Сумерки опустились на город. Черная Chevrolet Impala остановилась около одной из многоэтажек Нью-Йорка. Хозяин машины, задумчиво вертя на пальце ключ, поднялся на семнадцатый этаж и остановился возле двери с номером 244. Дин не знает, зачем он сюда приехал и почему его отчаянно тянет в эту квартиру, но утешает себя тем, что просто хочет проведать «старую подругу». Парень криво усмехается: да уж, «друзьями» их с Бэлой никак не назовешь. Он знает, что девушка сейчас в городе, что она сейчас находится за этой самой дверью. Мысленно пробормотав «Я еще пожалею», Винчестер толкает дверь. Как ни удивительно, та поддается. «Великая воровка» забыла закрыть дверь? Она же всегда так осторожна, это как-то не вяжется с ее образом. Дин тихо входит в квартиру, настороженно заглядывая за каждый угол, но ничего подозрительного не обнаруживает. Это уже подозрительно. Подозрительно то, что Талбот не ждет его с заряженным пистолетом за дверью. «Что-то не так» — яркой искрой мелькает мысль и тут же пропадает, потому что Дин обнаруживает саму хозяйку квартиры… То, что он увидел, мягко говоря, повергло его в шок: Бэла сидела на полу своей спальни в одном нижнем белье. Глаза были закрыты, а по щекам беспрестанно струились слезы. Грудь высоко вздымалась, словно ей не хватало воздуха. Искусанные в кровь губы, расцарапанная кожа на талии и множество мелких порезов на ногах, кровь из которых уже засохла. Рядом валялось лезвие. Дин тряхнул головой, словно пытаясь отогнать наваждение, но оно не исчезло. Бэла все так же продолжала сидеть на полу, не открывая глаз. 

— Бэла, — тихо позвал он, опускаясь рядом с ней на пол. 

— Что тебе надо? — задыхаясь, спрашивает девушка, приоткрывая глаза и совсем не удивляясь тому, что он в ее квартире. 

— Что случилось? 

— Какая тебе разница? Уходи! Иди к черту! — голос срывается и Бэла захлебывается в рыданиях. 

— Что? 

— Уходи! Все всегда так делают! Все уходят! И ты уходи! 

— Бэла! В чем дело? Что происходит? — Дин понимает, что это вовсе не похоже на шутку. 

— Уйди. Пожалуйста, — голос вновь опускается до шепота и становится умоляющим. 

— Что с тобой случилось? — раздельно проговаривает парень, беря ее за плечи. 

— Жизнь. Ясно тебе? Я так больше не могу, — девушка медленно закрывает глаза. 

— Давай, вставай. Надо обработать порезы, ты так долго не протянешь. 

— Оставь меня. 

— Нет! Хватит! Вставай! 

Дин поднял девушку с пола и усадил в ближайшее кресло. Пришлось нехило попотеть, чтобы найти аптечку в огромной квартире, но ему удалось, и теперь он осторожно обрабатывал запястья девушки, на которых, как оказалось, тоже были мелкие неглубокие порезы. Она что-то пыталась сделать. Нет, не умереть. Заглушить боль. Заглушить душевную боль физической. Так легче. Дин быстро справился со всеми «повреждениями», если можно так выразиться, на теле девушки и теперь, подхватив ее на руки, отнес в ванную. Поставив ее на ноги, он открыл кран с горячей водой и заткнул пробку. Когда вода набралась, Дин повернулся к Бэле, облокотившейся на туалетный столик, и вопрошающе посмотрел на нее. Девушка, отвернувшись, быстро избавилась от нижнего белья и вновь повернулась к нему, даже не стараясь прикрыться. Сейчас не было места стеснению или гордости. Не в том она состоянии, чтобы показывать характер. Ей слишком больно. Винчестер с невозмутимым лицом взял ее на руки и усадил в горячую воду. Осторожные, но уверенные прикосновения парня к ее обнаженной коже дарили ощущение спокойствия и надежности. 

— Больно, — едва слышно прошептала девушка, когда Дин уже закручивал кран. 

— Что? 

— Больно.

— Где? Я вроде все раны обработал. 

— Нет. Не так больно, по-другому, — девушка прижала бледную ладонь к груди, к тому месту, где бьется сердце, — здесь больно. 

— Бэла, - Дин отвел глаза, не зная, что ответить, — вода почти остыла. Давай, вылезай. 

Вытащив ее из ванны, Дин укутал девушку в огромное махровое полотенце и отнес обратно в спальню, оставляя на пару минут и давая возможность переодеться. Когда он вернулся, то она уже сидела на кровати в тонкой ночной рубашке. Парень перевязал ее запястья и уложил в кровать, укрывая двумя одеялами сразу, потому что видел, что она замерзла. 

— Дин, не уходи, пожалуйста. Побудь со мной. 

— Еще час назад ты меня выгоняла, — в комнате темно, но Бэла знает, что он улыбается. 

— Извини, — она тоже не сдерживает легкой усталой улыбки. Дин ложится рядом с ней, обвивая руками талию и прижимая к себе. 

— Дин? 

— Что?

— Почему? 

Она не договаривает вопрос, но он знает: «Почему ты мне помогаешь?» 

— Это неправильно, Бэла. Тебе не должно быть ТАК… — он не находит слов, для того, чтобы описать ее состояние, просто «больно» здесь не подходит, — я не сделаю тебе больно. Клянусь.