Plumeria

Задолго до нашей встречи у нас бывали одинаковые сны.

Гумберт Гумберт

Владимир Набоков «Лолита»

Лес пах сыростью после дождя. С лепестков стекала вода, капая на землю, образовывая лужицы. Небо было серым и затянутым в тучи, казалось, вот-вот опять пойдет дождь. Атмосфера гнетущая, все серое, тоскливое, депрессивное, но во всей этой скудности были нотки некоего волшебства: летали светлячки желтые, красные, зеленые — разных цветов, они были повсюду, некоторые даже следовали за мной. В этом сне я не человек, а животное, кажется, лис. От грязи мои лапы стали черными, как и шерсть, в некоторых местах образовались колтуны. В воздухе я учуял странный аромат, сладостный и притягательный, это было что-то невероятное и гармоничное: неповторимый аромат ванили, меняющийся в свежий и очень приятный фруктовый аромат лимона и апельсина.

Спрятавшись за деревом, моему взору предстал другой лис, который утолял жажду, на его шерсти было множество капелек воды, поблескивавших от мягкого свечения светлячков. Учуяв что-то, он поднял голову, осматривая местность, разыскивая глазами что-то, что его привлекло, а увидев меня — застыл, продолжая неотрывно смотреть. Он был такой же грязный, как и я, но в разы крупнее. Лис заинтересованно поглядывал, но не нападал, что меня удивило, ведь я думал, что он побежит и набросится. Животное подошло ко мне, и стало облизывать мою шерсть. Разве лисы так поступают? Какой странный, однако, сон. Он продолжает мыть меня и тереться своей мордочкой об мою. Прям как коты во время знакомства. Кроме прочего, это ещё и самец. Но я не хочу его отталкивать, меня притягивает его запах и тепло, хочу, чтобы он был рядом со мной. Отныне, мы — маленькая стая.

От этого лиса я чувствую уверенность, заботу, ответственность, а также силу.

Но все так не вовремя обрывается.

***

— Это был всего лишь сон, — сонным голосом произнёс.

До ушей доносится неприятный звенящий звук будильника, казалось, что он вот-вот пробьёт, взорвет барабанную перепонку. Лениво повернувшись на другой бок, протягиваю руку, чтобы выключить этого звенящего террориста.

«Не хочу вставать».

Тяжело вздохнув, открываю глаза, но солнечный свет в миг ослепляет меня, заставляя вновь зажмуриться.

«Школа. Нужно в школу. Давай, Коул, ты сможешь, вставай», — подумал я, но прекрасно понимал, что это не поможет.

Потягиваюсь на кровати и еще пару минут валяюсь. Первая попытка встать с кровати. Сползаю, одна нога, потом вторая, ступни уже на полу, принимаю положение сидя, вскоре встаю, попытка сделать шаг, и вот я падаю на пол, больно ударившись локтем и коленями.

«Кровать не желает меня отпускать, она говорит о том, чтобы я еще немного полежал», — улыбнувшись, подумал я, наконец открыв глаза.

Протягиваю руку, хватаю край подушки и тяну на себя, обнимаю ее, целую и глажу.

— Любовь моя, я полностью пленен вами, но, к глубочайшему сожалению, мне придется с вами расстаться ненадолго. Мы еще встретимся и вновь проведем волшебную ночь.

Мое обычное утро, повторяющееся снова и снова. Это как проснуться. Без этого никак. Я не могу не упасть с кровати, не могу не почистить зубы, не могу не умыться, не могу не одеться — это нужно сделать. Как и сейчас. Приведя себя в порядок, спустился в столовую, чтобы позавтракать с семьей, как обычно. Но даже спокойно позавтракать не могу — отец как обычно завел тему о том, куда мне стоит поступать. Он хочет, чтобы я был врачом, но мне это не интересно, разве что связать себя немного в другой сфере — стать патологоанатомом.

Убрав назад упавшие на лицо белые пряди волос, продолжил завтракать. Мне уже давно стоит подстричься. Не понимаю, как женщины ходят с длинными волосами, это очень неудобно. Как только волосы становятся чуть длиннее, начинают лезть в глаза. Раздражает!

— Сегодня вечером у нас Литературный клуб, — предупредила мама, отвлекая нас с отцом от беседы о моем будущем.

Мама была домохозяйкой. Я ни разу не видел ее с грустной улыбкой, она всегда тепла и лучезарна, казалось, она освещает все вокруг своей теплотой и нежностью.

— А можно я поприсутствую? — спросил я.

— Тебе все можно, мой дорогой.

Каждую среду и воскресенье мама со своими подругами устраивают у нас дома литературный клуб. Они беседуют о книгах, которые только-только прочитали, спорили, а также пили чай, меняя тему с книг на сплетни нашего города.

— Дорогая, нам придётся запасаться чаем на несколько месяцев вперед. За один только вечер вы выпиваете весь чай, — улыбнувшись, произнес отец.

— Ничего подобного! — возмущенно ответила она. — Ты решил проблемы с арендой? — поинтересовалась мама у отца.

— Нет. Я еще даже деньги не собрал.

— Ты хоть понимаешь, что мы лишимся единственного источника дохода, если ты вовремя не оплатишь аренду?

— Тогда нужно заставить всех людей приходить только в мою аптеку, чтобы у нас были деньги на аренду и выплату счетов, — с отчаянием в голосе произнес мужчина.

Отец был фармацевтом. Он не был для меня авторитетом, я никогда его не слушал. Характер отца, мягко говоря, жалок. Он не может за себя постоять, не может решить какую-либо проблему, он не мужчина, а старая потрепанная тряпка! Но я не ненавижу его, а просто считаю, что мужчина должен быть смелее и увереннее, но никак не жалким и ни на что неспособным треплом.

Отец никогда не занимался моим воспитанием — только мама, и я за это ее люблю. Родители не баловали меня, но и строгих ограничений тоже не было. Отец, когда возвращался домой, ужинал и ложился спать, он никогда не интересовался, как я, и что со мной. Зато мама интересовалась моими делами, общалась со мной.

Мне всегда говорили, что я не похож на своих родителей характером. Но ведь и такое бывает. Мама говорит, что я похож на дедушку, и я ей верю.

Намазываю на хлеб шоколадную пасту, подношу вкуснейший бутерброд ко рту, чтобы откусить кусочек, но вот капелька шоколада капает мне на рубашку. Шоколад растекается по всей белоснежной ткани. Ну вот, теперь придётся переодеваться. Ненавижу пятна. Надеюсь, мама сможет отстирать эту грязь, все-таки я любил ее одевать больше других.

— Черт, — ругаюсь я.

— Ты как всегда, — рассмеявшись, произнесла мама.

Отец искоса на меня посмотрел, собрал вещи и вышел из дома. Да, я его совершенно не интересую.

Сняв рубашку, отдаю ее маме, чтобы та ее постирала. Утро немного другое, чем обычно, но это и к лучшему — ненавижу однообразие. Поднявшись наверх, открыл ящик комода и достал другую рубашку. И снова я в своей комнате, где все лежит на своих местах, ничего не тронуто. Заметь я хоть малейшее изменение — сразу пришёл бы в ярость. Пуговица за пуговицей застегиваю свою рубашку.

Наконец, я уже стоял у входной двери. Но перед выходом из дома поцеловал маму на прощание. По дороге в школу я вспомнил сон. Лис и аромат, который от него исходил. Невольно закрываю глаза от удовольствия, ресницы слегка подрагивают, рот приоткрылся, а из легких вырвался вздох. Этот запах, он великолепный, каждая клеточка моего тела расслабилась, пробуждая, воспламеняя внутри огонь, который распространялся по всему телу, согревая. Тряхнув головой, отогнал эти мысли, идти по дороге с закрытыми глазами себе же хуже.

В школе все было как обычно. В плане того, что ничего не изменилось, все сидели рядом со своими соулами. Я же, пожалуй, был единственным в своей школе, у кого не было соулмейта. Я помню те дни, когда мало у кого была «пара». Они все так переживали из-за этого и боялись, что не найдут ее. Лишние тревоги и переживания, я считаю. Рано или поздно каждый найдет свою пару, надо лишь дождаться. В классе все бурно обсуждали нового преподавателя литературы, я и сам был крайне заинтересован. Хотелось узнать, кто он и как будет преподавать, может, это женщина, очаровательная и белокурая, как моя мама.

Иногда я думаю о том, что судьба как-то странно связывает людей. Часто я замечаю пары с совершенно разными характерами, к такой паре относятся и мои родители. Но, если это пустяки, то еще меньшая вероятность встретить «пару» однополых. Это поистине большая редкость среди соул.

— Вы уже слышали, что в Южной Корее, а также в Америке, соулмейтов «альфа», «омега» и «бета» стало уже довольно много? Это крайне отвратительно для нашего вида соул, но что уже говорить о других, им, наверное, тоже отвратительно от того, что появились «альфы» и «омеги», которые еще и к тому же соул. К счастью, соул беты стали чуть ли не вымершими! — произнесла моя одноклассница.

И вправду, уже как пять лет в этих странах появились новые виды соул. Это так же необычно, как и однополые соулмейты. К тому же есть несколько видов — всего их три. Наш вид находит свою «пару» по запаху — говорят, что мы ощущаем один и тот же запах исходящий от нас самих, но при этом не ощущаем запахи других. Второй вид находит свою пару через сны: говорят, в этих снах они могут видеть друг друга и общаться там. Третий вид крайне необычный: как только рядом оказывается их судьба, у них на руке появляется символ, этот символ может быть абсолютно любой, причем у пары он идентичен, и его могут видеть только они, так же этот третий вид может слышать мысли друг друга и таким образом общаться. Довольно редко бывает и так, что соулов объединяли два, а то и все три вида.

Класс затих, как только входная дверь открылась, и вошли директор школы и незнакомый нам мужчина. Один взгляд на него заставил мое сердце забиться в барабанном ритме, дыхание участиться, а кровь в жилах вскипеть, приливая к щекам. До моего носа донесся приятный бодрящий цитрусовый запах, с нотками освежающего морского бриза и вкраплениями сладкого умиротворяющего арбуза, приправленного сверху горечью грейпфрута и растертой с сахаром мяты. От удовольствия я даже прикрыл глаза, вдыхая его пьянящий аромат, от которого голова закружилась. Он напомнил мне сон накануне, там был похожий запах. Сглотнув накопившуюся слюну, я открыл глаза, посмотрев на мужчину — он смотрел на меня так же, как и я на него. На вид ему было около тридцати лет, коротко стриженный брюнет с холодными серыми глазами и двухдневной щетиной на лице. Одет он был в темно-синий костюм. Холодный, безэмоциональный, очаровательный. Интересно, другие чувствуют запах его одеколона? Этот мужчина все не сводит с меня глаз, от этого по коже пробежались мурашки, мне хотелось спрятаться и убежать. Чего это он так пялится на меня, а может, мне кажется, и он смотрит на ученика, сидящего впереди?

Убираю белые пряди волос с лица одним легким движением руки, приглаживая.

— Дорогие мои ученики. Это ваш новый преподаватель литературы. Мистер Орион Шальтсман. Естественно, для вас мистер Шальтсман, — слегка рассмеялся директор.

Орион. Необычное имя, никогда такого не слышал. Что оно означает, хотя есть ли вообще значение у такого имени? Я только знаю, что на ночном небе есть созвездие с таким же названием, но больше ничего.

Улыбаюсь.

Думаю, о какой-то ерунде.

Директор ушёл, оставив нас всех с новым учителем. Он жестким взглядом окинул нас всех, дежурно улыбнулся и сел за преподавательский стол.

— Имя мое вы знаете и также в курсе, как ко мне обращаться. А теперь о главном. Я не приемлю пропуски, не приемлю непослушание, не приемлю незнание. Не отвечаете на заданный мною вопрос — сразу неуд. Не будете меня слушать на уроке — неуд. Я с вами церемониться не собираюсь, — холодный, металлический, устрашающий голос. Такого человека я еще никогда в жизни не встречал, каждая произнесенная им фраза леденила кровь в жилах, даже волоски на руке встали дыбом.

Страх.

Его взгляд останавливается на мне. Этот человек приковывает к себе. Облизываю губы и сглатываю, не понимаю, от чего я так нервничаю. Это же пустяки, то, что он говорит, говорит каждый преподаватель…

— Будьте внимательны на моих занятиях, так как через каждые три дня вас будет ожидать тест. Дважды я не повторяю на своих лекциях, один раз — успевайте все записывать. Вроде ничего не забыл, но походу мы с вами найдем общий язык, — он встает со своего места, разворачивается и подходит к доске, взяв в руки мел и записывая тему урока. — Ах, да. Чуть не забыл! — развернувшись к нам лицом произнес он. — Нам следует с вами познакомиться, а еще отметить отсутствующих.

Учитель вернулся к столу и открыл журнал, называя имена каждого из списка, и вот очередь дошла до меня.

— Коул Сандерс, — произнес учитель.

— Это я, — подняв руку, окликнул.

Он не перешел сразу на других учеников, как делал до этого, а задержался на мне. Смотрел, не сводя с меня глаз, холодных, серых, пугающих, леденящих и будоражащих. От его взора мне хотелось отвернуться, хотелось, чтобы он перевел его на кого-то другого. Разве такое возможно, чтобы человек так колюще и неприятно на тебя смотрел? Такого не бывает, но этот человек может. Он способен заставить всех в классе замолчать и сидеть тихо. Думаю, я с ним не полажу, этот преподаватель уже мне неприятен. А может, я ошибаюсь, не стоит вот так сразу судить человека.

— Коул Сандерс, — как бы смакуя, повторил он, ухмыльнувшись. — Надеюсь, Вы любите литературу.

И сразу же перешел к списку, как ни в чем не бывало. Кажется, я у него в черном списке сразу оказался, либо нет. Не понимаю, что произошло. И, черт возьми, я продолжаю чувствовать его запах и принюхиваться, этот одеколон начинает раздражать, но все-таки больше притягивать. Урок проходит в звенящем напряжении и тишине, мистер Шальтсман так быстро диктовал, что я совершенно не поспевал за ним записывать лекцию в тетрадь. Как только урок закончился, мы все не решались встать со своих мест, ждали, когда нам позволят. Мистер Шальтсман понял это, уголки его губ слегка приподнялись вверх.

— Итак. Я смотрю, с моим предшественником вы отдыхали. Так что на следующем занятии тест. Готовьтесь, — глаза этого демона адскими огоньками загорелись.

Ему наверняка нравится над нами издеваться.

— Урок окончен, — захлопнув журнал, произнес он, откинувшись на спинку.

Мы все как можно быстрее начали собирать свои вещи, не желая оставаться с ним наедине.

— Коул Сандерс! — прокричал он мое имя.

От его громкого басовитого голоса я вздрогнул. Неужели я сделал что-то не так, но это же невозможно, сидел тихо, даже не дергался.

— Да? — дрожащим голосом ответил ему.

— Задержитесь ненадолго, — с ухмылкой на лице попросил он.

Когда все ученики вышли из аудитории, я подошел к преподавательскому столу, неуверенно поглядывая на мистера Шальтсмана.

— У тебя хорошие оценки по литературе.

Странно, но сейчас его голос не был грубым и холодным, напротив тихий, спокойный и ровный. Он разговаривал со мной так, будто мы давно знакомы.

— Да, — неуверенно ответил ему.

— Напиши сочинение, на любую тему.

Что, он дает мне задание? Какого черта?! Я никогда не любил писать сочинения, подолгу думать, переписывать, разрывать на куски листы и заново писать. Это крайне сложно!

— Я хочу узнать, на что ты способен, — ухмыльнулся он. — А знаешь, напиши, как ты проводишь свой день. Чем не тема!

У меня такое чувство, что он не просто издевается, а насмехается надо мной. Нервно глотаю.

— Но на следующем занятии тест, и я…

— Ты просто сдашь мне сочинение и получишь хорошую оценку. Или тебе не нужны оценки? Предпочитаешь неуд? — перебил он меня.

— Вовсе нет! — быстро отвечаю.

Я все время стремился получать хорошие оценки и быть отличником. Моя цель — закончить школу с отличием, и самому решить, куда мне поступать.

— Вот и отлично. Если мы поняли друг друга, можешь идти, Коул, — он назвал мое имя тихим спокойным ровным голосом.

Ничего ему не ответив, поклонился и ушел, но перед тем как выйти, обернулся, учитель продолжал смотреть на меня. Что с этим человеком не так? Нужно успокоиться и не думать об этом. Успокойся, все хорошо, это просто сочинение от мерзкого и ненавистного учителя! Я смогу, докажу ему, что я способный и умный ученик.

Не смотря на всю мою уверенность, на каждом уроке я не мог сосредоточиться, все думал об этом сочинении. Что мне написать, и кто вообще задает такую тему: «Как я провожу свой день». Отчасти, тема легкая, ведь можно написать что угодно, но у меня был ступор. Тем более, через день будет литература, а я все не нашел мысли для написания. Еще и эта длинная челка лезет в глаза. Все, я так больше не могу, сегодня же в парикмахерскую, а потом весь день буду думать об этом чертовом сочинении.

После занятий я пулей выбежал из школы. Идя по городу, высматривал любую парикмахерскую. Наконец, найдя то, что мне нужно, вошел. Благо, людей было мало, и меня могли сразу принять. Я начал объяснять, что и как хочу, женщина внимательно меня слушала, кивая время от времени головой, и приступила к работе. На удивление, она сделала так, как я себе и представлял. Челка на бок, слева коротко острижен, а справа чуть длинные. Волосы у меня были пушистые и смотрелась прическа довольно неплохо. Раньше я ходил лохматый, и кончики волос немного доставали до плеч, челка все время лезла в глаза, приходилось ее убирать назад либо в бок.

— Даже если ты челку уберешь вперед, будет смотреться круто, — заверила меня женщина.

— Спасибо, — кивнул ей и заплатил.

Вернувшись домой, мама с восхищением оценила мою прическу, все не переставая говорить о ней, а отец, что уж там, он даже не посмотрел на меня, ему было как и всегда все равно. Я рассказал маме о новом учителе литературы, о том, как он со мной разговаривал и о его задании для меня.

— Какой он строгий, — хмурясь, ответила она. — Но я думаю, он, как и любой учитель, хочет, чтобы ученик на отлично знал его предмет, слушался, а главное — сдавал экзамены очень хорошо. Ему важно передать свои знания.

— Но способ передачи очень специфический, мам.

Она рассмеялась. Мне так нравится ее улыбка и смех, такая нежная и теплая, моя мать великолепная женщина! Я бы очень сильно хотел, чтобы мне попалась пара, похожая на нее!

— Тема, которую он задал тебе, не такая уж и сложная. Ты легко с ней справишься! — поддержала она.

— Ну как сказать, не сложная, я совершенно не знаю, о чем писать!

Она вновь рассмеялась, глядя на меня из-под пушистых длинных ресниц. Ничего не ответив мне, мама ушла на кухню, оставив меня одного. Наверное, готовит чай для своих подруг. Я же поднялся вверх по лестнице, вошел в свою комнату, быстро расправившись с домашним заданием, оставив напоследок лишь сочинение. В голове крутилось множество мыслей, но ни одна из них не подходила мне. Интересно, как писатели с данным справляются? Это же так сложно! Сложно? Писатели? В голове резко появилась идея и сюжет, не теряя ни минуты, быстро начал писать в черновик. Как только я закончил, перечитал несколько раз, повычеркивал ненужные предложения, вписал новые, переписал и, наконец, в час ночи закончил, напечатав и распечатав сочинение. Со спокойной душой я лег спать.

***

Я вновь вернулся в лес, и в нем снова был лисом. Странно, но я оказался не в глубине леса, а возле озера, подойдя к нему и заглянув, увидел собственное отражение, измазанная грязью мордочка молодого рыжего лиса. Из леса мне послышался шорох, резко обернувшись, настороженно прижал ушки к голове, пристально глядя на нарушителя. Это был тот самый лис, который в прошлом сне облизывал меня. От него исходил приятный аромат, как и в прошлый раз. Нарушитель подошел ко мне, мысленно я думал о том, что мне стоит отойти от него, но я не хотел, так как чувствовал, что он не угроза, он хороший, и ему стоит доверять. Лис облизал мою мордочку, отстранился и заглянул в мои глаза. Разве у лисов могут быть серые глаза, они должны быть карие, а у этого серые. Он потерся носиком о мой, так мило и странно. Самец, а обращается со мной так, словно я самка. А может среди лисов заведено так обращаться? Без понятия, но я хочу, чтобы он так делал, это приятно и мне нравится. Он встал рядом со мной, и зубами схватил за шкирку, слегка потянув на себя, будто пытался сказать: «иди за мной». Может это так и мне стоит пойти, ну я и пошел, лис привел меня на поляну, остановился и поднял зубами с земли тушку кролика. Он хочет, чтобы я это съел? Но, честно говоря, хоть это и был всего лишь сон, я был зверски голоден и отказываться от предложенной еды совершенно не хотелось. Мясо было очень вкусное, нежное, мягкое и сочное. Когда я закончил с пищей, мой спутник принялся слизывать с моей мордочки кровь. Какой же он ласковый и заботливый.

***

Вновь звон будильника разбудил меня, вырвал от сладкого теплого сна. Естественно, я вновь упал с кровати. Не выпускает меня из своих теплых объятий кровать, она слишком сильно меня любит. Я обнял подушку.

— Я ухожу, но обещаю вернуться!

Встал с кровати, собрался, позавтракал. Кажется, будто я проживаю день сурка, все повторяется снова и снова. Может, когда я войду в школу, нас снова познакомят с этим грозным учителем? Но нет, это был совершенно новый день. Единственное, в школе я заметил, что новый учитель даже на перемене не переставал наблюдать за мной. Я не стал ждать завтрашнего дня и уже после третьего урока, на перемене, постучавшись в дверь, вошел в аудиторию. Мужчина встретил меня холодным пристальным взглядом, в его глазах не читалось отвращение ко мне или же неприязнь, скорее любопытство и оценка моего внешнего вида. Может, ему нравится моя прическа и новая рубашка?

— Что-то случилось, Сандерс? — холодно спросил меня учитель.

— Я решил не ждать завтрашнего дня, а сейчас сдать сочинение, — облизав губы, подошел к учительскому столу.

— За один день написали? Удивлен! — он действительно был удивлен, это читалось по его широко раскрытым глазам.

— Я старался, — ухмыльнувшись, ответил ему, отдавая пять листов с сочинением.

Мужчина глазами пробежался по первому листу, он так забавно нахмурился, вид был серьезный и сосредоточенным.

— Очень интересно. Только вот часто встречаются повторяющиеся слова, такие как «Он», «Она», «Мама», и постоянно «Я», — похвалил он меня.

— Ошибки, — прикрыв глаза, отрицательно покачал головой.

Я и не задумывался об этих мелочах. Стоило быть повнимательнее, но я вчера так устал, что лишь наскоро проверил орфографию и пунктуацию.

— Иди. Завтра я выскажу свое мнение, — взгляд и лицо мужчины вновь приобрело холодный вид. — От тебя исходит невероятный сладкий аромат.

Когда я повернулся к нему спиной, он произнес слова, повергшие меня в шок и удивление, я остановился. Сладкий аромат? Как это понимать?

— Цитрусовый, — добавил он.

Такой же аромат исходил и от него, вчера, сейчас, но это ведь одеколон или может это… Нет! Это невозможно, он же мужчина, мы оба мужчины. Да и мало ли какой запах от меня исходит и от него. Слышится шуршание листов, он как-то странно хмыкнул. Резко разворачиваюсь к нему лицом, замечаю на его лице смесь удивления и шока, рот слегка приоткрыт, а глаза широко открыты, с листа он переводит взгляд на меня.

— Что тебе сегодня снилось? — грубым резким тоном спросил он меня.

— Простите, но какое это имеет отношение к сочинению и моей оценке? — тем же тоном спросил у него.

— У тебя есть пара? — не обратив внимание на мой тон, продолжал он задавать вопросы.

— А это здесь при чем?! — повысил я голос.

— Отвечай, Сандерс! — от его устрашающего голоса волосы на моей голове встали дыбом.

— Пары у меня нет, — тихо ответил ему.

— Что снилось? Лес? Лис? Озеро? Тушка кролика?

Откуда он знает о тушке кролика, и что мне сегодня снилось? Это невозможно!

— Это тебе снилось? — холодные серые глаза пронзительно смотрели на меня, оценивая каждую смену выражения моего лица.

— Да, — дрожащим голосом отвечаю ему.

Преподаватель положил на стол мое сочинение, взял ручку и что-то написал там, потом отложил ручку взял листы и отдал мне.

— Уходи, — тихо произнес он.

В правом верхнем углу была оценка четыре с плюсом. Почему он поставил оценку не прочитав полностью. Перевожу взгляд с сочинения на учителя, тот совершенно не обращал на меня внимание, он откинулся на спинку кресла, в руках он держал книгу, внимательно читая ее содержимое. Я решил ничего у него не спрашивать, спокойно развернулся и пошел к выходу.

— Хорошего дня, Коул, — послышался голос Шальтсмана.

Возможно ли, что мы с ним пара? Одно целое, которое невозможно разрушить. Не верю в это! Почему это должно было произойти со мной, почему моей парой должен был стать мужчина, почему не девушка брюнетка либо блондинка, такая же понимающая и милая, как моя мать? А может, я просто себя накручиваю? Но ведь он сказал про тушку кролика, хоть и не мог этого знать, если только тем лисом не был он.

Соулмейты готовы ждать свою пару долгие годы. Не бывает соулмейтов, которые не нашли свою пару. Все найдут. Нужно лишь ждать. Либо ты найдешь, либо тебя найдут, и вы проживете всю свою жизнь вдвоем, до конца своих дней. Никто не сможет их разлучить, лишь сама смерть. Не бывает несчастливых пар. Не бывает…

Мне нужно поговорить с этим странным типом, но не сегодня, необходимо прийти в себя, успокоиться, все обдумать, переосмыслить.

— Эй, вы не поверите! — прибежала моя одноклассница к своим подругам с журналом в руках.

— Во что именно мы не поверим? — вздернув брови, спросила ее подруга.

— Наш учитель, угрюмый и строгий литератор, знаменитый писатель! А я еще думала, откуда мне знакома его фамилия и имя. Я ведь читала одну из его книг — «Перекресток».

— Ты серьезно? Он знаменитый писатель? — не веря подруге, скептически на нее взглянула.

— Да, вот, взгляни, — положила на парту журнал девушка. — Кстати, он очень даже хорошо и интересно пишет.

Черт возьми, серьезно? Он писатель? И что же он делает в нашей школе? Почему не пишет дальше книги? Как раз этот вопрос задала одноклассница.

— Ну, там ответ и написан. Он лишился вдохновения, муза давно его не посещает. К тому же, он говорил, что хочет связать свою жизнь с преподаванием. Кстати, у него нет пары, а ему ведь тридцать лет! Представляете?!

— Ого, как же так?! Долго однако.

Тридцать? Преподавать он захотел? Глупо. Дальше бы писал книги, на них он больше всего заработает денег, если он такой талант! И все же пары у него нет, хотя, судя по обстоятельствам, этой парой оказался я. Но я все же надеюсь на то, что ошибся. Вернувшись домой, я хотел обо всем рассказать матери, но не мог, она ходила из одной в комнаты в другую, занятая домашними хлопотами. Это меня немного огорчило, хотелось немного внимания к себе с ее стороны, но это неправильно, я не маленький мальчик и не эгоист. Но я знал способ, который заставит ее остановиться на минутку, передохнуть. Это самый простой и легкий способ поймать ее, надежный и верный, который никогда меня не подводил, это то, что она любит больше всего. Чай и лимонный торт. Готовить его довольно просто, и, к тому же, мама любит, когда я готовлю для нее, она часто говорит, что когда у меня появится соулмейт, я буду готовить для нее. С тортом я управился довольно быстро. Стол был накрыт, осталось только позвать ее, хотя этого и не пришлось делать, так как я услышал шаги на лестнице — она спускалась вниз.

— Мамочка! Ты чувствуешь этот великолепный сладкий цитрусовый аромат?! — ухмыляясь, звал.

— Чувствую, — она зашла на кухню, и, улыбаясь, посмотрела на меня. — И не только цитрусовый. Еще запах моего любимого чая Эрл Грей.

— Все для тебя. Я старался, — садясь за стол, ответил ей, мама села следом на противоположную сторону.

— Что за повод, мой дорогой сын? — вздернув бровь, спросила она.

— Повод? А разве должен быть повод, чтобы приготовить лимонный торт и чай для моей любимой мамочки? — удивленно спросил у нее.

Мама давно поняла, в чем дело, ведь она очень хорошо меня знает. Мама взяла чашку чая, с удовольствием прикрыв глаза, вдыхая аромат бергамота, ее ресницы подрагивали, она отпила немного чая и улыбнулась.

— Невероятный вкус. Нужно приготовить этот чай на следующее собрание клуба.

— Ну, да, только пусть вот это собрание выпивает сто грамм чая за пять часов посиделок.

Мама рассмеялась.

— Какой ты у меня жадный, однако. Но давай поговорим о другом. Что случилось? Я же знаю, когда ты готовишь что-то вкусное для меня, это значит, что ты хочешь поговорить со мной о чем-то.

И все же она очень хорошо меня знает, даже лучше, чем я себя.

— Я заметила твое беспокойство еще когда ты вернулся домой, и если бы не мои домашние хлопоты с занавесками, то мы бы поговорили.

— Ты собираешься купить новые занавески?

— Не меняй тему, Коул, — ухмыльнулась мама, хлебнув немного чая.

— Ты слишком хорошо меня знаешь! Это немного напрягает, — скорчил обиженное лицо я.

Складывается ощущение, что мама знает все мои секреты, даже те, которые ей лучше не знать. Какая у нее будет реакция, расскажи я ей о случившемся, даже страшно представить. Кладу в рот кусочек торта, чувствую нежный лимонный привкус, облизываю губы от сахарной пудры. Торт получился очень хорошо, даже лучше, чем в прошлый раз. Интересно, как так получилось?

— Коул? — позвала меня мама.

— Да?

— Что случилось? — мама поставила чашку с чаем на стол, встревожено на меня посмотрев. — Если не хочешь, можешь не говорить, я не заставляю тебя, но если это что-то серьезное, то стоит рассказать. Ты же знаешь, я не буду тебя осуждать и всегда помогу.

— Нет! Я хочу рассказать. Просто я не знаю, с чего начать и как сказать.

— Не торопись, подумай.

Лучше не скрывать, если она не узнает об этом сейчас, то узнав позже, будет сильно огорчена.

— Мне недавно… эм… нет, не так. Значит.

Я рассказал ей про сон, про учителя, о том, что он сказал, когда прочитал сочинение, про запах и тушку кролика, про мои предположения. Мать от удивления широко открывала глаза, ее рот открывался и закрывался. Чтобы прийти в себя, она отхлебнула немного чая и поставила чашку. Наступило неловкое молчание, которое никто не хотел нарушать. Я ждал слова мамы, ее мнения, мыслей, хотел знать, что она думает о произошедшем. Мама нахмурилась, потирая носик кончиком указательного пальца, кивнула, но не мне, а сама себе, своим мыслям, а потом взглянула на меня. В ее глазах я не увидел отвращения или осуждения, лишь нежность и теплоту. Было сразу понятно, примет она любого моего соулмейта, кем бы он не был.

— Тебе нужно с ним поговорить.

— Я об этом тоже подумал. Но что ты думаешь о произошедшем? Мы с ним двое… мы… — в слух не могу это произнести, немного стыдно.

— Не вижу в этом чего-то плохого или ужасного, как тебе сейчас кажется. В наше время никого не удивишь однополыми соулмейтами. Но если он тебя выгнал и не стал говорить, значит, он, как и ты, удивился.

— Да, ты права.

— Когда у вас с ним занятие?

— Завтра.

— Вот и отлично, после урока поговори с ним.

Ночью мне снова приснился лес, но лис, то есть мистер Шальтсман, рычал и убегал, я пытался его догнать, но он чуть меня не укусил. Он явно не хотел, чтобы я к нему приближался. Но мне хотелось прикасаться к нему, сам не знаю почему, хотя бы словами или мыслями, желаю этого. Да, словами можно прикасаться куда нежнее, чем руками, но смогу я это сделать лишь в реальности.

Утром на всех уроках сильно переживал, руки тряслись, меня изнутри всего выворачивало. Последний урок был с мистером Шальтсманом. В голове все продолжала крутиться мысль, что он отвергнет меня, не станет говорить. Было очень страшно, ноги будто ватные, не хватало сил войти в аудиторию. Но с большим трудом я сделал первый шаг вовнутрь. Весь урок мистер Шальтсман не отводил от меня глаз, я же продолжал ощущать его запах. Наверное, он чувствовал тот же аромат и от меня. Урок закончился, все начали сдавать свои листы с работами. Я решил сдать самым последним, чтобы поговорить с Шальтсманом. Когда последний человек вышел из аудитории, я подошел к его столу. Он определенно ждал, когда я к нему подойду, это видно по его взгляду и тому, как он барабанил ручкой по столу.

— Моя работа, — положив на стол работу, посмотрел в глаза учителю.

От его взгляда сердце забилось чаще, а к щекам прилила кровь. Он нервно сглотнул от моего вида, красных щек и учащенного дыхания.

— Да, — быстро отвел он глаза, потирая лоб.

— Я хочу поговорить о вчерашнем, — решительно ответил ему.

— Я тоже хотел, — он тоже хотел поговорить, но тогда почему во сне убегал от меня? — Ты видел сон, где лис убегал от тебя? Чуть не напал? Ты чувствуешь мой запах? Цитрусовый?

— Да, это все было. И запах цитрусов чувствую.

Шальтсман тяжело вздохнул, откинулся на спинку кресла и сцепил руки в замок.

— Так много лет прошло и только сейчас у меня появился соулмейт. И кто это? Мой ученик, выпускник школы. Невероятно! — покачал он головой.

— Вы огорчены? — недоуменно спросил у него.

— Лишь твоим возрастом, — ухмыльнулся он. — Я был удивлен вчера, твое сочинение… Подумать только, ученик, — качал он головой.

— Я думал, что этот запах, ваш одеколон. Даже маме рассказал.

— Матери? — вздернув бровь, спросил он.

— Мы с ней очень близки. Отцу наплевать на меня, а вот она всегда интересуется моими делами. Она хорошо отнеслась к тому, что, возможно, мой соул может быть мужчиной.

— Вот как. Хорошие у тебя родители.

— А Вы?

— Не сейчас, мы потом об этом поговорим. Тебе пора домой, и выучи тему на следующее занятие, — он вновь стал серьезным и холодным.

Умеет он менять свой облик, когда нужно. Прошло три дня с последнего нашего разговора. Выходные выдались скучными, а понедельник тяжелым. Я не переставал думать о мистере Шальтсмане, о нашем с ним разговоре. Странно, но мне этого мало, я хочу еще с ним поговорить. Почему? Это так действует наша связь? Он тоже испытывает это? Я совсем не знаю этого человека, но мне одиноко и грустно без него. В наших снах он больше не убегал, постоянно ко мне подходил и ластился, как же это приятно, чувство его влажного языка на моей мордочке.

— Этот Шальтсман уже не такой грозный. И меньше домашки начал задавать, — сидя в коридоре на полу, услышал я голос мальчика из параллельного класса.  

Подумать только, Орион уже не такой грозный.

— Жаль только, что он не перестал нас сильно прессовать на уроках, и контрольные все такие же сложные и частые.

Он не перестанет издеваться над нами, словно это доставляет ему удовольствие. Интересно, а чем он занимался на выходных? Я был бы рад с ним встретиться и погулять.

— Сандерс! — прокричал кто-то мою фамилию.

Подняв голову и повернувшись на крик, увидел Шальтсмана. Он был в ужасном настроении, готов убить всех и каждого.

— В аудиторию немедленно! — и скрылся.

Что могло его так разозлить? Не понимаю. Встаю с пола, на полусогнутых ногах, нервничая, вошел в аудиторию. Шальтсман разъяренный ходил туда-сюда словно тигр.

— Дверь закрой! — от его взгляда мурашки пробежали по коже.

Я сделал, как он и просил. Снял с плеча тяжелый рюкзак и положил на стол, ожидая его вердикта. Что я сделал? Может, во сне что-то было не так, но я не помню.

— Мало того, что ты на моем занятии написал тест ужасно, так еще и математика. На тройку написать контрольную! Ты хоть думаешь о своем будущем?! — орал он на меня.

— А Вы следите за мной? — улыбнувшись, спросил.

Мне была приятна мысль о том, что этот мужчина следит за моими успехами, интересуется мной, а главное, хочет, чтобы я закончил школу с отличием.

— Я должен знать все, что происходит с моим партнером.

Странно, почему он шепотом говорит о нас? Ему стыдно? Это огорчает. Сейчас то время, когда никого не удивишь однополыми соулмейтами. Так почему он стыдится этого? Облизываю губы, хочу спросить у него, но не могу, не хочу его злить, лучше умолчать об этом.

— Я пересдам контрольную по математике. А вот тест по вашему предмету… — замолчал, так как важно узнать его мнение, что мне делать.

— Я исправил оценку за сочинение, а вот тест ты отвратительно сдал. Я не понимаю, за что тебе ставили такие высокие оценки! За то, что ты читаешь книги и правильно отвечаешь на вопросы? Так это не показатель!

— А может, показатель? И возможно, Вы правы, я расслабился на тесте, посчитал, что все просто, и отвечал быстро, не напрягая мозги, — резко ответил ему.

Шальтсман от злости сжал челюсти и кулаки. Он ведь не ударит меня? Если накричит, то не так страшно, но не надо меня бить, меня с самого детства никто никогда не бил.

— Иди математику пересдавай! — послал он меня мягко.

Я улыбнулся, развернулся и ушел. Все же я его интересую. Вернувшись домой, я обо всем рассказал маме, слушая меня, она не переставала улыбаться. Если она приняла, что моим соулмейтом стал мужчина намного старше меня, то как отреагирует отец? Боюсь представить, что случится. Наверняка, истерика, крики, протест — что-то в этом роде определенно будет. Хотел бы я, чтобы он хоть раз услышал и понял меня, как мама.

— Может, вам на выходных встретиться? А хотя, он, наверное, скажет, что занят, — мама задумалась, сощурив глаза и приложив указательный палец к губам, потом глаза ее резко расширились, будто она чему-то удивилась. — Я знаю, что ты сделаешь!

Последующие несколько недель я стал ужасно учиться, но только по литературе. Сдавал тесты и контрольные на два, не отвечал, когда мистер Шальтсман спрашивал меня. Он злился, кричал на меня, а я специально провоцировал, и, естественно, специально учился плохо. Делал я это для того, чтобы ходить на дополнительные занятия, но Шальтсман как назло все не предлагал. Учитель с каждой моей полученной двойки по его предмету все больше раздражался. В один прекраснейший день, после контрольной по литературе, он задержал меня.

— Коул, объясни мне пожалуйста, что ты делаешь? — устало спросил он.

— Я и сам не знаю, Орион, — впервые в жизни я назвал его по имени, но ему, похоже, это не понравилось, он шумно выдохнул, откинувшись на спинку кресла, и скрестил руки на груди. — Может, мне нужны дополнительные занятия по твоему предмету, — и я впервые обратился к нему на «ты».

— Так ты этого добиваешься, провести со мной время, узнать меня? — чуть ли не прорычал он.

Кажется, я его разозлил, и он понял, что мне нужно, но это неудивительно, я ведь прямо сказал, чего хочу.

— Ну да, именно это. Хочу провести хоть один день с тобой.

Моя наглость ему не нравится, а может, это его немного развлекает? Я не могу понять его, даже прочитать ответ на его лице. С мамой, отцом, одноклассниками, даже с другими учителями намного проще, но этот человек для меня самая настоящая загадка.

— Хорошо. Давай в воскресенье, вот адрес, чтобы в двенадцать был у меня! — он написал на листике адрес и отдал его мне.

— С учебниками или так прийти? — ухмыляясь, спросил у него.

— На урок иди! — прорычал он.

Он как собака, лает, но не кусается, вот на меня он кричит, но не кусает. Не стоит, конечно, сравнивать его с собакой, но он так себя ведет. Утром в воскресенье я сильно нервничал, руки дрожали и постоянно что-то выпадало из рук.

— Коул, что с тобой? — спросил отец, когда я случайно джемом вымазал футболку.

— Снимай ее, и бутерброд я сама тебе намажу, — устало вздохнула мама.

— Да, спасибо, — дрожащим голосом ответил ей. — Я на свидание собираюсь, — ответил наконец отцу.

— Свидание? У тебя соулмейт появился? — удивился он.

— Уже давно, дорогой. Если бы ты интересовался делами нашего сына, то давно бы уже знал, — упрекнула его мать.

И правильно она ему ответила. Но отец проигнорировал тон матери и сосредоточился на мне, словно он только что вспомнил, что у него есть сын, и нужно заниматься его воспитанием. Как же это мерзко и отвратительно, лучше бы у меня вообще не было отца, хотя его и так нет в моей жизни. Этот человек просто называется моим отцом. Хоть бы раз на родительское собрание пришел, так нет, только мама одна ходит.

— А она красивая? Да и вообще, кто она?

Он думает, это девушка. Что же, это первый признак того, что он не признает соулмейта мужчину. Мама смотрела на меня краем глаза, она видела мой ступор, не состояние что-либо ответить. Она решила помочь и, вмешавшись в разговор, сменила тему.

— Коул, а ты во сколько вернешься домой? Сегодня же клуб, нужен чай, купишь что-то вкусное либо ароматное.

— Да. Куплю. Ненадолго я…

Протараторил, не осознавая, как ответил и насколько глупо это было. Чтобы отец еще что-либо не спросил, я быстро встал и поднялся наверх, надев другую футболку.

— Коул? — постучала в дверь мама.

— Да. Входи.

Она вошла, на лице ее была легкая улыбка, но в глазах читалась тревога.

— Рано или поздно он узнает. Лучше не скрывать от него.

Она говорила об отце. Рано или поздно, а лучше никогда. Как только окончу школу, сразу перееду, и минуты здесь не останусь. Только вот мать жалко, приходится ей решать проблемы, аренда и остальное, а он ленивый и жалкий.

Не попрощавшись с матерью, я вышел из дома.

Он живет недалеко, пешком быстро дойду. Я смогу узнать его, моего соулмейта. Надеюсь, он будет интересным, ведь мне придется прожить с ним всю свою жизнь. Но если просто на него посмотреть, то кажется, будто он грубый и жестокий, а от одного его взгляда по коже пробегают миллиарды мурашек. Нельзя судить человека по одному его виду, так что я уверен на все сто процентов, что он хороший и интересный. Невероятно, теперь я все время думаю о нем. К тому же, он проявляет интерес к моей учебе, а это о многом говорит. Он тоже хочет знать своего соулмейта, чем он увлекается, что любит, только не может и не знает, как правильно подобраться ко мне. Хотя я и сам не знаю, как мне общаться с ним, что спрашивать, хотя несколько минут назад у меня в голове был целый список вопросов, которые я хотел ему задать, а сейчас самая настоящая пустота! Обидно и даже очень. Ноги моментально превратились в размокшую вату, в голове самая настоящая каша… Почему я трясусь как девчонка, у которой только что появился парень? Это неправильно, я парень и не должен так бояться. Тем более, он учитель и ничего мне не сделает. Качаю головой. Сейчас мы не учитель и ученик, а обычные люди, двое парней, точнее, он мужчина, а я подросток, почти подросток.

Так, спокойно, Коул, подними руку и нажми на звонок, не трясись, сделай глубокий вдох и выдох, все будет хорошо. Хотя и звонить не пришлось, дверь сама открылась, а Орион стоит передо мной и ухмыляется.

— Ты уже как двадцать минут стоишь перед дверью, — вздернув бровь, он скрестил руки на груди с ухмылкой на лице, этот гаденыш смотрит на меня свысока.

Облизываю губы, кончик языка слегка прикусываю. Рядом с ним я немного нервничаю, нельзя это показывать, только вот он и так это видит. И, похоже, все прекрасно понял, если я минут двадцать, как он говорит, стою возле двери. Двадцать минут?! До меня дошло это только сейчас! Если он видел меня, то почему сразу не открыл дверь? Почему этот очаровательный широкоплечий, высокий, черноволосый… кажется, я думаю сейчас не о том. Ладно, Коул, соберись, не нервничай!

— Я думал, — кратко ответил ему, хотя на деле не знал, правильно ли все делаю.

Орион отошел, пропуская меня вовнутрь. Дом у него довольно скромно обставлен, бежевые и белые тона, очень сдержанно и красиво. Есть второй этаж. А на первом зал, прихожая и кухня. Есть камин, в котором уже горят дрова, но самое главное, что мне очень понравилось, это большие панорамные окна. Теплые руки Шальтсмана коснулись моих плеч, медленно и плавно проскальзывая к груди, спиной я чувствовал тепло, исходящее от его груди. Руки скользят вверх к шее, длинные тонкие пальцы берут бегунок и тянут его вниз расстегивая куртку. Я не в состоянии пошевелиться, от его действий я остолбенел. Почему он так резко перешел в нападение? Если, конечно, так можно все это назвать, данную ситуацию.

— Давай куртку, — он помог мне ее снять и повесить. — Не стой, иди и садись, а я принесу чай.

Орион пошел на кухню, я же пошел в зал и сел на диванчик. На журнальном столике лежали листы бумаги и карандаш. Не устояв, я взял в руки эти листы. Это был текст. Глядя на первый лист и заголовку «Круговорот», написанному большими буквами, я понял, что это роман. Разве он не потерял вдохновение? Я начал читать, но он был настолько легок и прекрасен, что оторваться было невозможно. Это была история двух соулмейтов, которые были предназначены друг другу, но они не любили друг друга, а были влюблены в других.

— Нравится? — услышал я голос рядом с собой.

Орион сидел на диване рядом со мной, закинув ногу на ногу и откинувшись на спинку, пил чай. Так сильно зачитался, что даже не услышал, как он вернулся.

— Да, это очень интересно. Но что будет дальше?

— Дальше они будут узнавать друг друга, и в конечном счете полюбят друг друга.

— А те двое?

— Они найдут свою пару.

— Так все просто, но написано увлекательно. Как тебе это удалось? Идея же такая примитивная и клише на клише! Кроме как не предназначавшие друг другу начали встречаться, были влюблены, спали вместе и хотели сбежать, и, о боже, столько всего, и я хочу знать, как они буду жить вместе, и каким образом они найдут друг друга. И что будет с парнем и той девушкой, которая тоже ему не предназначена. Как они вообще потом познакомятся, этот парень и девушка, которые соул? — я тараторил без остановки, не замечая, как Орион смеялся надо мной.

— Коул! Тихо, успокойся. Узнаешь, когда я закончу, — остановил он меня, протянув руку и прикрыв мой рот.

— Кстати. Разве Вы не потеряли вдохновение?

— Я нашел его, когда встретил тебя. Муза.

Муза? Я его муза? Это странно.

— Видишь ли, как тебе сказать, — Орион нахмурился, потирая губы и нос. — Хотя неважно.

Что именно он хотел сказать? Это было наверное очень личное раз он не стал мне говорить, а может, и не личное. Он мне не доверяет и это объяснимо, мы почти не знаем друг друга. Так, мне нужно успокоиться, я просто накручиваю себя, и хватит мне уже это повторять снова и снова!

— Ты любишь читать книги? — странный вопрос, учитывая, что прямо сейчас я прочел двенадцать страниц.

— Да.

— На филолога поступишь? Журналист? Куда? Что тебя привлекает? — сложный он, однако, вопрос задал.

— Честно говоря, я не знаю. Иногда я хочу быть юристом, иногда журналистом, а бывает и патологоанатомом.

Орион рассмеялся, поставил чашку с недопитым чаем и повернулся в мою сторону, закинув ногу на пуфик, а руку расположил на спинку дивана, пристально с интересом рассматривая меня.

— Стоит сейчас об этом задуматься. Времени мало у тебя.

— Будешь учить меня?

— Я же твой учитель, это моя работа. Как и направлять тебя на путь истинный.

— Тогда позволь мне задать тебе несколько вопросов. Как вернулось твое вдохновение? Я твоя Муза?

От моего вопроса он немного напрягся, а дыхание чуть-чуть участилось. Он не хочет отвечать, это видно, но я хочу знать, даже если ему этого не хочется. Неприятно ему что-ли это говорить? Может, он просто не хочет и все тут, мол, не нужно мне это знать и забивать себе голову ненужной информацией. Пожалуй так, я просто себя накручиваю.

— Да, ты стал моим вдохновением и музой. Еще с того дня как я увидел тебя впервые, ощутил твой аромат. В моей голове зародилась эта идея, сюжет, развития, персонажи. Я видел их прямо перед глазами. Ты вернул мне то, что я потерял уже давно. Я хочу написать эту книгу и издать ее, уверен, она станет бестселлером!

— Невероятно. А я когда увидел тебя впервые, посчитал, что ты жестокий, грубый, бессердечный. Учитель, которому нравится издеваться над своими учениками. Но, как ни странно, несмотря на все мое негативное мнение, мои мысли всегда были заняты тобой, да что уж там, даже во сне без тебя не мог обойтись.

Орион отвернул голову, прикрыл рот рукой, но я заметил легкую улыбку, которую он пытался скрыть. Глаза мужчины были немного прикрыты, и я вновь ощутил его запах. Это неправильно, я должен остановиться, но не могу. Он рядом. Запах манит. Пододвигаюсь к нему чуть ближе, Орион это видит, но не останавливает, наблюдает, выжидает, хочет знать, что я сделаю. Он немного приблизил свое лицо к моему, наши губы в миллиметре от поцелуя. Ощущаю его теплое дыхание, запредельное расстояние. Почему я это делаю? Что со мной? Черт возьми, неважно! Плевать, что я его не знаю! Хочу его поцеловать, вдыхать его запах, касаться. Легкое, совсем невесомое касание губ, но это пьянит намного сильнее, чем самая убойная доза алкоголя. Орион лизнул мои губы. Он специально это делает, стервец, провоцирует меня, видит, в каком я дурмане. Пододвигаюсь еще ближе. Орион касается моего лица рукой, гладит большим пальцем щеку и губы, легонько пододвигает к себе и сам увлекает меня в страстный полный желания поцелуй, легонько покусывает губы. Не могу так, я хочу большего! Тихонько постанываю, ощущая, как его язык проникает в мой рот, исследуя ровный ряд зубов, а после сплетаясь с моим. Пытаюсь снять с него футболку, но он останавливает меня, прерывая поцелуй.

— Коул, — тяжело дыша, произнес он мое имя. — Успокойся. Не сейчас, хорошо?

Не хочу его слушать, он не остановит меня. Пытаюсь убрать его руки и повалить это желанное тело на диван, но он останавливает меня, сам повалил на диван, навалившись сверху, крепко удерживая мои руки над головой.

— У тебя еще будет возможность раздеть меня, — с ухмылкой произнес он.

— Только попробуй мне не позволить это сделать.

— А иначе?

— Я оставлю на твоей шее засосы, все ученики и даже учителя буду это видеть. Не стыдно будет?

— Самую малость. Но я не против.

Он пуленепробиваемый?! Его тело такое горячее, желанное, хочется его пробовать и пробовать, до тех пор, пока земля не превратится в груду метеоритов, медленно бороздящих необъятный космос. Кажется, я схожу с ума, нужно успокоиться, немедленно.

— Ладно. Хорошо. Отпусти меня и отодвинься чуть подальше.

Если он будет слишком близко, у меня вновь съедет крыша. Черт, немного стыдно за свое поведение. Но этот запах. Я хочу ощутить вкус его губ.

Орион отпустил мои руки и отодвинулся как можно дальше, как я и просил. Он так спокоен, будто ничего не произошло. Интересно, откуда у него такая выдержка.

— Расскажи о своих родителях, — его голос ровный, тихий и спокойный.

— Мама домохозяйка, отец — фармацевт. Правда, несмотря на то, что это его работа, мама занимается всей этой бумажной волокитой, арендой помещения, таблетками, деньгами, заказами — все это на ней. Отец же просто сидит и продает, а бывает и вообще ничего не продаст. Если удастся, мама уговорит его хотя бы заплатить за аренду, сумму денег она даст, платежку. Но он отлынивает от работы. Бывало и такое, что она выходила вместо него в то время, как он пять месяцев тупо просидел дома. В итоге ее нервы сдали и она наорала на него. Иногда мне кажется что если бы не связь соулмейтов, она бы давно ушла от него. Моя мать замечательная женщина, она единственная, кто уделяет мне время, интересуется моими делами. Отцу же наплевать на меня, зато он хочет, чтобы я был врачом, а каким — неважно. Он слабохарактерное дерьмо.

— Коул! — прокричал Орион.

— Но!

— Каким бы он ни был, это твой отец.

Я не стал ему отвечать, даже спорить не хочу. Но если бы он с ним поговорил, то понял бы, какое он чмо.

— Он не примет нас, — пусть я и думаю, что не хочу спорить с ним, но все равно продолжаю отвечать ему.

— Кто знает.

— Очень вкусный чай, что это?

— Обычный черный чай с мелиссой и мятой.

Странно, что я не смог прочувствовать мелису и мяту, мне казалось, что это особенный сорт чая.

— Но там есть маленький секрет, я добавил еще кое-что, — хитро улыбнулся он.

— Что?

— Не скажу.

Губы непроизвольно тронула лёгкая улыбка. Он не такой ужасный, как я думал поначалу, и как думают другие. Он очень интересный, хочется узнать его еще больше. Встаю с дивана, поставив чашку на журнальный столик. Неподалеку книжная полка, подхожу к ней, рассматриваю книги, кончиками пальцев касаюсь корешков. Он любит исторические повести и детективы, никаких романов, ужасов либо мистики. Хотя я бы удивился, если бы увидел хоть одну любовную историю. Но стоп, он же пишет исключительно романы, так почему на его книжной полке нет ни одной книги в этом жанре?

— А романы?

— Романы?

— Да, почему нет ни одного романа?

— Ну, потому что мне не интересно читать глупую выдумку неудовлетворенных женщин.

— А то, что ты пишешь, не глупо?

— Если тебе понравилось написанное, значит, не глупо. Если одна-единственная книга стала бестселлером, значит, она не глупая. И если у меня много читателей и обо мне все еще говорят, значит, не глупо. К тому же, ни один критик не написал плохую рецензию о моих работах.

— Ты талантлив. Что думают твои родители?

— У меня их нет, — я удивленно на него взглянул. — Я детдомовец.

Виновато опустил голову, очень неловкая ситуация. Куда важнее, почему он говорит об этом так спокойно, его совершенно это не смущает.

— У тебя есть увлечения, Коул?

— Увлечения? Пожалуй получать новые проблемы каждый день, — рассмеялся ему.

— Это могут все. Но если серьезно?

— Ну, у меня нет увлечений.

Мы еще некоторое время поговорили, обсудили его книгу, мы и не заметили, как уже начало темнеть. Нам было важно узнать друг друга, пообщаться, но не касаться, как бы сильно нам этого не хотелось. И когда я только стал зависим от его тела?

— Уже вечер, тебе пора домой, я проведу тебя.

Он боится, что на меня могут напасть? Я не девочка, за которой нужно приглядывать. Упираться ему не стоит, как бы не хотелось, ведь он будет настаивать на своем. Поэтому молча кивнул головой, обулся, надел куртку и мы уже вдвоем идем к моему дому. Его рука в миллиметре от моей, но даже на таком расстоянии я ощущаю тепло, исходящее от его тела, кончиками пальцев как бы случайно касаюсь его пальцев, замечаю его взгляд, но делаю вид, будто ничего не случилось. Повторяю еще раз, только вот Орион сам протягивает руку и берет мою. У него такие нежные горячие руки, невероятно! Как же будет приятно, когда они будут касаться моего тела, хочу этого сейчас же! Жаль, дойдя до дома, он отпустил мою руку. Глубоко внутри, в самом сердце, я ощутил пустоту и боль.

— Ну…

Его перебили, дверь открылась, на пороге стояла мама.

— Чего стоим, кого ждем? Заходите. Оба! — подчеркнула она последние слова.

Орион, глядя на женщину, понял, что спорить с ней не стоит, хочешь не хочешь, вынужден войти. Я сказал матери, кто этот мужчина, они пожали друг другу руки, она была рада его видеть. Шальтсман без всякого стеснения прошел в глубь дома. Мать познакомила мужчину со всем литературным клубом. Не знаю почему, но мне было неприятно видеть, как женщины за тридцать мило улыбаются и поглядывают на Ориона. Клуб в полном сборе обсуждал новую прочитанную книгу, и хорошо, если это классика, так нет, они обсуждали новый бестселлер, книга о сексе! Как это могло стать самой обсуждаемой книгой, неизвестно. Знал бы, обязательно помог Ориону. Шальтсман чувствовал себя неуютно в компании женщин. Мне это знакомо, вначале я тоже так себя чувствовал, но вскоре привык, став постоянным гостем вот таких вот посиделок.

— Я думаю, благодаря Грею она и стала такой уверенной в себе, — высказала свое мнение Грейс.

Грейс соседка и лучшая подруга моей матери, у женщины свой салон красоты, кот и пятнадцатилетний сын. С мужем она в последнее время не живет, у них разногласия, они то расстаются, то сходятся, а потом снова расстаются и так по кругу. Женщина была очень худая и высокая, блондинка с забранными в пучок волосами. Если посмотреть на нее, то из-за грубых черт лица кажется, что она строгая, но на самом деле она очень добрая и умная женщина.

— Не согласен. Там и намека на это не было. Она стала такой просто так, из воздуха. В крайнем случае потому что она постоянно с ним спала, — ухмыльнувшись, поддержал беседу Орион.

— А я заметила намек на альфу и омегу в данной книге! — вмешалась Хизер.

Хизер познакомилась с моей матерью через Грейс. Женщина, несмотря на свои почти сорок, все еще не нашла своего суженного. Мне ее иногда очень жаль.

В комнате также были Мелоди, бывшая одноклассница моей мамы, а также Виктория, которая часто отоваривалась у нас в аптеке. Они все время по часу общались, и в скором времени стали подругами моей матери.

— И что в этом плохого, если есть намеки на данную пару? — спросила мама.

— Как это что? Эджила, ты разве не понимаешь, это отвратительный новый вид. Им все равно, с кем быть, лишь бы переспать! У нашего вида есть будущее, нить судьбы, есть кто-то, кто нам предназначен, а у них все, как у животных! Еще и эти беты, вымирающий вид у которых и шанса нет быть с кем-то. Беты рождаются у альф и омег и умирают в одиночестве! — высказалась Хизер.

— И что с того? Они тоже имеют право на существование. Если Вы их ненавидите, делайте это молча. Я знаю, многие люди терпеть не могут этот вид, ненавидят и кричат об этом. Но мне плевать, если они есть, пусть существуют. Они не угроза, они не отбирают Ваш кусок хлеба. Они такие же люди, как и мы с вами, только иной вид. А может Вас бесит что-то иное в них? Что они могут быть с разными партнерами, а Вы нет? Может Вас бесит, что судьба связала Вас с одним человеком на всю жизнь? Радуйтесь этому, ведь у них беты умирают в одиночестве. Хотя Вы же говорили, что у нашего вида есть судьба, связывающая быть с кем-то, значит, Вы счастливы в браке! Так в чем проблема? Перестаньте обсуждать других, следите за своей семьей. А может, Вы их боитесь? Глупо, чтобы Вы знали, — Орион был в бешенстве от слов, которые наговорила Хизер.

Женщина немного приоткрыла рот, вытаращив глаза на Шальтсмана, закрыла, а потом поднесла к губам чашку чая, сделав небольшой глоток, но по вспотевшему лбу было видно, что слова ее зацепили за живое.

— Если мы затронули тему о Соулмейтах и альфах с омегами, то как насчет того, что в последнее время очень часто встречаются однополые Соулмейты и альфы с Бетами? — вмешалась Мелоди.

— Я не вижу в этом ничего плохого. Если они есть, то пускай, зачем осуждать? Во времена обычных людей это не было чем-то удивительным, а даже обыденным, тем более, раз природа дала им пару, то значит, они имеют на то право, — высказалась мама.

— А я считаю это неприемлемым! А как же продолжение рода? Вдруг соулмейты однополые будут появляться все больше и больше, такими темпами разнополых и вовсе не останется? — Хизер все же высказывала свое глупое мнение.

— Женщина, Вы вообще слышите себя? Вы говорите чушь! — Орион больше не мог это слышать, он встал и ушел на кухню, я пошел вслед за ним.

— Прости, они всегда такие.

— Именно поэтому я всеми фибрами надеялся на то, что мой соулмейт не будет безмозглая женщина. Но мне повезло, попался мальчишка. Теперь понятно, откуда у тебя любовь к книгам, — мне показалось или в его голосе не было раздражения из-за произошедшего, он был как всегда спокоен, даже немного веселый.

— Да. Мама любит читать.

— Долго они тут будут?

— Еще двадцать минут, они уходят перед приходом отца. Ты останешься на ужин?

Я был бы рад, если бы он остался, больше бы познакомился с моей семьей. Это будет наш первый ужин. Быть рядом с ним, за одним столом, он, я и мои родители. Мама была бы рада. Да и мне было бы легче рассказать все отцу.

— Нет. Я не могу.

— Можете, мистер Шальтсман, — войдя на кухню с подносом, отозвалась мама, она все слышала, любит она, однако, подслушивать.

— Мисс, я…

— Мистер Шальтсман, я не выпущу Вас из дома голодным! Коул, скажи дамам, что клубу пора расходиться по домам.

Когда мама командует, нужно выполнять немедленно! Клуб неохотно, но разбрелся по домам, я же стал помогать матери на кухне. Орион сидел за столом, наблюдая за происходящим, на его лице была легкая тень улыбки. Интересно, он представляет себе как я буду готовить у него? Но меня кое-что беспокоило, что будет, когда отец узнает обо мне и Орионе? Уверен, мама расскажет ему за столом, она не будет молчать, даже если я попрошу. Только вот Ориону не известно, что отец не знает о нас.

Я никогда не откажусь от человека, которого люблю. Меня не заставит никто! Никогда и ни за что не уйду от него.

Когда мы уже заканчивали готовку, вернулся отец. Увидев за столом незнакомого человека, он удивился, и вопросительно взглянул на мать.

— Это учитель литературы нашего сына. У Коула были дополнительные занятия, мистер Шальтсман провел Коула, но я не могла отпустить учителя голодного. К тому же, я хочу знать, как себя ведет в школе наш сын.

— А, ясно, — кратко, незаинтересованно ответил отец.

Стоило завести речь обо мне, как ему стало совершенно неинтересно. Не стану отрицать, что меня это разочаровало. Теперь-то я хочу узнать, какая будет у него реакция на нашу с Орионом связь соулмейтов. Хочу увидеть, как он взбесится! Я сел по правую руку от отца, мама рядом со мной, а Орион по левую руку от отца. Что не говори, а мясо я готовлю довольно хорошо, как и салат. Мама приготовила лишь картофель.

— Вы всегда хотели быть учителем, мистер Шальтсман? — спросила мать у учителя.

— Я всегда хотел быть писателем, и стал им, очень хорошим, но потерял вдохновение. Тогда-то и стал учителем.

— Интересно. Стоит посмотреть в интернете, что вы писали, прочитать. Кстати, я абсолютно с Вами согласна касательно однополых соулмейтов и альф с омегами.

Отец поднял глаза, презрительно посмотрев на Ориона, а потом на мать.

— Отвратительные создания альфы с омегами, — вмешался отец.

— Дорогой, не начинай. Тем более, если бы наш сын оказался связанным с мужчиной, ты бы ничего не сделал.

— Сделал бы и еще как! — положив столовые приборы, отец с вызовом посмотрел на мать.

— И что?! — впервые в своей жизни я увидел маму в гневе.

— Не позволил бы ему жить с этим человеком. Но ведь это не произойдет, у нашего сына ведь появилась девушка-соулмейт.

— Вряд ли у Вас это получится, учитывая, что я и Ваш сын связаны, — Орион понял, что отец ничего не знал о нашей связи, и почему он так ухмыляется?

— Что? Коул, ты сказал, что… — отец удивленно посмотрел на меня, а мать, положив столовые приборы, откинулась на спинку стула.

— Что — что, дорогой? М? Если бы ты хоть раз участвовал в жизни нашего сына, знал бы о его переживаниях, а главное, о том, что его соулмейтом стал тридцатилетний мужчина! — накричала на отца мама.

Я зауважал маму еще больше. Хотя я и был очень удивлен. Невероятная женщина. Орион даже не мог отвести глаз, так же, как и я, восхищенно смотрел на нее. Отец же был невероятно зол.

— Дорогая моя, ты как со мной разговариваешь?

— Так, как ты заслужил за все эти годы!

— Ты, не смей даже вставать с места! Сидеть! Ты никуда не уйдешь! — приказал он мне, когда я хотел встать. — А Вы убирайтесь из этого дома! — указал он пальцем на Ориона.

Учителю это не понравилось.

— Простите, но Вы в этом доме никто! Я послушаю только вот эту очаровательную женщину, — отец, услышав спокойный размеренный голос Ориона, вмиг покрылся багровыми пятнами по всему лицу и шее. — Коул, собирай вещи, мы прямо сейчас уходим.

— Мой сын никуда не уйдет! — отец встал и хотел было схватить меня за руку, но Орион схватил его в ответ, повернул к себе лицом и прижал к столу.

— Не смейте прикасаться к нему! — Орион крепко держал отца за горло.

Мама встала из-за стола, вытерла уголки губ, и приказным голосом произнесла:

— Ты собираешь вещи и убираешься из этого дома, а главное оставишь ключи от магазина. Помещение арендовано на мое имя, как и этот дом. Я не знаю, куда ты пойдешь, да мне и не интересно. Я не хочу тебя видеть, слишком долго тебя терпела, и делала это только из-за нашего сына. Но теперь у него появился человек, который его поддержит и поставит на ноги, и причин для беспокойства у меня нет. Завтра они зарегистрируются как пара соулмейтов, верно?

— Да, мисс, — Орион отпустил отца.

Отцу хватило одного взгляда на уверенное лицо моей матери, чтобы понять, что она не шутит — видеть его она не хочет и остаться он точно не сможет. Он здесь никто. А его жена терпеть такого разгильдяя не будет. Отец молча поднялся по лестнице вверх, чтобы собрать вещи и уйти. Мне даже не интересно, куда он уйдет и есть ли куда. Сейчас начинается его жизнь, в которой за него никто ничего не будет делать и решать, и если он не изменится, то не выживет. Я думаю, что когда он станет самостоятельным, мама примет его обратно. Ведь связь соулмейтов неразрушима. Интересно, а есть способ разрушить эту связь? Я знаю, что когда один из соулмейтов умирает, его вторая половина умирает вслед. Это ужасно, точнее, трагично. Ромео и Джульетта в реальной жизни, история написанная нашими предками, первыми людьми, обычными созданиями. Им жилось куда проще, могли быть без пары, не связанные ничем и никем. Свобода, которая для нас является лишь эфемерным звуком. Возможно, будь это сейчас, маме жилось бы намного проще, и не только ей, но и другим соулмейтам. Завидую нашим предкам.

Дорога к дому Шальтсмана словно дорога к моему будущему. Но какое это будет будущее? Как мы будем жить, счастливо или в горе? Он такой задумчивый, так крепко сжимает ручку сумки с вещами. Что с ним? Что за тревоги посещают его голову? Стоит ли его спрашивать? Нет, я не буду спрашивать, ведь он не ответит на мой вопрос, промолчит.

Когда мы снова очутились в его прихожей, он проводил меня к отдельной комнате, которая теперь, видимо, моя. Честно говоря, я был немного удивлен и расстроен, так как думал, что мы будем в одной комнате и в одной постели спать.

— Орион, — позвал его, когда он собирался выйти из комнаты.

— Да?

— А мы разве не вместе будем спать?

— Нет, так как ты набросишься на меня.

Он так легко и прямо об этом говорит. Действительно, я не сдержусь, даже сейчас находиться с ним в одной комнате очень трудно. Цитрусовый аромат заполнил все помещение. Почему он так спокоен и так легко сдерживает свои чувства, инстинкты? В чем его секрет? Я хочу его прямо сейчас, сию минуту. Мое тело горит в адском пламени жарко, душно, невыносимо. Чувствую, как по спине катится капелька пота. Черт! Гад, почему он таким холодным взглядом на меня смотрит? Ему совершенно не хочется повалить меня на эту кровать, а я хочу его, и мне плевать, хочет он или нет! Медленно, на ватных ногах подхожу к нему, он не сводит с меня глаз, знает, чего я хочу, что сделаю, не упирается, не отходит. Играет со мной, я в этом уверен, хочет, чтобы я сам все сделал, показал ему, как сильно я жажду его тела.

— Коул, не надо, — хриплым голосом предостерег меня.

— Ты тоже этого хочешь.

Не отвечаю ему, снимаю с него футболку, его кожа гладкая и белая. Отбрасываю ненужную вещь в сторону. Протягиваю руку, слегка касаясь кончиками пальцев, провожу по его шее, медленно спускаясь вниз. Запах цитрусов дурманит еще больше, голова кружится, а дыхание участилось не только у меня, но и у Ориона. Смотрю в его глаза, зрачок заполнил все радужку, и до этого серые глаза стали совсем черными, совсем демоническими. Он расстегивает мой ремень джинсов. Неужели поддался соблазну? Ну уж нет, дорогой, как ты меня поматросил, так и тебя. Не только же мне мучиться. Убираю его руки, а сам подхожу совсем вплотную, целую его шею, кончиком языка обвожу контур вены и слегка прикусываю, слегка солоноватый привкус ещё больше увлекает. Орион отходит от меня, крепко держа меня за плечи, шаг, еще один и он валит меня на кровать, нависая надо мной. Впивается теперь в мою шею, страстно целуя, слегка покусывая и посасывая кожу, наверняка оставляя красные, отчётливые следы от зубов. Он словно изголодавшийся зверь который не питался несколько дней. Его укусы болезненные и в то же время приятные. Останавливаю его поцелуем. Животное, он самое настоящее животное, срывающее, разрывающее мою одежду, кусающее до крови мою кожу. Похоть, сегодня нами управляла лишь она. Эта ночь была длинной, полной страсти и неутолимого желания наслаждаться друг другом. У нас не было перерыва, мы продолжали и продолжали, пока силы не покинули, как только взошло солнце. Надеюсь эта страсть не покинет нас до самой смерти.

Я и подумать не мог, насколько это приятно просыпаться вместе с любимым человеком, перебирать прядки его волос, пока он спит, легонько целовать в губы и лоб. А как он забавно хмурится, когда солнце светит ему в лицо.

— Черт возьми, этот свет! — недовольно пробурчал он, закрывая ладонью лицо.

— Я думаю, нам пора вставать, — вставая с кровати, произнес я.

Орион недовольно промычал, натягивая одеяло на лицо. Он как ребенок, видя его таким, улыбаюсь. Каждый такой день станет счастьем. Но вдруг Орион резко встал с кровати, рот был немного приоткрыт, а глаза широко раскрыты, будто его что-то испугало, но потом он восхищенно улыбнулся.

— Что случилось? — встревожено спросил у него.

Орион, ничего не ответив, выбежал из комнаты и побежал вниз по лестнице, я вслед за ним. Что произошло? Почему он так резко встал? Что за улыбка? Спустившись вниз, я увидел его, сидящим на диване с ноутбуком в руках, он что-то быстро печатал.

— Коул, ты моя муза! Ты не представляешь, какой сюжет! Какая идея! Господи, в моей голове бушует ураган!

— Не пугай так, — пробурчал я.

Орион улыбнулся, продолжая печатать. Я не стал ему мешать, сделал нам чай в большой кружке, взял печенье и умостился рядом с ним, изредка поглядывая в экран ноутбука, чтобы узнать, что он там пишет. Увидев, как я подсматриваю, он поворачивал ноутбук, хмурился и просил отодвинуться, но я все продолжал сидеть на месте говоря: «Я не туда смотрю, а в телевизор», но ведь это неправда. Он видел, что я вру, но ни слова об этом не сказал. Весь день он просидел за ноутбуком, позабыв о нашей регистрации как пары соулмейтов. Может, после школы мы пойдем в регистрационную, надеюсь, не хочу скрывать наши отношения. Орион же сказал маме «Да», когда она спросила, пойдем ли мы регистрироваться. Не мог же он ей врать. Или все же мог, даже не знаю. Орион не похож на человека, который способен врать, хотя я толком ещё его не узнал.

Уже ночь, нам пора спать. Жаль только, в эту ночь мы не в одной постели. Почему он не пришел в мою комнату, может, он думал, я приду в его? Вытираю лоб тыльной стороной ладони, волнение слегка пробрало, но ничего. Встаю с кровати и выхожу из комнаты, иду к Ориону, стучусь в его комнату, услышав его голос, вхожу.  

Орион стоял у открытого окна и курил. Это меня немного удивило. Я не думал, что он курит, от него даже не исходил запах, и голос не прокурен.

— Я могу сегодня с тобой спать? Не хочу быть один.

— Ты как маленький, — рассмеялся он, потушив сигарету в пепельнице.

— Не знал, что ты куришь.

— Осуждаешь?

— Нет. Это твое тело, делай, что хочешь.

— Вот как?

Орион ухмыляется, подходит ко мне и шепчет на ушко.

— А я думал, что мое тело принадлежит тебе, — кончиком горячего языка он лизнул мое ушко.

— Спокойной ночи, — тяжело вздохнув, с трудом произнес я.

Еще одно его слово или действие — и я наброшусь на него, как вчера. Он провоцирует меня! Прохожу мимо него и ложусь на кровать, закрыв глаза. Слышу, как он хмыкнул, идет, выключает свет, снова приглушённые шаги и он ложится рядом со мной. Обнимает, прижимая мое тело к себе. Орион такой горячий, вчера я этого не замечал, а сейчас чувствую, как все его тело пылает огнем, от которого я таю как масло на солнце. Как странно, но этой ночью, как и прошлой, мне ничего не снилось. Возможно ли, что это потому что мы с Орионом вместе?

Утром мы сидели за одним столом, завтракали, я доделывал домашнее задание, а Орион сидел рядом, помогая.

— Ты понял? — спросил он меня после очередной решенной задачи.

— Да, — неуверенно ответил ему.

— Значит, нет?

— Нет! Я понял!

Орион рассмеялся, это расстроило меня, казалось, будто он считает меня маленьким глупым мальчиком. Это, естественно, ерунда, ведь куда важнее наши отношения, я хочу, чтобы все знали, что мы пара.

— Орион, — опечаленным голосом позвал его.

Орион обеспокоенно взглянул на меня, поставив чашку с горячим кофе на стол.

— Что-то случилось?

— Когда мы зарегистрируемся как пара соулмейтов?

— Когда ты закончишь школу.

— Когда закончу школу? А потом ты скажешь, когда я закончу колледж? А потом что ты скажешь?! — его слова меня разозлили, я встал с места и начал кричать на него.

— Коул, я не хочу, чтобы в школе знали о нас, пока ты не закончишь ее. Учителя, директор и ученики могут подумать, что я ставлю тебе хорошие оценки потому что ты мой соулмейт. И…

— И они будут шептаться о нас, осуждать. «Ужасно, соулмейт школьника учитель!» Ты стыдишься этого?! Так?! Стыдишься, что у нас большая разница в возрасте, что мы двое парней! Это трусость! Сейчас не то время, когда подобные отношения осуждают, — перебил я его.

Я и подумать не мог, что он будет этого стыдиться. Ну что здесь такого? Бывали случаи и похуже, когда у школьницы соулмейт стал сорокалетний мужчина! Я не хочу прятаться по углам как школьница, чтобы пососаться со своим соул!

— Коул, ты не понимаешь, — пытался он успокоить меня.

— Нет, это ты не понимаешь! Я не хочу скрываться, понимаешь? Нас не осудят, пойми! Это нормально.

Орион устало потер лоб, он не знал, что ответить, как и я не знал, что еще сказать. Было понятно одно — я прав, и он это знал. Ему и вправду было стыдно и он не мог признаться и зарегистрировать нас как пару. Ему было проще признаться моим родителям, но всему миру намного сложнее. Я больше ничего не хочу с ним обсуждать. Молча сложил учебники и тетради в портфель, пошел к выходу, я уверен, он идет за мной. Выйдя из дома вместе со мной, он закрыл дверь, и сел в машину, я сел рядом на пассажирское. Интересно, где он остановится? Рядом со школой или, может, чуть дальше, чтобы ученики не видели нас вместе. Что же, он остановился рядом с магазином, неподалеку от школы.

— Коул, будет…

Молчи! Молчи! Быстро выхожу из машины, не хочу его слушать! Не хочу! Он что-то кричит, но я быстрым шагом направляюсь в школу. Я не буду молчать и скрывать наши отношения, вся школа будет знать, весь мир. Как раз сегодня второй урок будет Ориона, я знаю, что я сделаю. Я устрою ему! Отомщу гаду! Заставлю его зарегистрировать нас как пару. Весь урок я думал, а стоит ли это делать? Может он прав и лучше сделать это после окончания школы. А сам я психую потому что хочу получить все и сразу. Но… Нет, я прав и точка!

Урок идёт уже как десять минут, одноклассники давно сидят за своими партами, а я специально опаздываю.

— Сандерс! — прокричал на всю аудиторию Орион.

Я игнорирую его, иду к своему месту, Ориона похоже это задело, так как он быстрым шагом направился ко мне, схватил меня за руку и развернул к себе лицом.

— Вас разве не учили хорошим манерам? — прорычал он.

— А тебя, Орион, не учили, что нельзя так разговаривать со своим соулмейтом?

Весь класс начал перешептываться. Орион весь полыхал от гнева, мне казалось, что вот-вот и из его глаз действительно появятся молнии. Он был не просто зол или в гневе, он был разъярен, похож на быка, который прямо сейчас вопьется своими рогами в мое тело. Но я так просто сдаваться не хотел, продолжал играть, провоцировать.

— Да ладно тебе. Не стоит скрывать, рано или поздно все равно бы узнали.

Я хватаю его за галстук и притягиваю к себе, страстно впиваясь в его губы, слегка кусая их зубами. Слышу, как весь класс ахнул от удивления. Ориону это явно не понравилось, он оттолкнул меня.

— Ты что, черт возьми, вытворяешь?! — орал он на меня.

Ну, уж нет, так больше продолжаться не может. Он меняется прямо сейчас или я ухожу, пока в его башке не появится хоть немного мозгов. Не проронив ни слова, прошел мимо него, выбегая из класса, из школы. Орион догнал меня, останавливая.

— Коул, что ты вытворяешь? Это что было? Теперь вся школа будет обсуждать нас!

— Ты не понимаешь? Я не хочу скрываться Орион! Я не хочу молчать о нас!

— Я же сказал, когда ты окончишь школу! Так трудно потерпеть? Я не вру тебе, и мне вовсе не стыдно…

— Ты врешь. Я собираю свои вещи и возвращаюсь к родителям, а когда ты наконец избавишься от стыда, вернусь. Даже не пытайся подлизываться в мире снов, если понадобится, я не буду спать, лишь бы тебя не видеть, — холодно произнес я.

Мне больно это все говорить, ведь я не хочу расставаться, он дорог мне. В глазах Ориона я увидел страх, он не хотел, чтобы я уходил, но слишком поздно он это осознал.

— Хочешь, мы прямо сейчас пойдем и…

— Орион, нет, не хочу, чтобы это было насильно, я хочу, чтобы ты изменился!

— Чтобы просить меня об изменениях, сначала сам изменись! Ты ведешь себя как эгоист и чертова истеричка!

— Да, я эгоист! Но и ты тоже!

Я разворачиваюсь и молча иду, Орион идет за мной и что-то кричит, но мне плевать, не слушаю. Он прав, я эгоист, хочу, чтобы было по-моему, это неправильно, но так нужно.

— Коул, постой!

Я уже на дороге, разворачиваюсь, не прекращая идти, кричу ему:

— Я не буду останавливаться!

Звук тормозов доносится до моих ушей слишком поздно, а потом резкая боль пронзает все тело, слышу, как хрустят мои кости, слышу, как кричит Орион. Не зря мама говорила смотреть по сторонам. Неужели я умру? Но… Я не хочу умирать! Мой «роман» только начался, мы так мало времени провели друг с другом. Я не хочу умирать, потому что и ты уйдешь вслед за мной. Как же я завидую нашим предкам, ведь даже покидая этот мир, я бы знал, что ты продолжишь жить.

<i>Господи, помоги нам, прошу.</i>

Но в ответ я услышал лишь удаляющийся звук сирен. А потом перед глазами яркой вспышкой предстало все то же поле, где во снах мы с Орионом проводили время. Со всех сторон доносится голос Ориона и ещё кого-то. Так громко! Закрываю уши в надежде облегчить боль.

— Он очнется, доктор? — слышу дрожащий, переполненный болью голос Ориона.

— Если все будет хорошо, то да, а если нет… — в голосе, видимо доктора, я услышал нотки сожаления. — Мы ждем его родителей, чтобы они подписали некоторые документы связанные с его лечением и пребыванием здесь.

— Я могу подписать.

— Вы ведь его учитель, да? Не соулмейт? Если Вы не его родственник, то Вы не можете подписать документы.

— Я его соулмейт.

— Покажите документы.

— А… мы не успели зарегистрироваться…

«Я же говорил.»

— Вам лучше уйти и дождаться его родителей.

Я хочу проснуться, сейчас же! Нет! Орион, не уходи, не бросай меня, я хочу слышать твой голос, хочу, чтобы ты держал меня за руку, пусть и не почувствую твое тепло.

Падаю на землю, закрываю лицо руками. Разве могут течь слезы в этом нереальном мире?

Как мне отсюда выбраться?