Путь из Убежища был всё таким же холодным, но, на взгляд Дайлена, куда более весёлым. Понимание того, что они не идут в неведомую деревню, а, наоборот, возвращаются обратно в Ферелден, в Редклифф, если не грело, то хотя бы успокаивало. Первое время, правда, Дайлен не находил себе места: брат Дженитиви заявил, что ещё некоторое время останется в Убежище. Амелл пытался его убедить, что это опасно, что с одним человеком могут справиться и оставшиеся жители, но всё было бесполезно. Брат Дженитиви хотел исследовать храм. Брат Дженитиви хотел дойти до урны Андрасте.

Спутники были однозначны в выводе, но расходились в путях его достижения: если Дженитиви хочет, то он может остаться. Дайлену приходило на ум испытание-сражение, которое Дженитиви, возможно, не сможет выдержать, но, в конце концов, он перестал протестовать. И вот теперь они спускались с гор, возвращаясь на Имперский тракт. Значительно теплее не стало, но ветер поутих, что сделала путь вполовину более приятным. Наверное, именно поэтому начали оживать и разговоры.

— Слушай… А в какую это игру ты играл в лагере? — внезапно поинтересовался Алистер. Дайлен полуобернулся, не замедляя шага. Что самое шокирующее, говорил почти-храмовник с Огреном.

— «Алмазный ромб». Ты что, никогда не играл в «Алмазный ромб»?

— Так это «Алмазный ромб»? Ну, я… слыхал про нее. Я думал, в нее играют гномьи… э-э…

— Валяй, договаривай. Шлюхи, — голос у гнома, как и всегда, был развязным и пьяным. Впрочем, когда он говорил с Алистером, к тону добавлялась ещё и некая снисходительность. Учитывая, насколько разные у этих двоих были характеры и образы жизни, Дайлен не был удивлён. — Это, само собой, неправда.

— Значит, не шлюхи?

— Нет, конечно. Охотница за знатью денег не берет. Если, конечно, хочет снова увидеться со своим хахалем. Правда, я ни разу не видал, чтоб охотница отказалась от подарка, — задумчиво добавил Огрен как бы для себя, глотнул ещё эля, пролил немного на снег и разочарованно выругался.

— Э-э… а причем тут карточные игры? — осторожно спросил Алистер. Зевран, идущий рядом, негромко хохотнул. Кажется, ему всё было понятно, а неопытность спутника лишь смешила. «Даже шлюха может заскучать», — одними губами пояснил он Амеллу.

— Даже охотница за знатью может заскучать. Я тебе вот что скажу, — жарко заявил гном, — не вздумай ставить на кон одежду. Уж поверь: разденут до нитки и бросят голышом на улице.

— Я… поверю тебе на слово, — после недолгого молчания неловко завершил разговор Алистер.

А потом они, наконец, дошли до Редклиффа, где их отряд неожиданно встретили, как родных. Жители деревни ещё не забыли, кто помог им завершить весь тот ужас, что творился до прихода Стражей. Йован не сразу пробился к столику в таверне, куда их, не замечая вялого сопротивления (а кто-то, такие как Зевран или Огрен, были совершенно не против), усадили радостные крестьяне.

На этот раз, в отличие от предыдущей встречи, старый друг из прошлой жизни был со своей драгоценной Лили. И если Йован мало изменился — может, только расправились плечи да исчезло постоянное озабоченное выражение с лица, — то метаморфозы бывшей церковницы вызывали удивление. Похудела фигура, лицо перестало быть таким круглым, кожа загорела, изменился взгляд. На руках — мозоли от лука. Одежда самая обычная, не юбка, но штаны, никакого церковного одеяния.

— Лили, Йован, — с осуждением покачала головой Винн, увидев их, и сдвинула брови. — И стоило ли оно того?..

— Определённо, — ответила Лили, чуть замешкавшись. — Жизнь вне Башни намного лучше, чем жизнь внутри неё. Так же, как жизнь вне церкви.

— Девочка, что ты такое… — пораженно начала Винн, но не стала договаривать, только печально покачала головой. Дайлен тоже не стал бы: по Лили было видно, что отстаивать свои убеждения она будет столь же яростно, сколь любая сестра церкви — свою религию. — Неужели ты отвернулась от Создателя?

— Можно верить в него, не нося церковные одежды, — ответил Йован, успокаивающе сжав руку Лили. — Но я хотел поговорить о другом. Вы нашли урну Священного Праха?

Что-то скрывать от Йована не имело смысла, так что Дайлен рассказал всё. На некоторых моментах он понижал голос, чтобы не услышали остальные крестьяне, но, кажется, им до самого Стража уже не было никакого дела: праздник набирал обороты и без них. Только Лили, заслышав о магии крови, недовольно скривилась, но промолчала. Учитывая церковное прошлое, реакция была более чем положительной.

— Если ты уверен, что сможешь вернуть эрлу жизнь… — Йован покачал головой. — В любом случае, я бы не советовал тебе демонстрировать, что владеешь магией крови. Мешочек, щепоть золы с землёй, много торжественности и небольшой надрез — и ни Теган, ни Изольда ни о чём не заподозрят.

— Можно вообще доверить «оживление» Алистеру, — влезла Лелиана. — Это было бы символично и очень трогательно. А Дайлен, на которого никто не смотрит…

Алистер поворчал, но было видно, что он согласен. Дайлен тоже не считал, что о магии крови стоит объявлять во всеуслышание. Если люди смирились с одним малефикаром, который только и делал, что помогал им, то смогут ли они смириться с ещё одним, пусть и Серым Стражем? Йован уже сказал ему, что, скорее всего, через какое-то время они уйдут из Редклиффа: скоро благодарность к магу утихнет, и кто-то обязательно доложит храмовникам. Хотя бы кто-нибудь из церкви: те до сих пор не могли признать, что малефикары могут не только убивать и строить злые козни. На этих словах Лили разочарованно покачала головой, но промолчала.

Банн Теган пришел в неимоверное восхищение, когда Алистер молча показал ему небольшой мешочек. У почти-храмовника было странное выражение лица — несмотря на всё, он так и не научился лгать, — но все единодушно приняли это за волнение. Дайлен подозревал, что от всеобщей недогадливости Алистеру было ещё более неловко, но сам находил это почти забавным.

На чудесное «воскрешение» приглашены были не все спутники Стражей. Винн и Андерс — как целители, Лелиана — как менестрель, чтобы увидеть всё своими глазами и сложить потом балладу. Девушка задумчиво улыбалась и кивала, когда леди Изольда с жаром ей что-то доказывала. Дайлен был уверен, что легенда у неё получится замечательна. Не был только уверен, какой именно она будет: станет ли Лелиана приукрашивать, чтобы всё получилось красиво, ярко, как она любит, или будет петь правду?

«Многие легенды базируются на правде, — сказала она как-то ему, — но почти ни одна строка в них не соответствует истине. Такой вот парадокс».

Алистер дрожащими пальцами раскрыл мешочек и размашисто обсыпал эрла Эамона его содержимым. Дайлен, расправив плечи, завёл руки за спину. На одной из них была царапина: он не хотел привлекать к себе излишнее внимание и совершать лишние телодвижения прямо в комнате, так что разрезать ладонь пришлось чуть раньше, чем читать заклинание. Небольшой толчок силы, энергии Тени, почувствовали все. Эамон вздохнул глубже и, дёрнувшись, открыл глаза. Андерс с Винн начали осыпать эрла диагностирующими заклинаниями.

Всё прошло как нельзя лучше, думал потом Дайлен. Эрл Эамон жив и здоров, все спутники в порядке, только вот Мор… вести доходили неутешительные: порождения тьмы забрались очень далеко вглубь страны, Денерим переполнен беженцами, но, если так дальше пойдёт, вскоре волна Мора дойдёт и до столицы. И Логейн почти бездействует, только наводит какой-то свой порядок внутри столицы.

— Ваш Логейн — откровенно плохой правитель, — как-то сказал Стэн. — Именно поэтому он должен был оставаться на своём месте, месте военачальника, а не лезть на трон. Это неправильно — и вот, к чему это привело. Разруха. Распад.

Дайлен мог бы поспорить — следуя такой логике, он сам не должен был становиться Серым Стражем, Лелиана — приходить в церковь или уходить из неё, Морриган — покидать Дикие Земли, Зевран — идти наперекор Воронам… и так далее. Каждый, буквально каждый из них совершил что-то, что заставило его жизнь перевернуться. Даже сам Стэн не вернулся на свою родину сразу же, как нашел меч. Он мог говорить, что «Победив Мор, мне будет легче о нём рассказать», но, полагал Амелл, это лишь отговорка. Понимал ли это Стэн?

Сразу же, как твёрдо встал на ноги, эрл Эамон позвал к себе не только Серых Стражей, но и всех его спутников. Дайлен примерно представлял, почему, и оказался прав: эрл хотел обсудить, что же они могут сделать. Выходило, что немного. Слухи, голословные обвинения и Собрание Земель. Нападать, как Дайлен отлично себе представлял, не выход — наоборот, это может сильно подмочить их репутацию, даже если Логейн будет повержен. У них действительно не было выбора. Но кое-что Дайлену не нравилось намного сильнее.

Алистер. Точнее, желание эрла сделать из него короля. Дайлен ничего не смыслил в политике, и отлично понимал, что Алистер ничего не смыслит в ней тоже. Не знает баннов, не знает многих законов, не умеет правильно себя вести. Этому можно научиться, но не в условиях Мора. Если Алистер станет королём, он будет лишь фигурой. Марионеткой. И диктовать решения будет никто иной, как эрл Эамон.

Тут же эрл, словно желая подсластить пилюлю, заявил, что ему было рассказано об их путешествии к Священному Праху, и о том, что во время него отряд Серого Стража победил могучего дракона. «Я распорядился, чтобы мои люди доставили чешую в Денерим, — сказал он. — К Собранию Земель на вас будут готовы превосходные доспехи».

Отказаться от самого плана Собрания Земель Дайлен не мог, а потому был вынужден согласиться, не показав своего недоверия и проигнорировав недовольное лицо Алистера. Собрать свой отряд после тяжелого разговора с эрлом для собственной беседы было легко, а вот избавиться от любопытных рыцарей и слуг, которые могли бы доложить, — уже сложнее. Но Дайлену приходилось делать куда как более невозможные вещи.

— Я осознаю всё, что ты хочешь мне сказать, — примирительно поднял он руки, только заметив, что Алистер хочет начать говорить. Шейла пару раз топнула ногой. Сравнительно тихо даже, но две служанки-эльфийки всё равно убежали из коридора за дверью — только и слышно было, что их быстрые, лёгкие шаги. — Но мне нечего было противопоставить. Эрл Эамон думает, что есть только два выхода — или ты на троне, или Логейн.

— А это не так? — любопытно спросил Андерс.

— Кажется, я понимаю, о чём ты, — тонко улыбнулась Лелиана. — Все забывают про женщин. Как и всегда… Анора ведь королева. Ходят слухи, что именно она управляла Ферелденом, а не Кайлан.

— Я бы попросил, — кисло сказал Алистер, а потом опять вскинулся. — То есть ты хочешь, чтобы дочь этого предателя сидела на троне?

— Боюсь, решенье это не одобрят, — размеренно подтвердила Морриган. — Храмовник эмоционален, но прав. Опозоришь врага, и дочь его потеряет свою привлекательность правительницы.

— А теперь вы все забыли об ещё одной детали, сосунки, — громко рассмеялся Огрен. — А вот я-то нашего командора раскусил! Надо же, каков! Если вас с Анорой поженить, то всё будет отлично!

— Ну, в общем-то, — сказал Дайлен, — Огрен прав.

Скажи Амелл, что после его слов началась буря — это было бы преуменьшением. Застывший Алистер разразился словами протеста, ярко пунцовея, Андерс с Лелианой почти одновременно захихикали и повернулись друг к другу, начав что-то обсуждать, Огрен ликующе воскликнул «О, я так и знал!», Морриган пренебрежительно скривилась, Стэн продолжил наглаживать млеющего под его руками Собаку. Винн задумчиво разглядывала то потолок, то камни на теле Шейлы. Голем же не испытывала никакого интереса к происходящему в комнате. Зевран улыбался и соблазнительно водил пальцами по нижней губе, словно в задумчивости.

В конце концов все успокоились и настроились на нормальный диалог. Яро сопротивлялись такому компромиссу только сам Алистер да Огрен, утверждающий, что женитьба — это худшее, что можно придумать. Возможно, не сильно в восторге от такого решения был и Стэн, но он предпочёл оставить свои мысли при себе. Всё его внимание в этот день было занято мабари. И печеньем, которое в замке Редклифф пекли замечательное.

Тем же вечером у Дайлена состоялось несколько напряженных разговоров: все будто ждали, чтобы напасть всем скопом. Хорошо хоть Морриган напомнила об обещании убить Флемет ещё несколько дней назад. А вот Алистер и Винн пришли почти друг за другом.

Сначала был Алистер, который сразу после того собрания, выглядя хмурым и взволнованным, отвёл его в сторону от остальных. Кажется, начать разговор ему было сложно, так что Дайлен приготовился ждать. Иногда старший Страж мог рождать мысль очень, очень долгое время.

— Я... на самом деле, хотел бы навестить кое-кого в Денериме. Я был так зол, так зол, что ты отправил меня в Орзаммар! Я запретил себе даже думать об этом, но раз уж мы идём в столицу опять, на Собрание Земель, все вместе...

Дайлен вскинул брови. Он не заметил, что Алистер так переживал. С другой стороны, он и не мог ничего заметить: тогда было совершенно не до настроения спутников. Вытащить бы Андерса, обдумать бы состав двух отрядов, притерпеться к мысли о том, что ставшие родными спутники уйдут на другой конец страны...

— У меня... в общем, у меня есть сестра. Я же рассказывал тебе про свою мать, про то, что у неё есть дочь, да? Так вот. Она, наверное, меня и не знает, ведь моё появление на свет тщательно скрывалось. Но после того, как я стал Серым Стражем, я провёл кое-какие изыскания, и узнал, что она жива. И что она живёт в Денериме.

— Ты знаешь, где именно?

— Да, — не сомневаясь ни секунды, кивнул Алистер.

Дайлен улыбнулся, потому что, несмотря на привычное отношение к смерти и к крови, на уже очернённое Мором, маткой в Орзаммаре, путешествием, усталостью и Морриган чувство юмора, Алистер оставался ребёнком. Ребёнком, который хотел, чтобы всё было хорошо. Когда-то Дайлен думал, что тут есть двойное дно, но никакого двойного дна не было.

Пошутить в Диких землях про «неоправданную жестокость», чтобы поднять всем настроение? Можно, ведь тогда всем будет лучше. Уговорить преподобную мать сделать поддельные амулеты, чтобы рыцари верили? Без проблем, потому что умрёт и сбежит с поля боя меньше людей. Тщательно хранить секреты, несмотря на показную простодушность? Да, потому что от раскрытия этих секретов не будет ничего хорошего.

Алистер был добрым. Гораздо добрее, чем многие. И гораздо хитрее. Даже хитрее Морриган, если к нему присмотреться. Просто иногда напускная, иногда реальная наивность отбивала желание присматриваться. Но Дайлен изучал своих спутников слишком скрупулёзно, чтобы этого не заметить.

— Тогда я не вижу причин для того, чтобы сказать нет. Хотя... дай-ка подумать...

— Советую тебе заткнуться, друг, — рассмеялся Алистер. Он выглядел так, словно у него с души упал камень.

Сам Амелл тоже почувствовал себя легче после этого разговора, хоть и остался в душе некий осадок: он не заметил недовольства Алистера тогда, и заработал себе ещё одну небольшую проблему сейчас. Будет ли у них время, чтобы найти одного-единственного человека в огромном городе? Алистер сказал, что знает, где живёт его сестра, но… но. С другой стороны, вряд ли знать будет собираться быстро на своё Собрание. Они успеют.

И если разговор с Алистером можно было назвать не слишком напряженным, просто немного… немного не самым лёгким, как и любые разговоры на серьёзную тему, то с Винн такого не пройдёт. Дайлен иногда думал, что у волшебницы есть два состояния: когда она читает лекции, которые, стоило признать, подчас было полезно выслушать, и когда она выражает своё недовольство. Чаще всего он слушал лекции, играючи переводя их в беседы на интересующие темы и пополняя свой Кодекс (тетрадь была уже толстой, вместительной, а почерк, изначально еле читаемый, стал почти красивым, округлым). Но на этот раз всё было по-другому.

— Ты же понимаешь, что ты Серый Страж? Что ты должен исполнять долг? Ты ведь говорил мне про это, — нагнал его голос Винн, когда он уже направлялся к Зеврану, смотревшему со знакомой, жаждущей хитринкой. Они только что закончили ужинать, и Дайлен был бы не против приятного времяпровождения, но… обернувшись и посмотрев на скрестившую руки волшебницу, он внезапно передёрнул плечами от неприятного предчувствия.

— Да, конечно. Но я исполняю свой долг. Я собрал армию. Если нам повезёт, мы сможем объединить и остальной Ферелден на Собрании земель. Я даже думал набрать рекрутов, потом, если выживу, — задумчиво поделился с ней Амелл, надеясь, что откровенность снизит градус недовольства. Но Винн не сменила гнев на милость.

— У Серого Стража не должно быть привязанностей. У Серого Стража должен быть лишь долг.

Это было подло, так говорить. И неприлично — разве ценились хоть когда-нибудь люди, сующие свой нос в чужую жизнь? Дайлен медленно повернулся в её сторону всем телом, отлично понимая, о чем она говорит. О ком. Зевран стоял достаточно далеко, чтобы не слышать беседы, но недостаточно, чтобы камень в его огород можно было легко проигнорировать. От этого в душе поднимался гнев: тот яркий зверь, приход которого он давно не чувствовал. Иногда даже шутил про себя, что слишком для этого обледенел.

— Мне плевать.

Кажется, Винн растерялась. Она не привыкла ни к такому тону, ни к таким словам от Дайлена. Дайлен, в свою очередь, не привык к такому возмутительному поведению.

— Что?..

— Мне плевать. Я исполняю свой долг, я делаю то, что считаю своим долгом. И не собираюсь делать то, что считают моим долгом другие, — Дайлен медленно покачал головой. — Прости, Винн. Да, я часто с тобой соглашался, а некоторые темы просто мягко обходил, и мы оба понимали, что наше мнение различается. Но такое, и сказанное таким образом, я терпеть не могу.

Вдохнув почему-то слишком горячий воздух, Дайлен развернулся и вышел из зала, ассоциируя свой уход с поспешным бегством. Но он ничуть не удивился, когда Зевран нагнал его в одном из коридоров, удивлённо улыбаясь. Амелл притворился, что не заметил в этой улыбке беспокойства.

— Надо же, мой Страж. Ты защищаешь меня. Я польщён.

— Она перешла все границы. Она начала указывать, что мне чувствовать, когда я её об этом даже не просил, — не сдержавшись, выплюнул Дайлен. Гнев всё ещё клокотал где-то в горле — почти затихший, но всё ещё живой. — Какой бы мудростью она не обладала, есть вещи, которые каждый должен решать сам.

— Хорошо сказано, мой Страж, — Зевран подошел к нему ближе, заглядывая в глаза. — А теперь, может, ты страстно прижмёшь меня к вот этой стене?

Дайлен не мог противиться этому голосу и этому взгляду. Он скорее проигнорировал, чем не заметил странные нотки в голосе и почти панический взгляд. Он запретил себе думать о том, что Зевран тоже не хочет, чтобы он чувствовал. Потому что на самом деле — и это с каждым разом всё заметнее — «не хочет» на самом деле является «боится». Что с этим делать, Дайлен пока не знал.

— Давай не будем слишком шокировать публику, мой Страж, — мурлыкнул Зевран ему в губы, когда дыхание уже стало совсем тяжелым, а сознание — поплывшим. — Я уверен, кровати тут мягкие и большие.

Так оно и оказалось. Дайлен проводил руками по линиям татуировки, целовал загорелую кожу, ловил губами чужие стоны. И смотрел, смотрел, смотрел. Зевран был красивым. Не просто потому что он эльф. Дайлен видел других эльфов, и они были самими обычными: острые уши, тонкое телосложение. Большие глаза. У Зеврана было всё то же самое да плюс завораживающий голос и тренированное тело, но главное было не в этом.

Главное было в чём-то слащаво-радостном, что жило в сердце, и чего сам Зевран так боялся.

И тем не менее, наслаждаться не было времени. Вскоре Дайлен попрощался с Редклиффом и с двумя членами отряда — Алистером и Морриган. Ему нужно было выполнить обещанное ведьме, но, если слухи о Флемет правдивы, мероприятие им предстояло очень опасное. Алистер — Серый Страж и будущий король. Им нельзя жертвовать.

— Знал бы ты, как меня это бесит, — с чувством высказался Алистер, когда Дайлен пытался ему это объяснить. — Вот почему я не хочу быть королём, не хочу быть бастардом короля. Не хочу быть последним Стражем! Мне не нравится, когда меня берегут.

Увы и ах, беречь его приходилось. Путь до Диких Земель был лёгким, а вот углубившись в сами Дикие Земли, Дайлен понял, как хорошо было, когда Морриган вела их сквозь эти леса и болота. Тогда не было порождений тьмы, не было препятствий — они просто шли. Теперь же приходилось ориентироваться по тщательно нарисованной ведьмой карте, которая, впрочем, помогала мало.

Над отрядом висело напряжение: все понимали, что идут на бой, и бой этот будет сложным. Ну, может, Огрен пил как обычно да Шейла не испытывала никакого волнения. Наверное, именно поэтому разговор начала именно она. В установившейся почти-тишине, прерываемой только звуками леса да шагов, её голос прозвучал оглушительно:

— Я заметила, что оно любит камни.

— Ага, — протянул Зевран с удивлённой интонацией. Дайлен бросил на них с Шейлой такой же удивлённый взгляд. Голем редко говорила с кем-то, и от него она часто отворачивалась. Даже словоохотливый эльф не был готов к беседе. Шейла же не унималась:

— Тебе нравится вставлять их в собственное тело?

— Ох, дорогая, мне нравится вставлять в собственное тело нечто совершенно...

Дальше Дайлен не дослушал, потому что отошел к Андерсу — с тем всегда можно было придумать тему для разговора в процессе, не беспокоясь по поводу того, как не выставить себя дураком. Недовольство его только усилилось, когда он понял, что его поспешный уход провожали две пары ехидных глаз: Лелианы и самого Зеврана.

Флемет, казалось, только их и ждала: при приближении вышла из дома, смерила насмешливым взглядом и, непрозрачно намекая, что знает про цель их визита, начала говорить. И, о, как убедительна она была! Если бы Дайлен был менее злым после прогулки по Диким Землям, он обязательно оценил бы талант Флемет куда больше. А так — просто не сразу нашелся со словами.

— Я не хочу тебя убивать, но я не верю, что ты не попытаешься завладеть телом Морриган, — он покачал головой. — Простая предосторожность. Мне не нужен твой Гримуар.

— Как жаль… Какая преданность, — почти восхищённо выдохнула Флемет. — Но заслуженна ли она? И не напускна ли? О, как страшно разочаровать такого человека, как ты, Серый Страж. Если ты хочешь битвы, то она будет. Кажется, не так давно ты убил дракона?

Когда Флемет стала драконом, Дайлен выругался. Хотелось ли ему сражаться с Флемет, как с опытным, почти бессмертным магом? Конечно, нет. Хотелось ли ему сражаться с ней, как с драконом? Конечно, нет! Но выбора не было, потому что чешуйчатая громадина уже выдыхала пламя. Он поудобнее перехватил свой ледяной посох и уныло подумал, что это будет сложно. Они в битве с обычным драконом едва не проиграли, а тут — человек в драконьем теле, куда более умный и изворотливый.

Рука под конец боя превратилась в какие-то кровавые лоскутки, хорошо хоть не поджаренные. Андерс смотрел на это, ругался и лечил. Длинные раны затягивались медленно, а Дайлен морщился иногда из-за боли в виске, который рассекло разлетевшимся на куски под хвостом дракона камнем, и думал, что бой не располагает к аккуратным порезам. Бой располагает к порезам по типу «как угодно, лишь бы больше крови».

Собака ластился под здоровую руку, умильно положив окровавленную морду на дайленово бедро. Не выдержав просящего взгляда, Амелл всё-таки начал начёсывать мабари за ушами, задумчиво посматривая на Винн: та как раз лечила сломанную ногу Лелианы. На лице у девушки застыли боль и уже подсохшие слёзы. Зевран сидел, сгорбившись, приложив руку к лицу.

— Всё с ним нормально, — хмуро сказал Андерс, когда Дайлен в который раз перевёл взгляд на эльфа. Если ему не помогали — значит, травма не критичная, это Амелл знал. Но... — Только нос сломан. Он может подождать.

— Я тоже могу.

— Ты кровью истечёшь! К тому же, чем раньше лечить такие раны, тем быстрее идёт процесс.

В конце концов все были вылечены, Винн с Андерсом — напоены лириумными зельями, а дверь в хижину — выбита Стэном, который рассудил, что раз у этой рухляди нет хозяев, то и осторожного вскрытия замков она не стоит. И, в общем-то, был прав. В сундуке, который всё же пришлось вскрывать Лелиане, обнаружилась зловещего вида книга, по которой сразу стало ясно, что это — искомый Гримуар.

— Ну что, в Денерим? — подытожил Дайлен, закидывая беспокоящую интуицию книгу к себе в рюкзак.

Дорога в Денерим была едва ли не сложнее, чем дорога к Диким Землям. Слишком много порождений тьмы встречалось тут и там, причем группы были довольно большие и часто под командованием эмиссара, а то и не одного. Дайлен отчаялся отмывать лезвие посоха от противной крови порождений тьмы и, не таясь, пользовался магией. Вязкая субстанция взлетала с лезвия оружия, замирала на какое-то время в воздухе и, когда Дайлен переставал её поддерживать, резко падала на землю. Раньше ему это не позволяли делать какие-то этические соображения, теперь же стало всё равно.

Они дошли до Денерима и даже до поместья эрла Эамона, и чуть не разминулись с выходящим оттуда Логейном. Тот обжег Дайлена и его разношерстный отряд безразлично-неприязненным взглядом и продолжил путь. Пожав плечами, Амелл последовал его примеру. Странное поведение. Впрочем, «странное поведение» — так можно охарактеризовать все действия Логейна, начиная с Остагара.

Первым же делом в него, уставшего с дороги, клещом вцепилась Морриган: убили, убили? Дайлен покивал, достал из сумки Гримуар и отдал толстый талмуд ведьме, у которой загорелись глаза. Самого его к себе позвал эрл Эамон. Подавив раздражение — можно было бы и дать отдохнуть после дороги! — Дайлен пошел, выслушал пространную речь о том, что «надо бы заручиться союзниками и набрать слухов», и тяжело вздохнул.

— Сегодня я хочу насладиться удобствам поместья, — сказал он спутникам, когда те собрались все вместе. И то ненадолго: было видно, что им хочется разбрестись по разным частям дома. Кому-то — в библиотеку, кому-то — в свою комнату. — Но завтра надо начать действовать. Шейла, я думаю, слишком заметна… я бы посоветовал не выходить из поместья, но на всё твоя воля. Лелиана, Зевран — я бы очень попросил вас, словами Эамона, «собрать слухи». Остальные — делайте, что хотите. Только Андерс, Винн и Морриган — будьте внимательны. И, Лелиана… думаю, к завтрашнему вечеру можно будет нанести визит, — Лелиана сначала застыла, а потом кивнула.

На следующий же день Дайлен первым делом нашел Алистера — на кухне, пожирающим сыр — и направился в сторону дома Голданны. Алистер то чуть розовел, то, наоборот, бледнел, но в остальном выглядел спокойным. Но вот когда они пришли к Голданне… Дайлен смотрел на кривящуюся женщину и не мог найти в ней ничего, что напоминало бы Алистера. Цвет кожи? Нет. Цвет волос? Нет. Разрез глаз? Нет. Нет, нет, нет. И уж точно не характер.

— Мне кажется, Алистер, — глухим голосом сказал он, — что тебе тут не рады. Тут были бы рады деньгам.

— Увы и ах, — дерзко сказала Голданна. — А ты кто, чтобы так говорить? Мальчик на побегушках королевского сыночка?

Не стоит и упоминать, что Алистер был в полном разочаровании и унынии. Дайлен смотрел на светлое небо, солнце на котором ещё даже не дошло до зенита, размеренно дышал и размышлял: а ведь он тоже хотел, чтобы Алистеру повезло. Чтобы сестра не винила во всём Алистера — ведь можно ли винить тогда ещё ребёнка за всё то, что произошло? С другой стороны, не будь этого ребёнка… Гнев Голданны понятен.

— Иногда я думаю, — в пустоту сказал Дайлен, — что люди думают только о себе.

— Не знаю, как насчёт всех людей, но… — Алистер вздохнул. — Знаешь, иногда я думаю, что ты — единственное светлое пятно во всём этом.

— Мор так сближает людей, — чуть улыбнулся Дайлен. Они оба хмыкнули. — Нет, Алистер. Я тоже тот ещё эгоист.

До вечера он бесцельно бродил по Денериму и читал книги из библиотеке эрла. А вечером, взяв под локоток Лелиану и наградив удивлёнными взглядами увязавшихся следом Зеврана и Алистера, пошел в указанный лучницей дом. Та ощутимо нервничала: перебирала стрелы в колчане, касалась тетивы. И не безосновательно: встреча прошла напряженно, но напряжение это, на взгляд Дайлена, было ожидаемым.

«Я не поверил Стражу в Перчатке, — подумал Дайлен, слушая, как разоряется Марджолайн. — Ты думаешь, что я поверю тебе?». И, не дослушав угроз барда, достал из-за спины посох. Двери по бокам комнаты с грохотом открылись, оттуда показались маги и воины. С магами справился Дайлен, с воинами — Алистер и Зевран, а Марджолайн досталась Лелиане, которая в такой тесной комнате схватилась не за лук, а за кинжал.

— Мы поговорим позже, — отрицательно качнула головой Лелиана, когда они уже обшаривали сундуки. — Мне нужно обдумать это… всё.

«Позже» наступило только на следующий день, когда перед очередным «собранием» Лелиана напряженно встала перед ним, сжимая кулаки. Она была непривычно угрюма; под глазами появились мазки синяков. Дайлен, наверное, мог успокоить её лучше, чем сказать, что она является тем, кем хочет быть — не обязательно Марджолайн. Но он сказал именно это, и слабо улыбнувшаяся Лелиана чуть успокоила его.

— Логово малефикаров в Денериме есть, — неожиданно первой начала Морриган. — Я не говорю, что нужно сделать с ним: может, пойти учиться, а может, вырезать их всех. Но сам факт их нахождения в столице меня… пожалуй, насмешил.

— Ну, мы со Стэном на малефикаров не натыкались, — задумчиво протянул Андерс. — Зато! Развлеклись в переулках. На несколько банд стало меньше.

— Он увязался за мной, — безразлично дополнил Стэн. Дайлен не сдержал смешка, за что был награждён обжигающим взглядом от целителя.

— Здесь сейчас находится служанка королевы, — сказал со своего места Алистер. — Она, ну… пришла просить помощи. В общем, Хоу запер Анору и вроде как угрожает убить, а свалить всё на эрла. Ещё Лелиана сказала, что ходят слухи про какую-то болезнь в эльфинаже… в общем, эльфы пропадают. — Зевран кивнул, подтверждая эту информацию.

Дайлен задумчиво покачал головой. Все три дела были важными. И если с эльфинажем ничего решить было нельзя — туда просто не пускали, — то с малефикарами и королевой, которую в народе очень любили, и чья смерть будет смертельным пятном на репутации эрла…

— Алистер, Андерс, Шейла — мы идём к малефикарам. Попробуем как-то договориться, вдруг они мирные... в чём я сомневаюсь. Остальные — готовьтесь к спасению королевы. Думаю, не помешает поговорить со служанкой королевы. Да и с эрлом — у него наверняка есть какие-то идеи.

Выбор спутников для посещения магов крови был не случаен. На Шейлу, как на голема, такого рода магия не действовала; Алистер обладал умениями храмовника, что являлось весомым аргументов против любого мага; Андерс просто был целителем и в такой ситуации подходил гораздо лучше Винн. Возможно, не стоило брать Алистера с собой — они всё-таки оба Серые Стражи, но Дайлен надеялся, что маги крови не будут враждебны хотя бы первые несколько минут, чтобы можно быть объясниться. Да и обижать Алистера, не беря его на задание, не хотелось.

Ожидания не оправдались. Маги крови нападали, нападали и нападали, совершенно не желая ничего слушать. Дайлен пил лириумные зелья, старался стоять подальше от Алистера и убивал-убивал-убивал. Не удивительно, что обратно в поместье эрла они все даже не пришли — приползли. Только Шейла, мерцая своими кристаллами, была как всегда безразлична к состояниям человеческого тела.

Впрочем, сытная еда и мягкая кровать постепенно возвращали бодрость. А уж когда в мягкую кровать к нему скользнул Зевран… Дайлен разомлел ещё больше, с сожалением констатируя, что сегодня отправиться спасать королеву не получится, только завтра. Сегодня можно просто лежать, перекидывать какие-то камушки, лежащие до этого на дне рюкзака, из руки в руку, и наслаждаться жизнью. Сам эльф, наблюдая за ним, только посмеивался, иногда целуя его куда-то в плечо, ключицы, грудь... Не удивительно, что один из камушков вскоре свалился Зеврану на спину. Тот издал тихий удивлённый звук и потянулся взять.

— Мой Страж, ты обронил... Это золото? — вскинул брови он.

Дайлен прищурился: в комнате было темно из-за задёрнутых штор, сквозь которые не пробивался свет розового ещё закатывающегося солнца, и он ничего не видел, так что пришлось камешек щупать. Тот, и вправду, оказался не камешком, а маленьким слитком золота. Амелл напряг память и вспомнил, что нашел его где-то в Круге магов.

— Да. Если он тебе нравится, можешь оставить себе. И второй, и третий, — Дайлен вложил в его мягкую ладонь белый рунический камень, небольшой слиток серебра, поцеловав пальцы. Ладонь дёрнулась. — Но как ты разглядел? Я ничего не вижу.

— Я эльф, мой Страж, — Зевран рассмеялся, но несколько натянуто. — Все эльфы видят и слышат лучше людей. Именно поэтому никто не может превзойти стрелков-долийцев. Ай-яй-яй. Неужели нужно следить за твоим образованием?

Дайлен неопределённо хмыкнул и потянулся поцеловать Зеврана. Что же, теперь он знает немного больше. Про зрение действительно интересно, хотя глаза эльфов, даже на невооруженный взгляд, чем-то отличались. Слух же… ну, большие уши как бы должны намекать? Он потянулся к длинному острому уху и мягко провёл по контуру, чуть пощекотав кончик. Зевран одобрительно уткнулся тёплым носом ему в шею.

— А вот это очень приятно, мой Страж. Ещё раз.

Дайлен покорно повторил, чувствуя, как Зевран томно вздохнул. Кажется, ему это очень нравилось… во всех смыслах. О таком свойстве ушей эльфов Амелл даже не подозревал. Или эрогенная зона на ушах — это прерогатива только избранных, в данном случае Зеврана? Дайлен мягко усмехнулся и подтянул Зеврана повыше, чтобы поцеловать.

— Мой Страж... — выдавил меж поцелуями Зевран.

Дайлен хмыкнул и перевернулся так, чтобы оказаться над Зевраном, сполз вниз, взял в рот столько напряженной плоти, сколько мог, поднял взгляд туда, где, как ему казалось, должны быть глаза эльфа. Судя по тому, как прервалось дыхание, угадал. Хотелось улыбнуться, но Дайлен боялся задеть нежную кожу зубами, а потому лишь глубже насадился. Ощущение чужих пальцев в собственных волосах при этом казалось чем-то естественным.

Через какое-то время — Дайлен был не в ладах со временем, да и как можно в такой ситуации считать? — Зеврана выгнуло, и он выплеснулся Амеллу в рот. Не успев заглотить всё, Дайлен почувствовал, как часть потекла по подбородку. Стереть не успел — Зевран сделал это за него, а потом жарко поцеловал.

Стоит ли говорить, что в ответ Зевран старался особо тщательно?

А на следующий день пришлось вставать с постели, не поддаваться соблазнительному Зеврану, вытаскивая и его из кровати, и идти спасать королеву. Шагая по Денериму в сторону поместья эрла, Дайлен думал, что его почти восхищает, как быстро задрипанные закоулки Денерима сменяются красивыми домами и наоборот. Вот и сейчас — они вроде бы только недавно вышли с главной площади, а теперь шагают по тёмному переулку, который приличные граждане должны бы обходить стороной. Но, как когда-то пошутил Зевран, они — очень неприличные люди, и могут делать, что вздумается.

Рядом прыгал, иногда насмешливо каркая, ворон. Дайлен провожал его безразличным взглядом, Зевран — внезапно напряженным. Пальцы у эльфа подёргивались, хотя никакой опасности, казалось, рядом не было. Ключевое слово, как очень скоро понял Дайлен — «казалось».

Незнакомый человек преградил им дорогу, возникнув словно неоткуда. Судя по тихим звукам, «возник» не один он, а ещё как минимум трое. То, что это не простые бандиты, Дайлен понял с первого взгляда. То, что это Вороны, Дайлен понял с первого слова. То, что этот конкретный человек знаком Зеврану, Дайлен понял со второго предложения. И всё было бы хорошо, но на «вернись, я всё прощу» Зевран внезапно шагнул вперёд. Амелла хватило только на то, чтобы вскинуть руку, мешая спутникам атаковать.

В предательство не верилось. Не верилось, что Зевран — Зевран! — мог предать, да ещё так просто. Шаг. Второй. Третий. Руки распахнуты, чтобы все видели, что в них нет оружия. Ворон одобрительно улыбается, сам шагает ближе — то ли для объятия, то ли для хлопка по плечу, но вдруг резко сваливается на землю с перерезанным горлом. Небольшой нож был спрятан в рукаве, тут же догадывается Дайлен и только и может, что отмахиваться посохом от одного из убийц.

— Думаю, глупо будет говорить, что я чуть на месте не умер? — невесело спросил Дайлен, когда всё закончилось, когда Зевран, задумчиво-грустный, медленно сказал: «Я мог бы уйти». — Если моё мнение важно, я не хотел бы, чтобы ты уходил. Но и удерживать я тебя не могу.

— Я… должен извиниться, — запнувшись, проговорил Зевран. — И за это представление, и за свои слова. Но Тальесин — опытный воин, его сложно победить… А я сейчас просто не верю в свою удачу, поэтому говорю всё, что приходит в голову. Конечно, я останусь, мой Страж. До самого конца. Пока не надоем. Пока кто-то из нас не умрёт. Я разрушил всю романтику?

Остаток пути до поместья прошел спокойно, только Лелиана о чём-то шушукалась с эльфом да Андерс не сводил с Дайлена взгляда. Малочисленность отряда объяснялась просто: им нужно было пройти незаметно, но, если будет бой, суметь выйти из него победителями. К счастью, все четверо — Дайлен, Зевран, Лелиана, Андерс — обладали подвешенными языками, так что вопрос о том, кому идти, и не стоял.

Незаметно пробраться внутрь (может, убив всего пару стражников…) не составило труда. Как и не привлекать к себе внимания — всего лишь немного рассредоточиться, чтобы другие люди не обратили внимания на четырёх подозрительно скучковавшихся людей, и идти в одном направлении. Ну, на некоторых внимания не обращали вообще… Дайлен скосил взгляд на Зеврана, который был одет в одежду слуги и с которого, казалось, соскальзывали чужие взгляды.

— Ох, ну конечно, всё не могло оказаться так просто, — пробормотал Дайлен, тщетно пытаясь разрушить барьер, за которым скрывалась королева. Ни у него, ни у Андерса ничего не получалось. Хотя некоторые части заклинания, наложенного на дверь, были подозрительно знакомы… — У нас ничего не получится. Я бы сказал, что это магия крови?..

— Просто прекрасно! Почему-то я уверен, что этот маг не захочет просто так снять заклинание, — прошипел целитель.

По пути в комнату Хоу Лелиана остановилась у одной из дверей и, постоянно оглядываясь, быстро её вскрыла. Маленькая каморка за ней была забита деньгами. На присвистывание Зеврана бард ответила смущенной улыбкой и непонятным «Когда-то я уже бывала в этом поместье». А вот комнаты Хоу все четверо уже рассматривали вполне сознательно. Книги, деньги, какие-то невнятные бумаги и — вот это да — документы Серых Стражей.

— Откуда они у него? — шепотом возмутился Дайлен, спускаясь в подвалы. То, что прямо из комнат эрла можно попасть в подземелье уже само по себе настораживало, а то, что в одной из камер сидел Серый Страж… Дайлен выслушал Риордана спокойно, отдал бумаги и подумал, что очень хочет убить Хоу. Очень хочет.

Чем дальше он шел по подземельям — застенкам? пыточным? — тем сильнее становилось это желание. Значит, шрамы на теле Риордана ему не почудились, и того действительно пытали. Пытали и сына одного из баннов, и какого-то эльфа, и выжившего при Остагаре воина. Последнего Дайлен убил — это было многим милосерднее, чем оставлять безумца в живых.

И, о, как Дайлен был рад, когда Хоу не стал убегать от боя! Сначала, правда, пришлось расправиться с двумя магами, которые его окружали, а остальную охрану можно было оставить за Зеврана и Лелиану. Но маги быстро легли на пол, стоило применить пару заклинаний школы духа, а вот Хоу, несмотря на свой возраст, был сильным противником. Он сразу бросился в ближний бой, поняв, что маг в такой битве будет слабее. Но у Амелла был не самый обычный посох — и Зевран, который всегда рад всадить врагам нож в спину.

— Какая же он мразь, — с наслаждением выдохнул Дайлен, еле удержавшись от того, чтобы попинать труп. Все трое спутников наградили его почти испуганным взглядом. Когда он отказался выпускать Вогана, Лелиана наконец возмутилась:

— Дайлен, что происходит?

— Хоу просто меня разозлил, — честно признался уже порядком успокоившийся Амелл. — А этот… эрл… ты видела его? Слышала, что он говорит? Не самый лучший человек. Нам нужны, конечно, голоса на Собрании Земель, но я сомневаюсь, что такие люди держат своё слово. Его выпустят, но чуть позже. Пусть посидит, подумает... вряд ли надумает что-то дельное, конечно, но вдруг.

Кое-где заляпанную кровью броню удалось очистить какими-то тряпками, и они без проблем прошли обратно к комнатам Аноры. Та уже была в полной готовности: в броне, серьёзная и сосредоточенная. «Врёт или не врёт? — думал Дайлен. — Ловушка или нет?». По самой Аноре было непонятно, она держалась отстранённо-вежливо и даже о намерениях собственного отца говорила почти без дрожи в голосе. То ли самоконтроль, то ли продуманный план.

«План», — понял Дайлен, когда стоял напротив кучи вооруженных людей, осознавая, что ему не победить. Анора со своей служанкой быстро сбежали — и им стоило сделать так же. Догонялки по коридорам особняка были чем-то просто волшебным. Жаль, что для Дайлена они закончились довольно быстро: на третьем или пятом повороте. Очнулся он уже в камере, до которой доносились крики разной степени громкости и вымотанности.

«Твою мать», — подумал Дайлен, как только осознал, где находится.

«Ну, меня хотя бы не пытают», — подумал Дайлен философски, когда, спустя несколько часов и попыток выбраться, так и не смог никак изменить своё плачевное положение. Хотя крики уже более чем действовали на нервы, а нагота доставляла неудобство — пол всё же был холодным.

Ещё через какое-то время Дайлен услышал звуки боя. Напряженно вслушиваясь, он нахмурился. Если это кто-то из спутников, то, получается, ему страшно повезло. С другой стороны, кому ещё нападать на форт, как не им? Когда Дайлен из-за прутьев решетки увидел Зеврана с Лелианой, убивающих нескольких охранявших его стражников, он испытал неимоверное облегчение.

— Мой дорогой Страж. Ты скучал? — с улыбкой спросил Зевран, цепко осматривая его тело. Во взгляде не было похоти, и Дайлен мгновенно понял, что он ищет. Следы пыток. Но его не пытали. Он только поранил сам себя у ладони, когда пробовал выбраться сам с помощью магии крови: пытался заставить стражников выпустить его, но те только бессмысленно замирали и отказывались выполнять сколько-нибудь сложные приказы, не то что достать ключ и повернуть его в замке.

Вывод напрашивался сам собой: даже для такого рода магической школы требовалась тренировка. Но покрывать своё тело ещё большим количеством шрамов, что есть сейчас… Левая рука и без того была похожа на жертву маньяка, вся опутанная следами запретной магии.

Лелиана кинула ему одежду, и Дайлен с облегчением её надел, взял в руки протянутый бардом же посох и почувствовал себя готовым сбежать из этого отвратительного места. Настроение немало поднимало то, что Зевран взялся шепотом пересказывать весь тот бред, что они с Лелианой несли, чтобы проникнуть внутрь.

— Мы сумели сбежать, а ты — нет, мой Страж, — внезапно серьёзно сказал убийца. — Это… не должно было быть так. Именно поэтому пошли мы с Лелианой. Андерс тоже собирался, но в случае нападения без посоха он почти беспомощен, а кинжалы можно спрятать в обычной одежде.

— В любом случае, получилось у вас более чем неплохо, — не зная, что ответить, хмыкнул Дайлен. Зевран удовлетворённо кивнул. Кажется, и такая реплика его устроила.

Уже в поместье эрла Анора объяснила свои действия, и Дайлен, скрепя сердце, принял эти объяснения. Звучали они логично и убедительно, сама королева выглядела очень уверенно… Но всё же. Поймав унылый взгляд Алистера, когда Анора заговорила про трон, Дайлен вздохнул. А вот сейчас нужно ошарашить и Эамона, и действующую королеву неожиданным предложением о браке.

Ошарашить получилось. Эамон был резко против, Анора — скорее за, но лишь из-за выгоды. На мрачного, но спокойного Алистера она смотрела с немалой долей удивления. Дайлен же прикидывал, что больше повлияло на изменение в характере почти-храмовника: матка на Глубинных тропах или встреча с «семьёй»? Думал он об этом и после того, как небольшое собрание закончилось. А потом непривычно смотрящий Зевран — то ли спокойный, то ли, наоборот, паникующий, за странноватой улыбкой и не разглядеть — поймал его за локоть, и Дайлену в голову пришли все мысли, но только не о том, что на самом деле произошло. Он смотрел на золотое колечко в руках эльфа и не мог отвести взгляда.

— Ты хочешь подарить мне… серьгу?

— Не пойми меня неправильно… — терпеливо начал Зевран, но всё это, в сущности, были пустые слова. Дайлен задумчиво коснулся рукой мочки правого уха, представляя, как серьга будет там смотреться. Так же, как у Андерса, делая его вид более хулиганским? Или как у Дункана, только подчёркивая его облик? — Мой Страж?

— Мне бы очень хотелось, чтобы это было большим, чем просто подарок. Но я понимаю, что… — негромко сказал Дайлен, осторожно вытягивая из смуглых пальцев колечко. Осёкся, не закончив последнюю фразу. Её окончание повисло в воздухе двумя вариантами. «Ты это не скажешь» или «Это не так». Дайлен сам не знал, какой из них верный. — Ты сможешь проколоть мне ухо?

Вместо ответа Зевран кивнул. Выглядел он в тот момент почти так же уязвимо, как сам Дайлен, но быстро встряхнулся, натянул улыбку, и стал походить на себя прежнего. Руки у него, когда он иглой прокалывал Дайлену мочку, совершенно не дрожали. А вот когда прижимал небольшим отрезом ткани ранку, стирая кровь — пальцы были холодными, как лёд. Только Амелл почувствовал это, как Зевран склонился ниже, поднял его руку, забрал из ладони серёжку и поцеловал пальцы.

— Я просто не могу сказать иначе, мой Страж, — тихо проговорил он. — Но… но я рад, что ты не стал продавать её или выбрасывать.

— Она от тебя. Я бы не смог, — убеждённо произнёс Дайлен.