1.
Всё началось с Совместного Субботнего Просмотра Фильмов, на который Шото притащила Урарака, приговаривая: «Ну что ты как неродной, в конце-то концов, посиди со всеми».
«Да мы, в общем-то, и не родственники» — хочется заметить Тодороки, но его прерывают веским «Тем более там будет Деку», и Шото просто покорно кивает.
Так ведь делают друзья, да?
Тодороки честно пытается наверстать то, что упустил за время своего не самого радостного детства: общение с друзьями, совместные обеды, ночёвки, рассказы страшилок. Спасибо Изуку, что возится со мной.
И хотя сам фильм — очень громкий боевик, который включил Киришима, крикнув, что сначала они будут смотреть что-то мужественное, — Шото не очень интересует, его вполне устраивает сидеть, облокотившись на ноги Мидории, и слушать его последние наблюдения за про-героями. Это было их рутиной: активная жестикуляция Мидории, его увлечённые рассказы, тихие уточняющие вопросы от Тодороки, то, как Мидория воодушевляется, понимая, что его слушают. А ещё рука Изуку в волосах Шото.
Ох, хах, — Мидория неловко ерошит свои волосы, которые и так находятся в полном беспорядке, — когда я очень увлечён, мне хочется занять чем-то руки. Извини за это. Поправляй меня, если будешь против, я знаю, что бываю надоедливым.
А Тодороки и не против. Мозолистые руки Мидории на удивление нежные, он перебирает пряди волос Шото, пока рассказывает про то, кто возглавил Топ-10 героев в этот раз, и это приносит то умиротворение, которого очень не хватает, в связи с последними событиями в их жизни. Поэтому Тодороки полностью сосредотачивается на приятных ощущениях, даже не заметив, что фильм поставили на паузу, а ему вообще-то задали вопрос:
— Хей, Тодороки! Ты что, нас вообще не слушал? — Мина щёлкает пальцами у него перед носом, от чего Шото глупо моргает, переводя на неё удивлённый взгляд.
— Нет?
— Отвлекись от Мидории на секунду, будь добр, — она закатывает глаза, откинувшись на подушки.
— Так вот, мы хотели узнать, — теперь перед Шото садится Хагакуре, видимо, таким образом не давая ему уйти от ответа, — какие девушки нравятся главному красавчику нашего класса? То есть тебе, — уточняет она, увидев его непонимающий взгляд.
— Никакие, я гей.
— Ты- Что?!
Тодороки только поднимает брови на такую реакцию. Осознание собственной гомосексуальности прошло у него без какой-либо драмы, он просто в один день понял это и продолжил свои тренировки для становления героем, потому что у него в любом случае не было времени для такой ерунды. И он никогда до этого не общался с кем-то настолько близко, чтобы говорить об этом было уместно.
Неужели я сказал что-то настолько удивительное, чтобы производить столько шума?
Он переводит взгляд на Мидорию, надеясь получить ответы на свои вопросы, и застаёт того смотрящим в стену и беззвучно шевелящим губами.
— Всё ведь в порядке? — спрашивает Тодороки, игнорируя крики Минеты о сломленной иерархии. — Разве это имеет какое-то значение?
— А? Конечно, не имеет! Я просто удивился, ведь ты никогда об этом не говорил!
— Ты не спрашивал, — Тодороки хмурит брови, пытаясь понять, о чём ещё он мог умолчать.
— Всё в порядке, чувак! — Серо машет ему рукой с другого конца комнаты. Он выглядит немного запыхавшимся, после того, как заклеивал Минете рот клейкой лентой, но всё равно улыбается. — Не переживай об этом, нам всё равно.
— Спасибо?
— И мы рады за вас с Мидорией! Жаль, конечно, что вы не сказали, что встречаетесь, но мы всё понимаем…
— Мы не… Мы не встречаемся, — Тодороки чувствует непривычный жар на своём лице. <i>Неужели мы выглядим, как пара?!</i>
— Мы просто друзья!
Да. Друзья, — эта мысль тепло отдаётся где-то в груди. — Изуку прекрасный друг.
Серо молча хлопает его по плечу.
2.
— Нет, смотри, здесь неправильный глагол.
— О, ты прав, я и не заметил.
Тодороки и Мидория сидят в приглушённом свете и негромко переговариваются, делая домашнюю работу. Выполнять задания вместе уже вошло у них в привычку, и обычно к ним присоединяются ещё несколько ребят из класса, но сегодня Мидория попросил больше никого не звать, потому что после особенно тяжёлой тренировки он не хотел общества большого количества людей.
— Если хочешь, можем перенести на завтра, — Тодороки пошире открывает дверь. Он только вышел из душа, и его волосы совсем немного вьются, а пару капель с них уже попали на футболку. Мидория выглядит слегка покрасневшим после тренировки и неловко мнёт в руках низ спортивного костюма. — Тебе ведь нужно отдохнуть?
— Нет-нет, я совсем не против, если придёшь только ты! Ты меня совсем не напрягаешь, Тодороки-кун! — Шото едва заметно улыбается. Румянец очень мило сочетается с веснушками Изуку.
Шото переворачивает страницу и, не особо вдумываясь, переходит к следующему заданию, но все его мысли заняты тем, что выражение «чувствовать себя как дома» наконец-то перестало означать «чувствовать напряжение, вину и злость одновременно в течение нескольких часов». Теперь это означает «сидеть на мягком ковре Изуку, привалившись спиной к кровати, и слушать его тихий бубнёж, смотреть вместе фильмы или сидеть в общей гостиной и наблюдать, как Сато пытается не подпустить Каминари к духовке».
Раньше Тодороки не заморачивался с этими банальностями вроде любви, дружбы, семьи, но когда в его жизнь влетел Изуку, одновременно выбивая из его головы всё дерьмо и ломая себе кости, Шото, возможно, начал понимать.
Понимать всё, кроме английского, очевидно, потому что по ощущениям он сгрыз уже треть карандаша, но всё так же пялится на одно задание.
Есть хочу.
— Я так больше не могу, — Мидория хлопает тетрадью и выбирается из своей горы подушек. — Всё, перерыв. Будешь сок?
Тодороки кивает и тоже закрывает тетрадь. Мидория быстро убегает на кухню, а Шото в это время начинает складывать все тетради, учебники и распечатки — что-то ему подсказывает, что к учёбе они уже не вернутся.
Надо было попросить Изуку взять еды.
Тодороки поворачивается к выходу из комнаты, думая, что пойдёт и возьмёт что-то с кухни сам, но открыв дверь наполовину, он видит прямо перед собой Мидорию, который держит два полных стакана сока, но смотрит не вперёд, а куда-то в сторону, одновременно с кем-то разговаривая:
— Прости, Урарака, сегодня никак, но… — Тодороки поднимает руку, намереваясь остановить Изуку, но уже слишком поздно: стаканы врезаются прямо в грудь Шото, Мидория громко ойкает и наконец-то поворачивает голову, а откуда-то сбоку подбегает Урарака и слегка приоткрывает рот от увиденного.
Что ж, её можно понять, Тодороки Шото в белой футболке, которая прилипает к нему из-за пролитого апельсинового сока, можно увидеть не каждый день. А Тодороки даже не знает, что чувствовать по этому поводу, кроме того, что это холодно и липко.
— Чёрт! Прости, Тодороки! Я такой идиот, совсем не смотрел, куда иду, мне так жаль…
— Я принесу тряпку! — кричит Урарака, уже нажимая кнопку лифта. Мидория продолжает рассыпаться в извинениях и слишком резко взмахивает рукой, роняя один из стаканов. Он с громким звуком падает на пол, но не разбивается.
— Всё нормально, Мидория, я не злюсь, ты ведь не специально, — последние слова Тодороки звучат глухо, из-за того, что в этот момент он уже снимает футболку, и теперь Мидория кричит даже громче, чем до этого, выронив и второй стакан тоже.
— Ч-что ты делаешь?!
— Снимаю грязную одежду?
— Прямо здесь?!
— Но…
— Почему вы так кричите? — вместе с Ураракой из лифта выглядывают Мина, Каминари и Киришима и видят Тодороки, который спокойно стоит на пороге комнаты Мидории без футболки, и самого Мидорию с покрасневшими ушами и прижатыми к лицу руками.
— Вау, ребята, — Киришима неловко смеётся, отводя взгляд, — когда вы уже признаете, что встречаетесь?
— Мы просто друзья! — истерично кричит Мидория, когда двери лифта закрываются, а Урарака просит их отойти уже от разлитого сока.
3.
— Воу, Тодороки, не знала, что у тебя есть мерч со Всемогущим! — вместо приветствия говорит ему Мина, пока Шото переводит на неё непонимающий и слегка заспанный взгляд. До этого момента все в гостиной были увлечены тем, как Каминари засовывает горсть маршмеллоу себе в рот, но после реплики Ашидо к Тодороки повернулось минимум пять голов.
— У меня нет?..
Если честно, то сейчас Тодороки вообще не настроен на беседу о Всемогущем. Стоит раннее субботнее утро, а значит, Шото с трудом может функционировать без кружки крепкого кофе. А конкретно в это утро это даётся ему особенно тяжело, потому что мысли то и дело улетают четырьмя этажами выше, в его комнату, где спит Мидория, обхватив сбившееся одеяло ногами. Шото сдерживает улыбку, думая о Изуку, его волосах, которые растрепались сильнее обычного, о том, что вчера они вместе делали домашнюю работу и много смеялись, а когда стало совсем поздно, Мидории было просто лень спускаться в свою комнату, и…
Бакуго презрительно фыркает и возвращается к наблюдению за тем, как Киришима снимает Каминари на камеру. Мина, наоборот, начинает недобро улыбаться:
— Да? А мне кажется, я прямо сейчас вижу на тебе футболку со Всемогущим в костюме серебряного века. А ведь она очень редкая, где ты её достал? Я видела такую только у…
— Шото! — Изуку влетает в гостиную, и вот теперь на них точно пялятся все. Мина победно усмехается, Каминари, кажется, подавился, а Тодороки нашёл ответы на все вопросы в своей жизни. — Ты… Это что, моя футболка? З-зачем ты надел мою футболку?!
— Ну, ты ведь надел мою.
— Я… Что?!
Где-то на задворках сознания Тодороки мелькает мысль, что это всё выглядит, как сцена из этих романтических комедий, которые девочки их класса включают на совместные просмотры фильмов. Но эта мысль быстро сменяется другой: как же Мидории идёт его одежда.
Его всё ещё растрёпанные волосы, накачанные руки, сильно сжимающие дверной косяк, невероятно мило покрасневшие щёки, которые хорошо сочетаются с красно-белой футболкой на пару размеров больше нужного, на которой написано IcyHot.
Тодороки откровенно любуется, понимая, что эти мысли уже не имеют ничего общего с дружбой, но об этом он подумает позже, а пока важен только Изуку, который неожиданно хорошо выглядит в одежде Шото (да и без неё, наверно, то- так, стоп)
Резко осознавая, что на них всё ещё смотрит весь класс, Шото решает прервать Мидорию, чьё бормотание становится всё более отчаянным:
— Извини, Изуку, ты же знаешь, я плохо соображаю с утра, а у меня в комнате темно, вот я и… — Боже, что ты несёшь. — Я могу снять её, если ты…
— Нет! — Мидория откашливается, так как это было больше похоже на визг. — Вернее, да, но не сейчас, и вообще, — его лицо становится всё более красным, и Тодороки в который раз поражается его эмоциональности. — Я… Я не говорил, что против.
Бакуго кричит «снимите номер!», Мина уже просто задыхается, а Тодороки кажется, что он сейчас начнёт дымиться.
Будет не очень вежливо спалить футболку Изуку после того, как он дал разрешение её носить.
Мидория выглядит так, будто сам в шоке от своих слов и сейчас убежит куда подальше, поэтому Тодороки собирает себя в кулак и медленно выдыхает.
— Хах, — просто отлично, очень содержательно. — Я тоже не против. Чтобы ты носил мою одежду, я имею в виду.
Когда Мидория убегает, сославшись то ли на душ, то ли на домашку, которую они сделали ещё вчера, Киришима хлопает его по плечу и понимающе улыбается:
— Чувак, мы всё понимаем, вам не нужно скрывать ваши отношения. Тем более, у вас не очень-то и получается.
— Мы не встречаемся, — Тодороки переводит взгляд на Киришиму, даже не пытаясь выглядеть нейтрально, — мы просто друзья.
И этого впервые не кажется достаточно.
1.
Мидория неловко переминается с ноги на ногу, стучится в комнату Урараки и снова натягивает ворот футболки повыше. Сначала ему кажется, что его даже не услышали. В комнате довольно шумно, музыку хорошо слышно даже в коридоре — сегодня девочки устраивают совместную ночёвку, и при обычных обстоятельствах Мидория даже не приближался бы к этому крылу, но сейчас была чрезвычайная ситуация.
«Хоть бы на шум не вышел Киришима или, ещё хуже, Каччан» — мелькает у него в голове, когда он уже поднимает руку, чтобы постучать ещё раз, но тут дверь резко распахивается.
— О, привет, Деку, — Урарака выглядит удивлённой, — ты что-то хотел?
— Д-да, я…
— Слушай, у нас тут очень шумно, давай зайдём внутрь. Мы же не хотим злить Бакуго?
Не дождавшись ответа, Урарака хватает его за локоть — ладони Мидория прижимает к шее — и затаскивает в комнату, хлопая дверью. Внутри Изуку сразу замечает хрустящую чипсами Хагакуре, Мину, которая пытается сделать Тсую непонятную высокую причёску, и Джиро с Яойрозу, которые обнимаются на диване. Джиро делает музыку тише, а Мина выплёвывает резинку изо рта.
— Привет, Мидория! А у тебя сейчас разве не занятия с Тодороки?
— Да, тут такое дело, они были, но нам… Мне, мне нужна помощь. Вообще, я хотел попросить только у Урараки, но раз вы все здесь… — Мидория медленно отрывает руки от шеи и одёргивает футболку, стараясь не смотреть никому в глаза. Вся его шея покрыта красными отметинами, несколько есть даже под ключицами. И чем дольше длится тишина в комнате, тем больше горят его щёки. — Мы с ним немного отвлеклись. Так… У вас не найдётся тональника?
***
Когда на следующий день они вдвоём заходят в класс, все разговоры сразу стихают. Тодороки подхватывает спотыкающегося на пороге Мидорию, у которого снова горит лицо, и безэмоционально осматривает класс.
Ну да, глупо было думать, что Мина сможет удержаться и не поделиться такими сплетнями.
Ни почти полный тюбик тонального крема, ни высокий воротник не смогли полностью спрятать засосы, поэтому сейчас Мидория идёт к своей парте, прижимая голову к плечам, и, судя по выражению лица, умирает внутри.
— Вы такие классные друзья, — не выдерживает Каминари, за что сразу получает от Джиро подзатыльник. Обстановка в классе разряжается, звучит смех.
— Хотел бы я иметь такую же мужественную дружбу! — кричит Киришима, и сидящий чуть дальше от него Бакуго дёргается.
— Ну теперь-то вы не будете говорить «Мы просто друзья»?
Тодороки уголками губ улыбается Изуку, который больше не выглядит так, будто сейчас упадёт в обморок, подходит ближе и сжимает его руку.
— Мы встречаемся, — он улыбается шире, когда его руку сжимают в ответ.
Как так вышло, что тут заявлен один пейринг, а описан другой?..