже слышал это имя… Это было связано с еретиками, вскрывавшими трупы… Он вспомнил довольно громкий процесс, проходивший над одним известным хирургом, который изучал анатомию, выкапывая из могил трупы. Так вот почему это имя ему знакомо! На этом процессе упоминался некий германский профессор Геттингентского университета. Это и был Бернардус Гестамюнд! Второе — имя довольно странное, которое судья никогда не слышал — имя корабельного юнги Хельгуса Новуса. Это было явно латинизированное имя, оно чем-то раздражало судью и вызывало у него зуд на языке. Никаких аналогий с латинскими словами, а судья прекрасно знал латынь, не находилось. Фролло почувствовал, что опять оказался в тупике. В конце концов он сдался и решил, что одна голова хорошо, а две — лучше. Ему нужен ученый, помешанный на языках. Надо обратиться в университет.

Но перед этим он послал клерка в Адмиралтейство, чтобы тот ему принес все сведения о галере «Санта-Розалия», во всех подробностях, потому что того, что было в деле Капгарупа, ему уже не хватало. И так же отправил еще одного клерка в тюремный департамент, чтобы выяснить, нет ли там дела на этого Хельгуса Новуса.

Через час клерки вернулись. Первый принес замызганный судовой журнал «Санта-Розалии», а второй вернулся с неутешительными вестями. В тюремном департаменте не было никаких сведений о человеке по имени Хельгус Новус.

Судья жестом отпустил клерков и, опустившись в кресло, стал перелистывать страницы. «Ничего, мой московитский друг, — раздраженно подумал Фролло. — Я все равно доберусь до тебя».

Фролло нашел в журнале дату, когда Капгаруп должен был приблизительно появиться на галере, и стал читать с этого места. Первые сорок страниц не содержали в себе ничего интересного. А вот с сорок первой страницы Фролло увидел уже знакомое ему имя. Хельгус Новус. Два моряка, находясь в увольнительной на берегу в Удайпуре, встретили на базаре странного молодого человека шестнадцати лет. Он обратился к ним по-латыни и помог купить необходимые товары, так как в совершенстве владел хинди. Потом предложил свои услуги по закупке пряностей и попросился юнгой на «Санта-Розалию». Его окрестили у корабельного священника в католическую веру, и он получил имя Хельгус Новус. По аналогии со своим московитским именем Олег Новых.

Фролло ударил себя по лбу. Вот оно счастье, подумал он, к профессору идти не придется. Но, с другой стороны, Фролло снова почувствовал, что он в тупике.

Допустим, настоящее имя московита он узнал. Но где этот московит теперь? Франция велика. Он продолжил читать судовой журнал и выяснил, что этому Хельгусу Новусу капитан галеры предлагал остаться юнгой. Но юнец его отверг. И еще в журнале было написано, что по прибытии в Марсельский порт с Капгарупа были сняты кандалы, а Бернардус Гестамюнд получил расчет. Больше упоминаний об этой троице в судовом журнале не было.

Теперь картина смутно, но вырисовывалась. Эти трое молодчиков спелись во время плавания из Индии во Францию. А как прибыли в Марсельский порт, то потерялись из виду. Вероятнее всего, остались во Франции, через какое-то время освоив ремесло компрачикосов. Оставалось одно: расспросить всех балаганщиков о продавцах каждого живого товара, которым они сейчас владели, предъявив им рисунки Жанно Леклера для опознания. А также расспросить, не было ли среди них кого-то еще. И если были, то как они выглядели. И главное! Где они приобрели уродцев для своей труппы?

Уродцев… И снова мысли судьи вернулись к бедному Квазимодо. Почему-то сейчас Фролло был абсолютно уверен, что уродство его воспитанника было делом рук человеческих. Компрачикосы уродуют детей в два года, а он подобрал звонаря, когда тому было четыре. Все сходилось. «Что ж, еще одна загадка, которая, возможно, скоро разрешится», — подумал судья, выходя из кабинета, чтобы ехать на допрос балаганщиков.