Кит хмурится и жмурится, в глазах плывет и тошнота то и дело подступает к горлу — хочется сдохнуть как минимум. Он силится выдавить из себя хоть слово, но ничего не получается — горло саднит, дыхания не хватает, а язык заплетается. Широ решает эту проблему за него.

— Меня зовут Широ. Я, эм, — он запинается, смущенно опускает голову, трет затылок рукой, — ну в общем я видел, что ты писал, что тебе нужна помощь, ну и пришел помочь, вот, — он смущенно улыбается, а Кита в это время кроет не по-детски. Голова вообще отказывается соображать, тело ватное, словно и не его вообще, уши будто водой заполнены — звуки доходят с опозданием и искаженные и это бесит. Кит проклинает свою неуемную жажду приключений сейчас, проклинает того, кто накачал его какой-то дрянью, ну еще того красавчика напротив, который что-то вещает — Кит же все равно ничего не понимает, чего так стараться-то. И все равно он упорно смотрит на него и пытается сосредоточиться на мягком голосе, на смущенной улыбке, на взволнованном взгляде карих глаз. Кит делает последнее усилие и все-таки выдавливает из себя хоть что-то.

— С… пасиб… бо? — даже это слово дается ему с трудом и тошнота вновь накатывает, теперь уже с удвоенной силой. Он прикрывает рот рукой и жмурится что есть силы. Подтягивает ноги к себе, обнимает колени и утыкается в них лицом и тяжело и часто дышит. Чужая рука на плече кажется слишком тяжелой и Кит почти незаметно дергает им, пытается отстраниться — по-другому просто не может, — но рука к счастью почти сразу исчезает, даря мимолетное ощущение легкости.

Широ сидит рядом, ждет, когда Киту станет легче и украдкой рассматривает его. Он красивый даже сейчас — с растрепанными волосами и мятой курткой — Широ замечает мельчайшие детали, следит за движениями, за дыханием, как руки сжимают ткань, как та натужно скрипит под тонкими пальцами. Кажется, Широ все-таки словил краш, кажется, у него ни шанса, потому что такое импульсивное поведение присуще подросткам, — а он уже давно не — или влюбленным придуркам, как он. Но в то же время он уже давно наблюдает, не пропуская ни одной новости от него, и только что не бегает за ним по пятам с фотоаппаратом на перевес. И это пиздец, приходит в голову Широ прямо сейчас. И он закрывает рукой лицо, трет его и судорожно выдыхает. Не время щас об этом думать, надо что-то делать.

В туалет так неудачно вваливается компания молодых людей, они громкие, очень, и Широ видит, как Киту физически больно от шума. Он накрывает голову руками, сжимает волосы в кулак, дышит тяжелее. Широ прикрывает кабинку — они в самом конце, сюда никто не должен пройти, но на всякий случай, бывают же всякие случаи. Он касается пальцев сцепленных в волосах, Кит вздрагивает, замирает, шумно втягивает воздух, а потом как-то надрывно выдыхает.

— Хэй, Кит? Встать сможешь? — Широ мягко гладит его по голове, рукам, спине — как маленького ребенка. Кит ослабляет хватку в волосах, собирается с силами, поднимает голову. Широ замечает насколько расширены его зрачки — они почти затопили всю радужку аметистового цвета. Широ даже не знает, как выглядит аметист и какого он цвета, но почему-то думает, что именно такого, как глаза сейчас у Кита. Кит не кивает, ничего не говорит, просто смотрит, на другое у него нет сил. Широ решает за него. Снова.

Он встает сам и подхватывает как можно аккуратнее Кита подмышки, ставит ровно, но у того ноги ватные, руки тоже, голова кружится и мир вместе с ней. Кит просто старается стоять в этой круговерти ровно, но судя по тому как пыхтит у него над ухом Широ получается плохо.

***

Кит молчит пока его ведут сквозь толпы людей и только в машине у него развязывается язык. Он задает глупые и неуместные вопросы, но Широ терпеливо отвечает на каждый из них. Пусть говорит — главное, чтобы не отрубался, думает он и отвечает снова на один из страннейших вопросов в своей жизни. Беседа получается странной и однобокой. Кит мычит иногда абсолютно несвязно и Широ бросает быстрый взгляд в зеркало заднего вида, выискивает темную макушку глазами и успокаивается, когда видит как парень вырисовывает на своей ноге пальцем какие-то узоры. Все в порядке, почти, в который раз думает он и прибавляет газу. Машина мчится по дороге, не на много, но все же превышая скоростной режим.

***

Дом встречает Широ темнотой коридора. Кит висит на его плече — все же отрубился, еще в лифте. Широ протаскивает его в ванную буквально на буксире, снимает куртку, хочет снять джинсы и футболку, но замирает, краснеет и отворачивается, прикрывает рукой глаза — полыхает даже шея. Это… слишком, даже для его выдержки, серьезно. Но смущение отходит на второй план, когда Кит тихо стонет и хмурится, так и не приходя в сознание. Он мечется меж двух огней и выбирает, как он думает, правильно.

К черту, думает Широ и стаскивает с него сначала футболку, затем джинсы. Он пялится добрых десять минут на тело перед ним — отвернуться смерти подобно. Кит красив. Он тонкий, ни грамма лишнего жира, жилистый — мышцы проступают сквозь тонкую фарфоровую кожу, — на руке наливается цветом синяк, будто его грубо хватали, и Широ залипает в него, хмурится. Захотелось прибить тех, кто испортил такую красоту. Особо изощренным способом.

Кит в его руках был подобием марионетки — послушный, недвижный, по-крайней мере сам — мечта извращенца, сказала бы Пидж, — она остра на язык и пошловата. Широ извращенцем не был, поэтому просто сгрузил Кита в ванную и включил холодный душ. Кит от ледяной воды почти сразу пришел в сознание, разлепил глаза с влажными ресницами, проморгался, тупо пялясь перед собой, и снова уплыл — адреналиновая волна отхлынула, ее место заняла усталость, апатия и озноб. Кита трясло, как при лихорадке, он выставил руки перед собой, пытаясь прикрыться от напора. Широ воду выключил. Волосы налипшие на лоб мешали и Кит пытался, честно пытался, убрать их, но руки не слушались — то в глаз ткнут, то мимо пролетят — долбаные руки. Широ по-доброму — а он и не умел иначе, — усмехнулся и помог увеличить обзор — завел непослушные пряди за острое ушко и тут же сам покраснел. Снова.

Кит поднимает на него взгляд и Широ снова тонет. Взгляд прожигает и замораживает одновременно, разбивает в дребезги и собирает воедино. Широ не может насмотреться на переливы цвета, на маленькие точки-вкрапления темных оттенков на радужке. Но Кит моргает и Широ наконец-то отрывает от него взгляд. Чтобы больше не раздумывать, и не залипать, укутывает его в полотенце и подхватывает на руки.

Уже в комнате полотенце сменяется на одеяло, Широ шарится в шкафу, пока Кит следит за ним, лениво моргая. Пижама будет ему великовата, думается Широ, пока его оценивающий взгляд скользит по бесформенному комку состоящему из одеяла и темной мокрой макушки.

— Кит? — Широ зовет его и он поднимает на него расфокусированный взгляд, — Переодеться сам сможешь? Или помочь? — Широ надеется с одной стороны на нет, потому что такого его детская психика не выдержит, с другой — ответь Кит да и он несомненно останется тут и поможет, но не знает сможет ли сдержаться и не провести кончиками пальцев по нежной коже, по скулам, находя себе тысячи оправданий и в то же время ни одного. Кит переваривает информацию, слишком медленно, кажется, потому что Широ подходит ближе, обеспокоенно смотрит в глаза, хмурится. Кит уже не плавает по волнам, если особо не дергаться, поэтому кивает медленно и неуверенно произносит:

— Сам.

Широ щурится и оценивает правдивость сказанного, для себя что-то тоже решает, кладет вещи на кровать рядом с ним:

— Хорошо. Я принесу чай, если что зови, — Кит снова медленно кивает.

Вообще сам процесс переодевания занял у Кита, кажется, минут тридцать. Широ уже порывался зайти, но одергивал себя — "это неприлично" шепчет ему импровизированный ангелок на плече, "это заманчиво" вклинивается чертенок, возможно, он бы еще представил битву между ними, но сейчас не до этого. Когда шуршание одежды прекратилось, он выждал еще пять минут и вошел с кружкой чая и тазиком. Кит смотрел на него осознанней — взгляд не плавал из стороны в сторону или, наоборот, застывал на месте словно замороженный.

За ту ночь Широ принес еще не одну кружку с чаем, еще не раз удерживал Кита от падения, когда тот наклонялся к тазику и, когда под утро оба были вымотаны, Кит отрубился, откинувшись на подушки. Волосы разметались по ее поверхности, создавая вокруг парня атмосферу домашнего уюта и спокойствия. Широ улыбался, как придурок, счастливый придурок. Он наблюдал за парнем через экран монитора несколько месяцев, а сейчас тот лежит у него на кровати, в его пижаме, тихо посапывая, пусть и по воле случая, неудачного стечения обстоятельств, хотя для Широ очень даже удачного. Этот факт отдавался где-то в груди приятным теплом и удовлетворенностью происходящим. Только вот еще бы встретились они при других обстоятельствах. Но главное ведь, что встретились.

Широ накрывает его одеялом, убирает прядки со лба, еще немного любуется на расслабленное лицо, подрагивающие ресницы, приоткрытые губы, влипает в них взглядом и оторваться не может. В который раз. Ему стоит неимоверных усилий выйти из комнаты, резко, не оглядываясь, потому что чертенок на его плече нашептывает слишком заманчивые предложения.

Уже на кухне Широ думает, что как-то слишком светло на улице для трех ночи, смотрит на часы на телефоне и чертыхается — уже пять часов и ему через час вставать на работу. Он устало выдыхает и ставит кофе на плиту. Напиток бодрит, но он знает это не надолго, ему понадобятся еще как минимум несколько кружек, чтобы не уснуть на работе после такой насыщенной событиями ночи.

Пока Широ рефлексирует в ду́ше, время неумолимо приближается к семи часам — времени, когда придется ехать на работу, работать, делать дела. Нет, Широ любит свою работу, действительно любит, но не сегодня. Сегодня хочется остаться дома, дождаться пока Кит проснется, поговорить. Но он только оставляет стакан с водой и пару таблеток, и записку со своим номером телефона и текстом. Написать нормально, чтобы о нем не подумали абы как получается далеко не с первого и не с десятого даже — это занимает добрых сорок минут. Поэтому из дома он вылетает пулей.

Это будет долгий день.