— Какие еще таблетки ты принимаешь? — Виктор лениво потрошит Светину сумку, выбрасывает из нее немногочисленные вещи прямо на пол и в конце концов добирается до заветного пузырька. — Антидепрессанты?
Света давит желание огрызнуться, вырывает из его рук повисшую бесформенным мешком сумку и принимается запихивать туда разбросанные вещи. Виктор смотрит на нее вопросительно, но отвечать она не собирается, подскакивает, застегивая молнию на ходу, и растягивает губы в ухмылке.
— Можешь оставить себе, — Света фыркает и сглатывает горькую слюну, — пригодится.
В руке она сжимает несколько корявых рисунков, на которых линии пляшут невпопад, перечеркивают суть и складываются в прерывистые, впивающиеся в края листов иглы.
Хочется вернуться домой прямо сейчас, оказаться в тихой уютной квартире, где нет никого и ничего, кроме тишины и заполняющих голову мыслей. Света морщится, едва не роняя сумку, сжимает трясущиеся пальцы в кулак и громко фыркает, отгоняя наползающую на глаза пелену. Паническая атака настигает ее на лестнице, мир взрывается звуками, в ушах звенит так, что, кажется, голова вот-вот лопнет, ступеньки превращаются в непреодолимую, скачущую вверх-вниз преграду, и Света падает, усаживается на теплое дерево, прижимает холодные ладони к вискам и стирает заливающийся в глаза холодный пот.
Она не слышит шаги за спиной, вместо этого чувствует сотрясающую тело дрожь, разрастающийся в груди колючий шар, напрочь вспарывающий органы. Воздух застревает в глотке, вырывается из горла хрипами и расползается перед глазами сизой дымкой, застилающей взор и напускающей иллюзии. Света цепенеет, окунается в прошлое с головой и вовсе не чувствует разворачивающуюся вокруг нее суету.
* * *
Около двух лет назад.
— После этого соревнования возьму перерыв, — Виктор растягивает губы в широкой улыбке, касается ладонями пока еще довольно плоского живота Светы и выдыхает, скашивая глаза на стоящего поодаль Якова.
Тренер закатывает глаза и машет ладонью, словно показывая, что ему-то уж точно все равно, и Света смеется и склоняет голову набок.
— Ну конечно, — хихикает она, — ты же жить без льда не можешь.
— Не могу, — подтверждает Виктор, заправляя прядь волос Свете за ухо, — а знаешь, без чего еще не могу?
— Дай подумать, — Света давит смешки и вздрагивает от громкого звука вспышки, начиная загибать пальцы, — без внимания публики, например, или без…
— Я понял, — обрывает ее Виктор, хохоча, и обхватывает ладонями талию, — дам тебе подсказку. Она потрясающе рисует, смотрит все мои выступления и благодаря ей у меня такие замечательные программы. Ну что, есть идеи?
Света разводит руки в стороны и смеется, качает головой, и Виктор делает удивленное, неверящее лицо и даже приоткрывает рот.
— Кто бы это мог быть? Понятия не имею, не знаю такого человека, надо у Якова спросить, может он в курсе.
Света говорит скороговоркой, потому что Виктор делает все более и более обиженное лицо, так что она просто не может сдержать рвущийся из груди хохот. Виктор на мгновение отстраняется, выдыхает со смешком и касается губами ее виска.
— Я люблю тебя, вас обоих, — шепчет он куда-то в ее волосы, — вернусь, как только получу золото.
Света снова прыскает, толкает Виктора в грудь, но не отстраняется, нежится в теплых объятиях. Яков показывает на часы и подает знаки, и Виктор разочарованно вздыхает, оставляет на губах Светы короткий влажный отпечаток и подхватывает почти забытый чемодан.
Света машет ему вслед, поджимает губы, наблюдая, как Виктор скрывается в толпе, и вздыхает от накатившего тут же одиночества.
— Вить, — Света прижимает телефон плечом к уху, растягивает губы в улыбке и теребит подол домашнего платья, вырисовывая на равном листке замысловатые узоры.
— Доброе утро, светик, — Виктор осекается, заходится наигранным кашлем и хохочет в трубку, — нет, погоди, у тебя же сейчас поздний вечер.
Света оглядывается на темень за окном, фыркает и щелкает выключателем. Теперь единственным источником света остается холодное тусклое свечение телефона, и Света может представить, что любимый голос звучит рядом, а не на другом конце света.
— Как долетели? — спрашивает она, тут же руша выстроенную иллюзию. — Держу пари, ты уже опробовал местный лед.
На том конце раздается сдавленный смешок, Света подозрительно щурится и откидывается на подушки.
— Нет ничего лучше питерского катка, — серьезно заявляет Виктор мгновение спустя и тут же добавляет со смешком, — того, на котором мы познакомились.
— Того крошечного открытого, который заливают хорошо если раз в день? — Света смеется и откладывает в сторону мешающиеся под спиной бумажки. — Я тоже от него в восторге. Я завтра пойду в больницу.
Последняя фраза срывается с губ сама собой, Света замирает, слыша тихое дыхание в трубке. Виктор издает смешок неожиданно, и Света вздыхает, наматывая на палец прядь волос.
— Все в порядке? — его голос звучит обеспокоенно, на заднем плане что-то с хрустом падает.
— Да, — поспешно отвечает Света, — всего лишь плановый осмотр.
Ложь. Она врет Виктору, потому что не хочет отвлекать от соревнований, потому что знает, насколько это для него важно. Света закусывает губу, гладит ладонью живот и морщится от странного тянущего чувства пустоты.
— Я люблю тебя, Вить, — выдыхает она, когда Виктор удовлетворенно хмыкает.
— А я люблю вас обоих, — вторит Никифоров тихо, — спокойно ночи, светлячок.
Света вслушивается в ровные, сводящие с ума гудки, кусает губы и цепляется пальцами за спинку холодного металлического стула. Перед глазами плывет, а в голове до сих пор эхом звучат слова врача. Света мотает головой, сбрасывает звонок и тут же набирает снова, ощущая подкатывающую к горлу отвратительную тошноту.
— Светлана Александровна? — медсестра кладет ей руку на плечо, и Света вздрагивает и покачивается.
Ноги предательски не держат, и девушка усаживает ее на стул, садится перед ней на корточки и кладет теплые ладони Свете на колени. Света смаргивает белесую пелену перед глазами, снова слышит въевшийся в подкорку голос и отталкивает от себя чужие руки.
— Не трогайте меня! — пелена перед глазами постепенно окрашивается в алый, Света беспорядочно моргает и смотрит в пустоту перед собой. — Это неправда! Скажите, что это неправда… этого не может быть…
Мягкие, но сильные ладони смыкаются на ее запястьях, Света заваливается на бок, слышит только яростно стучащую в висках кровь и ровные, отвратительно пустые гудки и проваливается в глубокую, засасывающую яму отчаяния.
* * *
Настоящее время.
Света моргает, приходя в себя, ощущает спиной теплую деревянную перегородку, хватается пальцами за ручки сумки и фыркает, находя глазами Виктора. Она сидит перед ней на той же лестнице, смотрит обеспокоенно и поглаживает пальцами ее запястья. Света вырывает руки, зло усмехается и смотрит ему прямо в глаза.
— Замершая беременность, — она выплевывает слова и наслаждается выражением лица бывшего мужа, — знаешь, сколько раз я тебе звонила?
— Сто тридцать восемь в тот день, — тихо отвечает Виктор, — и еще шестьдесят шесть после.
Света моргает, растягивая губы в ухмылке, сглатывает горькую слюну и качает головой, подтягивая к себе сумку. Виктор не двигается, сидит перед ней на корточках, вскинув руки, и смотрит взглядом побитой собаки.
— Я видела его, — хрипит Света, силой вырывая слова из собственного горла, — тело нашего ребенка. Его останки. И ты даже представить себе не можешь, как мне было страшно.
Виктор молчит, застывает безмолвным и бездвижным памятником, только грудь его едва заметно вздымается. Света громко фыркает, хлопает его по плечу и грузно поднимается.
— И знаешь, я даже не виню тебя. Это ведь Яков тогда тебе ничего не сказал, — Виктор вздрагивает, поворачивает к ней словно негнущуюся шею и медленно моргает, — а то выступление было потрясающим, как всегда.