Примечание
Разноцветные подошвы упираются в землю, в лицо летит вода, а кудряшки трепляпся, мерцая перед глазами, и вот кажется, что резинка пару прыжков назад соскользнула со смоляных черных прядей, теперь уже отмокая на каком - то из серых бордюров. Даже тряпичная сумка: то и дело норовит ухватиться за момент, дабы оставить обжитое плечо и пуститься в странствия по воздушным потокам вслед за крылатыми путниками.
Потрепанный неказистый светофор уже начинает мигать: 6...5...4... Не успел, как всегда. Летящий парниша отшатывается будто от предупреждающей невидимой стены из сгустков отражений красного света маленького подвыцветшего человечка перед дорогой, который по привычке встает в позу, как и мальчик побольше, готовящийся к новому марафону до следующего перехода.
Направляющую линию взгляда прорезает очередное облачко мерзлых кристалликов, и тут же поднимается голова, заостряя свою и без того похожую на лезвие линию подбородка. Искусанные до глубоких трещин и застывших капель губы сами размыкаются от натяжения, наконец впуская в голодающие легкие воздух. Внутри все проникается неприятным жжением.
- Вау... - только и выдыхает несвязный отзвук восхищения и лишь сейчас замечает, что же окутывает каждую фигуру, силуэты знакомые и не совсем. Что же словно соскучившись по миру, старается подарить объятия каждому встречному, тем, кто отважился высунуть больше чем носки за порог.
Хлопья - белесые невесомые скопления легких взмахов жителей облаков, заставляющие щиколотки дрожать вместе с косо торчащими резиночками над обувью. Но все мелкие смазанные недочеты картины слишком второстепенны, чтобы стать причиной отвлечения от главного, завораживающего элемента, его множества частей.
Разве красОты природы уловимы не только в диких просторах, кино или книгах? Там подобным разносортным явлениям принято выделять по пятьдесят страниц, если не в два раза больше . Что же с ними поделать? Но ведь увидишь такое на самом деле, вживую, имея в арсенале лишь несколько алфавитов, хочется описывать как можно больше, рассказывать всем: на что способны горы, другие сожители земли, небо, иногда и просто серое, ведь ему тоже надо отдыхать.
А тем временем снова: 5... 4... 3...
Пораженный, парниша стоит, как в сугроб провалившийся, что называется: влево-право - только плотнее оседаешь, с тем лишь различием, что сейчас почти только его сознание в похожей пропасти. Момент растянулся гретым сиропом - не выпускает.
Безликая женщина тащит верещащего ребенка через моноцветные полосы, но затем, что удивительно, находит паузу, ради того чтобы лишь прохожей взглянуть из-под кривого капюшона таким же презрительным кривым взглядом. Не понимает она ничего.
Юноша замечает неумелую мать, только когда та уже перебралась кое-как на другой берег, и вновь слышно ненавязчивое пищание отсчета: 4... 3... 2...
- Как же здесь красиво! Ничего себе, давно такого не видел! - восхищенно шепчет пешеход под нос, даже будто не своим голосом. В последние милисекунды он вырывается на дорогу, но сероватые шнурки, перетягивают поспешный шаг, скручивая худощавые лодыжки, роняя на земь следом за ногами остальное выгнутое тело, и выталкивая из груди последний полу-вскрик неожиданности, что гримассой со вздохом застывает на отголосках искренней мерцающей улыбки.
Ребенок замолкает.
🌨🌨🌨