Спина намокла от пота, пижама прилипла к разгорячённой коже. Когда он проснулся, ему на мгновение показалось, что он ненароком помочился прямо в огромной кровати. Но это был всего лишь пот: на спине, лице, в волосах и между ног. Он проснулся с бешено стучащим сердцем и спёртым дыханием из-за одного из самых страшных кошмаров, что снова стали преследовать его по ночам. Несколько секунд он никак не мог сделать глубокий вдох, отчего не на шутку запаниковал. Это и разбудило его парня, который тут же бросился к нему.
— Что… Что случилось?! Питер?! — Квентин обхватил его руками так, чтобы тот перестал трястись, как сумасшедший. Питер едва не свалился на пол. — Спокойно. Дыши, пожалуйста.
Питер вцепился в Квентина так, словно вот-вот мог потерять его навсегда. Как потерял Тони. Он не хотел, чтобы из его жизни исчез ещё и Квентин. Он втянул полной грудью его запах, насколько хватило сил, и выдохнул, только когда почувствовал, что Квентин здесь, с ним, жив и никуда не уйдёт.
— Тише, Питер. Всё хорошо. Это просто плохой сон.
Каждый раз, когда Питер успокаивался, из его глаз ручьём текли слёзы. Иногда от печали и депрессии, иногда от ярости. Уставший, злой и сытый по горло постоянными кошмарами, которые не давали ему покоя и выжимали все соки из его тела и разума. Как он должен был выздороветь, если его постоянно мучили эти сны и панические атаки?
Ответ приходил незамедлительно. Так просто и в то же время сложно понять, как это срабатывало. Квентин обнимал его со спины, когда Питер сидел на краю кровати и плакал. Он был единственным, кто возвращал ему чувства и эмоции, беспокоился обо всём, что его волновало, и просто пытался помочь.
Квентин встал и ушёл на кухню. Питер долгое время учился не паниковать, когда тот ненадолго уходил. Квентин дал ему стакан воды, Питер сделал большой глоток и снова выдохнул.
— Выпей, Пит. Ты обезвожен.
Питер кивнул и послушно осушил стакан. Он не чувствовал себя обезвоженным, но не стал перечить Квентину, потому что тот переживал. Он всегда за него переживал. Он переживал за него с момента их первой встречи, когда Питер вывалил на него все свои проблемы. Опустошённому и погружённому в депрессию и горе Питеру было всё равно на свои секреты. Он рассказал Квентину о своём альтер-эго и свалившейся на плечи ответственности.
Лёжа в кровати Питер вспоминал их первый сеанс. Он помнил, как Мэй разговаривала с доктором Беком по телефону в гостиной, а он сидел у окна прижав колени к груди и робко глядя на неё. Тогда он возненавидел доктора Бека, ему было противно от мысли, что он должен с ним поговорить и сказать, что его тётя больше на дух его не переносит.
Он пришёл в кабинет Бека в одной пижаме, потому что в то утро еле встал с кровати. Бек поприветствовал его и благоразумно сдержал улыбку, когда увидел его штаны с Хеллоу Китти. Питер явно был не в настроении.
— Присаживайся, пожалуйста. Вот салфетки и вода, на всякий случай, не стесняйся, бери.
Они сидели друг напротив друга; Питер был так опустошён, что у него не было сил даже на стеснение. Он бы уснул прямо здесь и сейчас, если бы мог. Квентин, напротив, был абсолютно сосредоточен. Он, слегка нахмурившись, смотрел на Питера, анализируя его язык тела. Он начал разговор лишь через десять минут.
— Что ж, мистер Паркер. Или мне стоит называть вас по имени?
— Питер. — Питер медленно кивнул, уставившись куда-то на свои бёдра. — Я не против.
— Хорошо, Питер, — голос Квентина был мягок и спокоен. Питер заметил, что речь мужчины его успокаивала. — Я хочу, чтобы ты рассказал, как ты сейчас себя чувствуешь. Никаких «я в порядке» или «ужасно». Поговори со мной. Подыщи другие слова — не те, которые ты говоришь своей тёте.
Глаза Питера наполнились слезами. Он знал, что будет говорить, как сопливый эмо, но в данном случае его слова будут иметь гораздо больше значения.
— Вы ничего не поймёте, мистер Бек.
— Просто доверься мне. Я люблю сложные задачи. — Квентин ободряюще улыбнулся, что не укрылось от взгляда Питера, потому что он на мгновение поднял голову.
— Я не шизофреник. И у меня не галлюцинации. Мне… Мне бы очень хотелось, чтобы это были они. Мне бы очень хотелось, чтобы то, что случилось, было не взаправду.
Квентин лишь кивнул. Не сказал ни слова.
— Я здесь не для того, чтобы осуждать тебя, Питер. Наверное, ты слышал это уже много раз. И я тебе верю. Ты вполне рассудительный парень.
Питер глубоко вздохнул и показал Квентину часы, которые были у него на запястье. Он не снимал их с того момента, как вошёл в класс и у него случилась паническая атака.
Питер легко выстрелил паутиной в стакан, стоящий на столе рядом с Квентином. Выражение лица последнего было бесценно: он нахмурился, затем широко распахнул глаза, но изо всех сил попытался не выглядеть… шокированным.
— Я, как меня называют, Человек-паук, сэр. — Питер опустил стакан и натянул рукав на запястье. — Я создал маленькое приспособление для паутины и для удобства встроил в эти часы, я забыл их снять пару недель назад. Подумал, может, сейчас пригодятся.
Он выждал несколько секунд, Квентин промолчал. В его взгляде читалось всё то же удивление и ошеломление.
— Я был мёртв пять лет. Я вернулся и сразу после этого стал виновным в смерти Тони Старка. Я виноват.
Только эти два момента превратили Питера в развалину за несколько месяцев. Квентин это понял, ему хотелось расспросить его поподробнее. Он понимал, что ходит по тонкому льду.
— Мистер Старк умер непосредственно из-за тебя?
Питер нахмурился, по-прежнему не поднимая на Квентина глаз.
— В смысле… Подошёл ли я к нему и убил? Своими руками?
— Да.
Питер отрицательно помотал головой.
— Я, кхм… Нет… Он… Он спас Вселенную. Это… Это его убило. Энергия, которую он использовал.
— У тебя была возможность как-нибудь помочь ему, предотвратить это? Спасти Вселенную и его жизнь?
— Н-нет, я… Он спас нам жизни, всем нам, а потом он сразу… Он… Он умер. Прямо у меня на глазах. — Питер наконец перевёл на Квентина взгляд. — Прямо у меня на глазах, сэр. Я ничего не мог сделать.
Это воспоминание обрушилось на него, как резкий раскат грома в тихую ночь. Он переключился на их первую встречу, чтобы ему стало лучше, но эффект был прямо противоположный.
Питер был очень разбит и потерян — понял Квентин. После этого глаза Питера до конца сеанса блестели от слёз каждый раз, когда он что-либо говорил.
— Тётя Мэй отправила меня сюда, чтобы мне стало лучше. Не думаю, что когда-нибудь мне
будет легче, так что, пожалуйста, сэр, назовите мне вескую причину, чтобы я поверил, что
буду жить, как раньше.
Он вытер лицо ещё одной салфеткой и сделал глоток воды. Квентин ничего не ответил, он просто слушал, понимая, что это ещё не всё: парню есть ещё что сказать.
— Я морю себя голодом как бы в наказание. Не могу спать, потому что хочу есть и чувствую себя виноватым. — Ещё один глоток, ещё одна салфетка — на этот раз, чтобы высморкаться. — Я худею, не могу вспомнить, когда в последний раз спал всю ночь, не изводя себя. Прямо как Тони. — Повисла длинная пауза, Питер продолжил: — Я устал быть один. Мне кажется, никто не понимает мою боль.
Его всегда беспокоили эти слова, когда он вспоминал, как обронил их тогда в кабинете. Затем в его памяти всплыло последнее, что сказал ему Квентин, когда спустя два часа душеизлияний он уже собрался уходить.
— Питер? — Квентин остановил его прямо перед уходом. — Ты больше не один. Я верю тебе. Тони был заносчив, но он бы гордился тобой.
Это был первый раз, когда он узнал, что Квентин был знаком с Тони лично. Конечно, это не было хорошим основанием думать, что они и впрямь знали друг друга, как заметил Питер позднее, ведь большинство людей считали Тони заносчивым. Он вспомнил фотографию, на которой были изображены улыбающиеся Тони и Квентин, оба в дорогих костюмах, пожимающие руки в знак того, что Квентин согласен передать свою работу Тони. Питер мог с уверенностью сказать, что улыбка Тони была искренней, а вот Квентин, напротив, был… грустен.
Он увидел это фото, когда впервые попал в квартиру Квентина. У них, естественно, всё так же были сеансы, но однажды тот пригласил Питера на ужин, так как за время терапии они узнали, что у них много общего. Питер выбрал повседневную одежду, но на этот раз не пижаму. Когда он приехал к Квентину, они не пожали друг другу руки, как обычно делали при приветствии, а обнялись. И эти объятия длились немного дольше обычных. Нет, Питер обнимал Квентина и раньше, и, боги, как безопасно он чувствовал себя в его сильных руках.
— Осматривайся, не стесняйся, я послежу за едой. — Питер принялся осматриваться. Он вошёл в спальню и увидел огромную кровать, расположенную около окна, и Питер представил, как, наверное, уютно было бы здесь спать с Квентином.
Он быстро отбросил эти мысли и принялся рассматривать фотографии, висящие на стене над столом. Рядом с большим плакатом The Beatles висело хорошее фото, на котором Квентин пожимал какому-то мужчине руку. Этим мужчиной оказался Тони Старк. Питер удивлённо распахнул глаза и подошёл поближе, чтобы проверить, не подводит ли его зрение. Нет, он не ошибся.
Квентин знал Тони. Наверное, они были близки: сослуживцы, даже коллеги. Он знал Тони и, скорее всего, так же страдал от смерти Тони, как и Питер, но всё равно молча слушал его и никак не показывал своего горя или каких-либо чувств. Питер стал восхищаться им ещё больше. Ему нужно как можно скорее с ним поговорить.
Когда Питер вошёл в гостиную, к которой примыкал кухонный уголок, он тут же почувствовал приятный запах еды. Квентин стоял к нему спиной. Он подошёл к нему и взял за предплечье, отчего Квентин сразу же повернул голову в его сторону. Большие глаза Питера влажно поблёскивали: он был готов вот-вот заплакать.
— В-вы знали его… Вы знали так долго… и даже не… — Когда он начал говорить, держать себя в руках стало ещё сложнее. Он не злился, ни в коем случае. Он просто был шокирован, и весь груз горя вновь обрушился на его плечи.
— Оу, ты видел… фотографии. — Квентин отвернулся от плиты и встал к Питеру лицом. — Ты злишься?
— Нет, конечно, нет, мистер Бек, я… Я удивлён. И поражён, раз он был вашим другом, вы, наверное, оплакивали его… То есть…
— Мы не то чтобы были друзьями. Я, кхм… Я всё расскажу тебе через минутку, ладно?
Квентин резко занервничал. Питер предложил ему помочь с готовкой, чтобы как можно быстрее выслушать его. Ему правда было не по себе, они сели друг напротив друга за стол, оба желая поскорее разобраться с возникшей неловкостью.
— Прости, Питер, я… Прости, что не рассказал тебе раньше. Я решил ничего не говорить, чтобы ты не боялся рассказывать обо всём, что тебя беспокоит. Я должен был подойти к этому делу профессионально.
— Я не злюсь, мистер Бек…
— Квентин.
Питер коротко вздохнул.
— Квентин. Я не злюсь, правда. Я понимаю. Я просто… Не знаю, удивлён. Я не знал, что так будет.
Хоть он и начал есть, делал он это нерасторопно. Квентин заметил его нестерпимое желание расспросить об их с Тони знакомстве и что ещё более важно: знал ли Квентин о Питере изначально? Как нового Мстителя?
— Когда ты пришёл ко мне в первый раз, Питер, я ничего не знал. Просто думал, что это очередной парень по имени Питер в моём графике. Но когда ты показал часы… — Квентин прервался, глотнул чая и продолжил: — Я всё понял. Ты — тот Паучок, о котором он всё время говорил. Следующий Тони Старк. Он как-то обмолвился в баре о том, как ты изобрёл свои часы, и я сложил два и два. Я уже понял, почему ты ко мне пришёл, почему так выглядел и так себя вёл. Но я не мог сразу обо всём тебе рассказать: ситуация стала бы только хуже.
Питер потерял дар речи. Обычно, когда он не знал, что делать, он брал телефон или пил воду, но в этот раз он резко опрокинул в себя кружку чая и расплакался. Питер прикрыл рот одной рукой, вторую оставил на столе. Квентин аккуратно взял её и легонько сжал.
— Эй. Если хочешь домой, ничего страшного…
— Нет, нет-нет-нет-нет, я не хочу домой. Я хочу остаться с вами. — Питер помотал головой и вытер слёзы. — Я в порядке. Просто небольшой кризис, но я в порядке.
Он ободряюще улыбнулся Квентину и продолжил есть.
— Вы сказали, что вы не были друзьями… Значит, вы враждовали.?
Квентин вздохнул.
— Нет, ничего подобного. Я несколько лет работал на него. У нас были неплохие отношения, но я знал, что он, ну, вряд ли пожертвует собой ради меня. И это было больно, потому что бывало, что ради него я шёл на риск.
Питер понял, что Квентин только что таким образом признался в своих чувствах к Тони Старку. Эти слова шокировали его ещё больше, он вновь широко распахнул глаза и удивлённо воззрился на него.
— Ох… Я… Он… Он знал?
Квентин фыркнул.
— Нет, не знал. Он был весь поглощён Пеппер. И я не возражал. В общем-то, я и не ожидал от него чего-то другого.
Грусть в голосе Квентина можно было различить за версту. Питер буквально ощущал её на себе. Ему вдруг стало так жаль Квентина. Хоть он и был сейчас так же опустошён, как и Питер, ему повезло, что погибший Тони не был его любовником, а всего лишь знакомым.
— А… то фото, где вы жмёте друг другу руки?
— Он убедил меня продать ему свой проект, чтобы я мог сосредоточиться только на докторской диссертации по нейропсихологии. Я тогда очень хотел самосовершенствоваться, поэтому согласился. Не то чтобы он меня заставил, но он, можно сказать, сделал бы всё, чтобы получить мой проект. Хотя потом он назвал его «М.О.Р.Г.».
Питер знал об этом проекте, Тони ему много раз о нём рассказывал. Было так странно узнать наконец об отношениях терапевта со своим вдохновителем и практически отцом.
Они поужинали и вместе вымыли посуду, всё так же обсуждая Старка. Питер узнал, что
Тони частенько упоминал его в разговорах, когда тот общался с Квентином не о работе или ежедневной рутине. Это грело сердце, но также причиняло и боль.
Воспоминания о том вечере тоже были немного болезненными, потому что Питер был чувствительным и постоянно чувствовал непреодолимое желание заплакать, когда думал, как же далеко он зашёл с этой терапией и попытками вернуться к нормальной жизни. Теперь он стоял в их ванной комнате и рассматривал в зеркале своё бледное лицо. Через какое-то время Квентин подошёл к нему сзади.
— Как ты себя чувствуешь? — спросил он.
— Хорошо, — нехотя ответил Питер. — Вспоминал кое-какие моменты, чтобы успокоиться.
— Оу. Что-то особенное?
Питер обернулся к нему и нежно положил руки ему на плечи, заглядывая в глаза.
— Помнишь, как пригласил меня на ужин? И я увидел те фотографии.
— Ага. Помню. — Квентин улыбнулся воспоминаниям, приобняв Питера за бёдра и притянув к себе ближе.
— Я… Я проплакал почти весь вечер, когда вернулся домой. — От улыбки Квентина не осталось и следа. — Хотя мне не было плохо. Это было что-то вроде… облегчения. Я так обычно чувствую себя, когда мне становится легче. Когда я понимаю, что больше не один, потому что у меня есть ты. Наверное, тогда был первый раз, когда я подумал, что, возможно, я влюбился в тебя.
Квентину показалось, будто он на первом с Питером свидании. Но на этот раз тот не вёл себя застенчиво и не запинался неловко при каждом движении, они оба уже изучили все грани друг друга и знали, как проявить привязанность. Он наклонился и поцеловал Питера, обнимая, его мышцы расслабились и разум заметно прояснился. Ощутив на своей нежной коже прикосновение бороды Квентина, Питер вспомнил их первый раз, когда тот тёрся щетиной везде: о лицо, шею, грудь, между ног. Вспомнил, как они оба громко стонали и как скрипела под ними кровать.
— Ты делал это раньше?
Это была одна из первых его ночёвок в доме Квентина. Питер нервно провёл рукой по волосам, опершись о кухонную тумбу. Мэй не имела ничего против его с Квентином отношений и была счастлива, что Питер наконец стал чувствовать себя живым. Стал жить.
— Кхм, нет. То есть я как-то пробовал пару игрушек, но… потерял интерес после щелчка.
— Решать только тебе, Пит. Если хочешь сделать это со мной сегодня, хорошо. Нет — тоже хорошо. Я подожду, пока ты будешь готов.
— Спасибо, Квентин. — Питер напрягся и снова расслабился. Он очень нервничал, но в то же время дико хотел Квентина. — Я… Я не знаю…
Квентин мягко улыбнулся и решил ему помочь.
— Хочешь, скажу, что я думаю на этот счёт?
Питеру всегда было важно его мнение, неважно по какому поводу.
— Да, пожалуйста.
— Честно, я думаю, тебе нужно расслабиться и всё хорошенько обдумать. Волнение никуда не уйдёт, неважно, хочешь ли ты заняться сексом или нет. Это не показатель того, насколько ты к нему готов. — Он отхлебнул немного воды из бутылки, стоящей рядом. — Перестань беспокоиться и реши, хочешь ли ты сделать это сегодня или лучше подождать, пока не будешь готов.
Боже, он так умён. Питер завёлся ещё больше.
— Я… Я хочу. Я хочу этого, сейчас, — уверенно, твёрдо и решительно ответил он.
Контраст между обычным Квентином и Квентином в постели был невероятен. Он подошёл к Питеру ближе и замер в нескольких сантиметрах от него, сосредоточенно смотря на него сверху вниз. Он погладил его по щеке и тихо спросил:
— Тогда можно я уложу тебя на кровать?
Питер закрыл глаза и кивнул. От голоса Квентина по его спине пробежали мурашки. Он так долго его хотел. Во всех смыслах, и сейчас его мечта исполнится.
— Да, пожалуйста, — прошептал он, глядя голодными глазами прямо в глаза Квентина.
Когда его спина коснулась простыни, Квентин стянул с себя футболку и накрыл Питера своим телом; за поцелуями тот не заметил, как они оба разделись. Квентин то и дело спрашивал разрешения прикоснуться к нему то здесь, то там, уверяя Питера, что ему понравится, что он в надёжных руках, что всё будет хорошо.
Питер, в свою очередь, чувствовал себя вполне комфортно и безопасно в объятиях Квентина, он весь сосредоточился на ощущениях и своём партнёре, его стонах, прикосновениях и словах. Когда он попросил Квентина ускорить темп и двигаться сильнее, тот спросил:
— Ты уверен? — Питер улыбнулся про себя.
— Совершенно, Квентин, пожалуйста, просто сделай это, — ответил он.
Влажные поцелуи и поглаживания — то, что запомнилось Питеру больше всего, сразу после того, как Квентин вошёл в него. Он был так нежен, но когда Питер хотел жёстче, тот двигался сильнее.
Когда они оба, измотанные, достигли оргазма, Квентин ушёл в ванную, оставив Питера в комнате. Тот лежал на спине и тяжело дышал, закрыв глаза и по-прежнему крепко сжимая простыни. Затем вдруг он почувствовал прикосновение влажного полотенца к животу и между ног: Квентин обтёр его и убрал сперму с белья.
— Может, под одеяло? — спросил Квентин, намекая Питеру, чтобы тот встал.
— Д-да, да. — Питер рухнул к нему в объятия, уставший и довольный, хоть и чувствовал тупую боль сзади.
— Всё хорошо, Пит? Как ты себя чувствуешь? — пробормотал Квентин куда-то ему в волосы.
— Прекрасно. Правда, мне… мне хорошо. Я рад, что мы это сделали.
Стоя с Квентином посреди ночи в его ванной он до сих пор был этому рад. Он почти забыл о своём кошмаре и сосредоточился на своём глубоко любимом человеке.
Он разорвал поцелуй.
— Спасибо, Квентин. За всё, что ты для меня сделал. Я… Я так тебе благодарен…
Он снова почувствовал, как на глаза наворачиваются слёзы, потому что он слишком эмоционален, особенно когда говорит о чём-то, что вызывает подобные эмоции.
— Хэй, не стоит ни за что меня благодарить. Вообще это была моя обязанность по долгу службы — помочь тебе, потом… я сам этого захотел. Потому что я люблю тебя.
Квентин прижал его к груди, и Питер заплакал. На этот раз от счастья. Наконец-то он был счастлив. Время от времени ему приходилось бороться с плохими днями и кошмарами, и он всегда побеждал благодаря Квентину, который всегда был готов его выслушать, отвлечь от всех тёмных мыслей и предложить ему любую посильную помощь.
— Не хочешь вернуться со мной в кровать? — спросил Квентин, когда Питер успокоился.
— Только с тобой, — ответил Питер, подняв на него взгляд и вдруг улыбнувшись. — До конца моих дней.
В руках Квентина было так уютно, что хотелось, чтобы это мгновение длилось вечно. Тепло и безопасно — достаточно для того, чтобы тут же уснуть.
Он вспомнил о своей первой ночёвке у Квентина. У них ещё не завязались серьёзные романтические отношения, они просто проводили много времени, разговаривая, поедая закуски и попивая вино. Питер досиделся допоздна и написал Мэй сообщение, в котором извинился и пообещал вернуться домой как можно скорее; Квентин предложил его подвезти, но погода была ужасна. На улице бушевала буря, хиленькие деревца в округе падали наземь, и Мэй позвонила ему и сказала, чтобы он оставался у Квентина. Она очень доверяла ему после совместных ужинов, во время которых они обсуждали состояние Питера и болтали о других ежедневных заботах, поэтому она совершенно не возражала. И она была права. Квентин согласился с ней и сказал, что поспит на диване. Питер не хотел причинять ему неудобства и выпалил, что они могут вместе поспать в кровати, потому что «о-она очень большая, нам двоим хватит места… В смысле… Я не имею в виду ничего такого…». Это было так неловко и мило, что Квентин не удержался и рассмеялся.
— Успокойся, Питер. Я не против поспать с тобой, в этом нет ничего плохого. Если ты не против, то и я тоже.
Питер глубоко вздохнул и кивнул.
— Хорошо, я это и имел в виду. Спасибо, мистер…
— Квентин.
— Квентин. Спасибо.
— Надеюсь, ты не против, если я включу свет и почитаю пару часов.
— Конечно, с чего мне быть против? Я-я всё-таки ваш гость, — хихикнул Питер и улыбнулся, сверкнув зубами. От этой улыбки внутри Квентина что-то сладко защемило.
Боже, он прекрасен.
— Я дам тебе одежду. Конечно, она великовата, но довольно удобна.
И он ушёл в спальню за вещами. Питер же встал и принялся убирать последствия их небольшой вечеринки: два бокала, пустую бутылку вина, три тарелки из-под закусок и крошки.
— Ой, спасибо, Питер, не стоило! — Квентин вернулся и удивлённо вскинул брови, коротко улыбнувшись. — Вот, принёс всё необходимое. Если нужно что-то ещё, говори, ладно?
— Да, конечно! — Энергично закивал Питер, чувствуя счастье и умиротворение. — Спасибо.
— Я выйду покурить, если ты не против. Можешь помыться или… делай что хочешь. — Квентин рассмеялся под конец, поняв, что Питер — взрослый парень и сам решит, что ему нужно делать. — Прости. Иногда я слишком… заботливый? Не знаю.
— Ты помогаешь людям, у которых проблемы с психикой, конечно, ты заботливый. И иногда ты разговариваешь со мной так, будто мне пять лет. — Питер повернулся к нему лицом и улыбнулся, давая Квентину понять, что он совершенно на это не обижается. Он же всё прекрасно понимал, как и всегда.
— Да. Тяжело не сочетать работу и личную жизнь.
Квентин вышел на балкон и закрыл дверь, чтобы в комнату не попали дождь, холод и сильный ветер. Места было достаточно и крыша довольно большая, так что он не промок, хотя сигарету зажечь было трудновато. Питер закончил с уборкой и решил принять душ и переодеться в чистые вещи. Он окинул их взглядом и с приятным удивлением заметил, что среди аккуратно сложенной футболки и боксеров были также полотенце и зубная щётка. Питеру нравилось то, как Квентин о нём заботился.
Закончив с водными процедурами и переодевшись, он подошёл к кровати Квентина. Она уже была застелена чистым бельём и звала Питера в свои уютные большие объятия.
В это время Квентин наблюдал за разгулявшимся штормом и думал об их с Питером отношения и своих чувствах к нему. Сигарета давно прогорела, ему просто нужно было немного времени постоять здесь и всё обдумать. Он всё делал правильно: Питеру уже было двадцать, и они встречались раз в три недели, потому что психическое состояние Питера становилось всё лучше и лучше. Им всё так же удавалось держаться формально и отстранённо во время сеансов. Их отношения за пределами кабинета психолога никому и ничему не мешали.
Он вошёл внутрь, закрыл дверь и выбросил сигарету. Подумав, что Питер, скорее всего, уже в кровати и спит, он направился в ванную. Ему потребовалось около получаса, чтобы приготовиться ко сну, и он несказанно удивился, когда зашёл в спальню и увидел, что Питер до сих пор не спит и смотрит что-то в телефоне, закутанный в одеяло почти целиком.
— Ты не устал? Ты выпил больше вина, чем я, — рассмеялся Квентин.
Когда Питер поднял на него взгляд, он приложил максимум усилий, чтобы не зависнуть и не пялиться на обнажённую грудь Квентина дольше двух секунд. Квентин собирался спать, естественно, он оделся в свою обычную пижаму, которая включала в себя лишь штаны, но Питер растерялся и не смог не уставиться на него.
И, конечно, Квентин это заметил.
— Ты, кхм, ты не против.? — Он указал на своё тело. Питер моргнул и быстро перевёл взгляд на его лицо.
— К-конечно, нет! — воскликнул он немного громче, чем ожидал, и Квентину показалось это невероятно милым. — Это твой дом, одевайся, как хочешь!
— Обычно, когда я один, я сплю в этих штанах, так что, да, иногда я сплю вот так, — объяснил Квентин, устраиваясь рядом с Питером. — Не сиди долго в телефоне.
Питер фыркнул и посмотрел на Квентина тем же взглядом, которым одаривал Мэй, когда та пыталась читать ему нотации по какой-то совершенно неактуальной для него теме, потому что он был уже слишком взрослым. Он расслабился, напомнив себе, что Квентина не стоит бояться, он может вести себя так глупо и неловко, как захочет, и это совершенно не изменит отношения Квентина к нему.
Как тот и сказал, он решил почитать. Питер продолжил просматривать соцсети, в основном с анонимной страницы, чтобы никто не выследил его в случае, если его тайная личность перестанет быть тайной. В какой-то момент он отвлёкся, но, сделав вид, что он всё так же листает новостную ленту, он принялся разглядывать Квентина. Тот был укрыт лишь наполовину, так что Питер мог хорошо рассмотреть его живот и грудь. Квентин был хорошо сложен, силён, на его коже виднелись тонкие волоски. К счастью, на этот раз он не заметил, что Питер на него пялится, потому что был весь сосредоточен на книге, триллере, действия которого происходили в шестидесятых годах двадцатого века.
— Не знал, что ты куришь. — Вдруг сорвалось с губ Питера, и Квентин переключил своё внимание на него. Питер покраснел. — П-прости, я не хотел тебя отвлекать…
— Расслабься. — Квентин успокаивающе улыбнулся. — Я бы не сказал, что я заядлый курильщик. Иногда, когда мне нужно о чём-то подумать, я выхожу покурить. Но такое бывает нечасто.
Когда ему нужно о чём-то подумать? Что это значит? Питер не хотел расспрашивать дальше, хотя пара мыслей уже закралась к нему в голову.
— Понятно. — Кивнул он и неожиданно зевнул. — Наверное, я спать.
— Неплохая идея, тебе уже давно пора, — согласился Квентин, и оба рассмеялись в который раз за этот день.
Питер выключил ночник, стоящий на тумбочке с его стороны, и зарылся в одеяло. Как бы он ни хотел, чтобы его тело наутро не оказалось распластанным по всей кровати, всё же это произошло. Он помнил, как проснулся почти на груди Квентина, положив руку ему на живот и закинув ногу ему на ноги, и его тут же охватила паника.
— Чёрт, прости, я.! Прости!
Громкие извинения Питера разбудили мирно спящего Квентина. Он открыл глаза и посмотрел на парня, совершенно не видя проблемы.
— Боже, расслабься. Ты спал. Никак себя не контролировал. Успокойся.
Спустя несколько месяцев Квентин, вспоминая панику Питера, всё так же забавлялся. Его никак не смутило то, что произошло, но Питер не мог перестать об этом думать. Так же, как и Квентин, но тот умело сдерживал улыбку каждый раз, когда думал о том случае.
Питер бы посмеялся над любой ситуацией, когда он паниковал, нервничал или беспокоился из-за своих необдуманных действий в присутствии Квентина. Но для того это всё значило очень много, каждый неловкий поступок Питера казался ему очаровательным. Тот никогда не умел скрывать своё волнение, и иногда Квентин видел, как тот переживает, когда находится с ним рядом.
Лёжа в кровати спустя много месяцев Питер думал, что всё это прекрасный сон. Но нет, это была его жизнь, которая стала лучше благодаря человеку, который его сейчас обнимал. Он наконец обрёл покой и смирился с тем, что преследовавшие его ранее кошмары, — лишь отголоски прошлого, и он со временем от них избавится. Время и место, где можно излечиться, — вот, что ему нужно. И Квентин — тот, кто дал ему всё это.
Питер был несказанно ему благодарен.