Крупные белые хлопья снега ложатся на землю, укрывая ее пушистым одеялом. По улицам Розвилла, штат Миннесота, весело снуют люди, охваченные Рождественским настроением. В одной из квартир элитной многоэтажки по комнатам порхает девушка, поправляя какие-то детали интерьера, которые, впрочем, и так идеальны. Бэла Талбот не помнит, когда в последний раз она вот так встречала Рождество. Пушистая ель красуется в гостиной, собственноручно украшенная хозяйкой квартиры. Неоновая гирлянда, обрамляющая большие окна, источает мягкий голубой свет. Утка, доходящая в духовке, распространяет умопомрачительный аромат. Да-да, Бэла умеет готовить, причем весьма-весьма неплохо, да, чего уж скрывать, она отлично готовит, чему свидетельствует и вышеупомянутая утка, и пирог со сливами, которому только предстоит отправиться в духовку. Девушка потратила на покупку и украшение своей квартиры немало денег и времени, но осталась довольна. Все детали создавали какой-то невидимый уют и атмосферу спокойствия, которого Бэле так не хватало. Сегодняшний праздник она проведет в одиночестве, что, впрочем, никак ее не удручает. Ей и одной хорошо, не нужно лицемерно улыбаться, строить из себя леди, пытаться понравиться кому-то. Она устала от всего этого. Ей хочется отдохнуть. Хочется тепла, спокойствия, нежности. Таких банальных, и в то же время необычных для нее чувств. Бэла стоит перед зеркалом в своей спальне, разглядывая собственное отражение. Простое светло-голубое платье идеально сидит на стройной фигурке, золотистые волосы волнами спадают на плечи, спину и грудь. На девушке ни капли макияжа и ни одного украшения, просто незачем. Белые балетки на стройных ножках позволяют спокойно двигаться, не усложняя действий, как каблуки. В данный момент девушка сама на себя не похожа. "Великая воровка" грустно усмехается и качает головой, понимая, что ей это все не нужно. Не нужна нажива, выгода, деньги. Она в очередной раз понимает, что устала. К горлу подступает комок, но Бела берет себя в руки и, слегка улыбнувшись своему отражению, идет вниз, доставать утку из духовки. Через несколько минут утка, запеченная в яблоках, уже стоит на столе, красиво сервированном на одного. А пирог отправлен на ее место. Девушка понимает, что не съест это все одна, но ей хочется, чтобы в ее жизни хоть раз все было «по-настоящему». 

Талбот задумчиво смотрит в окно, не зная чем себя занять. Предательская услужливая память подсовывает ей воспоминания о, казалось бы, не самых лучших днях ее жизни, но, вопреки этому, она улыбается. Девушка вспоминает Винчестеров. Этих глупых, заносчивых, вредных, наглых, по ее мнению, парней. Хотя, все вышеперечисленные качества она относит скорее только к одному из них. И нетрудно догадаться к кому. Дин. Дин Винчестер бесил ее всегда, с самой первой встречи. И она долгое время не могла понять почему, а когда поняла, то взбесилась еще больше. Они похожи. Безумно похожи. И, плюс ко всему, она его хочет. Бэла кусает губу, пытаясь отогнать назойливые мысли, хотя все еще находится в какой-то прострации. Из этого состояния ее выводит настойчивый звонок в дверь. Девушка нахмурилась, она никого не ждала, но все же пошла открывать дверь. Открыв несколько замков, она видит перед собой того, кого ожидала меньше всего. 

— Может, позволишь войти? — Дин нагло ухмыляется, отряхивая куртку от снега. От удивления девушка не может ничего возразить и, покорно отойдя в сторону, пропускает парня в гостиную. — Миленько, — выносит вердикт охотник, увлеченно рассматривая, отделанную в молочно-кофейных тонах комнату. 

— Ну, и что ты здесь делаешь? — Бела, немного отойдя от шока, задает вполне логичный вопрос.

— А ты, я смотрю, очень гостеприимная хозяйка, — саркастически отзывается парень, — решил вот испортить тебе Рождество, — Дин разворачивается к ней, настойчиво глядя в голубые глаза девушки. 

— И что же? Оставил своего братишку одного в каком-нибудь мотеле? Он обидится. 

— Он простит мне все, узнав, что я испортил праздник Бэле Талбот. 

 — Как мило. 

— Так что? Накормишь меня праздничным ужином? — поинтересовался Винчестер, почуяв витавшие в воздухе аппетитные запахи, — Ммм, пирог? Сливовый? С корицей? 

— Садись, — коротко бросает девушка, отправляясь на кухню за любимым лакомством Дина и еще одним прибором. В принципе, она не имеет ничего против нахождения Винчестера-старшего у себя в квартире. К тому же, настроен он вполне дружелюбно, так почему бы не провести праздник в его компании. Когда Талбот возвращается в гостиную, то замечает Дина, увлеченно разглядывающего огромную наряженную ёлку. 

— Нравится? — Бэла слегка улыбнулась. 

— Должен признать, ты неплохо постаралась. Твоя квартира? 

— Моя. Выпьем? — девушка, поставив на стол еще и бутылку вина, потянулась за бокалами. Дин, ничего не ответив, сел за стол. Девушка расценила это как согласие и разлила вино по бокалам. 

— Ну? За что пить будем? Придумаешь что-то оригинальное или как все, за встречу? — усмехнувшись, поинтересовалась Бэла. 

— А ты, я смотрю, все так же остришь. Может, сама предложишь тост? 

— Пожалуй, — протянула Талбот, — нужно выпить за то, что мы с тобой уже около получаса находимся в одном помещении и до сих пор оба живы. 

— Действительно, — Винчестер расплылся в улыбке, — неплохо, сойдет. 

Раздался звон чокающихся бокалов, и Дин с Белой осушили их до дна, при этом, не отрывая друг от друга пристального взгляда. Когда бокалы уже стояли на столе охотник задумчиво отвел взгляд, а потом произнес: 

— А знаешь, у меня ведь для тебя есть подарок. 

— Да неужели? — девушка была искренне удивлена. 

— Да, — Винчестер выудил из кармана висящей на стуле кожаной куртки небольшую коробочку бледно-розового цвета и протянул ее Беле, — вот, держи. 

Талбот осторожно приняла подарок и так же осторожно открыла, словно ждала подвоха. Но его не было. В коробочке лежал дивной красоты браслет из белого золота, инкрустированный редкими розовыми жемчужинами. Бела ахнула и подняла глаза на Дина, который, видя ее реакцию, улыбался словно Чешир. 

— Где ты его достал? Это же розовый жемчуг… 

— Скажем так, у меня свои связи. 

— Спасибо, — тихо прошептала девушка, осторожно касаясь маленьких камешков. Она ловко надела браслет на левое запястье и вновь посмотрела на своего гостя. 

— Знаешь, тебе идет, — усмехнувшись, произнес парень, будто заранее знал, что ей подойдет его подарок. 

— Извини, но мне нечего тебе подарить, - девушка слегка виновато потупила взгляд, закусив губу, — я ведь не знала, что ты придешь. 

— Неважно.

***

Время перешло за полночь. Часы над камином показывали без пяти минут час. Бэла сидела на пушистом ковре молочного цвета перед камином, прижав колени к груди и обхватив их руками, и заворожено смотрела, как пляшут языки пламени. Дин сидел за ее спиной в кресле и задумчиво вертел в руках стеклянный шар с искусственным снегом внутри, изредка поглядывая на девушку. Комнату освещало только одно бра на противоположной камину стене, да свет от огня в этом самом камине. Это создавало комфортную атмосферу. Они молчали уже больше двадцати минут, но это не напрягало. Они оба любят тишину, спокойную, умиротворенную тишину. 

Бэла, не отрываясь, смотрела на огонь в камине и не заметила, как по щекам потекли слезы. Обычные человеческие слезы. Для нее все слишком: слишком больно, слишком страшно, слишком холодно. Одной. Она всегда была одна, привыкла к этому, но хочется большего. Девушка отчаянно понимает, что именно сейчас хочет почувствовать теплые объятия парня, что сидит за ее спиной. Хочет, чтобы внутри что-то согрелось, перестало болеть. А Дин, словно чувствуя что-то неладное, тихо садится рядом с ней и, успев заметить в свете камина легкий блеск на ее щеках, удивленно выдыхает: 

— Ты плачешь? 

— Не говори ерунды, конечно, нет, — девушка наклонила голову чуть ниже, пытаясь закрыться волосами, но Винчестер нежно, но настойчиво взял ее за подбородок, поворачивая к себе и вглядываясь в лицо: влажные дорожки от слез, намокшие ресницы и ярко-зеленые, почти изумрудные, глаза, наполненные болью. Девушка медленно закрывает их, вызывая этим движением новый поток слез. 

— Не надо, — тихо шепчет парень, осторожно вытирая слезы с ее щек. Девушка чувствует, что в груди становится еще больнее, слезы начинают течь быстрее, и она судорожно всхлипывает. Дин притягивает ее ближе к себе и крепко прижимает к груди, пытаясь успокоить. Бэла вдыхает его запах: запах одеколона, смешанный с, кажется уже въевшимся в его кожу, запахом кожаной куртки. Он осторожно гладит ее по золотистым волосам, боясь напугать. Бэла, резко отстранившись от него, заглядывает в глаза, обвивает руками шею, и, почти касаясь губами его губ, отчаянно шепчет: "Пожалуйста". Дин, сдавленно простонав, обнимает ее за талию и целует в губы. 

Дальше все словно смешалось в бешеном потоке эмоций. Она не заметила, как они избавили друг друга от одежды, не заметила, как он уложил ее на мягкий ковер, не заметила, как с ёлки упал один из шаров... Она чувствовала только его. Его губы, выкладывающие на ее теле дорожки из нежных поцелуев, его руки, что так трепетно сжимали ее талию, бархатный голос, шепчущий разные ласковые глупости. С ней никто и никогда не был так нежен, как этот охотник. Она его не боится, полностью доверяет. Боится он. Боится ненароком причинить боль, боится оставить на нежной коже хоть один след, боится ее слез, потому что знает, что все это причинит ему такие же страдания, как и ей... 

Дин с Бэлой лежат на мягком пушистом ковре возле камина, укрытые пледом. Голова девушки покоится на обнаженной груди старшего Винчестера, который, в свою очередь, перебирает золотые кудри. Бэла крепко прижимается к нему, потому что только так внутри перестает болеть. 

— Пойдем в спальню. Ты здесь замерзнешь, — Дин бережно поцеловал ее в висок и встал с пола, вслед за девушкой. Она попыталась сделать шаг, но тут же покачнулась, ноги отказывались слушаться. Парень, осторожно подхватив ее на руки, несет в другую комнату и ложится вместе с ней на широкую кровать, укрывая их обоих теплым одеялом. Бэла, все так же крепко прижавшись к нему, тихо шепчет: "Не уходи" и тут же засыпает. Но он уйдет. Вместе с ней. Он уже все знает. Послезавтра, рано утром, черная Impala покинет город, увозя с собой парня и девушку, которые наконец-то смогли найти то, что так долго искали. 

Ведь, каждый имеет право на счастье.