— Джеффри, староват я для этого дерьма. Серьезно. Я устал как собака. А последние полтора года так и вовсе меня чуть не доконали, — Хэнк пригубил свой неразбавленный виски и устало оглянулся по сторонам.

Не привык он к таким заведениям: слишком уж чисто, бармен явно не разбавляет виски водой, а публика — толпа клерков. У таких пьяные драки сводятся к паре разодранных рубашек за триста баксов, драматично разлетающимися по углам позолоченными запонками и счетами мощными, как Билль о правах. Одним словом — скука. Хотя виски, стоило признать, был приличный. В любом случае, Фаулер сам пригласил его выпить: не терял надежду уговорить Хэнка остаться в департаменте, тем более, что Андерсон, наконец-то, перестал безбожно пить и привел себя в относительный порядок (не без влияния Коннора, конечно).

— И что прикажешь с этим делать, Хэнк? Я тоже староват. До сих пор в голове не укладывается всё это андроидское дерьмо. Думаешь, хоть кто-то из нашего поколения вообще был готов к такому? Ни один ремейк “Терминатора”, ни один чертов фантастический роман к такому не готовил. Серьезно, Хэнк, ты не можешь уйти сейчас. Ты единственный, кто меня понимает. Что мне делать со всеми этими детишками?

— Миллер далеко не мальчишка, — усмехнулся Хэнк.

— О, да ладно тебе, не цепляйся к словам. Ты прекрасно понимаешь о чем я говорю.

— Слушай, Джеффри, я…

— А как же Коннор? — перебил друга Фаулер.

— А что с ним? Он, насколько я помню, прекрасно выполняет свою работу, сдает наши гребанные отчеты в срок и делает львиную долю работы судмедэкспертов.

— Ты же понимаешь, что после твоего ухода мне придется поставить его в напарники к другому копу?

— И в чем проблема?

— Проблема в том, что лучший коп в участке после тебя — Рид.

Хэнк подавился выпивкой.

— Ты сейчас серьезно?

— Хэнк, не делай вид, что тебя это удивляет. Этот сопляк рвался по карьерной лестнице с того самого момента, как пришел к нам в участок. И, каким бы говнюком он ни был, коп он отменный. И это тебе тоже известно, даже лучше, чем мне. Я еще помню, как он чуть ли не в рот тебе заглядывал, ловил каждое слово и орал в кафетерии, что однажды переплюнет тебя. Идеалистичный идиот, что тут скажешь. За последний год он раскрыл в одиночку почти столько же дел, сколько вы с Коннором. Ты хоть представляешь что они смогут сделать в тандеме? — Фаулер лукаво покосился на друга.

— Я не понимаю, ты сейчас так пытаешься заставить меня остаться? — усмехнулся в ответ Хэнк.

— Возможно. Неужели ты готов отдать Коннора на растерзание Риду?

— Джеффри, ты серьезно думаешь, что Коннор булочка с корицей, как любят говаривать девочки-стажёрки? Не смеши меня! Да и этот пиздюк никогда добровольно не согласится работать с Коннором. Скорее сожрёт свою любимую куртку.

— То есть у меня нет ни шанса уговорить тебя? — вздохнул Фаулер.

— Прости, дружище. Но мне бы хотелось, не знаю, копаться в саду, выращивать какие-нибудь сраные цветочки и не думать обо всём этом дерьме, что льется на нас как из рога изобилия.

— И ты действительно считаешь, что Рид добровольно не станет напарником Коннора? — Фаулер опрокинул в себя очередной, кажется пятый, стакан виски и жестом попросил бармена обновить.

— Готов руку дать на отсечение, — рассмеялся Хэнк.

— Рука твоя мне нахрен не нужна, а вот обчистить тебя как липку на прощание хотелось бы. Чёртов ты засранец! Готов спорить, что этот пиздюк не только согласится добровольно сотрудничать с Коннором, но и сам запросит его в напарники! — зло и весело взглянул на друга Джеффри.

— Ни единого шанса, старый ты кретин! — так громогласно рассмеялся Хэнк, что некоторые посетители обернулись к барной стойке.

— Ещё посмотрим! Проигравший покупает самый дорогой виски в этом баре!

— Договорились, — еще раз рассмеялся Андерсон.

— Ты же понимаешь, что у тебя нет шансов? Если я не могу заставить тебя передумать и вернуться в участок, то хотя бы обдеру как липку.  

Хэнк уже всё решил и никакой блеф и пари не смогут отговорить его. Он уходит на пенсию и точка. А Коннор сможет позаботиться о себе. Тем более, что он всегда может обратиться к нему за помощью.

<tab>Конец вечера прошел под аккомпанемент тающего в бокалах льда, разговорах о былых деньках и неуловимый запах ностальгии.