Примечание
Вот уже больше года Эмити жила так, как ей хотелось. Совершенно свободная, юная ведьма. Хексайд позади, впереди – целая жизнь. Родители не поскупились и подарили в честь окончания школы отдельный дом.
Ей двадцать один, она самостоятельна и имеет хорошую работу, достаток – всё, кроме мужчины. Эмити мечтала о муже, но пока не торопилась заводить долгосрочных знакомств.
Прошло слишком мало времени, а она уже стала замечать, что скучает без занятий, без друзей и подруг, с которыми почти не видится. Луз вернулась в свой мир и больше здесь не появлялась, а кто-то, как Август, променял Кипящие острова на другую страну. Вот и получалось, что она вновь одинока. Невольные воспоминания о прошлых весёлых деньках, конечно, скрашивали её рутину, но Эмити слишком сильно изменилась с тех пор, и воспоминания, разумеется, не могли ободрить её так, как живое общение с друзьями. А с родителями и прочей роднёй встречаться ей совсем не хотелось.
Впрочем, вскоре юной ведьме пришлось изрядно понервничать. Жуткое известие обрушилось на Кипящие острова. Нападение неизвестного существа на Хексайд остановило учебный процесс. Без вести пропали почти все учителя, а также директор и несколько учеников старшего звена. Уцелевших, которые никак не пострадали, допросили, однако у всех оказалась стёрта память.
- Хексайд недостаточно защищён, - вещал один из высших чинов у ворот школы. – И лучше бы мы пережили то нападение, которое в порядке вещей, то есть захват школы конкурентами. В этом случае хотя бы все остались невредимы. А сейчас что мы имеем? – таращился он на обступивших зевак. – Мы имеем кучу пропавших учителей и учеников! Жаль, пропал и директор, иначе я бы призвал его к ответу, почему нашим детям не обеспечивают должный уровень безопасности!
От этого возмущённого, бесконечно орущего демона вряд ли можно добиться нужной информации, с сожалением подумала Эмити. Она пришла сюда в надежде, что её учитель, преподаватель ковена мерзости, есть в числе уцелевших.
Ждать пришлось недолго. Из школы вывели всего двух учителей, и среди них профессора не было. Заламывая руки, Эмити спешно отошла и села на скамью. Хексайд раскинулся перед ней, частично скрытый бушующей толпой.
Причина беспокойства Эмити крылась не только в обычной тревоге за того, кто отдал ей все свои знания. Этот низкорослый учитель, пусть и не сразу, но покорил её сердце. Тут впору вспомнить сказку «Красавица и Чудовище». Правда, он был слишком мил для чудовища. Эмити первой, и, возможно, единственной углядела в нём то, что всегда было скрыто за непроницаемым взглядом его раскосых глаз. Профессор с ходу дал понять, что никому поблажек не будет. Даже выходцам из семьи Блайтов. Это, как ни странно, и покорило Эмити, ведь и себя она считала схожей по характеру. Правда, первый день знакомства, как и последующие, оказались полны взаимного недовольства, и даже неприятных эксцессов. К примеру, на перемене в свой первый день Эмити не увидела в толпе учителя, который тоже решил почитать расписание на доске в холле, и чуть было не пнула его, почувствовав прикосновение к ноге. Тот всего лишь хотел попросить её отойти в сторонку, а Эмити подумала, что к ноге притронулась крыса, но вовремя подавила крик, и нога осталась на месте. Страшно представить, как бы далеко её саму выпнули из Хексайда, сложись всё иначе.
Конечно, сейчас она понимала, какая это несуразная глупость – подростковая влюблённость. Тем более – в преподавателя, который перестал бегать за дамами ещё до её рождения. Сейчас эти воспоминания вызывали в ней тёплую улыбку, а тревога за его судьбу возвращала к жизни запретные чувства.
Её никто не замечал, пока Эмити сидела тут в полном одиночестве. От этого ей стало ещё хуже, хоть никакого внимания к себе она не желала. Будь здесь её любимый учитель, он непременно подошёл бы и спросил, что случилось. Невольно вспомнился случай, когда Эмити пришлось подтягивать по теории, и, к её неудовольствию, репетитором стал сам профессор. В его домике ей отчего-то было так уютно, что не хотелось уходить. Один раз учитель дал ей задание и ушёл в другую комнату. Выполнив всё, Эмити так и не дождалась его прихода и отправилась на поиски. Хозяин дома обнаружился сразу, в комнатке рядом. Он так сладко спал у себя в постели, что девушка не стала его будить. Положив сделанное задание рядом на столик, она укрыла спящего и тихонько выскользнула из дома.
С того самого дня она поняла, как он устал с нею возиться, и с тех пор Эмити стала учиться гораздо лучше и вскоре затмила успехами практически всех одноклассников. Ею начали гордиться учителя, директор, но не ученики. Происхождение из респектабельной семьи усугубляло положение, и Эмити в итоге сама отгородилась от всех, открыв свою любовь и преданность лишь для профессора. Даже волосы покрасила в тот же цвет. Только так она могла намекнуть, как ценит его труд и терпение. Период взаимных огорчений завершился, и Эмити добилась звания лучшей ученицы ковена мерзости, пока вопиющий обман Луз и Уиллоу не швырнул Эмити в лужу. Впрочем, недоразумение вскоре уладили, и звёздочку ей вернули. Сейчас, сидя на этой скамье, она отдала бы даже свой диплом, магию и красоту, - да всё, что угодно, лишь бы вернуть учителя целым и невредимым. Тревожное чувство, что ему далеко не сладко, терзало ей душу, и, не выдержав, юная ведьма ушла домой, так ничего и не разузнав.
Пролетали дни, но ничего не менялось. Преступника и его пленников искали по всем островам, и каждый раз императору докладывали о неудаче. Эмити и сама могла бы поискать, - достаточно иметь частицу того, кого желаешь найти. Увы, как и у нанятых сыщиков, у неё ничего не имелось, да и откуда? Ни единого волоска, или кусочка от зуба – того, что обычно хранят девицы, с трудом добывая частицу поклонника, у Эмити не водилось. Всё, чем она дорожила, всегда хранилось в её сердце, и только в нём. К несчастью, это никак не помогло бы ей в магическом поиске.
В одну из ночей на исходе второй недели, почти бессонных, как и все предыдущие, Эмити ненадолго уснула. Сегодняшняя ночь принесла сильные ливни, и юная ведьма просто лежала и смотрела на стену кипящего дождя за окном. Ей была невыносима мысль, что кто-нибудь из пленников сейчас без крыши над головой. Кипящий дождь в качестве пытки – это поистине жестоко!
Эмити закрыла глаза в попытках прогнать навеянный ливнем ужас. И неожиданно быстро успокоилась, успев почувствовать приятную тяжесть во всём теле, прежде чем сон сморил её.
Странные образы вихрились вокруг, переплетённые воедино, словно путаные мысли кого-то извне. Это не её образы, всплывшие из памяти, поняла Эмити. Это чьи-то чужие. А всё вокруг будто бы нереально и походит на сон. Вероятно, это и есть сон. Никакого пространства, ни света, ни тьмы – одни лишь образы в таинственных нитях спутанного клубка чужого сознания. Кто-то словно подсказывал ей, что им нужно помочь соткаться в цельную картину, и Эмити протянула руку к одной из сильно провисших нитей. Та вмиг натянулась, точно струна, и вихрь мгновенно соткал для неё невероятно чёткий и цельный образ довольно жуткого места.
Какой-то странный лес с возведённым в самой чаще строением, совершенно не схожим ни с одним из домов на Кипящих островах. И как чаще всего бывает во снах, некто словно послал ей наводящую мысль: это иной мир.
Первый образ исчез, сменившись другим: десятки клеток внутри странного здания. Её едва успел охватить ужас, когда в клетках Эмити разглядела пропавших. И новая картина, на сей раз в движении. Она бежит прочь от этого места, но силы подводят её, и, едва заметив впереди какой-то свет, она падает без сил.
«Портал… Эмити… Совсем близко… Помоги…» - услышала юная ведьма из самой себя, и поняла, что видит это не своими глазами.
«Учитель!»
Тут их обоих пронзила страшная боль, и прежде, чем проснуться, Эмити увидела над собой высокую тень… человека?
Резко сев на постели, она долго приходила в себя, не замечая набежавших слёз. Нахлынувший страх и тревога заставляли поверить в то, что сон вещий, но не в то, чьих это рук дело. Об их мире узнали люди? Узнали – и оказались сильнее обладающих магией демонов? Эмити невольно охнула, вспомнив о Луз. Неужели в этом замешана она? Кроме неё, никто не мог выдать их. О мире людей Эмити знала мало. Кто знает, может, у них есть своя, подобная магии, сила, способная покорить Кипящие острова. А нападение на Хексайд – всего лишь проба этих сил. Уж Луз-то вполне могла поделиться знаниями со своей расой, ведь она обучалась сразу на всех ковенах.
Портал! Профессор, должно быть, пытался сбежать, но был пойман. С тех пор, как Иду арестовали и осудили, её дом пустовал. О портале в человеческий мир знала лишь Луз, а значит, могла привести на острова сколько угодно людей.
Делать выводы было рановато, но Эмити не сдержалась.
- Предательница! Дрянь! А я ещё дружила с ней!
Со столика на пол полетели мелкие вещи, и Эмити, глубоко вздохнув, попыталась успокоиться. Так. Портал ещё действует, магии Иды пока достаточно, чтобы он не закрылся. Судя по сну, здание с пленниками в том же лесу, откуда Луз проникла в их мир.
Юная ведьма встряхнулась, прогоняя остатки жутких грёз. Кем бы ни был этот человек, он или она умрёт в страшных мучениях, как только попадёт в её руки!
Уверенная в том, что освободит узников любой ценой, девушка потратила день на подготовку и продумывание тактики. Несколько склянок с ингредиентами мерзости, чтобы отбиваться внутри здания, чёрный костюм с капюшоном, а вместо косметики – грязь на лицо. Вот и всё, что нужно для успешной операции.
Почти лишённый магии, совиный дом встретил её молчанием. Среди пыльных, разбросанных вещей Эмити не уловила ни одного скрытого предмета, и вдруг у дальней стены она ощутила скопление магии. Немного колдовства – и несколько волшебных колец сломали уже ослабевшую защиту, явив ей открытый портал.
Глубоко вздохнув, Эмити, страшно напряжённая, шагнула в неизвестность.
Она всего раз побывала в человеческом мире, когда Луз пригласила её на свой День рождения, да и то до дома её они не дошли, позорно заблудившись. Сейчас Эмити так же окружал ночной лес, угрожающе покачивая макушками под порывами холодного ветра.
Она несмело двинулась вперёд, прощупывая магией местность. Кроме мелких теплокровных, ничего необычного она не чувствовала, не было видно и строений. Эмити опасалась, что её уже заметили, и могли попросту скрыть из вида то здание.
Пройдя около километра по кустам и оврагам, Эмити вышла к небольшой опушке, и вдруг ощутила знакомый привкус чужой силы. И прежде, чем поняла, что придётся сразиться с кем-то, равным себе, или даже сильнее, вдруг оказалась среди каменных стен грязно-серого цвета с крошечными круглыми отверстиями под самым потолком, отчего вокруг царил полумрак. Это здание будто поглотило её, проявившись на опушке.
- Попалась, ведьма! – прогремел чей-то мужской голос прямо над ней.
Удар огненной руной по потолку последовал мгновенно, но там никого не оказалось.
- Кто ты такой и что тебе от нас нужно? – в ярости крикнула Эмити, готовая атаковать бесконечно, лишь бы уничтожить эту тварь.
- Я – Тот-кому-нельзя-показываться… ибо много чести вам будет! – захохотало нечто.
- Мне плевать, кто ты, - зарычала Эмити, окидывая взглядом пустое пространство вокруг. – Не на ту нарвался, чудовищный монстр! Будь ты хоть самым сильным существом из мира людей, сегодня это тебе не поможет, если не отпустишь учителей и учеников Хексайда!
Существо зашипело, казалось, одновременно со всех сторон. Их будто стало сразу десятки, а то и сотни.
- Это только начало, ничтожная ты ведьма! Благодаря одной, не менее глупой девчонке, мы почти сравнялись с вами в магической мощи. То похищение – всего лишь разминка перед настоящим вторжением!.. Ой, я что, вслух это сказал?
«Они не знают, что портал совиного дома долго не продержится», - злорадно подумала Эмити, вовсе не недооценивая своего врага, ведь могли быть и другие способы попасть в её мир. А вот намёк на Луз заставил ведьму похолодеть. Всё-таки эта гадина их предала!
- Покажись, - потребовала Эмити. – Я вызываю тебя на честный поединок за свободу пленников! – И, усмехнувшись, прибавила, чтобы спровоцировать: - А вот тебе сражаться не за кого, разве что за свою трусливую шкуру!
И тут ближняя к ней стена растворилась, и Эмити увидела то же, что и в своём сне: ряды клеток, больших и маленьких, в которых томились пропавшие. Никто, заметив Эмити, не шевельнулся, не открыл глаз, не издал ни звука. В дикой тревоге она искала взглядом профессора – и не находила. Должно быть, его клетку заслоняли другие.
- Что ты с ними сделал, чёртов псих? – вскричала юная ведьма, повернувшись назад.
- Забирай того, за кем пришла, и проваливай, - ответил голос с таким равнодушием, что Эмити сперва приняла его за кого-то другого. – Никакого боя не будет.
- Я пришла ЗА ВСЕМИ! – выкрикнула она и швырнула наугад магический импульс. Взрыв энергии заставил здание вздрогнуть, но не более. Тогда Эмити решила вытянуть информацию, догадавшись, что таинственный голос – не тот, кто всё это организовал.
Внезапная догадка пронзила разум.
- Ты – дом-демон? Как Хути из… неважно, - осеклась юная ведьма. – Вот почему ты так себя ведёшь. Я, наверно, даже напугала тебя своей силой, ну а ты в ответ нагнал таинственности, ожидая, что я испугаюсь и уйду, довольствуясь малым? Нет, дорогой, ты слишком глуп даже в сравнении с Хути. Я освобожу всех, вернусь на Кипящие острова и натравлю на вас самых сильных ведьм и колдунов! А Луз пожалеет о том, что выдала и предала нас! Это ведь она твоя хозяйка, я угадала?
- Может, угадала, а может, и нет, - с издёвкой пропел дом. – Можешь натравливать, сколько угодно, ведь завтра нас здесь не будет. Да и вряд ли тебе хоть кто-то поверит, ха-ха-ха! К тому же, мы и не скрываемся, иначе бы нас тут не было, и мы бы не оставили в живых никого в вашей поганой школе! Нам нужен был тот, кто донесёт вашим правду: люди знают о вас и вскоре уничтожат! Вам не место среди людей! Вам не место в параллельных мирах нашей планеты! Ваше место в аду! Вы все отправитесь в ад, проклятые твари, а вашу магию мы заберём себе!
Последние слова он произнёс так громко, что Эмити закрыла ладонями уши. После этого демон будто сгинул, и сколько она ни угрожала ему, ответом была тишина. Умолкнув, Эмити подошла к клеткам с намерением освободить пленников своими силами. Но едва прикоснулась к первой, её обожгло адской болью – такой, что крик Эмити разнёсся по всему огромному залу. Попытки сломать волшебный замок на решётке тоже не удались: магия отскакивала, возвращаясь обратно.
Горькие слёзы застили ей глаза. Она считала себя одной из сильнейших ведьм на Кипящих островах, но здесь её магия оказалась бессильна. Какие силы держали закрытыми эти клетки, если в человеческом мире магии не было, а Луз не могла стать сильнее неё, если только по возвращении в родные края её магия не стала иной, извратилась, или как-то усилилась? Кто-то влиятельный взял, да и прибрал её к рукам, едва узнав об источнике этой невиданной силы – народа Кипящих островов. Как бы там ни было, это и вправду могло стать угрозой самого существования Царства демонов.
- Прости, я ничем не могу тебе помочь, - с грустью сказала Эмити, глядя на скорчившегося в клетке старшекурсника. Чувствуя себя слабой и беспомощной, будто только появилась на свет, юная ведьма обошла всех заключённых, искренне прося прощения, но никто не откликнулся. Если бы не дыхание, тяжёлое и шумное, Эмити приняла бы их за мертвецов, и всё никак не могла понять, почему они не в силах сделать простое движение. Прошло почти две недели с момента похищения, но ни голод, ни жажда, даже пытки, следов которых она не нашла, не могли настолько изнурить пленников, выносливость которых благодаря магии превышала человеческую.
Когда же Эмити приблизилась к клетке с профессором, ощущение, что с ним, как и со всеми, сотворили нечто ужасное, недопустимое, усилилось. Полагая, что ей так и не дадут забрать его с собой, Эмити с опаской протянула руку к замку. Удара чужой магией не последовало, и простенькое заклинание вмиг открыло дверцу.
Не помня себя от радости, юная ведьма кинулась к учителю, больно ударившись коленями о пол. Охватившее душу волнение не позволяло контролировать эмоции. Казалось, вся сущность его была сломлена каким-то диким способом – вот что удалось почувствовать Эмити, как только она взяла профессора на руки. Всё то, чем он был, что составляло его сущность, исчезло. Прежний снаружи, но внутри… Внутри ощущалась одна безнадёжная пустота, ограниченная полумёртвой телесной оболочкой.
- Учитель… - в слезах промолвила Эмити, коснувшись его виска, поправляя грязные волосы, и тут он пошевелился и приоткрыл глаза.
Увидев взволнованную, заплаканную, но с трудом улыбающуюся лучшую свою ученицу, профессор мерзости вздохнул с облегчением. Страх и обречённость исчезли, и, одарив её ласковым взором, он собрал последние силы и выдохнул:
- Ты пришла… Моя Эмити…
Силы, что ещё оставались в нём, иссякли, едва он произнёс её имя. Продолжая с трудом дышать, профессор перестал владеть своим телом и сознанием. Как только он обмяк у неё на руках, Эмити горько разрыдалась, прижав дорогое ей существо к сердцу, где хранилась её магия, и проклиная себя за бессилие, а человеческий мир – за жестокость. Из всех, кто попал сюда, только он сумел продержаться так долго, сумел даже бежать, но был пойман, и именно он, её милый учитель, послал ей видение, чудом пробившись в Царство демонов прямо в её сны. Успел обрадоваться ей, но не успел сообщить, что с ним сделали и как это исправить.
- Простите меня… я такая… беспомощная… Для ведьмы я слишком… беспомощная… - пробормотала Эмити, прежде чем вскочить на ноги и рвануться прочь с профессором на руках. Прочь из клетки, из здания, из мрачного леса. Прочь из мира людей, прочь навсегда!
С той секунды, как она взяла профессора на руки, и до сего момента, Эмити ощущала: что-то не так. И это навевало такой необъяснимый ужас, что ей стало казаться, будто кругом по-прежнему небезопасно.
Поскорей закрыв все окна и наглухо заперев дверь своего дома, молодая ведьма бросилась в одну из комнат с учителем на руках. Признаков жизни он не подавал, дыхание из приоткрытой пасти вырывалось с трудом.
Собственная беспомощность приводила Эмити в глубокое отчаяние. Профессор умирал, это было очевидно. Умирал не от томления в неволе, не от ран, которых не было, не от болезней, и даже не от старости, лишь недавно войдя в пожилой возраст. Подавляя истерику, Эмити обняла себя руками, пытаясь унять дрожь во всём теле. Одна непозволительная идея вдруг мелькнула в голове, и девушка ухватилась за неё, как за рискованный, но единственный способ выяснить правду.
Никому в её мире не позволялось проникать в чужое сознание вопреки воле его обладателя. Пожалуй, один лишь Императорский ковен обладал такой привилегией, и то не во всех случаях. Нарушить священный запрет означало пасть ниже самого гнусного преступника, и хуже этого поступка было разве что убийство. К несчастью, у Эмити не оставалось выбора. Ответы на важные вопросы могут помочь спасти учителя, вывести из кошмарного состояния, граничащего со смертью.
Заранее попросив прощения за то, что совершит, Эмити начертила особый знак, и когда он вспыхнул, коснулась им и ладонью лба профессора.
Она ожидала наткнуться на барьер, которым в минуту опасности любой волшебник ограждает свою память, но вместо этого ощутила открытый, безграничный доступ во все уголки чужого сознания. Даже здесь учитель оказался беззащитен, бессилен, не успев, должно быть, оградить себя от вторжения.
Освободившись от ненужных сейчас эмоций – сострадания к нему и ярости к его врагам, - Эмити с большой аккуратностью двинулась вперёд, пытаясь нащупать недавние воспоминания и держась подальше от сокровенных тайн и прочих мыслей профессора. Ей пришлось преодолеть кое-какой соблазн, отвлёкший было от поиска самой важной информации, и Эмити рассердилась на себя, быстро, впрочем, вернув сосредоточенность. Продвигаясь по лабиринту чужого сознания, она не видела так, как видят глазами, - она могла лишь почувствовать вспышки различных образов. Некоторые воспоминания ощущались сильнее, некоторые – слабее. Впервые внутри чужого сознания, Эмити не понимала, куда ей идти, чтобы ненароком не влезть, куда не надо. В конце концов, она решила не заходить далеко вглубь и приблизиться к наиболее ярким. Их поле как раз и было самым чётким из всех.
Этих сгустков воспоминаний оказалось так много, что Эмити долго выбирала, к какому прикоснуться. Невозможно было понять, какой из них самый свежий. Осторожно коснувшись ближайшего, она вдруг увидела саму себя и услышала слабый голос учителя, что произнёс её имя. Ясно. Вот последнее. Тот миг, когда она вошла к нему в клетку.
Ещё несколько раз молодая ведьма касалась сгустков и сразу «выныривала», тактично соблюдая табу на вмешательство. Даже не будь этого запрета, она не желала и лишней секунды наблюдать за сохранёнными в памяти профессора муками за решёткой. Его могли пытать, не оставляя следов, могли запугивать, морить голодом – да мало ли что ещё он пережил за эти дни? Узнать об этом - не менее ужасная пытка, чем его страдания, поэтому Эмити, едва замечая полумрак застенок, принималась за следующий сгусток. И вот, наконец, тьма и страдания сменились светлой аудиторией. С замиранием сердца Эмити наблюдала за тем, что запомнил учитель, его глазами.
В аудиторию входит директор Бамп, и профессор обращает взор на него. Он спокоен, и, конечно, не ожидает от начальника никакой неожиданности. Но его вопрос о причине визита тут же обрывается, едва директор вскидывает руку. Эмити с ужасом видит, как учителя швыряет сквозь его же мерзость, от сильного удара о стену зрение помутилось. Директор делает шаг в аудиторию и слышит приказ атаковать. Мерзость бросается на него, а профессор, вскочив, мгновенно ограждает перепуганных учеников невидимым барьером. После удара головой о стену он видит смутно, зрение проясняется медленно. «Это не директор!» - читает Эмити в его мыслях. Учитель растерян, но полон решимости защитить учеников и себя. Бамп в два счёта превращает мерзость в лиловый кисель, и профессор с угрозой рявкает: «Не смей трогать детей!»
Псевдодиректор даже не смотрит на них, он вновь надвигается на него, и Эмити только сейчас чувствует настоящий страх своего учителя. Страх и ощущение полного бессилия перед врагом, который сильнее тебя.
- Я пришёл не за ними. Я пришёл за тобой!
Его хватают, и взрыв невыносимой боли, что последовал за этим, Эмити ощутила, как свою. Непроизвольно вскрикнув, она прервала контакт и рухнула на пол. Не в силах подняться, юная ведьма ещё долго лежала, обхватив себя руками, и всё тело её дрожало от перенесённого ужаса.
«Ещё один Великий василиск, только из мира людей? Или всё же из нашего? – мелькнуло в голове, как только она затихла и немного пришла в себя. – Да, должно быть, он».
С трудом поднявшись, Эмити заставила себя взглянуть на распластанного на постели профессора. Кое-что в догадке не сходилось, но дальнейшие размышления ведьма отложила на потом. Забравшись на кровать, она сгребла в объятья любимого учителя, и, наконец, дала волю слезам.
Он так много для неё сделал, так много значил, отдал все свои знания, а она ничем не может помочь, ведь знания эти никак ему не помогут. Магии в нём больше нет, и, не убив василиска, её не вернуть. Ещё пара дней – и профессора не станет. Сидеть и смотреть на его предсмертные муки Эмити, конечно же, не могла, и не собиралась. Существа его расы рождаются с магией, от которой зависит их жизнь. Теперь Эмити поняла, что ощущала тогда. Из учителя словно вынули душу, стержень, что хранит в себе магию, аналогичный мешочку возле сердца у ведьм. Слабость, которой воспользовались, отняв вместе с нею и жизнь.
В голове проносился вихрь воспоминаний, весёлых и не очень, но всегда Хексайд был для неё домом, а профессор мерзости – самым лучшим на свете учителем. Так и не угасшая, глупая подростковая влюблённость негасимым огнём полыхала сейчас в сердце Эмити, тесно переплетаясь с её прошлым. Мимолётная обида и примирение, когда ей вернули звёздочку – одно из воспоминаний, что немного утешило Эмити. В тот день он извинился перед ней за то, что принял Луз за мерзость. В нынешних условиях это звучало настолько двояко, что юную ведьму передёрнуло от ненависти к предательнице. Но после того случая её любовь к нему стала только сильнее. А уж на вечере выпускников профессор и вовсе растрогался, впервые изменив своей обыденной строгости на виду у всех. Он так гордился, что именно из его ковена вышла в ведьмы одна из самых лучших учениц Хексайда!
- Что же мне делать, сэр, как вам помочь? – сквозь слёзы повторяла Эмити, укрывая его от всего мира своими объятьями. Несмотря на обречённость ситуации, юная ведьма отчаянно желала, чтобы нашёлся способ спасти учителя. Способ, возможно, опасный, о котором не говорят, или почти позабыли. Может, в каких-нибудь книгах или свитках? Может…
Нечаянное воспоминание, старое, покрытое пылью минувших лет, вдруг вырвалось на свет из глубин её памяти, и Эмити замерла, не понимая, зачем ей оно именно сейчас. «Ах да, я же мыслями в прошлом». Одно из самых ярких и самых странных, оно настойчиво сидело у ведьмы в голове, заставив прокрутить и вновь пережить тот необычный вечер.
В тот день она, как обычно, собиралась читать малышне очередную сказку, и вдруг один из них принёс какую-то очень ветхую и пыльную книгу, и так плюхнул её Эмити на колени, что та вскочила и с проклятьями стала отряхиваться.
- Что за старьё ты притащил? – возмущённо спросила она.
- Страница сто сорок три, - пропищал маленький демонёнок. – Эмити, можешь прочесть? Там такая классная картинка, и история, наверно, интересная!
На книге не было никаких опознавательных знаков. Переплёт из чёрной, потёртой кожи, титульный лист с названием вырван, а на почти рассыпавшихся страницах начертаны непонятные письмена.
- И как же мне это прочесть? – спросила она, недобро глядя на смутившегося малыша.
Сто сорок третья страница с тем же странным текстом и не менее странным рисунком поразила Эмити тем, что, чем пристальней она всматривалась в текст, тем ясней различала написанное. Так она поняла, что когда-то на книгу наложили защиту, превращавшую текст в нечитаемую кашу, а теперь, вероятно, этот маг умер, и заклинание постепенно рассеивается. Пролистав книгу, Эмити окончательно в этом убедилась: весь текст стал читаемым. Вероятно, он снова вернётся к исходному состоянию, и если кто-то другой не станет подолгу его изучать, магия оставит текст неразборчивым.
Книга оказалась вовсе не сборником сказок, а странным собранием неизвестных заклинаний, и Эмити, как образцовая ученица, предпочла бы засунуть книгу подальше и позабыть о ней навсегда. Наверняка она и вовсе не библиотечная. Или для профессоров.
К счастью, она не могла огорчить ребёнка, поэтому наскоро выдумала какую-то дребедень на основе той картинки, и довольный малыш отнёс книгу обратно, в самые что ни на есть дебри огромной библиотеки. Но с того дня у Эмити в голове засело то, что в действительности было написано на той странице.
Опасное заклинание, способное лишить магии любое живое существо. И никакого сходства с василиском, который просто высасывал магию. Там описывалось извлечение того, что называют душой или стержнем магии, из любого существа, и даже из себя самого. После этого лишённая магии жертва не сможет восполнить её и умрёт.
Так же, как умирал сейчас профессор.
Она зачем-то запомнила заклинание. И спустя столько лет это, казалось бы, ненужное и опасное знание могло не навредить, а помочь! Не отнять жизнь, а спасти её!
«Нет, это был не василиск, - размышляла Эмити. – Василиски не высасывают магию вместе со стержнем, василиски не держат жертв в застенках, это точно кто-то… кто-то, кому мало простого владения магией, кто хочет с её помощью уничтожить всех нас, как и говорил страж. Эти догадки ужасны тем, что верны, и лучше бы мы имели дело с обычным василиском».
Неважно. Теперь уже неважно, кто их враг. Гораздо важнее то, что заклинание, которое отняло у профессора его магию, поможет её вернуть. Вспышка, изображённая на картинке, по форме и цвету напоминала ту, что и в воспоминаниях учителя. Это то же самое заклинание. И если его можно применить даже к самому себе…
Эмити не колебалась ни секунды. Только такой, бесценный дар жизни, она могла подарить любимому профессору. Отдать свою магию и не погибнуть самой, ведь у ведьм, в отличие от волшебных существ, магия не с рождения, и от неё не зависит их жизнь. Впрочем, если бы её раса была зависима от магии, Эмити не отступила бы, отдав свою жизнь, лишь бы жил учитель. Он ещё не так стар, и мог бы выучить многих, а она всего лишь обычная ведьма, использующая магию лишь для собственных нужд и успешной карьеры. Так пропади пропадом тот эгоизм, что ещё в ней оставался! Пропади пропадом эта магия, если за все годы обучения самое важное заклинание, спасающее жизни, оставалось под запретом, а затем было похищено кем-то из мира людей, или предателем из Царства демонов!
- Вы огорчитесь, я знаю, - тихо сказала Эмити и ласково улыбнулась учителю. Её ладонь с нежностью сжала его пальцы. – Скажете, что я идиотка, что все годы обучения в Хексайде были напрасными, раз я лишила себя магии. Нет, сэр, ничто не напрасно. - Эмити бережно подняла его на руки, ощутив, как слабо бьётся сердце – и тревога ещё сильней охватила её. – Пусть я перестану быть ведьмой, зато останусь, как сказала бы Луз – человеком.
Тщательно переписав из памяти заклинание и изучив каждое слово, Эмити поняла, насколько оно простое, и оттого смертельно опасное. Любой, в ком магия с рождения, мог, как тот малыш, наткнуться на книгу, выучить заклинание и держать это в тайне до поры, до времени. Их мог предать любой демон, любое волшебное существо, с содроганием осознала Эмити. Уж лучше предатель-человек, чем вот так – это больнее.
Как столь опасная книга попала в библиотеку, и какие ещё заклинания там есть, Эмити отчаянно желала знать. Нужно посетить библиотеку, отыскать книгу, если преступник её не украл, предупредить всех о том, что узнала в том доме. Так она и сделает, но не в этот вечер. Прежде, чем Императорский ковен сотрёт ей память о заклинании и уничтожит опасную книгу, оно послужит добрым целям.
Повторив текст заклинания несколько раз, Эмити устроилась на кровати, поджав ноги. Прежде, чем уложить голову профессора себе на колени, она склонилась к нему, легонько поцеловав кончик его носоклюва, лоб, и прошептала, слегка покраснев: «Я люблю вас». Сердце девушки тут же откликнулось взволнованным биением. Эмити вспомнила, как у неё не хватило духу заглянуть в те уголки его памяти, где, возможно, таился ответ на главный вопрос её юности. Подходящее время было сейчас, но Эмити сознательно упустила этот шанс. Она уже и так узнала истину, когда клетка открылась, и учитель увидел её, а она прочла ответ в его взгляде и интонации. Именно к ней он прорвался сознанием, подгадав время для побега – ночь, когда в голову ведьмы пробраться легче всего. Это стоило ему последних крупиц магии и сил. Профессор знал, что лишь его Эмити способна рискнуть собой и сразиться с неведомым злом во враждебном мире. Он никогда не создавал себе любимчиков, просто Эмити стала его гордостью после выпуска и надеждой сейчас. Он верил в неё и любил, не перешагивая барьеров, соблюдать которые отныне не нужно, ведь он умирал, и хотел сделать это рядом с ней, - не в чужом мире, а дома.
И она исполнила его желание – точнее, целых два. Слух – единственное, чем он ещё мог владеть, и эти три слова зажгли в душе его ни с чем не сравнимое счастье, омрачённое, правда, близостью смерти.
А потом эта смерть отступила, и профессор ощутил, как чья-то мощная сила вливается в него. Ладони Эмити, лежавшие у него на груди, светились, как и она сама, ярко-золотым контуром. Глаза девушки были закрыты, а на лице отражалась мука – она только что произнесла заклинание, и теперь нечто с неодолимой силой высасывало из неё магию. Это длилось всего с десяток секунд, после чего глаза её распахнулись, и Эмити увидела странную руну в круге. Символ этот, незнакомый, причудливый, отражался сейчас в её залитых светом глазах, затмевая внешнее зрение.
Мгновение – и невидимая сила рванулась внутрь, в самую сущность её, и с силой выдернула из груди, там, где сердце, нечто очень важное. Из горла Эмити невольно вырвался стон, и лишь небывалым усилием воли она не поддалась соблазну прервать передачу магии.
Это было больно, невыносимо больно. Грудь разрывало на части, сердце бешено колотилось в выворачивающем наизнанку болевом спазме. Вот что чувствовал учитель, когда душу магии вырывали из него! Из опустевшего мешочка у сердца заклинание пронесло основу её силы по рукам едва заметной вспышкой, и сквозь боль и страшное опустошение Эмити ощутила, что прикасается не к пустой оболочке умирающего, а к здоровому, полноценному существу. Завершающий акт заклинания немного ослабил свечение, руна с таинственным символом исчезла, вернув ей зрение, а последние крупицы магии перешли во вновь сформированный стержень, окончательно укрепив его в новом владельце.
Резкий рывок, означавший завершение, повалил Эмити набок, заставив глотать воздух в попытках восстановить дыхание. Боль стремительно утихала, но внутри было будто всё разворочено. Она ощущала себя слабой, подавленной, словно больной какой-то странной болезнью. Пошевелив пальцами, Эмити не смогла очертить магический круг, хотя все заклинания помнила. Знания, полученные в Хексайде, отныне стали бесполезны, и едва она осознала это, на глаза навернулись слёзы. Полагая, что не пожалеет об этом, сейчас Эмити жалела, понимая, впрочем, необходимость поступка, иначе жалеть пришлось бы ещё сильнее.
Она боялась поднять голову. Вдруг ничего не вышло?
Собравшись с духом, Эмити попыталась привстать, но лишённое магии тело налилось такой тяжестью, что девушка протяжно застонала и сдалась. Так она и лежала в молчании, скорчившись и ожидая, когда силы вернутся к ней.
Услышав шорох у себя за спиной, Эмити слабо улыбнулась. Профессор оживал, пытался подняться. Радость от того, что всё получилось, придала Эмити сил. И когда юная ведьма услышала его голос, на душе стало тепло и спокойно. Так бывало всегда, когда учитель хвалил её, или задорно смеялся. Его необыкновенно заразительный смех Эмити полюбила столь же сильно, как и его самого. Но сейчас голос его был полон тревоги. Перебравшись через неё, профессор опустился на колени, и Эмити, приоткрыв глаза, встретилась с ним взглядом.
Без очков он щурился, отчего глаза сузились ещё сильней, и протягивал к ней руку, не решаясь дотронуться до лица, чтобы стереть одинокую слезу счастья с её щеки.
- Дорогая моя, всё в порядке? – робко спросил учитель. – Ты… ты самая смелая ведьма на свете. Ты смогла, услышала мой зов, и я бесконечно благодарен тебе, но что-то не припомню, как ты сразилась со злодеем.
Эмити устало моргнула.
- Я тоже… рада… что вы со мной… Но я… не сражалась…
- Тогда как тебе удалось вернуть мою магию? Я ведь был на грани гибели! – изумился профессор, и, всё-таки решившись, обнял Эмити за шею.
- Просто… я сделала то, что должна была, - прошептала не без волнения ученица. Её обнимали с такой искренностью и благодарностью, что девушка, пересиливая слабость, обхватила руками любимого учителя.
- Глупая, - с улыбкой произнёс профессор, утыкаясь лбом ей под скулу. – Глупая, глупая Эмити. Только ты можешь так высоко ценить чужую жизнь. Не знаю, как тебе удалось найти способ, но он… ужасен! Я не чувствую в тебе магии, Эмити, что же ты будешь делать без неё?
Он отстранился, и девушка, с трудом приподнявшись, с нежностью взглянула на учителя.
- Просто жить, - сказала она. – Я просто буду жить, зная, что поступила правильно.
Тот усмехнулся и покачал головой.
- Ты пока не осознаёшь, ЧТО утратила, и всё же я горд за тебя. Ценить чужую жизнь настолько, чтобы рискнуть своей, а после отдать и магию… Теперь я знаю, что никогда не ошибался в тебе, Эмити. Страдая в неволе, я желал, чтобы за мною пришла именно ты, и желал так сильно, что и сам не знал, почему. Почему именно ты, Эмити? Потому ли, что все эти годы я…
Он вдруг смолк, смущённо кашлянув, и отвёл взгляд. Не решаясь попросить его закончить, Эмити осторожно попыталась слезть с кровати.
- Простите меня, сэр! Вы же очень хотите пить и есть. Сейчас принесу.
Профессор с улыбкой проводил её взглядом, готовый в любой момент удержать её непослушное тело от падения своей магией, и едва Эмити, покачиваясь, вышла, снял свой грязный халат и чёрный костюм. Жажда и голод терзали его, но ещё сильней он хотел отмыться от грязи. Так что Эмити, вернувшись, не застала учителя в постели. А чуть погодя ей спешно пришлось искать, во что бы переодеть своего гостя. К счастью, она отыскала домашний халат и пижамные брюки, которые позабыл Кинг, когда гостил у неё вместе с Луз в последний раз, перед выпускным. Профессору одёжки подошли, и, поев, он долго обдумывал то, что во время еды услышал от Эмити. А ещё юная ведьма вспомнила, что среди пленников их директора не оказалось.
- Значит, его можно внести в список подозреваемых, – разочарованно покачал головою учитель. – В момент нападения я подумал, будто это кто-то под его личиной. Что ж, оповестим императора о том, что тебе удалось узнать. Возможно, само наше существование под угрозой. Попади эта книга в плохие руки…
- Сэр, а вам знаком символ, что я видела в момент передачи вам магии? – спросила Эмити и начертила его на клочке бумаги.
- Хм, - призадумался профессор и склонил голову набок, изучая рисунок. – Больше всего напоминает пару старинных глифов, наложенных друг на дружку, или же – одну, но неизвестную руну. Видишь ли, Эмити, существует древнейший вид магии, самый дикий, первоначальный, который уже никем не используется. Из таких глифов ткали старинные формы магической энергии, а книга, возможно, и есть собрание всех этих форм. Нашим предкам магия давалась с трудом, и никто не рождался с нею, как рождаются сейчас… - Он поднял взгляд на Эмити, заметив, что она постоянно краснеет и опускает глаза, если смотреть чуть дольше обычного. – Эту книгу нужно найти как можно скорее, а уж после – разобраться с тем, что мы увидели в мире людей, и кто пытается нам навредить… Эмити, что-то не так?
- Нет, конечно же, нет, - поспешила ответить девушка, будто очнувшись. – Я думаю, как помочь тем, кто остался там. Кого я так и не спасла.
Учитель покачал головой.
- Им уже не поможешь. Даже если рискнуть и вызволить их оттуда, ты же понимаешь, ни один колдун или ведьма не пожертвуют своей магией так, как это сделала ты. Нужно дождаться решения императора, сами мы… я… уже слишком много насвоевольничал, призвав тебя через твой сон. Знай я, что всё так обернётся, что ты спасёшь мою жизнь такой дорогою ценой… Ох, Эмити, ну что ты творишь? – возмутился профессор, вновь оказавшись в крепких объятьях любимой ученицы.
- А вот я не жалею, - услышал он её слегка обиженный голос. – Мне и жизни не жаль ради вас, сэр, ведь я…
Прислонённый к её груди, учитель слушал, как взволнованно бьётся её сердце, и, кажется, понимал, что довольно с них недомолвок. Правильно это, или нет, вряд ли так уж важно, да и Эмити достаточно взрослая, чтобы не бросать слов на ветер.
Когда-то у него была семья. Жена, что умерла молодой, и сын, который рос бунтарём и не собирался учиться магии. Профессор давно не видел его и не испытывал ни острой тоски, ни ненависти. Может, он и жив, но для отца давным-давно умер. Умер ещё до того, как тот стал преподавать в Хексайде. С тех пор через его руки, и, что важнее, через сердце, прошли тысячи учеников, но никто из них не оставил в своём собственном сердце хоть какую-то память о нём. Будь всё иначе, профессор мерзости не ощущал бы себя таким одиноким. Будь всё иначе, он не привязался бы к Эмити и не вспомнил о ней, томясь в застенках мира людей. Он с трудом признался себе, что влюбился в свою ученицу, и с ужасом ждал, когда это заметит директор, или кто-то другой, а сам думал об увольнении, но так и не решился. Поэтому, как мог, искал в Эмити изъяны и старался быть строгим, замечая малейшие ошибки и наказывая за них, порой очень жёстко. Знала бы тогда его любимая ученица, как сильно он себя ненавидел, когда приходилось снимать баллы, ругать или ставить плохую оценку! Он ненавидел в противовес своей любви, которую так рьяно пытался скрыть от самого себя и своей талантливой, подающей надежды ведьмочки, пытался её разлюбить, а она взяла – и спасла ему жизнь. Может, поэтому он, видя, что сердца их бьются в унисон, больше не мог молчать.
- Кажется, я знаю, что ты хочешь сказать, - начал он, прикоснувшись к плечу Эмити. Слегка озадаченная, она присела и смотрела на учителя теперь очень прямо, не отрывая взгляда. – Знаешь, Эмити, возможно, я старый дурак, но за все те годы, что ты обучалась в Хексайде, я полюбил тебя так, как никого другого за всю свою долгую жизнь. – Он прервался, но Эмити молчала, застыв в трепетном ожидании. – Поначалу мне казалось, что это просто помутнение рассудка на почве одиночества, или симпатия, какая бывает, когда учителю приятны успехи ученика… Но ты была не просто примерной ученицей, Эмити. Для меня ты стала кем-то более значимым. И когда на выпускном мы расставались, я вдруг понял, что, возможно, вижу тебя в последний раз, и, к ужасу своему, не сумел сдержать эмоций. Моё сердце, Эмити, как с недавних пор и магия, принадлежит тебе. Прости меня. Я смог признаться лишь сейчас, когда узнал, что наши чувства… взаимны.
Взгляд Эмити оставался неподвижным, лишённым всякого выражения, но профессор продолжал заглядывать в глубину её невероятно красивых глаз, понимая, что вряд ли достоин этой любви, что, быть может, ошибся, ведь они настолько разные, куда ни глянь, и что ничего, кроме осуждения, их союз не добьётся.
Он ждал, казалось, целую вечность, пока руки Эмити не потянулись навстречу. Затем её пальцы коснулись его безволосой макушки, прошлись по волосам, зарываясь в них, и, наконец, коснулись кончиков острых ушей, слегка массируя их до лёгкого румянца. Учитель едва не задохнулся от приятных ощущений – уши всегда были его самым чувствительным местом.
- Сделаю вид, что не слышала, - улыбнулась Эмити, приблизившись и закрывая глаза.
Её губы соприкоснулись с сомкнутой пастью профессора, приоткрывая её, заставляя слиться в первом, дерзком, и полном нежности поцелуе. Напряжённый и растерянный взгляд его смягчился, едва позабытый, терпкий вкус любви током проник в кровь и растёкся по венам, разжигая настоящий огонь, что с возрастом он почти не утратил.
Совершенно непохожий на те редкие моменты близости с мужчинами своей расы, этот любовный порыв добавил ей новые, странные, но довольно приятные ощущения. И вправду похоже на сказку про Красавицу и Чудовище, разве что Чудовище не заколдовано и совсем не страшное. Разрывая поцелуй, Эмити осознала, что не просто исполнила подзабытую мечту своей юности. Она сделала нечто гораздо большее: отдала два ценнейших дара любого из миров: жизнь и любовь.
- О нет, что же мы наделали? – притворно охнул учитель и тут же рассмеялся, заразив весельем и Эмити. Похоже, он ещё не знает, как она рада вновь слышать его ласковый смех, который всегда так любила!
Зарывшись носом в сгиб локтя Эмити, профессор засыпал, согревшись её теплом. В тусклом свете догорающей свечи юная ведьма с улыбкой гладила плечо учителя, ощущая, как когда-то в себе, грозную силу в таком, казалось бы, хрупком существе. Уже засыпая, он нащупал её ласкающую руку, обнял её, и только тогда уснул. Задувая свечу, Эмити притянула его поближе и поцеловала в местечко рядом с ухом. Ей казалось, она не заслуживает его любви, да и спаслись они лишь чудом, по милости дома-демона. Тем страшней ей становилось за их совместное будущее. Вероятно, придётся рисковать по-крупному, и не раз, ведь впереди борьба с неизвестным злом, которым может оказаться и директор Бамп, и Луз, и любой другой человек. Силы, которыми он, возможно, обладает, превосходят магические, и как тогда быть Царству демонов? Как им выжить в этой неравной борьбе? Выпустить на поле боя сомнительный козырь – совиную леди? Или же не спешить и сперва узнать противника получше?
Впрочем, ей самой уже не дано испытать себя в поединке. Если они будут жить вместе, уже не ей, а профессору придётся оберегать любимую от врагов. Сейчас он спокойно спал, и магия в нём оставалась сильной и стабильной. Она не позволит учителю вступить в бой, ведь тогда уже не сможет спасти его вновь. А он не позволит задерживать себя, даже если люди окажутся сильней.
Эмити не видела выхода, не желала пока думать о будущем. Пусть за них всё решит император, его ковен и те, в ком есть силы защитить народ Кипящих островов. А сейчас они должны оставаться вместе и беречь друг друга в этих новых реалиях, которые скоро изменятся так же сильно, как они оба изменились внутри. Потому что меньше всего на свете юная ведьма хотела потерять профессора вновь.
Потому что любит. И потому что любят её.