Примечание
Задремавший Илларион очнулся от гулкого часового звона. Тяжёлые напольные часы стояли в небольшой угловой комнате особняка именитого члена научного сообщества, где проходил торжественный прием в честь утреннего достижения Танатики. Аничков воззрился на тускло отблескивающее стекло циферблата; шесть часов назад, когда они вместе с Данковским и несколькими коллегами переступили порог особняка, Аничков тщетно надеялся, что прием не слишком затянется, теперь же торжество казалось бесконечным. Окружающее благолепие давно начало восприниматься как мешанина из цветов, звуков и фигур, яркий электрический свет банкетного зала раздражал уставший взор.
За всю предыдущую ночь ни ему, ни Даниилу так и не довелось сомкнуть глаз. Всё должно было пройти так гладко, будто воскрешение неживого для них — обыденность. Они сидели вдвоем, в пустой лаборатории - и ещё раз выверяли то, что потребуется совершить утром. Как в не столь далекие студенческие времена, когда они вместе готовились к экзаменам и зачетам, вот только сейчас цена недоученного билета была несопоставимо выше.
И все же они с блеском справились с поставленной задачей. За самочувствием госпожи Бельской, конечно, ещё потребуется длительное наблюдение, но это уже неважно. Каждый из них справился. Илларион тонко улыбнулся своим мыслям. А после того, как они справились, научное сообщество решило устроить торжественный прием, на который Аничкову, как ассистенту Данковского, нельзя было не отправиться. Даниил, в начале вечера разделявший неудовольствие друга от посещения приема, после несдержанных похвал в свой адрес, нескольких тостов, поднятых "за благоденствие экспериментальной лаборатории доктора Данковского" и многочисленных жестов признания его гения, до того оттаял, что, когда приглашенный музыкант заиграл известный романс о прелестнице с васильковыми глазами, подался танцевать с одной из дочерей хозяина дома. Он и Аничкова, до той поры сидевшего на кушетке, позвал, но тот отказался. Ничуть не разочарованного этим Даниила увлекла тонкая женская ручка в звенящих браслетах. Илларион проводил взглядом исчезнувшего в толпе друга и, отставив недопитый бокал вина, поспешил скрыться от веселой толпы в угловой комнате, где и провел в полудреме последние полчаса.
Надо бы вернуться к гостям, предположил Илларион, и с явным неудовольствием поднялся с обитого бархатом диванчика, чуть потягиваясь. Возможно, Данковский скоро устанет веселиться, и тогда можно будет законно покинуть прием. Любопытно, ушел ли уже кто-то из коллег?..
Тяжёлая дверь, изукрашенная резьбой с растительным орнаментом, отворилась; стоявший на пороге, словно бы пронизанный лучами яркого света ламп, вежливо улыбнулся и удивлённо провозгласил:
- Интересная встреча... Утомило общество, Илларион? Погоди-ка... - на миг скрывшись за дверью, внезапный визитер появился вновь с двумя бокалами. - Ничего крепче вина здесь почему-то не подают, и на том Кирилл Петрович поскупился.
- Доброго тебе вечера, Артур, - кивнул Аничков. Упомянутый затворил дверь, заглушая доносящиеся из-за нее звуки веселья, и подошел к Иллариону, протягивая тому один из бокалов. - Неужели и тебя утомил прием?
- Отнюдь, - хмыкнул Артур, располагаясь на диване неподалеку от вновь усевшегося Аничкова. - Меня утомили лишь отдельные его составляющие: скупость хозяина и его желание подороже продать прелестных дочерей, глупость половины так называемых членов научного сообщества... и, пожалуй, гневные взгляды Данковского, которыми тот практически препарирует меня с того момента, как мы заприметили друг друга в толпе. Неужели он ожидал, что меня не пригласят?..
Аничков промолчал, оглядывая собеседника. Одетый по последней моде Артур, благоухающий несомненно дорогой кельнской водой, взирал на него, чуть щуря светлые глаза. Сколько Илларион помнил бывшего однокурсника, тот почти всегда смотрел на окружающих с выражением лёгкой насмешливости, которое ему отчего-то было до крайности к лицу. Данковский, вероятно, заметил бы что-то колкое, припомнив присказку о подлеце...
- К чему заговаривать со мной о нем, Артур?
- К слову пришлось, впрочем, это даже кстати. Я рассчитывал на уединение, но теперь нам представилась неплохая возможность для разговора. Сначала поднимаю бокал за вашу удачу, - Артур чуть улыбнулся, соприкоснувшись с Илларионом бокалами. - Вы и правда преуспели больше, чем можно было рассчитывать, - продолжил он, пригубив вина. - Ты знаешь, как я сомневался в вашем успехе, но вы непостижимым образом смогли пойти против естественного закона. Произошедшее очень меня занимает...
- Спасибо, - сдержанно поблагодарил его Аничков. - Однако с чего тебе признавать наш успех?
- Не обращать внимания на достижения, даже имея против них предубеждения, может только недальновидный глупец. Я видел ваш опыт и, несомненно, впечатлен.
Несколько смутившись своей бестактности, Аничков отвел взгляд, изучая висевший на стене морской пейзаж в золоченой раме. Илларион ощущал неловкость разговора; его собеседник тактично молчал, не пытаясь продолжать диалог.
- Если уж пошла речь о заслугах... Выпьем за твоё новое звание?
- Не буду против, но и принуждать не стану, - пожал плечами Артур. – Выпьем, если пожелаешь.
- Тогда сердечно поздравляю, - стекло бокалов с темным вином вновь тонко зазвенело. Артур с видом благодушия поднёс бокал к губам. - Ты приложил огромные усилия.
- Благодарю. Ты совершенно прав. Именно это и перевесило сомнения в моей кандидатуре на профессорское звание.
- Многие сомневались?
- Разумеется, - белозубо ухмыльнулся Артур, - почтенные старцы любят приравнивать молодость к неопытности и этим обнажать отсутствие в своих седеющих головах зачатков разума. Впрочем, меня поддержали куда более разумные и дальновидные люди. А сейчас, как видишь, научное сообщество осознало, что к моим словам стоит прислушиваться.
- Отрадно об этом слышать, - в несколько глотков допив вино, Аничков поднялся с бархатного диванчика; вальяжно устроившийся на диване Артур смотрел на него с вежливым любопытством. - Мне пора возвращаться в зал. Приятно было поговорить...
- Задержись, пожалуйста, ещё на пару минут. За всей этой светской болтовней я не успел предостеречь тебя.
- Предостеречь? - Аничков устремил на сидящего недоуменный взор. - Меня не от чего предостерегать.
Взгляд Артура стал резким и пронзительным; усмешка более не таилась ни в его взоре, ни в уголках тонких губ. Красивое лицо Артура казалось подобным классической скульптуре: в правильных чертах нельзя было различить даже намёка на чувства.
- Вы, несомненно, преуспели, однако вам повезло, как везет, должно быть, лишь глупцам и умалишенным. Вы сами не ведаете, что творите и куда идёте, ослепленные великой мечтой. Я слушал ваши доклады — вы говорите, как безумные мечтатели, а не практики, а такой подход в мире материи заведомо обречен и поэтому опасен. Данковскому недостает прозорливости, чтобы это понять. Если вы продолжите свой путь, то вас наверняка ждёт поражение. Вы даже собственный опыт едва ли способны повторить...
- Замолчи! - Воскликнул побелевший от гнева Аничков. - Не смей обсуждать со мной дела лаборатории в таком ключе! Ты не понимаешь в нашей сфере решительно ничего, и не тебе осуждать нас и наш подход!
- Я всего лишь обозначил факты, - ни одной эмоции не отразилось на лице Артура, тон которого стал неожиданно жестким. - Ты казался мне неглупым человеком. Будет жаль, если ты и твои коллеги загубите свой талант ради безумной мечты... или его загубят другие. Думаю, вскоре на ваши опыты обратят внимание всемогущие Власти. Прекратите эксперименты, пока не стало слишком поздно. Ваше время утекает, но вы ещё можете остановиться. Закройте лабораторию.
- Не смей говорить со мной об этом, - отчеканил Аничков перед тем, как скрыться за дверью. - Прощай.
- До встречи.
Новоявленный профессор и член научного сообщества Артур Вениаминович Тельман неодобрительно покачал головой, и, снова выпив вина, поднял взор на картину напротив. Лазурь огромного моря, посреди которого белели паруса одинокого судна, казалась спокойной, однако небеса хмурились, а на горизонте были различимы штормовые волны. Когда начнется шторм, этому суденышку останется один путь — на дно. Стихию не одолеть. Она — воплощение неизбежности и естественного закона. На лице Артура вновь расцвела усмешка.
Что же будет дальше?