— Я пришёл сюда за своим змеем! — проговорил мастер ветра одновременно с громом на улице.
Я растерянно потрепал край намокшей одежды. Опрокинувшийся мне на колени чайник уныло висел у меня в руке, остатки содержимого капали на пол. Большая часть редкого чая осталась у меня на штанах, отколовшийся при падении носик валялся на полу. Жалко, неприятно, впрочем, сейчас не до этого.
— Где мой змей?! — требовательно повторил мой бывший ученик.
Парень как-то подозрительно шмыгнул — явно не от чувств. Я должен был много чего спросить, поругаться, но вместо этого я только вскрикнул:
— Да ты заболел!
Морро демонстративно смачно шмыгнул носом.
— Всего лишь простуда! — с вызовом ответил он и тут же жутко закашлялся. — Есть вещи… кхххха! кх! и похуже!
Я совершенно забыл, что этот мокрый оборванец поругался со мной и сбежал два года назад. Что он бесился и пытался от меня избавиться всякий раз, когда я делал попытку найти его и образумить. Он губил себя поиском предмета, который найти не может, наверное, никто. И погубит же, не сможет сдаться. Я не понимал, зачем он явился ко мне, но был очень рад.
Морро выглядел жалко и упрямо. Старая драная одежда, мокрый насквозь, кашляет. По чистоте он мало отличался от того ребёнка, который нашёл меня когда-то давно возле моего жилища. Вот только то был безащитный мальчик — правда, кусался он пребольно…– а сейчас передо мной стоял уже обученный и опасный мастер стихии.
И требовал своего воздушного змея.
— Ты останешься тут! Хотя бы пока гроза не пройдёт! — я схватил ученика за запястье и потянул в дом. Мастер ветра заупрямился, пришлось легонько треснуть его чайником. Морро голодными глазами посмотрел на тёплый жёлтый свет в моём жилище и решил, что сопротивляться пока не стоит.
Голодный. Вот слово, которое его, пожалуй, лучше всего описывает. Голодный во всех смыслах этого слова. До знаний, до чувств, до вещей. А ещё упрямый, гордый и жутко вредный. Я поставил перед ним тарелку с едой — Морро демонстративно отвернулся, но внутри у него предательски заурчало. Мокрая одежда обтянула тело, было прекрасно видно, насколько он исхудал. Мастер ветра прижал руки поплотнее к животу, словно стараясь заглушить сигнал, и бодро заявил:
— Я не голоден!
Не буду с ним спорить. Я этот трюк знаю. Слишком гордый, чтобы при мне взять. Или не может поверить, что ему просто так добро делают. Раньше он ел только тогда, когда я уходил — или просто пропадал из поля его зрения. Лопал он очень быстро, часто оглядываясь — боится, что отберут. Когда я возвращался, говорил, что залетела птичка и утащила еду. А через какое-то время я находил у себя мелкий подарочек, сделанный из листьев, перьев и прочих природных материалов. Морро тихонько делал подвески и браслеты и дарил мне их в благодарность за еду — а просто так взять не мог. Странная, но понятная привычка. Мне кажется, он совсем не изменился.
Мастер ветра закашлялся и поджал под себя грязные босые ноги. Не удивительно, что заболел — сейчас нельзя рагуливать в таком виде…
— Ты где ночевал в последний раз?! — строго спросил я.
— Не во дворце, — угрюмо ответил парень.
Значит, и не под крышей. Лучше вообще не думать, где, иначе меня разорвёт чувство вины. Я не мог спокойно смотреть на собственного ученика, который довёл себя до такого состояния. Грязный, больной, голодный, замёрзший, почти потерявший надежду найти эту проклятую гробницу — но нисколько не утративший упорства. Меня убивало то, что я никак не мог его остановить. Это настоящие чудо, что он пришёл — пусть и сорвётся прочь с окончанием грозы. Но если я начну в сотый раз его уговаривать и пытаться объяснить, что ему этот поиск не нужен — Морро убежит прямо сейчас. В темноту. В грозу. В холод. Один.
— Тебе нужно хотя бы вылечиться и восстановиться! — как можно увереннее проговорил я.
«А лучше остаться и больше никогда никуда не убегать», — добавил я про себя.
— Посмотри, до чего ты себя довёл! — я схватил за запястье и приподнял тонкую бледную руку ученика. — Ты хоть меч-то поднять сможешь? Зачем делаешь себя слабее?
Это должно было его задеть, пошатнуть уверенность в том, что поиск принесёт ему удовлетворение. Я сейчас должен подбирать слова очень осторожно, бить прямо в цель, брать только самые верные мысли — возможно, потом не будет шанса сказать хоть что-то. Я каждый день думал о том, что скажу ему, если встречу. Важно было придумать такую речь, которая его убедит.
Морро хочет всегда быть первым — либо не быть вообще. Быть лучшим. К развитию тела он относился серьёзно, ведь это был главный инструмент для достижения его целей. Он не хочет делать самого себя слабее и хуже, и если открыть ему глаза на то, что он портит результат всех тренировок…
Но я ошибся. В который раз.
Морро преподнёс новый сюрприз: с неожиданной силой взмахнул своей невесомой бледной рукой, и я свалился на пол у противоположной стены.
— Я не стал слабее, учитель.
Морро счастливо улыбался. Я уверен, что он помышлял о том, чтобы показать мне такой трюк. Чтобы я валялся на полу с глупым лицом, как сейчас, и ошалело таращился на эту слабейшую на вид ручонку.
— Я узнал о себе кое-что новое, — улыбка исчезла с его лица — Морро спохватился и спрятал её, изображая чужого. — То, что вы скрывали, потому что боялись моей силы. Не доверяйте внешнему виду человеческой оболочки, моё настоящее тело — воздух.
О как мы заговорили. Я почти уверен, чьих рук это дело. Эр, единственный взрослый мастер ветра, с которым мне удалось установить контакт. И как только мальчик нашёл кладбище, где сидит этот зануда? Если Морро сейчас добавит «Мне принадлежит всё вокруг!», — сомнений у меня не останется. Но парень соригинальничал, важно заявил:
— Пока я дышу, я непобедим!
Мне захотелось сбить его страшно умный вид.
— Если хочешь продолжать дышать, будь добр, позаботься о своей «человеческой оболочке». А то будешь лежать тихий, скучный и никому не нужный. И без стихии.
— Прямо таки никому не нужный! — мастер ветра было улыбнулся, но тут же собрался и отвернулся.
Мучительнее всего понимать, что он остался моим учеником, моим другом, но не может переступить через своё упрямство и вернуться. На моих глазах он сознательно губил себя. Когда я уговаривал его вернуться, он всё слышал и понимал. Он хотел бы, чтобы всё было, как раньше. Но не упрямиться до конца он не мог. Это одна из главных черт его характера, его основа. Он вредный, но уникальный, я таких людей раньше не встречал и вряд ли встречу… А он себя погубит.
— Тебе нужно подлечиться и набраться сил. В таком состоянии гробницу Первого Мастера тебе не найти.
Морро промямлил что-то невнятное. Понадеявшись, что мастер ветра не рванёт прочь, как только я покину комнату, я направился в кладовку за лечебными травами. Жаль, упрямство ими не лечится.
В маленькой комнате было темно и сухо. Я боялся использовать фонарь, чтобы случайно не поджечь ценные травы. Ещё отец развешивал их тут, и я легко ориентировался здесь и в полной темноте. Не знаю, как в других мирах, но в моём земля щедро одаривает своих обитателей не только лекарственными растениями, но и травами, обладающими весьма необычными эффектами…
Рука прошла мимо нужной полки и упёрлась в ворох мягких соцветий. Если съесть хоть немного, люто сведёт живот. Если подложить в чай вместе со средством от кашля, Морро свалится на несколько дней — а там уж я успею его переубедить. Мастер ветра очень осторожен и у незнакомца ничего просто так не возьмёт, опасаясь ядов. Но мне он доверяет и точно выпьет, не глядя.
Мне он доверяет.
Поэтому я не могу так поступить. Даже если пытаюсь спасти ему жизнь.
Ладонь бессильно выпустила цветочки — я и не заметил, что, размышляя, со зверской силой в них вцепился. Я представил напоенного немножко ядовитым чаем Морро ослабевшим, засомневавшимся в себе, послушным. Он бы отлежался у меня, я бы заставил его вымыться, купил бы нормальную одежду, разговаривал бы с ним, мы рассказывали бы друг другу разные истории. И Морро бы понял, что ему тут хорошо и никакую гробницу искать не нужно. Я и так люблю его. И Морро не нужно постоянно мне доказывать, что он этой любви достоин.
А потом мастер ветра выздоровел бы, и мы продолжили бы тренировки. Я теперь рассказал бы ему всё сразу, потому что я ему доверяю. Если молчать, будет хуже. Я расскажу ему обо всём, что я знаю о стихие Ветра, я уже никогда не позволю ему уйти в ночь одному, всё будет как раньше…
Да не будет. Если я обману его во второй раз, бросив в чай крохотный белый цветок, всё обязательно жестоко обрушится. И будет гораздо хуже. Хотя куда уж хуже?!
Есть куда. Если… когда он погибнет. Это обязательно случится, если мне не удастся его остановить. Я ещё раз посмотрел на манящую полку с белыми цветами и медленно сполз на пол. От пыльцы заслезились глаза — а может, я просто не хотел сознаваться себе, что плачу. Настоящий Воин Мира не должен плакать, он обязан быть сильным… Впрочем, из меня так и не получился тот Воин, которого хотел видеть во мне отец. Я не сожалею об этом, я просто другой. Да, не сожалею…
Я рывком встал, проговорив «хыть!» — это должно было помочь от внезапной хандры. Конечно же, легче не стало. Быстро собрал нужные травы. Больше всего в этот миг я боялся, что из-за моей глупой медлительности Морро убежал.
Но ученик, к моей огромной радости, никуда не делся.
— Ну как, птичка украла еду? — весело проговорил я. И тут же моя радость увяла.
Морро направил на меня угрюмый взгляд. К тарелке он так и не притронулся. Если вещи, о которых рассказывал мне Эр, правда, парень может истощить себя до состояния мумии. Но самое ужасное — остаться при этом живым и сильным… на пару дней.
— Ты обязан поесть. Поспать, как человек. Если решишь убежать, будешь иметь дело со мной, — как можно строже произнёс я. При встрече с хищником надо показаться как можно крупнее и сильнее…
Я бессовестно врал. Что я мог поделать против новых способностей Морро? Ничего. Если он захотел бы, он прямо сейчас избавился бы от надоедливого глупого учителя. Вот только он не захочет, не предаст. Я снова вспомнил, как крашу обычную железку золотой краской… А я предал. И это из-за меня он сейчас такой — голодный, замёрзший, грязный. Разум пытался оправдать себя — вряд ли было бы лучше, если бы Золотое Оружие действительно его не признало. Но тогда я не чувствовал бы себя виновным…
Со стороны всё выглядело так просто. Глупый гордый ученик, мудрый учитель… А на самом деле главный злодей — я. Глупый и гордый малец — я. Мне так хотелось верить, что я сразу нашёл и успешно воспитываю легендарного Зелёного Ниндзя. Я хотел быть молодцом, чтобы отец мною гордился… Я убедил и себя, и Морро, что мальчик и есть Избранный. А теперь наказан и обречён наблюдать, как мой единственный ученик… единственный друг покидает меня и гибнет.
— Учитель, что с вами? — Морро поднял лохматую голову и уставился прямо на меня. Наверное, у меня сейчас был очень жалкий вид — во всяком случае, парень дёрнулся и быстро проговорил: — Хорошо, я останусь… До утра. Только вы не смотрите так.
Морро всё-таки притронулся к еде. Сначала с видом «Ох, вынудили», но потом набросился, уже не скрывая голода. До утра… Уже огромная награда. Может, я даже успею что-нибудь сделать, поговорить с ним, чтобы он остался навсегда.
Ученик засопел почти сразу. Долгое время он не спал по-человечески, поэтому сейчас быстро согрелся и уснул. А я успокоиться не мог. Проваливался в дремоту на пару секунд и тут же приподнимался, вертел головой, как глупый филин, чтобы убедиться, что Морро всё ещё здесь. Я надеюсь, он не захочет уйти. Он ведь себе не враг. Он прекрасно понимает, что ничем хорошим его поиск не закончится…
Неужели он действительно вернулся только за своим змеем? Я оглянулся на кладовку. Я так хотел выкинуть эту игрушку, болезненно напоминающую о потерянном ученике… Но если бы я её сжёг, Морро точно не вернулся бы назад. Змей — это символ. Ярко-красный, красивый, без верёвки, поднимающийся по велению стихии Ветра. Получилось так, что именно из-за него мой ученик вернулся. Хотя зачем ему змей? Морро не любит лишние вещи, которые не приносят пользы. Что можно делать со змеем? Только запускать и любоваться. Драться нельзя… Съесть нельзя… От холода защититья тоже… Бесполезный. Наверное, Морро хотел не змея получить, а у меня его отобрать. Чтобы не осталось надежды.
Не смог я отделаться от красного пятна, напоминающего летящего ахвинга. Всё виделось, что я сижу на пепелище монастыря, весь перемазанный в саже, а Морро бегает вокруг. Над нами летит змей. При этом было стойкое ощущение, что Морро этому миру уже не принадлежит. Я смеялся, что-то кричал ему, но парень не реагировал — а раньше никогда не оставлял мои окрики без внимания. Я открывал глаза, смотрел в потолок, стараясь не уснуть. Морро не ушёл. Пока.
— Где мой змей?
Я вздрогнул. Мастер ветра стоял, наклонившись надо мной. Два красных глаза словно слегка светились. У него кончились капли… Хотя теперь ему наверняка всё равно. Если станут нападать за связь с Серпентинами, отобьётся.
Я вдруг очень остро осознал, что он уходит. Либо я возвращаю ему дурацкую игрушку, либо он убегает прочь с пустыми руками. Медленно, словно лунатик, я поднялся и, покачиваясь, побрёл к кладовке. Напряжённый взгляд Морро был почти осязаем. Мне снова захотелось совершить подлость и позаботиться о нём, пусть и жестоко. Вот он, меч, надёжно спрятан среди хлама на случай непредвиденных обстоятельств. Если быстро выхватить и ранить, он не убежит. А потом поймёт, что это было необходимо, осознает, как ошибался, и простит меня. Простит… Если выдержит такую вынужденную остановку, если захочет жить дальше, поняв, что я ему не верю и его не поддержу.
«Ветер остаётся ветром, пока движется. Как только он остановится, превратится в грязный тухлый застойный воздух и умрёт».
— Учитель, вы же понимаете, что дело не в гробнице?
Я вздрогнул и опустил руку, потянувшуюся за оружием. Морро не мог видеть этого, но словно угадывал мои действия и пытался предостеречь меня от подлого шага.
— Дело в том, что тебе совсем себя не жалко. И меня тоже, — не выдержал и огрызнулся я, открывая коробку, в которой должен был лежать змей. Морро виновато повозился и продолжил:
— Это мой путь. Мой рост. Дело не в том, найду я гробницу или нет, а в том, что я осмелился её искать.
— Ну да, конечно. А если не найдёшь — это Первый Мастер дурак, а не ты.
— Почему вы не хотите меня слушать?!
Я замер. Змей зыркнул на меня золотым узором из-под вороха свитков.
— Думаете, только вы правы? Потому что вы старше? А если окажется, что моя душа родилась на тысячи циклов раньше вашей, с готовностью откажетесь от всего, о чём думали?
— Душа не помнит, а на этой земле опыта у тебя…
Я осёкся. Морро с укором сопел за спиной. Опыта у него предостаточно, и мы оба это понимаем. Много позже я осознал, что только к концу жизни я хлебнул хоть немного из того, что этот мальчишка узнал за какие-то десять лет. Самое страшное состоит, пожалуй, в том, что он всё понимает.
— Зачем ты доказываешь мне, что достоин? Неужели боишься, что без Зелёной Силы я тебя не приму?
— Я себе доказываю.
Резко стало тихо. Я вдруг понял, что гроза кончилась. Быстро взглянул в окно. Небо из чёрного превратилось в серое, значит, ещё один день начался. Пора приниматься за дела. Морро — за самоуничтожение, мне — за уныние.
— Ошибаешься.
— Я знаю.
Вот так. Знает он. Знает, что погибнет, знает, что будет всё хуже и хуже, знает, что я мучаюсь. И зачем люди творят глупости? Зачем ломиться сквозь камень, если можно обойти?
Морро ответил на этот вопрос.
— Я не хочу жить, рассчитывая каждый шаг до миллиметра и проходя его идеально. Я хочу ошибаться, я хочу знать все пути, потому что я этого Мира не боюсь. Я хочу ошибаться до конца. Сам.
Отец говорил, что если что-то неизлечимо заражено, нужно вырезать больную часть. Я думал, что можно удалить из моего ученика этот комок ненужного упрямства. А оказалось, что для этого придётся вырезать всего Морро. Останется оболочка — красивая, аккуратная, сильная, которая продолжит драться и выполнять миссии. Эта оболочка обзаведётся друзьями, семьёй и станет жить счастливо, никогда не вспоминая о дурной привычке по-воровски лезть через забор, игнорируя дверь. Это будет человек-без-проблем, благоразумный и рассчётливый. Будет кто угодно, но не Морро. Тяжёлый случай, когда главная проблема человека — он сам.
Я осторожно, стараясь не смять, вытащил змея. Краска нисколько не потускнела, он сиял в темноте так же, как глаза Морро. Отдать ему змея — значит окончательно отпустить, довериться и больше не пытаться удержать. Но Морро прав. Хоть он ни слова не сказал об этом, я понимаю. Если я действительно люблю его и доверяю, отпущу. Если же совершу подлость и попытаюсь его удержать, всё обрушится.
Морро протянул руку. Я вдохнул, зажмурился и отпустил змея.
Когда я открыл глаза, ученика не было. Как и мокро-грязных следов на полу, пробравшегося с улицы ветра и запаха мокрой земли. Всё выглядело так, словно никакого Морро тут не появлялось долгие месяцы.
В окно брызнули первые солнечные лучи, исказив всё вокруг тенями. Я панически обшарил глазами комнату, словно мастер ветра мог просто где-то здесь спрятаться. Неужели мне… приснилось? То-то Морро говорил слишком связно и умно, а не огрызался. Всего лишь сон, который я хотел увидеть, чтобы понять, что это происходит не зря. Успокоить свою совесть… не более.
Я опустился на пол. Руки у меня тряслись. Очень хотелось сломать что-нибудь, я это и сделал — вскочил и запустил чайником в окно. Он не разбился, когда я вздрогнул от появления Морро?! Разобью его сам! Энергия тут же иссякла, уступив место сожалению об утерянной посуде.
— Я просто не хочу, чтобы так было, отец. Я не хочу!
Если Первый Мастер действительно следит за нашими судьбами из какого-то лучшего мира, почему он допускает такое?! Он не должен выделять меня как своего сына, но пусть пощадит Морро!
Так хотелось проверить коробку. Бывают накладки времени, бывают видения… Я понимал, что она покрыта пылью и в ней ничего не изменилось, но в глубине мозга билась сумасшедшая беспокойная надежда. Я, доверившись ей, заглянул в кладовку…
Коробка стояла нетронутой.
Снова захотелось упасть. Несмотря на то, что Морро тогда всё равно ушёл, мне на душе стало легче. Я не мог смириться с тем, что ничего не произошло. А должен был. Давно.
Чтобы окончательно убедиться в том, что мне всё только приснилось, я открыл коробку. Где-то там, под свитками, будет лежать старый дурацкий змей, на который больно смотреть. Теперь-то я сожгу эту игрушку, мне не на что надеяться.
Свитки, свитки… Я, не веря своим глазам, перевернул коробку. На пол посыпалась бумага, труха, какие-то ленточки. Змея не было. Я сел, глупо улыбаясь и радостно обнимая пустую коробку. Змея не было. Морро всё-таки был здесь и его забрал.