Примечание
Девочка, ты вырастешь самой красивой, самой желанной, пред тобой будут на колени вставать, слугам твоим не будет числа, ты будешь самой-самой, я это знаю, как знаю, что каждую ночь солнце неустанно сменяет луна.
Леди Макбет нервно расправляет складки. Всё должно быть идеально-идеально-идеально. «Пожалуйста, — молит, — пусть будет идеально».
Леди Макбет не в состоянии пробыть королевой еще один день. Снова пытается улыбнуться своему отражению, но отчего-то никак не выходит — лицо искажает жестокая ухмылка. Леди вздрагивает и отворачивается.
Всё как-то неправильно, а ведь казалось таким понятным и простым: «Я буду королевой». Инвернесс разом обагрился королевской терпкой кровью, а ей было всё равно, а она думала о несметном богатстве, о ярких шелках, о вычурном троне. «Я буду твоей королевой, Макбет».
Сейчас же корона вгрызается в череп, корсеты безжалостно душат, а на руки свои королева и взглянуть не в силах. Бог мой, почему, почему их никак не отмыть? Кожа трескается и рвётся. «Я больна». Леди Макбет плачет, глаза её красные-красные, и это пугает, и она безмолвно молит о помощи.
А Макбет целует её, и прикосновения его холодны, как холодны залы Дунсинана и взгляды придворных. «Они знают, знают, всё знают». Леди смотрит на мужа жалостно и тихо всхлипывает. Они не Дункана — себя загубили. Леди шепчет:
— Прошу, сделай что-нибудь, что-нибудь, чтобы это закончилось.
Макбет ей, конечно, ничего не ответит, он ей вообще теперь не отвечает. И это больно, больно, больно и страшно. «Я его разрушила, уничтожила».
Сегодня всё должно быть идеально: уйти из жизни она должна достойно.