Примечание
Цзинь Гуанъяо никогда, откровенно говоря, не понимал любовь своей матери к мужчине, с которым она провела одну ночь, наполненную далеко не разговорами.
Много раньше, во время, когда он был Мэн Яо, он не позволял себе думать об этом. Он благодарен матушке за подаренную жизнь, но несмотря на всю свою глубокую любовь к ней- никогда не сможет понять её.
Цзинь Гуанъяо не испытывает иллюзий насчет своей влюбленности- у Не Хуайсана есть масса недостатков, но кому, как не Цзинь Гуанъяо знать, что люди стремятся видеть эти недостатки и всячески унижать тебя за них.
Поэтому Цзинь Гуанъяо не позволял высказывать презрение (которого и не чувствовал, возможно, обиду, ведь у Не Хуайсана было то, чего он так желал!) за путь, выбранный Не Хуайсаном. Да и вряд ли окружающие понимают, как сложно было принять подобное решение и следовать ему в таком клане, как Цинхэ Не.
Не Хуайсан стал первым другом Мэн Яо. Товарищем юноши, которого многие не стеснялись ткнуть носом в его происхождение, напомнить о профессии матери и продемонстрировать презрение к такому ничтожеству, каковым они его считали. Весьма примечательно, что это ничтожество ныне стоит выше любого из них.
Не Хуайсан стал семьей и с ним Мэн Яо познал многое- не то чувство безопасности и защищенности, которое до поры внушал Не Минцзюе, а принятие, любовь и заботу. Когда Мэн Яо впервые зимой сразила болезнь, гуляющая в холодных стенах Цинхэ, именно Не Хуайсан проводил у его постели больше времени, чем кто-либо ещё: поил настойками, готовил целебные чаи из мерзких трав. Цзинь Гуанъяо помнит, как приходя в себя ненадолго, он чувствовал, как чьи-то холодные руки сменяют влажную тряпицу на лбу и тихий голос зачитывающий ему сказки Цинхэ. Болезнь была тяжелая, но в эти минуты осознанности было очень важным слушать Не Хуайсана, стараться запомнить все эти истории, на которых его друг вырос, пусть и полные таких кровавых подробностей, что и ныне забыть желалось.
Таким образом- с заботой и безусловной любовью- к Цзинь Гуанъяо больше никто так не относился (кроме любимой супруги) и именно той зимой, что унесла жизни пятерых жителей крепости, он понял, что значит любить и жаждать взаимности.
У верного советника Не Минцзюе (в самом деле, у верного друга) был шанс получить не только ласку, ощущение нежных рук, которые мастерски собирали пряди его волос в косы, но и всё остальное, главным образом- ту самую любовь, которую так жаждал Цзинь Гуанъяо. Любовь не к другу, брату, а к супругу.
Ещё будучи Мэн Яо он думал, что сможет довольствоваться и малым, пока однажды не настанет час, когда у него будет признание отца, свой дом и уважение людей, но в погоне за этим он потерял то, что было одной из важнейших вещей- уважение и доверие Не Минцзюе.
Будучи вдали от Не Хуайсана стало легче уверять себя в том, что Цзинь Гуанъяо сможет прожить с этой любовью, она скоро уйдет, он сможет найти кого-то, кто полюбит его в ответ- и нашел же! Цинь Су, его ласковое солнце, полюбила его так, как он мечтал, чтобы его полюбил Не Хуайсан- как мужчину.
Горечь и сожаления от того, что даже не начиналось, не покидали сердце Цзинь Гуанъяо, назойливым червячком точили подкорку разума. Но радость от воистину взаимной любви к Цинь Су была сильнее. Цинь Су не просто любила и заботилась о нём, она боролась за него на протяжении нескольких лет. Она полюбила его ещё Мэн Яо и всё время с их признания друг другу стояла с твердостью за него.
Любовь в этом мире сама по себе является очень редким чувством, а готовность бороться за эту любовь- ещё ценнее. Цзинь Гуанъяо мог признать, хотя бы самому себе, что он бы не смог. Он так привык к всеобщему пренебрежению, что получив уважение- не смог позволить того, что всё это уважение было бы потеряно из-за любви к мужчине.
Возможно, убеждать себя в том, что хуже варианта, чем любовь к Не Хуайсану, не найти было безнадежным решением.
- Сан-гэ,- со смешинкой позвал Не Хуайсан и Цзинь Гуанъяо быстро отвел взгляд от улыбающихся губ. В глаза, пьяные глаза, смотреть было не лучше, но сейчас у Не Хуайсана было прекрасное настроение, что в последнее время стало очень ценно, учитывая, как его разбила смерть Не Минцзюе.
- Ты так много смотришь, сан-гэ,- хмельно икнул Не Хуайсан, а Цзинь Гуанъяо быстро шагнул навстречу, стараясь не обращать внимание свои горящие щёки. Неужели Не Хуайсан замечал грустные и задумчивые взгляды Цзинь Гуанъяо? Неужели он не потерял ту способность видеть обеспокоенность своего друга? Не Хуайсан всегда легко знал, что его друга что-то тревожит. Трудно было забыть волнение на лице Не Хуайсана и его огромные глаза безмолвно вопрошающие: «Всё ли в порядке?». Волнение быстро ушло и на смену пришла тихая радость- слишком многое Цзинь Гуанъяо желал скрыть, но если Не Хуайсан продолжал смотреть… Цзинь Гуанъяо не мог от этого отказаться. Эта мысль вызвала улыбку и Цзинь Гуанъяо не стал скрывать её. Не Хуайсан разулыбался, взмахнул рукой, словно в ней был веер и сам шагнул в объятия, которые раскрыл ему Цзинь Гуанъяо.
- Не волнуйся, сан-гэ, я тоже скучаю,- совсем тихо шепчет Не Хуайсан и опускает лицо на чужое плечо.
В это мгновение Цзинь Гуанъяо позволяет себе выпустить самую малую часть своих эмоций, пойти на поводу и поцеловать Не Хуайсана в макушку. Не напрячься, не прижать Не Хуайсана покрепче, потому что даже если Не Минцзюе не стоит рядом с ними, у Цзинь Гуанъяо есть жена, которой он желает быть верным, а Не Хуайсан, даже если продолжает смотреть, не любит Цзинь Гуанъяо, как мужчину.
Этим тихим весенним вечером Цзинь Гуанъяо позволяет себе тосковать по тому, что даже не случилось.