Мир крутится, вертится, но не меняется. 

Крис любопытна от природы: ей интересно всё и все. Крис любит учебу. Крис любит химию и знает — в шоколаде есть гормон счастья. [Так говорит Аззи, но, скорее всего, Крис попадается какой-то неправильный шоколад; счастья она не чувствует]

Крис ходит в кафе каждое воскресенье, здоровается с мисс Литти и занимает свое место в самом дальнем углу с чашкой горячего шоколада. Наверное, это можно назвать традицией: сначала она ходила сюда со всей семьей; после развода родителей — Азриэль стал тянуть ее сюда до того, как она успеет спросить об этом у матери; а когда брат уехал — приходила одна. 

Здешний шоколад — сладкий-сладкий, почти приторный. [Но на языке все равно остается горечь лютиков] 

Окна здесь — большие; они так легко запотевают, стоит лишь немного подышать. Азриэль любил рисовать на них — неуклюже, грубо, но так… По странному трепетно. Крис, наблюдая, не могла оставаться в стороне, и делала тоже самое. [Азриэль рисует сердца — д у ш и, — и широко улыбается; он бросает на сестру беглый взгляд и — замирает. Сжав плотно губы, Крис рисует цветок и спину мальчишки; у мальчишки — две полоски и палка. И сердце]

Крис отпивает от чашки, внимательно следя за мисс Литти. А перед глазами — маленький, уютный магазинчик; на полках — старая, рыжая перчатка; десятки коричных зайчиков [которые, все равно ничто, по сравнению с пирогом] и многое-многое другое. А перед глазами — бар и его хозяин; хозяин — яркий, жаркий, но не обжигающий; хозяин принимает всех с молчаливой радушностью и теплом. [В том баре всегда были запотевшие окна, ведь снаружи — вечная стужа, а внутри — горит яркий огонь]

Крис замечает за окном две фигуры: они идут прямо друг на друга, сталкиваются глазами и… Просто проходят мимо. А Крис помнит, как эти фигуры давным-давно — когда-то, где-то, — смеялись без стеснения, держались за руки и были влюблены. Альфис скромно вертела в руках очередной подарок, а Андайн была готова отдать все, даже душу, ради нее.

А сейчас две безликих тени бросают друг на друга безразличные взгляды.

И не у з н а ю т.

Время тянется, но не рвется.

***

Мир крутится, вертится, но не меняется.

У отца большие, сильные руки. [В них так естественно смотрится трезубец] Он обнимает крепко и тепло. [Душит он не менее ласково и нежно] Его глаза — спокойные, теплые, он всегда рад видеть ее. [Но Крис прячет взгляд за челкой, лишь бы не видеть той печали]

От матери пахнет выпечкой, чернилами и совсем немного лавандой. [Но Крис улавливает лишь легкий шлейф гари и костра] У матери самые мягкие руки на свете. [Именно такими руками ее прижимали к себе, когда в легких расцветали лютики] Ее пламя — самое теплое, легкое и приятное. [Крис помнит боль, когда яростные языки огня лизали кожу, а обгоревший свитер болезненно прижигался к коже] Ее взгляд всегда столь внимателен и чуток. [Крис помнит в них отчаяние, боль и б е з у м и е]

Крис случайно знакомится с другом матери — он мелкий, любит шутить и у нее чешутся руки ударить его. Никто не смеет такое говорить о ее матери! [А еще она терпеть не может звук подушки-пердушки; и не важно, что сколько бы она не вглядывалась — в его руке не было ее. Спрятал, вот негодяй!]

Но Крис каждый раз обессилено опускает кулаки, лишь посмотрев на его счастливую улыбку. [Крис помнит, как она искажалась в оскале; как в пустой глазнице мерцали голубой и желтый свет] Даже пускает тихий смешок на очередной каламбур. Слушает разговор матери и с ним, внезапно [нет] узнавая, что у комедианта [улыбающаяся м у с о р к а] есть младший брат. [Самый великий, прекрасный, могучий, восхитительный, крутой — и так до бесконечности, пока не отсохнет язык] Крис кивает невпопад, утверждая, что детские путаницы сложнее кроссвордов. [А в голове набатом стучит: «Вот! Вероятно, люди крайне образованы, если они считают детские путаницы сложными!»]

Санс смотрит на нее крайне удивлено, но на дне зрачков плещется озорство и понимание.

Время тянется, но не рвется.

***

Мир крутится, вертится, но не меняется. Впрочем, с чего бы он должен изменяться?

Крис насвистывает какую-то заевшую мелодию; Азриэль криво улыбается, незаметно [но не для нее] дергаясь. Гора Эббот встречает их холодным дуновением в лицо, высокая листва трепещет, а солнце просачивается сквозь густую челку, мягко лаская веки. Брат смотрит вниз — на город, на монстров, что отсюда кажутся лишь точками, и нервно сглатывает. Брат ненавидит и боится этого места, но почему — не знает сам. [Наверно потому, что ночью его мучают кошмары, как вместо рук — лишь пара листьев; вместо тела — тонкий стебель, который легко сорвать; как вместо души — пустое нечто; как вместо чувств — лишь чужая пыль, оседающая на эйфории сознания как прогнивший пепел; и лишь в ее объятьях — не_родной сестры, — он чувствует себя в безопасности]

Ралзей был не прав.

— Крис, идем домой. Уже закат. Мама наверняка волнуется, — Азриэль оборачивается назад, но тут же широко распахивает глаза. Сестра легкой походкой скрывается в пещере. — Крис, стой!

В пещере красиво. В пещере царит полутьма, под ногами десятки, сотня крепких лиан, о которых брат спотыкается через шаг. Он бежит, но она — быстрее. Дыра у самого края кажется темной бездной. Говорят, если долго всматриваться в нее, она ответит тебе тем же. [Крис не всматривалась в нее ни в Первый раз, ни в Восьмой]

— Азриэль, я же ведь могу доверять тебе?

Брат замирает в пару шагах от нее, с занесенной рукой — лишь бы успеть, лишь бы не дать упасть, лишь бы просто схватить за плечо! В голове сплошной шум и странное дежа вю.

— К-конечно, Крис. Что за глупые вопросы?

Она вовсе не герой.

Крис резко поворачивается к нему лицом, стоя к пропасти опасно близко. Челка неловко спадает набок и Азриэль видит озорной блеск алых глаз. [Когда-то давно, Человек с таким же взглядом стал ему ангелом; когда-то давно, Человек с таким же взглядом подарил ему прощение]

— Ты меня спасешь. Как тогда, помнишь? Я тогда звала на помощь. И ты пришел.

Крис распахивает объятья и делает шаг назад, прикрыв глаза. Азриэль кричит, бросаясь следом.

Время тянется, но не рвется. Да и зачем ему рваться? Оно никогда не порвется, только — начнет сначала.

Эботт радостно встречает своих детей [Богов].