Ты, я, метрополитен

В переполненном вагоне метро не протолкнуться — люди прижимаются друг к другу в надежде еще хоть немного протиснуться, а на резких поворотах хватаются за поручни и делают вид, будто неудобств не существует. Именно в этот час наибольшей концентрации душ на квадратный метр поезда Чонгук награждается небесами и успевает первым сесть на секундой ранее освобожденное место. Слева от него сидит бабушка лет семидесяти и читает книгу, а справа…

Парень. Нет, не так, не парень, а ходячая сексуальность. Воплощение всего крышесносного, что так нравится Чонгуку в людях: ровный чуть вздернутый нос, идеальный профиль, смуглая кожа, пушистые черные кудри, что выглядывают из-под кепки… и, о боги, ноги. Его ноги длиннее, чем сам Чонгук, а ладони, которыми он держит телефон, такие широкие, с выступающими венами…

Чонгук не соврет, если скажет, что его гей-радар выдал сотню, и от переизбытка эмоций вот-вот грозит сломаться. Чонгук даже не уверен, был ли он хоть раз за всю свою жизнь активом в постели — рядом с <i>ним</i> то, что Чонгук привык быть сверху, кажется неправильным и странным.

Пассажир справа красив настолько, что Чонгук впервые в жизни серьезно побаивается облажаться. «А захочет ли он познакомиться? А гей ли он вообще?» — проносятся в светлой голове вопросы, и тут же забываются. Гук, случайно заметивший, как парень открывает галерею, чтобы кому-то отправить свою селку, нервно сглатывает ком в горле, распахивая веки и поджимая губы под маской в идеальную линию.

«Там нюдсы. Господи, там нюдсы. Дайте мне сил. Дайте мне сил».

Когда Чонгук видит, что незнакомец открывает твиттер, ему становится немножко полегче. В твиттере сидят только геи — проверенный факт. Ни один друг-натурал Чонгука о существовании этой соцсети даже не подозревает.

Чонгук снова натыкается взглядом на экран чужого телефона и, к своему удивлению, видит, как тот отправляет твит: «Хватит пялиться в мой телефон, уебан, сердечко». Парень медленно поворачивается к Гуку и с изяществом заламывает бровь.

Чонгук хоть и теряется, но понимает, что это адресовано ему. Засмотрелся… ему становится неловко и немного стыдно. Поезд в туннеле начинает медленно тормозить, и Чонгук оказывается перед фактом, что ему выходить на следующей. Но он не хочет. Не хочет упускать шанс. Он достает свой мобильник и, открывая свой твиттер, печатает ответ: «Бля… прости, пожалуйста? Просто ты показался мне милым, и я… Не знаю. Я захотел узнать, гей ли ты, и ты зашел в твиттер, так что ты однозначно гей, и мне… В общем, теперь я знаю твой юзер-нейм? Я просто хотел найти тебя снова, я не хотел пялиться, прости».

Система твиттера подсвечивает лишнюю часть текста красным, и Гук, чертыхнувшись, цокает и сокращает «не знаю» до «хз», слегка изменяет содержание и отправляет твит в ленту, со странным предвкушением поднимая взгляд на незнакомца. Тот ухмыляется. Но ответа не следует.

Гук уже начинает волноваться, но видит уведомление, что на него подписывается некий «Тэтэ». Пролистав твиты на его стене, Гук давит в себе визг восторженного гея-победителя и кидает взаимку. Вскоре ему высвечивается новый твит: «Все в порядке, смайлик умиления. Сними маску, мне же надо как-то понять, хочу ли я тебе отсосать».

Чонгук не осуждает. Он прекрасно знает, что он достаточно красив, чтобы нравиться людям, поэтому коротким движением снимает маску. Когда Гук видит на лице парня нехилое такое удивление вперемешку с восторгом, то чувствует, что у него в животе с тихим шевелением крылышек порхают бабочки. Глупая, но счастливая улыбка расцветает сама по себе: Гук готов поспорить, что после этого у него будут болеть щеки.

Пару минут смотря друг на друга, они с неохотой разрывают зрительный контакт и продолжают переписываться в твиттере. И Чонгук, в общем-то, давно проехал свою станцию, да вот только чувствует, что эта потеря реально мала по сравнению с тем, что он приобретает.

«Я Тэхен».

Тэ-хен. Чонгук мысленно повторяет это имя много-много раз, представляя, как хорошо бы оно звучало стоном из собственных уст. Чонгук понимает: это имя для стонов было создано.

«А я Чонгук».

«Я заметил. У тебя это прямо в юзер-нейме написано».

«Блять((».

«Не переживай! Это мило (эмоджи умиления)».

«Прямо как ты (грустный смайлик умиления)».

У Чонгука, кажется, чешется все тело. Он уже не хочет, он просто жаждет Тэхена потрогать, посмотреть в его глаза, услышать его голос — Гук уверен, у него не голос, а бархат. Поэтому он интересуется: «Почему мы продолжаем переписываться здесь, если сидим рядом?»

Тэхен отвечает: «Во-первых, это романтично. Во-вторых, это наша первая встреча! Наши твиты сохранятся, можно будет перечитывать. В-третьих, в метро шумно, а я хочу слушать твой голос, когда мне не будет мешать ничего».

Чонгук сводит брови к переносице, закусывает нижнюю губу и сцепляет пальцы своих рук, прикладывая их к сердцу. Тэхен, искоса глядевший на реакцию собеседника, посмеивается и зажимает между зубов кончик языка. Чонгук больше не может. Это слишком мило, слишком идеально. Тэхен невероятный.

Чонгук хочет сесть на его бедра прямо в вагоне метро. И прямо в эту секунду. А поскольку он привык быть честным донсеном, то так и пишет.

«Хочу сесть на твои бедра».

Тэхен издает странный хрипящий звук, но его заглушает треск колес поезда.

«Прямо здесь?»

«Ну да? Я не особо терпелив».

Именно Тэхен становится человеком, который делает первый тактильный контакт. Чонгук резко выдыхает, осознавая, что у него сводит мышцы между ребрами, но не от возбуждения, а потому что ему только что врезали локтем прямо в бочину.

Чонгук хватается за ушибленное место. Он чувствует вселенское непонимание. Тэхен в это время, будучи каким-то подозрительно довольным и активным, быстро-быстро перебирает пальцами по клавиатуре и печатает длинное сообщение в личку: «У меня идея. Я гений. Я чертов гений. В общем, слушай, сделаем так: сейчас выходить вместе не будем. Встретимся на этой же ветке, в этом же поезде, в этом же вагоне в два часа ночи. Тогда тут точно не будет ни одной живой души».

Чонгук, который уже хотел серьезно обидеться после слов «выходить вместе не будем», дочитав, замирает. Шестеренки в его голове крутятся, а паззл складывается в единую, очень очаровательную и наверняка сексуальную картину.

«Окей».

<tab>Чонгук не может дождаться ночи.

<center>***</center>

Когда Тэхен в очередной раз слышит разочаровывающее «осторожно, двери закрываются», в его груди что-то предательски сдавливает, а от напряжения начинает кипеть кровь.

Из-за того, что, когда они расставались, Чонгук так и не сказал, на какой ему нужно было выйти станции, Тэхен не знает, в какой именно момент Чонгук может зайти и когда его стоит ожидать.

Сел ли Чонгук в правильный поезд? Нашел ли правильный вагон? А он вообще… помнит? Вопросы заставляют потеть ладони и заходиться сердце в бешеном ритме. Но сомнение рассеивается, стоит только Чонгуку зайти в пустующий вагон. Его прическа, больше похожая на кокос, при ходьбе забавно подпрыгивает, в левом ухе, в проколотом хряще висят три колечка, а черная оверсайз-футболка, спадая с плеча, открывает вид на аппетитную ключицу.

У Тэхена в припадке обожания дергается нога, но он не уверен, какая именно, может быть, третья. Он своей жадности и не скрывает. Тэхен хочет Чонгука настолько сильно, что в глазах начинает темнеть. А когда Чонгук, не размениваясь на разговоры, плавной походкой достигая Тэхена, садится тому на бедра, парень ловит себя на мысли, что Гук не просто оправдывает все его ожидания: он отдает в миллион раз больше, чем Тэхен вообще заслуживает.

Он опускает ладони ему на бедра, неторопливо ведя ими вверх, изучая, надавливая, получая в ответ красноречивые взгляды. Первый тяжелый вздох с губ Чонгука срывается в тот момент, когда Тэхен, слегка поглаживая чужие соски через черную футболку, припадает к его шее, как будто у него неутолимая жажда, а Чонгук — напиток богов. Вот только чем больше пьешь, тем больше хочется.

Под кожей Гука вьются мышцы, и Тэхен хочет попробовать каждую. Парень изгибается, громко дышит и пальцами перебирает тэхеновы волосы. У него вид внеземной, возбужденный Чонгук — за гранью понимания, податливый, но энергичный, чувствительный и раскрытый — идеальный для того, чтобы сойти с ума. Они оба такие медленные, но такие страстные. В несущемся с бешеной скоростью вагоне метро, в котором то и дело раздается шум колес и скрежет рельсов, в котором туда-сюда раскачиваются закрепленные на поручнях петли, Тэхен и Чонгук наслаждаются друг другом без спешки, касаниями отвечают на касания и не жалеют запасов нежности.

Они еще плохо знают друг друга, вернее, не знают совсем, поэтому, ничего не боясь, пробуют разные вещи и находят новые точки. Чонгук постанывает, если в поцелуе Тэхен кусается, а у Тэхена от эйфории трусятся руки. Гук чувствует на своем прессе дрожь его пальцев, поэтому перехватывает Тэ за запястье и направляет руки партнера туда, где им быть и положено — на задницу, и, сминая ее, Тэхен ощущает, что в прелюдии появляется первая остринка. Поцелуи больше не томные, потому что Гук становится требовательным, а Тэхен — в такт ему — напористым. Объятия теперь кажутся недостаточно крепкими, давление ширинки на член начинает раздражать, и одежда на теле Чонгука — отвратительное недоразумение, проблема, которую нужно срочно решить.

Стягивая с младшего футболку и покрывая его живот беспорядочными поцелуями, Тэхен не видит, как останавливается поезд, и не замечает вошедшего в вагон мужчину. Тэ с рычанием покусывает нежную кожу, в ответ получает впившиеся в собственную спину ногти, с удовлетворением и гордостью зализывает каждую неровность собственных зубов.

Но туман в голове рассеивается, стоит Чонгуку слишком высоким голосом крикнуть испуганно «твою мать». Тот подрывается с бедер Тэхена и так быстро, словно от этого зависит его жизнь, находит футболку и нервно натягивает ее на тело, заправляя края в джинсы и присаживаясь рядом. Гук плотно сдвигает ноги, смиренно кладет руки на коленочки и отворачивается, заинтересовываясь пустующими вагонами в правом конце поезда.

Тэхен, у которого на лице возбуждение сменилось глубоким непониманием, отмирает не сразу, пока любопытным взглядом не натыкается на незнакомого мужчину, что в диком ужасе прижался спиной к дверям вагона, стараясь слиться со стеной.

— Что надо? — спрашивает Тэхен, вскидывая брови и засовывая руки в карманы штанов.

Незнакомцу страшно. Он чувствует себя так, будто только что передал код от ядерного чемодана правительству чужой страны. Чувствует себя виноватым предателем.

— Д-да вы это… не… не прерывайтесь? Я… я могу отвернуться? Если хотите.

На секунду — всего на секунду — Тэхен забывает о собственной бурлящей в крови злости и позволяет пожалеть этого бедолагу, который, может быть, впервые в жизни видит геев.

— Да что-то уже не хочется, — выдыхает Тэ, показывая гримасу, полную боли. Это невероятно несправедливо.

— Присаживайтесь… — проговаривает Гук, кивая на ряд свободных сидений. — Мы больше не будем делать ничего смущающего.

— А жаль, — бурчит Тэхен, не скрывая разочарования.

— Не, не-не… я выйду на следующей. Я… я постою.

Незнакомцу явно неловко. Даже Чонгук уже больше не красный, и возбуждение почти отпустило, но мужчина что-то шипит себе под нос и мелко трясет головой, обнимая себя за плечи. Дискомфорт налицо. Когда у мужчины звонит телефон, прежде чем ответить, он мученически стонет, и только потом отвечает на входящий.

— Да, алло. Привет, Намджун-и. Слушай, такое дело… Давай не встречаться сегодня? Б-блин, мне так неловко, что я вот так все отменяю, я просто встретил кое-кого в метро и перенервничал.

Чонгуку немного стыдно, но Тэхен закатывает глаза.

— Наверное, мы могли бы попробовать в следующий раз? Да, извини еще раз. Тогда до встречи. Прости меня, любимый.

И все бы ничего. Все бы ничего — но это напутствующее завершению звонка «любимый» выбивает из легких Тэхена воздух.

Поезд притормаживает, чтобы сделать посадку на следующей станции.

— Стоп, так у тебя парень есть? — бестактно интересуется Тэхен, вовсю разглядывая незнакомца, оценивая каждую деталь его внешности заново.

— Да не то чтобы парень… муж? — неуверенно отвечает мужчина.

— Тогда какого хрена… какого хрена ты так удивился? — без злобы или агрессии, в чистом шоке Тэхен поднимается с сидения и пристально смотрит незнакомцу в глаза, ожидая ответа.

— П-просто… понимаешь… мы. Дело в том, что мы, эм. Собирались с Намджуном сделать то же самое? Что и вы сейчас. И, увидев вас здесь, я пересрался…

Чонгук прыскает от смеха, отворачиваясь, но незнакомец все равно замечает. Тэхен, задумчиво кивая, садится на место и наконец хмыкает.

Поезд останавливается, механический голос объявляет станцию и просит соблюдать осторожность.

— А как тебя зовут? — спрашивает Чонгук.

Мужчина, уже сделавший шаг на выход, на мгновение замирает. Решив, что ему нечего терять, он с улыбкой оборачивается и на прощание, взмахнув рукой, перед тем, как исчезнуть, отвечает:

— Меня зовут Сокджин.