Примечание
Будильник отчаянно завывает свою ежедневную песенку. Заедающая кукла в коробке надрывается, пытаясь издать хоть один ровный звук. Исчирканный блокнот и аккуратно написанное письмо около давно осели на поверхность небольшого стола, сплошь покрытого пылью. Из нового на нём только небольшой стакан с налитой туда жидкостью. Коньяк. Тёмная комната. Выход из неё только один. Через дверь, которая сейчас отчаянно названивает. Однако никто не ответит и гость это прекрасно знает. Он снова уйдёт, ничуть не расстраиваясь тем, что не смог поговорить с парнем внутри. Брюнет устало, пусть даже и только что проснулся, прикрывает глаза рукой, любуясь темнотой на обратной стороне глаз, вслушиваясь в тишину комнаты. Он снова ушёл. Да Осаму в принципе и не надо много. Просто приходить каждый день и докладывать, что Фёдор не вышел. Ну а задача Достоевского – не открывать. Самая логичная правда, которую можно было бы услышать в своей голове. Только подумать, что месячная депрессия загонит гения в такое болота под названием «одиночество». Само оно никогда парня не пугало. Он только снова усмехается этому чувству опустошения в лицо. Ни тучи на улице, ни проливной дождь, ни шторы, ни выключенный свет не спасают от выжигающего всё изнутри чувства. И это совершенно не похоже на одиночество.
Это потеря.
Но потеря чего?
Парень выходит к двери, поднимая то, что ему в который раз подкладывает шатен. Небольшой пакетик с запиской: «Может поможет». Он так наивно надеется на то, что когда-нибудь Фёдор сорвётся. Однако в голове мелькает навязчивая идея всё же попробовать на себе искусство приятного яда. Он ведь должен помогать, не так ли? Ну так почему бы брюнету самому не помочь себе? Просто надо попробовать. Просто посмотреть что будет. В конце концов, всегда можно остановиться. Но у Фёдора, пока он вскрывает упаковку, даже таких дурных, присущих обычным людям оправданий, не всплывает. Так же пусто как и раньше. Будто он сейчас не собирается принять дозу. Будто он ничего ненормального и не делает. В конце концов многие больные тоже принимают наркотики что-бы поправиться. Точнее это им выписывают врачи. И чем же Фёдор сам себе не врач? Вполне хороший специалист. На удивление это оказались похожие на обычные таблетки наркотики. Представить возможным то, что после их принятия эсперу станет лучше было невозможно. Самая обыкновенная упаковка. Хотя, скорее всего, это лишь прикрытие. На удивление принять несколько таблеток за раз оказалась не так уж и сложно. Теперь оставалось только лечь на уже знакомую и изрядно измятую подушку и ждать реакции организма. Оказалось, что это «что-то» приходит неожиданно быстро и хотя всё происходящее после данных слов и для Фёдора и для вас в понятии останется лишь иллюзией больного и отравленного мозга, но на тот момент парень чувствовал и видел то, что сам не мог назвать ни обманом, ни иллюзией. По крайней мере не хотелось верить в то, что это всё не лишь сон или влияние наркотиков. Яркий солнечный свет и прикосновение почти невесомой, но такой знакомой мягкой руки заставили парня с трудом, но открыть глаза. И увидеть то, что так яростно ему хотелось видеть снова и снова. В своей памяти он постоянно воспроизводил этот момент каждый раз, когда ему было плохо. И каждый раз его до тошноты снова пробирало это чувство потерянности. Чувство ненужности. Отвратное чувство отдалённости от своей заветной мечты, которая теперь стояла так близко и мягко ворошила его волосы, улыбаясь и заглядывая своими разными, но не менее прекрасными от этого глазами. "Фёдь, почему ты уходишь?" - спрашивает тихий, приятный и знакомый голос, но вместо теплоты на сердце образуется дыра из нахлынувших эмоций. Достоевский закрывает лицо рукой, позволяя себе пустить слезу. – "Почему ты бросаешь меня тут? Почему тебе так плохо сейчас?" - продолжает переливаться будто шелест листьев голос знакомого и такого любимого человека. "Я никуда не уходил. Всегда был тут. А плачу я потому что теперь не вижу тебя рядом." "Но сейчас-то я тут. С тобой. Так что прошу тебя не плачь, посмотри мне в глаза. Я хочу видеть твоё лицо", - и брюнет делает так. Он убирает руку с лица и снова видит перед собой эти слегка развивающиеся на ветру приоткрытого окна блондинистые длинные волосы, заплетённые в косу, эти гетерохромные и такие полюбившиеся глаза. Брюнет снова чувствует тот вечер, когда он лежал на коленях Николая, а тот добродушно улыбался. Они снова и снова смотрели друг на друга, наслаждаясь моментом, проведённым вместе, вспоминая старое, былое. И снова и снова они улыбались своим светлым эмоциям, которым, к сожалению, в реальном мире существовать было невозможно. И им, к сожалению, в реальном мире вместе существовать тоже было невозможно. Однако даже подобного рода счастье имеет свой придел. Как и наркотики перестают действовать, не давая своему хозяину вдоволь насладиться моментом, проведённым с иллюзией. И снова брюнет на жёсткой подушки. Он не знает сколько времени прошло и сколько осталось до полуночи, потому что в его комнате не висят часы. Однако он точно знает, что сейчас по его щеке одиноко катится слеза, а глаза слегка опухли и покраснели.