Драко проснулся, когда за окном уже во всю светило солнце. Похоже первую половину учебного дня, он благополучно проспал.

Левую щеку противно саднило. Ублюдок ОМП.

Зажимался небось с Грейнджер по углам. Грейнджер… Вчера он искал ее, чтоб передать слова МакГонагалл об их совместном ночном дежурстве. Которое им пришлось пропустить из-за когтевранца. Оставалось надеется, что ночью ничего не произошло.

Оглянувшись, он заметил ее храпящую у него в ногах.

Так, тут может быть разделение сюжета:

Либо он до смерти влюблен в нее с третьего курса;

Либо с четвертого;

Ну или только в этом году он начал видеть в ней нечто прекрасное.

В первом случае-это обязательно означает, что НИКТО и никогда не бил его. Тогда, он понял, что мазохист, и жить без ее ударов не может.

Во втором случае, обязательно замешан бал. Ведь именно тогда, юный наследник всех богатств Малфоев, увидел Богиню, вейлу, Афродиту в платье голубого цвета и с идеальной прической; вместо гриффиндорского бобра (Гермиона Грейнджер, позывной-бобер).

Итак, в нашем случае это будет третий вариант.

Драко залюбовался этими чертами лица. Не омраченное сейчас тяжелыми думами, расслабленное личико.

Пухлые губы чуть приоткрыты. Хочется прижаться к ним своими, ведь он почти помнил их вкус…

Длинные ресницы сейчас сомкнуты, и не видно глаз медового цвета, опьяняющих не хуже самого крепкого огневиски.

Пушистые, совсем не как воронье гнездо, каштановые волосы растрепались по ногам Драко.

Хочется прикоснуться к ним…

Вообще хочется, всю ее.

Как в ту ночь, после бала, когда ее тело было таким покорным. Или как тогда, когда она пришла утешить его, когда он плакал ночью из-за письма матери, которую колдомедики признали невменяемой (отец запытал ее).

В тот раз, когда он зашел в тот магазинчик в Хогсмиде. Она выглядела как богиня. Нет, нет богини, что затмила бы ее тогда. И он не сдержался. Ограбил магазин ради нее. С амулетом воров, одолженном дома на всякий случай (ну мало ли, вдруг пригодится), прокрался тем же вечером в лавку и спер платье. Мог бы и купить, да как тогда объяснить отцу, куда дел столько денег. В последний раз, такую сумму Драко пробухал в маггловских клубах.

В общем, по новой испытывать на себе папочкины Круциатусики, усиленные бешенством от столь нецелесообразной траты денег, не хотелось.

Но оно того стоило. Потому что на балу мог пожирать ее глазами и не выделяться на фоне остальных.

Даже Блейз и Нотт пялились на грязно… Нет, Грейнджер с голодом в глазах.

Стоило заиграть музыке, как у него родился план. Впопыхах сочинив легенду о первом танце, он увлек ее в центр зала.

Драко уже в начале года начал приглядываться к гриффиндорской заучке. Она похорошела. Стала следить за собой, укладывать волосы, носить что-то помимо мешковатой одежды, что дало возможность разглядеть длинные и стройные ноги.

Когда-то Пенси обмолвилась, что они с Уизелом расстались. Тогда это не вызвало никаких эмоций. Теперь же, понимая, что она свободна, заинтересованные взгляды мужской половины Хогвартса-настораживали и пробуждали Драко некие, доселе невиданные чувства.

Когда танец закончился, Малфой сам не заметил, как у него сорвалась с языка та фраза.

«Между ними ничего быть не может».

Развернувшись, он сразу же направился в подземелье. Ему срочно нужно было выпить.

Зайдя в гостиную, он тут же направился к барной стойке. К счастью Забини был на работе.

— Двойной огневиски.

Блейз, молча кивнул, протягивая ему стакан с янтарной жидкостью.

Не успел Драко сделать и глотка, как к нему прижалась пышная женская грудь, в глубоком делькоте.

Мысленно выругавшись, он попытался оттолкнуть Потаскушку-всея-Слитерина*, однако Пенси так просто не сдавалась.

— Драаако, за что ты так со мной? Нам же было так хорошо вместе, — обиженно надула она, напомаженные ярко-красной помадой, губки.

— Пенс! Не сегодня, настроения нет.

Захныкав, она сползла с его колен, и быстрой походкой направилась в сторону Теодора Нотта.

Драко же, махнув рукой Забини, взял ящик огневиски и направился в башню старост, напиваться в одиночестве.

Таким и застала его Гермиона, когда возвращалась с гулянки в гостиной Гриффиндора.

Что-то (алкоголь скорее всего) нашло на него тогда, отчего у него поехала крыша.

Он отчетливо помнил вкус ее губ, мягкость кожи, ну и тому подобной хрени. Тогда он разрешил ей остаться в своей постели на ночь. Никому (!!!) до этого, не позволено было просыпаться у него в постели. Даже Пенси.

Но не ей. Ей он был готов позволить это. И не только это. Он разрешил ей отравить свои мысли. Проникнуть глубоко под кожу (Авторы обожают подобные сравнения).

Что он нашел в ней? Да хрен его знает. Но пейрингу надо на чем-то держатся.

Да она стала значительно привлекательнее, но все еще уступала некоторым девушкам. Например Пенс.

Но что-то в ней было, чего не было у них (мозги). В ее острых плечах. Выступающих ключицах.

В то утро, он аккуратно поцеловал ее в затылок и порт-ключом отправился в Менор, к больной матери и психопату-отцу.

Зачем же было писать ту обидную для нее записку? Опять же, Драко и сам не знал. Но на всякий случай решил отстраниться от нее.

Зачем? Во славу ангста, конечно же!

Итак, в настоящий момент, Гермиона крепко спала у него в ногах, а Малфой уже в который раз не знал, что он чувствует.