Саске ещё никогда не просыпался вместе с кем-то. Он всегда был один: в детстве ли, в подземельях ли Орочимару, в пути. Иногда Карин пыталась составить ему компанию, и не всегда даже в сексуальном плане, но он отказывался. Нет, подпускать кого-то так близко к себе он не мог.

А вот теперь он лежал, чувствовал чужую теплую руку у себя на груди, слышал мерное дыхание и не мог открыть глаз. То, что произошло вчера, казалось нереальным, выдуманным, сказочно-прекрасным. Сказки под утро уходят, а к вечеру уже забываются, оставляя только сожаление.

Наруто не ушел. Наруто спал и грел так, будто у него внутри не Девятихвостый Лис, а печка.

Саске открыл глаза, почувствовал, как ухнуло и опять вернуло прежний ритм сердце, ужом вывернулся из лёгких полуобъятий и тихо пошел в ванную. Ему надо было принять душ, умыться и, конечно же, подумать. Последнее — самое важное.

Прохладная вода ясность мыслям не вернула. Наоборот: она, кажется, всё только сильнее запутала. Что говорить? Как говорить? Что делать? Как себя вести? Быть таким же, или?.. Да что за черт! Саске выключил воду, поморщился. Он ждал от Наруто, чтобы тот продолжал быть Наруто. Узумаки не дурак — наверняка ждёт того же, иначе с чего бы ему это всё терпеть. Его всего терпеть. Ведь Наруто просто так такого, что произошло вчера, не сделал бы.

Саске почувствовал, как всё тело опалила жаркая волна воспоминаний. Наверное, он не смог бы сделать такое сейчас, только ночью. Или смог бы, но не сразу, только в том состоянии, до которого его довело возбуждение. Саске потёр ладонями лицо. Слишком беспомощный жест, который он не успел проконтролировать.

Но их отношения всё же изменились. Что-то тоже должно поменяться.

По дороге обратно (Саске так и не решил, что он должен будет говорить, что делать и далее по списку надуманных проблем) он встретил Кичи. Та уже была полностью одета, только сандалии чинно ждали у выхода, и сияла сильнее начищенной монетки.

— Наруто у нас остался, да? Это хорошо, — довольно сказала она. — Только бы всё не съел, я хочу анмицу, а он может съесть абсолютно всё! А ещё у меня через неделю день рождения. Через шесть дней. Я смотрела в календаре... Я побежала, меня звал Куро-кун!

Кичи появилась, прощебетала всё это и почти мгновенно унеслась. Саске успел только кивнуть, машинально пригладить её растрепавшиеся волосы, подумать, откуда у них анмицу (наверняка Наруто ей купил, пока он сам был на миссии) и вздохнуть пожелание удачи в спину уже почти натянувшей сандалии девочке.

На самом деле, в тот момент он был настолько горячо ей благодарен, что не находил правильных слов.

Кичи дала ему другую тему для размышлений, повод для того, чтобы отвлечься и начать планировать. Ему хотелось, чтобы дни рождения Кичи проходили просто идеально. Чтобы она могла пригласить всех, кого хочет, и получить всё, что хочет. Чтобы не было так, как у него.

Он вообще с запозданием вспомнил дату собственного дня рождения. После того, как клан вырезали, он так его и не праздновал. Сначала не хотелось, потом забылось, и даже когда они были генинами, командой номер семь, он посмотрел на чуть гордую Сакуру, которой Наруто посвящал свои нелепые поздравления, и даже не вспомнил о собственном празднике.

Нет, мелькнуло что-то на подсознательном уровне, но почти сразу забылось.

Для Кичи надо многое сделать за эти шесть дней. А лучше — за четыре-пять, чтобы потом не торопиться. Саске подумал, что в попытках всё организовать и скрыть от ошарашившей такой новостью девочки суть праздника, он забегается, как генин на миссиях D-ранга.

С другой стороны... У него ведь теперь есть Наруто. Пусть помогает. В том, что он не откажется, а даже обидится, если Саске не предложит помочь, Учиха был уверен процентов на семьдесят. Наруто обожал Кичи, но ведь это Наруто, кто знает, что творится у него в голове.

Саске отмер, поджал губы и направился обратно в спальню, где Узумаки за время его отсутствия успел раскинуться по кровати так, будто она была только его и ничьей больше. Лицо было спокойным, серьёзным, таким, каким оно Саске нравилось больше всего. Хотя, нет. Больше всего оно нравилось Саске таким, каким он видел его вчера: с потемневшими зрачками, румянцем и...

Он присел на кровать и потряс Узумаки за плечо. Когда тот не отреагировал — сильнее. Когда уже в течении пяти минут придурок только морщился и лепетал что-то непонятное и невразумительное, Саске рассвирепел. Он и так не знал совершенно ничего, мысли ввинчивались в голову с ужасной силой, а этот... этот добе ещё и просыпаться не хочет!

Обманчиво-мягко положив руку на чужую шею, Саске немного придавил, совсем чуть-чуть придушив. Реакция не заставила себя ждать: Наруто подмял его под себя, остановив характерно выгнутую руку у горла. Учитывая то, что для создания расенгана ему уже не нужен был клон, ситуация должна была казаться опасной.

— Ты чего? — заморгал глазами проснувшийся Наруто.

— Надо меньше спать, — без выражения ответил Саске. — Слезай с меня.

Чем дальше говорил Саске, тем больше осмысленности проявлялось в глазах Наруто и тем сильнее он начинал улыбаться. Убрал руку от горла, сделал захват на заведённых вверх руках Саске куда как более нежным.

— Мне кажется, мы можем ещё немного полежать, — мурлыкнул он.

Саске прикрыл глаза. Он не был дураком: понятно, чем закончится (да и начнётся) это невинное «полежать». И самое ужасное, что он склонялся к мысли, что совершенно не против.

— У Кичи скоро день рождения, — вместо озвучивания своего согласия сказал он. — Я...

— Мы пригласим ещё и наших друзей, — заявил Наруто. Саске подумал, что пока что они друзья лишь для Узумаки. — Кичи будет в восторге, я уверен. И мы всё устроим. А ещё надо поблагодарить Ино.

Свои мысли насчет Ино Саске оставил при себе, потому что говорить о ней не хотелось, тот визит в её магазин он не мог вспоминать без непонятной досады и изрядной доли смущения. Говорить не хотелось не только об Ино, потому что Наруто, по мере своих слов, сползал по нему всё ниже и ниже и уже ласково дышал в голую грудь — из душа Саске вышел только в коротких штанах.

— Давай полежим, — покорно согласился он, вывернул руки из захвата и потянул Наруто на себя, чтобы поцеловать.

Кичи дома нет, она не зайдёт в самый неподходящий момент. Волноваться не о чем.