Мне чертовски надоели эти апельсины. Ярко-оранжевые, сочные, спелые, круглые, всегда до ужаса идеальные. Они уже снятся мне в кошмарах. Из-за них мой дом словно покрывается апельсиновой коркой, в холодильнике только апельсины и свежевыжатый из них сок, а бетонная дорога от дома такого же оттенка оранжевого, как сок этих ненавистных фруктов. Но я всё же забираю плетёную, перевязанную зелёной лентой корзинку, полную апельсинов. Подарок на Рождество. Будь оно проклято. Нет, я ничего не имею против этого праздника, разве что только то, что оно является праздником. Потому что по праздникам мне приходит большая порция этих прекрасных фруктов. Ух, как я их, блять, люблю. Это какое-то чудо, что у меня не появилась аллергия на апельсины, хотя последние полгода мысль о смерти среди этих съедобных мячиков уже кажется мне спасительной.
Дело в том, что вот уже три года, с того самого рождества, когда мне ещё было девятнадцать, мне дарят апельсины. Сначала это было мило, потом забавно, потом пугающе, после раздражало, а теперь откровенно так бесит. Всё, что я знаю о дарителе — это он, у него есть приличные деньги и просто невозможное терпение, а также, видимо, какое-то помутнение в разуме или же фетиш на апельсины. Обычно подарочки оставляют перед дверью, иногда, например, по праздникам, приносит посыльный, пару раз я ходил за ними на почту, четырежды их приносил мальчик лет двенадцати, болтающий обо всем на свете, кроме того, кто и зачем шлёт мне апельсины. Хотя однажды он проговорился о поле этого человека, правда не сильно встревожился, будто точно знал, что мне это никак не поможет.
Я отсылаю апельсины всем родственникам, отдаю друзьям и подешевле продаю соседям. Но хотя бы парочка фруктов всегда смотрит на меня своим весёлыми боком. Отправлять свежие фрукты в мусор мне мешает только совесть и тот факт, что новая порция все равно придёт, независимо от того, что я сделаю со старой.
Так что да. Я ненавижу апельсины. А сейчас какого-то черта думаю о том, где он находит такие хорошие апельсины, может у него чёртова оранжерея размером с московский кремль или что. Ладно, просто успокойся.
— Алло, Серёг? Можешь заскочить? — я тоскливо оглядываю все апельсины, — Важный вопрос тут один.
Сергей молча выслушал печальный рассказ, поедая мои бутерброды, покрутил пальцем у виска, выпил стакан сока и наконец-то заговорил.
— А чего ты за эти три года никому не сказал?
— Ну так… — а вот чёрт его знает, на самом деле, — Странновато просто, да и потом тебя долго в городе не было, куда мне ещё: к маме или в полицию что ли?
— А почему только апельсины? Спустя три года мог бы сразу кольцо прислать, — задумался он.
— Да иди ты.
— Я-то пойду, у меня ещё дела. А ты бы ему отправил в ответ что-нибудь, может, если и не узнаёшь, кто такой, то хотя бы есть шанс понять, что ему нужно.
Мы ещё немного посидели и договорились встретиться в ближайшие дни, отдохнуть. Но только оставшись наедине с собой, я начал думать, что же можно отправить этому странному типу. Ничего интересного придумать не получилось, штудирование интернет-магазинов тоже не помогло, поэтому я решил следовать старой истине: книга — лучший подарок. Мои книги были в очень аккуратном виде, так что мне не составило труда найти что-то недавно купленное и интересное. Я взял томик рассказов Чехова и достаточно оригинальный роман-антиутопию. Может хоть одна приглянется. Хотя такому человеку надо бы купить какой-нибудь мега-атлас или большую книгу садоводства. Или альбом с иллюстрациями и глянцевыми страницами о цитрусах или со всеми сортами апельсинов. Хотя такую штуку скорее он мне в ответ пришлёт. Да ладно, чего это я, мне-то опять достанутся мои любимые апельсины. Тьфу, черт бы побрал, если не их, то хотя бы меня. Сложив книги в красивый пакет (самый приличный, что был у меня в доме), я понял, что с отправкой придётся подождать. Куда я собрался отправлять? Поставить за дверь и ожидать чуда что ли? Оставалось только ждать. Раньше я надеялся, что мальчик появится у моей двери очень нескоро, теперь же мне хотелось, чтобы он пришёл быстрее. Мысль о возможности узнать, что за сумасшедший так настойчиво «кормит» меня, казалась очень увлекательной и привлекательной.
В конце недели в дверь настойчиво позвонили. Несмотря на второй час дня я ещё спал, потому что, наконец-то, получил выходной. Так что, полетев отворять дверь, я мало что соображал, но пакет с подарком всё же прихватил. Паренёк с улыбкой чуть ли не до макушки протянул мне апельсины в сетке, кстати, тоже оранжевого цвета. Потирая глаза от яркого подъездного света, я молча взял фрукты и быстро впихнул свой пакет.
— Это что? — он продолжал улыбаться, наверное, не успев переварить произошедшее.
— Ему передай.
Пока мальчик не успел возразить или спросить что-то, на что я бы не смог ответить, особенно сонный, я закрыл дверь и ушёл обратно в постель. Где-то через полчаса полудрёмы я заставил себя подняться и умыться. Апельсины, брошенные на стол, блестели на солнце. Это не сон, а вот хорошо то или плохо, решить не получалось. Поиграв в гляделки с моим оранжевым кошмаром, я повесил сетку на крючок для полотенец — мастер-класс: украсьте кухню своими руками. Перед тем, как усесться возле телевизора, я проверил подъезд: мальчика не было, пакета тоже. Может получится наладить контакт с этим… с этой интересной личностью.
Человек я не слишком терпеливый, а потому очень обрадовался, когда на следующий день этот же мальчишка принес новую посылку. Всего два (слава Господу!) апельсина в тканевом мешочке и записка.
— Я могу подождать ответа, — флегматично заметил он, когда я уже почти закрыл дверь.
— Даже так, ого. Зайдёшь пока, чаем угощу?
Он привстал на носочках, заглядывая в квартиру, хотел оценить или боялся, что кто-то есть? Немного подумав, кивнул.
— Если можно. Пиз… ужас как замёрз.
Воспитанный мне попался посыльный, видимо. Я лишь показал, где что, и он сам поставил себе чайник и насыпал несколько ложек сахар в кружку. Не заботясь о госте, я отвязал записку, прикреплённую ленточкой.
«Спасибо за подарок, мне очень приятно! Вы словно угадали, Чехов один из моих любимых писателей. Хорошего дня.»
Видно было, что писали долго и старательно, но к такому почерку писавший явно не привык: буквы были размашистые, с круглыми закорчюками, но было много жирных, почти подтекших мест, как будто гелевая ручка замирала на бумаге в нерешительности, а куда же идти дальше. Так внимательно я ещё никогда не рассматривал чужой почерк. Что поделать, кроме двух этих строк не было ничего, даже подписи. А слог какой, из романа что ли вылез? Надо ответить. Вытащив из стола лист, какой попрямее, я в самой вежливой форме, на которую был способен, поблагодарил за все подарки (ой, как же неискренне) и спросил, можно ли узнать что-нибудь о дарителе.
Всё ещё было непонятно, стоит ли бояться или всё же нет. С одной стороны, кто в здравом уме будет проворачивать такое, с другой — за три года меня могли уже шесть раз ограбить и двадцать раз убить, но вот он я, живой, апельсины чищу. Кстати, об апельсинах.
— Эй парень, — тот сидел на стуле с ногами, уставившись в телевизор, с полупустой чашкой чая, — Тебе зовут-то как?
— Игорь, — чуть поразмыслив, ответил он и тут поспешно убрал ноги со стула.
— Игорь, а хочешь я тебе апельсинов подарю? Задаром? Или маме твоей, бабушке, друзьям?
— Ой нет, у нас эт… — он осекся и вовсе вскочил со стула, — Короче, оставляйте себе, даренное не дарят, во. Хотя так много вы не съедаете, значит дарите… Всё, я типа пошёл. Передавать что будете?
— Конечно, — я сунул ему в руки сложенную пополам и запихнутую в файл записку, — Может, что-нибудь ещё мне расскажешь?
— Вы знали, что Игорь — имя, пришедшее из скандинавских стран?
— Что, причём тут…
Он засмеялся и выбежал в подъезд, пулей летя вниз по ступенькам. Не суждено мне сегодня узнать ничего нового.
Две недели было спокойно. Игорь не приходил, апельсинов никаким образом я не получал, мы с Серёгой дважды сходили в бар и ещё несколько раз мотались на его машине по делам. Выслушав случай с Игорем, ничего нового посоветовать мне не смог, разве только сменить адрес. Но жгучий интерес, который последние события только подогрели, не давал мне даже думать об этом варианте.
Ещё через пару дней после последней встречи с Сергеем, в моём почтовом ящике появилось письмо.
«Здравствуй, Арсений!
Надеюсь, не против перейти на ты. Я понимаю твоё любопытство и очень ценю его, однако ответить на все вопросы не могу, по крайней мере, письмом. Но если тебе действительно хочется узнать немного обо мне, на отдельной карточке есть номер, со мной можно связаться через WhatsApp.
Антон.»
В этот раз есть даже подпись, прогресс! Хотя почерк всё такой же вычурный и построение предложений какое-то неживое. Но номер, связь! Неужели мучения заканчиваются? Даже апельсины, лежащие в тарелке, уже не так сильно выводят из себя. Интересно, а если позвонить — просто не возьмёт или есть шанс? Это его действующий номер или отдельная симка? Хотя тут не ФСБ, не ЦРУ, и вычислить владельца по номеру я не смогу, а жаль.
Прождав ещё час, ну, а что, не сразу же кидаться ему писать, я вбил номер и трясущимися от напряжения руками отправил «Здравствуй, это Арсений». Через три минуты в ответ прилетело «здравствуй!»
Незаметно прошло два часа. Загадочный Антон оказался приятным и забавным в общении. Я успел узнать, что сейчас он живёт тоже в Петербурге, что у него большая семья, есть прибыльная работа и много мелких фактов в роде ненависти к свинине и обожания орехов. А вот почему именно апельсины и откуда столько — выведать не удалось. Антон вспомнил о каком-то важном деле и обещал написать позже.
С того момента мы переписывались каждый день. Когда-то ограничивались простыми «привет, как дела», когда-то проводили часы за разговорами. Через две недели Антон начал записывать голосовые, именно так я узнал, что он много смеётся, особенно над моими шутками, даже не всегда удачными. Я нашел себе неплохую работу, но так и не нашел новых друзей. А вообще жизнь моя улучшалась, дела ладились, а проблемы быстро рассасывались. Общаться с Антоном было интересно. А через два месяца он предложил прогуляться вместе.
Первые полчаса были неловкими, мы банально бродили по набережной, прячась от ветра в шарфы. Меня обескуражил его рост, почему-то я представлял его ниже себя, а оказалось наоборот. Но после мы снова разговорились, будто и до этого общались вживую. Он часто морщил нос, на что я все время глупо и громко ржал, ну очень забавное у него становилось лицо. Он даже послал меня, когда я засмеялся почти на весь магазин, в который мы зашли за соком. В тот день я, наконец, признал свою симпатию к Антону.
За два месяца мы гуляли и ходили в кофейни ещё раз девять-десять. Апельсинов он почти не дарил, к моему огромному счастью. Зато всё время покупал себе чай и даже кофе с апельсинами, при этом ещё и ворча, что дома апельсины лучше. Удивительно только, где дома, если, по его рассказам, семья у него живет в Северной Европе.
Антон часто забывал простые слова, иногда нёс откровенную чушь, был хорошо осведомлён в мифах и преданиях скандинавских стран и всё время носил совершенно дурацкие шапки. Кажется, без шапки я видел его лишь пару раз в темных углах кафе.
А после я познакомил его с Сергеем. Последний был примерно осведомлён о наших взаимоотношениях и любил крутить пальцем у виска, когда я рассказывал что-то об Антоне, и ворчал, мол, два дурака — пара. Увидев же Антона, Матвиенко присвистнул и заключил:
— Швабра! Да ещё и дурная!
Они шуточно поругались и быстро нашли общий язык, наверное, быстрее, чем я сам с обоими. Пока я покупал нам горячие булочки, Сергей успел пожаловаться, что моя квартира провоняла апельсинами, и он сам однажды раздавил один ногой, да ещё и упал из-за этого. В общем жизнь моя стала намного веселее и приятнее.
В начале марта Антон вдруг честно признался:
— Я в тебя, кажется, влюбился, Арсений, давно.
— И я.
Мы оба внимательно вгляделись друг в друга и пожали плечами, замолчав. Говорить словами мы не особо умели.
— Попробуем встречаться?
— Разве мы уже не?
Антон рассмеялся. И вызвал мне такси. Следующая неделя была самая неловкая в моей жизни. Серьезных отношений у меня не было с первого курса, и я уже забыл, как надо себя вести. Однако Антон был такой же неловкий и заторможенный, так что других проблем не возникало.
А через неделю я, встретя Антона у своего подъезда, чертыхнулся и поцеловал его. Так самые странные взаимоотношениях в моей жизни стали адекватными и не пугающими.
Ровно до тех пор, пока Антон не рассказал о своих намерениях.
— Ты же знаешь, наша семья живёт не здесь, и работаю я сейчас удаленно, но так-то тоже не в России. А сейчас все
родственники как раз собрались в Норвегии. Так вот, поехали туда со мной, познакомлю с родителями, и, может, тебе страна понравится.
— Это мощно, но мы встречаемся не так уж долго, ты, извини, даже на ночь отказываешься оставаться. А тут родители.
— Нет, ты не так понял. Если хочешь, могу даже представить как друга. Просто хочу показать, чем я живу, а то может убежишь, как увидишь. Зря я ляпнул про родителей. Просто отдых в красивых местах.
— Не обижайся, это просто правда резко для меня. И ещё деньги.
— Понимаю, я ступил. А про деньги забудь, мы все время делим всю оплату нашего отдыха, а тут заплачу я, могу себе позволить. Тем более, у тебя скоро день рождения, вот, подарок.
— И ты, наконец-то, останешься на ночь?
— А то! — он расплылся в довольной улыбке, а когда я ответил тем же, начал уплетать своё мороженое с, чёрт возьми, апельсинами.
К моему удивлению, через неделю мы уже должны были улететь в Норвегию. Это время мы не виделись, лишь созванивались, и Антон успел всё организовать, мой паспорт, к счастью, был в порядке, я недавно ездил заграницу.
Я надеялся первый день отоспаться в отеле и набраться сил, что-то подсказывало, что отпуск у меня будет весёлый. Однако, я успел лишь поесть, а сразу после Антон потащил меня на какое-то безлюдное поле, огороженное забором.
— Если ты решишь, что это слишком для тебя, просто скажи, и мы вернёмся и сделаем вид, что ничего не было, ладно? — вид у Антона был как никогда серьёзный.
— Ты о чём?
— Смотри.
Он присел на корточки и положил ладонь на маленький, еле выступающий в траве бугорок. Земля ушла из-под ног. В буквальном смысле. Чуть правее нас образовались земляные ступени, ведущие вниз. Антон вопросительно посмотрел на меня, я же, словно заворожённый, кивнул и протянул ему руку. Вместе мы стали спускаться вниз.
Путь был недлинный, пройдя ещё пару шагов по маленькому туннелю, мы оказались в удивительном месте: огромный круглый зал предстал перед глазами. Под ногами росла мягкая трава без единого цветка, по стенам ползли какие-то ветви, кое-где были видны арки, видимо, в другие залы, всюду сновали люди, занятые каждый своим делом, разных возрастов и роста: от каких-то детей и карликов до взрослых мужчин и женщин примерно антоновского роста. Но главное — везде были апельсины: росли апельсиновые деревья, стояли корзинки и тележки с апельсинами, на стенах висели сетки с ними же. Яркие, оранжевые, словно светящиеся и везде. Глядя на это, мне становилось плохо, мозг отказывался переваривать такое, лишь голос Антона помог удержаться в реальности.
— Ты в порядке?
— В порядке? Нет, однозначно нет.
— Уйдешь? — тут Антон впервые снял шапку при ясном свете, и я увидел, что его уши странной формы, заострённые вверху. Приглядевшись к людям, видно и не замечавшим нас, я понял, что их форма ушей такая же.
— Однозначно нет.
Антон уверенно повел меня через зал, завернул в какую-то другую комнату, а из нее в соседнюю, в которой оказалась дверь. Там мы сели на диван, в углу, конечно же, стояла корзинка апельсинов.
— Ты же понимаешь, что это очень важно для меня, и я не могу приводить кого попало, — начал Антон, заламывая пальцы.
— Значит… эльфы? Апельсины — бизнес, специализация?
— Если коротко — да.
— Ну что ж, придётся знакомиться с твоими родителями. Нам придется притворяться друзьями, которые знают друг друга тысячу лет или как?
— Я уже приводил к ним парней, — он засмеялся с облегчением.
— Что, я не особенный?
— Но никого — сюда.
— Я сочту это за комплимент, но мог бы и поцеловать для наглядности, — Антон, конечно же, не заставил себя ждать.