Саймон гуляет здесь каждый день. Стадион возле дома — что может быть лучше? Вероятно, накаченный мулат с горящими разноцветными глазами вполне готов побороться за это звание. Вот только мулат этот ни сном ни духом о Саймоне. Потому что Саймон боится с ним заговорить — нет, серьезно, как вы себе это представляете? «Привет, я наворачиваю здесь по сто кругов в день, как маньяк, только чтобы видеть тебя»? Не-е-ет-нет-нет, это никуда не годится.
Саймон видит его в раздевалке (кто ж виноват, что ее окна так удачно выходят на стадион?), на беговой дорожке, на поле, на песочной террасе, в телевизоре, на тренировках, в мыслях, во сне…
Саймон видит его везде.
А Маркус о его существовании и не подозревает.
Но, мать твою, надо же было так облажаться! Прогуливаясь недавно неспешным шагом по дорожке со вставленным в одно ухо наушником, Саймон по привычке отработанным движением головы заглянул в раздевалку, выискивая знакомое лицо (или тело — тут уж как повезет). Стремно стало тогда, когда два разноцветных глаза в собственной усмехающейся манере с интересом уставились на него. Маркус заметил его. Облизнул ссохшиеся от тренировок губы. Растянул на лице довольную ухмылку. Замечательно.
«Отвратительно! Неприемлимо!» — вопила сирена в голове Саймона, пока его, отдельное от мозга, тело продолжало беззастенчиво пялиться на Маркуса.
Мулат принял у кого-то бутылку, жадно прижал ту ко рту. Капельки воды стекали по его мокрому торсу. Саймон сглотнул.
***
Больше блондин туда не заглядывал. Что уж там, он вообще перестал выходить на улицу, боясь снова столкнуться взглядом с очаровательным парнем-футболистом. Однако затея эта с треском провалилась, потому что громкоговоритель буквально оглушил его новостью о предстоящей игре. Маркус там точно будет.
Ну и что ж? Саймон идиот, полный идиот. Занял он, значит, место на трибуне; сидит, ждет начала. И тут в него летит мяч. Нет чтобы поймать и вернуть, так Саймон поймал — но телефон свой выронил. Начал судорожно поднимать, чтобы не наступили, а мяч тем временем резво поскакал по ступенькам. Саймон рванул, чтобы поймать его — и поймал. Одновременно с Маркусом. Эти руки были не только горячими, как в не совсем приличных фантазиях, но и мокрыми от пота, такими приятно влажными. Саймон чувствовал мимолетное касание своих пальцев чужими, смутные эмоции овладели им — с одной стороны, это же Маркус! А с другой, все произошло так быстро. Еще этот взгляд напоследок и горячий, запыхавшийся шепот в шею: «Спасибо, блондинчик». Саймон что успел, то только моргнуть дважды.
Команда Маркуса победила.
***
В этот раз Саймон гулял допоздна. Вообще он любит это дело, но по вечерам на стадионе особенно хорошо: мало кто бегает, никакого шума и толкотни, только лишь теплый ветер, слабо покачивающий верхушки деревьев.
И Маркус, в гордом одиночестве отрабатывающий пенальти.
Это было крайне странное зрелище. По крайней мере потому, что раньше Маркус в это время не выходил. Не один уж точно. Да и тупо пинать мяч в ворота… ээ… бессмысленно?
Саймон не заметил, как на улице совсем стемнело. Холодный август навязчиво напоминал о себе, так что пришлось покрепче нырнуть в кофту и застегнуть ее до конца. До горла. От неожиданности Саймон вздрогнул, когда на его плечо легла чужая ладонь.
— Не боишься гулять здесь в одиночку? — также шепотом произнес знакомый голос. Саймон развернулся, как ошпаренный, натыкаясь смущенным взглядом на уверенный Маркуса. Все подходящие слова внезапно вылетели из головы, а оставшиеся казались до невозможности глупыми и неуместными. С другой стороны, разве эта ситуация сама по себе не глупая?
— Нет… — только и смог выдохнуть прямо в лицо стоящему вплотную парню. От такой близости горели кончики пальцев… что уж скрывать, горел он сам!
Парадоксально горячая ладонь легла на лицо блондина так внезапно, что ему почудилось, будто его коснулся айсберг.
— А зря, — с нажимом проговорил Маркус, но Саймон уже потерял нить диалога и просто вглядывался в глаза напротив, пытаясь уловить их глубину в темноте ночи.
Его тон, слегка рокочущий, звучал устрашающе. Это абсурд. Все происходящее — один сплошной абсурд. Может, он во сне? Это было бы обидно.
Маркус отстранился также внезапно, как и появился. Саймон видел его удаляющуюся вдаль неспешным шагом фигуру.
И что это, блять, было?
***
А потом рядом с Маркусом начала светиться какая-то рыжая особа. Впервые Саймон заметил ее на экране телевизора, просматривая прямой эфир: она случайно попала в кадр, когда обнимала уже разгоряченного, готового к матчу, Маркуса. Тот не улыбнулся и вообще никак не среагировал на ее жест: видимо, мысли его были сосредоточены вовсе на другом. Саймон поежился. Эта девушка… напрягает.
Но вскоре, когда увиденное чудесным образом позабылось, жизнь продолжала идти своим чередом, Саймон стал невольным свидетелем ситуации, выбившей пол из-под ног. Буквально.
Его обожаемый мулат горячо целовал эту самую рыжую, а она не дура — старательно отвечала. Глаза Саймона округлились до размера тенисного шарика, от негодования кипела кровь: у Маркуса что-то со вкусом! Нет, ну вы посмотрите на них, и как не стыдно в общественном-то месте!
А потом он запнулся — и кто только бросил здесь эту чертову бутылку?! Громкий шорох отвлек парочку друг от друга, и они синхронно обернулись к источнику звука.
Но Саймона уже и след простыл.
***
Больше рыжую Саймон не видел. Конечно, все они такие — сначала клятвы, обещания, поцелуи — а потом все, адьос, прошла любовь, завяли помидоры.
Но, кажется, Маркуса ее исчезновение ничуть не смутило.
Он также усердно продолжал заниматься, отрабатывал удары, учился чувствовать мяч — в общем, на его работоспособности, как и на настроении, это никак не отразилось. Это и к лучшему. Наверное.
Значит ли это, что подобного рода дела его ничуть не интересуют и не волнуют?
Блондин погрустнел. Впрочем, он ни на что и не надеялся. Но все равно было обидно.
***
Маркус — ходячий пиздец.
Это то, что Саймон мог уверенно заявить, гордо задрав подбородок, на своем собственном интервью одного участника. Потому что последние дни его жизнь стремительно катится по наклонной и превращается в какую-то череду неловких ситуаций, и единственное, чем он мог это оправдать, был Маркус. Блондин даже пытался от него бегать (странно бегать от того, кто тебя не замечает), однако проще не стало.
Стало только хуже.
Саймон просто решил обойти поле с обратной стороны (что он делает довольно часто), обогнув здание с секциями — после бега такая прогулка была идеальной для отдыха и временной передышки. Он достал бутылку воды из сумки, чуть отошел к стене, открутил крышку и… выронил ее, неосторожно расплескав содержимое на брюки и асфальт. А все потому что гребанный Маркус, мать его, Манфред каким-то невероятным образом незаметно подкрался и припечатал Саймона к стене, заставив растерять все: и бутылку, и самообладание. Колени затряслись — и вовсе не от бега. Его словно парализовало, прежде чем он, наконец, предпринял попытки вырваться. Но чужие пальцы смыкались на собственных с такой нечеловеческой силой, что сопротивляться было бесполезно.
— Маркус?.. — рефлекторно выкрикнул блондин, полностью растерявшись, на что мулат приложил палец к его губам, призывая заткнуться.
Он смотрел с вызовом и… восхищением.
— Думал, не найду? — и вновь этот шепот, волнующий каждую клетку его тела. Маркус пристально разглядывал Саймона, задерживая взгляд поочередно то на губах, то переключался на глаза. Саймон аж рот раскрыл от такой наглости, но все слова застряли в горле, поэтому выдавить удалось лишь жалкое: «Я не прячусь». Маркус усмехнулся.
А затем внезапно схватил его руку, заставив Саймона непроизвольно сжаться, поднес ту себе к лицу, хитро улыбнулся и старательно прошелся языком вдоль ладони, оставляя мокрый след; затем с каким-то звериным выражением лица начал облизывать бледные пальцы, продолжая смотреть блондину в глаза. Саймон перестал дышать; он вообще не понимал, что здесь творится.
И только через время до Саймона дошло, что их могут увидеть вообще-то! Потому что место это проходимое, а день еще не закончился, так что просто скрыться в темноте не получится. Внезапное наваждение вдруг отхлынуло, и Саймон с силой оттолкнул сжимающего его плечи футболиста, вырываясь из хватки.
Уходя как можно дальше, парень все же развернулся: Маркус глядел ему в след.
***
Вот теперь точно тупик. Саймон думает о Маркусе 24/7, но теперь его мысли занимают отнюдь не беззаботные фантазии, а тяжелая дума о том, как поступить (но фантазии никуда не пропали, конечно же). Черт возьми, Маркус даже имени его не знает, о чем вообще может идти речь.
И он решается самостоятельно встретить его. Проявить инициативу, так сказать, потому что, ну, все эти игры в кошки-мышки уже начинают знатно напрягать. Не то чтобы Саймону это не нравилось, но… нет же, все должно быть совсем по-другому, потому что Саймон — не рыжая девица. И он покажет, как надо.
***
В этот день Саймон даже не ходил толком — боялся, что при встрече запыхается, не сможет сосредоточиться, растеряется, снова потеряет дар речи, — поэтому несколько часов тупо кружил вокруг корпуса, ожидая конца тренировки. Но, когда дождался, Маркуса, увы, там не оказалось. Как выяснилось позже, Маркуса не оказалось в городе вообще. Он уехал. Не навсегда, слава Богу, но противный привкус горечи на языке, словно яд, душил его.
Неправильно. Сухо. Одиноко.
***
Вернулся блудный капитан команды через неделю, притащив с собой очередной кубок. Саймону от этой железяки ни горячо ни холодно, знаете ли, а по Маркусу он успел соскучиться. Поэтому решил не тянуть и расставить все точки над «i» в тот же день. Только вот план чуть изменил: лучше дождаться темноты, чтобы избежать неприятных ситуаций.
И это стало его спасением и гибелью одновременно.
Маркус вышел из здания, когда на небе уже выступили звезды. Он устало перебирал ногами, направляясь в сторону дома. Саймон, что терпеливо дожидался его на скамейке, тихо произнес, но прозвучало это достаточно громко в ночной тиши:
— Маркус, подойди.
И Маркус повернулся на голос, только сейчас заметив светлую макушку, замершую в ожидании. Он без вопросов подошел. Молча. Даже не улыбался.
Когда же он подошел достаточно близко, Саймон, не удержавшись, резко схватил его за руку — и с этого момента спокойному диалогу официально пришел конец, потому что в следующую секунду уже Маркус рывком оказался около блондина, схватил того за волосы, впился взглядом, рукой оглаживая рельефные мышцы на первый взгляд слабенького мальчишки. Саймон задрожал: это сводило с ума.
Голос внутри кричал — нет, умолял — остановиться, но Саймон уверенно заткнул его, предпочтя поддаться ситуации. Сквозь тонкую куртку он чувствовал жар Маркуса, его прикосновений, что импульсами разносились по всему телу; его разгоряченное дыхание на своих губах; он слышал его голос в своей голове, все также шепотом вторящий одну и ту же фразу: «прячешься?». И однажды ответ даже случайно соскользнул с его губ, столь же мимолетно, как и редкие стоны. Но при такой близости не разобрать смазанное: «нет» было невозможно.
Маркус резко остановился, и Саймон понял, что тот принял его реплику за стоп-слово, а потому поспешил заверить Маркуса в обратном, ловко скользнув руками к молнии на штанах. Замок с треском съехал вниз. Саймон удовлетворенно задрал голову, чтобы увидеть опешевшего на мгновение Маркуса, разглядеть собравшиеся морщинки около глаз, медленно возникающую затем ухмылку. Он все еще чувствовал его руку на своих волосах, чуть оттягивающую их.
А потом Саймон понял, что что-то ему это все напоминает и пришел-то он вовсе не за этим. Это осознание задело что-то внутри, больно укололо уже надломленную тропу к чужому сердцу. Он уверенно поднялся и с неким вызовом произнес:
— У меня имя есть вообще-то. — Маркус не расслышал (или сделал вид), так что пришлось повторить еще раз уже с большим нажимом.
— Я не сомневаюсь, — ответил тогда разгоряченный мулат, приняв его реплику за продолжение игры, но Саймон оставался непреклонен. Маркус уступил: — Ладно… имя не угадаю, но твоя фамилия случайно не Святой?
— Отчего ж?
Маркус лишь улыбнулся уголками губ и поспешил заткнуть блондина, укусив того за верхнюю губу.
— Я Саймон! — произнес блондин, да так четко, что Маркус непроизвольно повторил, и, боже, из его губ это звучало очень красиво, практически как произведение искусства.
Саймону казалось, что они одни в этом мире. Что нет никаких соседей (возможно, увлеченно наблюдающих их прямо сейчас из окна), никаких рыжих девиц и никаких неловких ситуаций — словно они находятся в какой-то параллельной вселенной, сокрытые от чужих глаз. Лишь слабый фонарный свет очерчивал их фигуры, ненавязчиво напоминая, что они все еще здесь.
***
Что ж, ночка выдалась бурная — такая, что Саймон несколько дней отойти не мог: настолько яркими были впечатления. Теперь Маркус знает о нем, знает, что Саймон — это не блондинчик, Саймон — это Саймон. А куда это все приведет… он, пожалуй, позже решит.
По крайней мере, преимущество перед рыжей девицей Саймон точно имеет и останавливаться не собирается.