Был поздний осенний вечер. Дворецкий семьи Константин Николаевич сидел на кухне, допивая чай и читая газету. Все обитатели квартиры Шаталиных, кроме него и Виктории Владимировны, уже спали. Скоро и он собирался на боковую. Читая заголовок об очередной истории любви, дворецкий вспомнил Ингу, с которой теперь расстался: её гиперскрипучая кровать вконец доконала его, и вот уже почти три недели он не использовал свой выходной так, как его использовал бы любой холостой мужчина.
Но ему было по большему счёту плевать. Дворецкий уже давно смирился со своим положением. Даже Максим Викторович, и тот уже устал намекать ему на женитьбу. Он ведь вдовец, вот и пусть сперва женится сам, а уж потом и его заставляет. Ишь какой хитрый, Жанну в невесты прочит. Да ни за что на свете! Уж лучше Инга со скрипучей кроватью, чем эта несносная карьеристка, оскорбляющая его на каждом шагу, эта дама с собачкой, точнее, жаба…
С тех пор, как в их доме появилась Виктория Прутковская, жизнь в доме Шаталиных пошла гораздо веселее. Сколько комичных сцен с её участием за этот неполный год приходилось ему наблюдать! Чего только не придумывала Виктория Владимировна в своё оправдание, лишь бы остаться в доме того, который, как подозревал Константин, навсегда покорил её сердце!..
Вот взять хотя бы тот случай, когда Виктория Владимировна случайно заглянула в душевую Максима Викторовича… Константин невольно задумался. Если верить рассказу няни, у его хозяина была просто гладиаторская фигура: мощные широкие плечи, торс весь в упругих мышцах, мускулистые руки, крепкие бёдра и… Ну да, и просто невероятных размеров член даже в спокойном состоянии…
Константин опомнился и смущённо оглянулся вокруг, словно некто, незримо присутствовавший сейчас на этой кухне, мог прочесть его мысли. Дворецкий усмехнулся. Ну надо же, он следом за Викой подумал о том же. Вернее, представил. Смешно, право же. Но вместе с тем и немного тревожно. И правда, к чему это он? Что заставило его сейчас представить себе всё это?
И Константин Николаевич задумался. Действительно, Максим Викторович никогда не представал перед ним обнажённым. Он никогда не брал дворецкого попариться в баньке со своими приятелями, а сидя в душе, спешно прикрывался шторкой, когда дворецкий приносил ему чистые полотенца. Стесняется своих размеров? Но ведь это же просто смешно – мужчине стесняться мужского взгляда! А может, дело не только в размере? Но если не в этом, то в чём? И Константин понял, что самому ему до истинной причины никогда не докопаться. И решил испросить женского совета.
Улучив момент, когда Виктория Владимировна не занималась собой, не болтала с подругой и не рассматривала каталоги, он подсел к ней на диван, но не знал, как получше начать. И только когда Виктория, традиционно шокнув, уставилась на него, хлопая длинными ресницами, дворецкий, наконец, нашёл правильные слова:
- Виктория Владимировна, я… вот что. Помните, вы рассказывали мне про то, как застали врасплох Максима Викторовича в душе?
- Ну да, а шо? – Виктория как-то странно на него посмотрела. – К чему вы это всё мне говорите? Опять издеваетесь, да?
- Нет-нет, Виктория, я… - смущённо продолжил Константин. – Я не то хотел сказать. То есть именно это и хотел, только...
- Ну давайте уже скорее, - поторопила няня.
- Я только… хотел спросить у вас, - нервно проговорил дворецкий. – Он… то есть вы… никогда больше не видели его… голым?..
Брови Виктории медленно поползли вверх. Примерно минуту она смотрела на Константина с открытым ртом и ничего не выражающим взглядом, и дворецкий понял, что сказал совсем не то, что собирался. Потом рот няни всё же закрылся, а когда открылся снова, она ответила с плохо скрываемой улыбкой:
- Ну конечно же, нет! Он же не эксбиционист какой-нибудь! Нет, ну мне было, конечно же, приятно, если бы он ходил передо мною, да и вообще по дому, в одних плавках, но я же понимаю, - она вздохнула. - Что это всего лишь мои мечты… Но если бы у него всё же была такая привычка, я бы…
И тут Вику, как всегда, понесло. Константин глубоко вздохнул, чувствуя, что его щёки прямо-таки пылают от смущения, и хотел было уже уйти, но какая-то сила всё же заставила его остаться. Более того, задать вопрос – самый бесстыдный, какой когда-либо слетал с его губ:
- Вика, а он правда большой?
Щебетание няни прекратилось. Но, слава Богу, в этот раз Вика решила, что дворецкий спрашивает не на полном серьёзе, а всего лишь шутит, прикалывается над ней из-за того нелепого случая в душе. И она решила включиться в эту, как она полагала, игру. Сделав серьёзное лицо, она подалась вперёд и, приблизившись к левому уху Константина, который покраснел уже гуще помидора, таинственно прошептала:
- Да просто огромный!
Константин вздрогнул и нервно сглотнул, ухватившись рукой за спинку дивана. Медленно поднявшись и бросив взгляд на улыбающуюся Викторию, дворецкий выдавил «Спасибо», и медленно направился к лестнице. Озадаченной няне оставалось только одно – развести руками. Она и не думала, что Константин так быстро закончит их весёлую игру. И поэтому, минуту спустя, уже позабыв весь их разговор, взяла со столика свой любимый лак и принялась красить ногти.
С трудом дополз Константин до своей спальни. Ноги его дрожали и подкашивались. Плотно закрыв за собою дверь, дворецкий хлопнул в ладоши, зажигая свет. «Нет, не стоит, не сейчас» - тут же решил он и хлопком выключил лампы. Быстро сел на кровать, спешно скинув ботинки и принимаясь за пряжку ремня. Руки его от возбуждения дрожали и почти не слушались. Да. Теперь он мог дать себе отчёт в том, что творилось в его голове все эти годы, просто он раньше этого не понимал. Но тот случай с Максимом и Викой открыл ему глаза. И няня, с которой он так сдружился в последнее время, теперь уже выступает в роли препятствия между ним и его хозяином. Это он понял только сейчас.
Стянув, наконец, с себя брюки, Константин завалился на кровать. Его руки совершали быстрые и неосознанные движения по груди и животу, пока не решаясь достичь чего-то более соблазнительного. А в голове всё кружился и кружился беспорядочный хоровод мыслей: столько лет он служит в этом доме, столько лет, и всё впустую. А глаза ему на это открыла женщина! И как раз тогда, когда он сам боялся себе в этом признаться. Пятнадцать лет он был под началом Мужчины – именно так, с большой буквы, - надёжного, состоявшегося Мужчины, и не замечал этого, не пользовался этим! И все эти годы неосознанно растил в себе эту невероятную мысль, но боялся, боялся показать сей зрелый плод тому, кого тайно желал, но не мог даже дотронуться, несмотря на то, что жил с ним под одной крышей! И что чувствовал, когда хозяин его иногда, но очень редко обнимал, чмокал в макушку или же просто хлопал по плечу. Чувства были, но не те. Совсем не те. И не такие сильные, как сейчас…
О, если б он знал, если б чувствовал всё то же, что и его несчастный дворецкий! Тогда бы он был сейчас здесь, рядом с ним, и так было бы всегда…
Константин сжал зубы. Колоссальное напряжение, возникшее ещё там, когда Вика шепнула ему эти три заветных слова про размер, сводило его с ума. Он лежал теперь совершенно голым на скомканной постели, и его движения красноречиво говорили сами за себя, а губы беззвучно шептали имя хозяина, спавшего после долгого перелёта из Питера совсем рядом, за стенкой, потому Константин так боялся разбудить его своими стонами, но не думать о нём сейчас просто не мог. Но почему он должен скрывать свои истинные чувства? Только лишь потому, что всё это глупые мечты и его господин никогда не разделит с ним эту радость обоюдной любви? Никогда не скажет дворецкому о своих чувствах? И никогда не прижмёт его к себе, но не по-дружески, а по-настоящему, как он, Константин, с удовольствием обнял бы его? Нет, это несправедливо.
Константин потерял над собой контроль. Ему хотелось биться и кричать в муках экстаза подобно женщине. Когда он оставался наедине с собой в душе, то совсем не думал о хозяине. На ум приходили воспоминания из далёкой юности, они-то и будоражили его мозг и кое-что пониже, но ни разу ещё, и притом так сильно, его не возбуждали мысли о хозяине и его воображаемых ласках. Какое, наверное, это блаженство находиться под своим господином где-нибудь на склоне у реки, наблюдать рассвет или же закат и чувствовать, как вновь и вновь в тебе и в нём разгорается желание сделать то, что со времён сотворения мира делали все живые существа на Земле ради продолжения жизни и любви…
Напряжение достигло своего пика, и дворецкий, позабыв обо всём на свете кроме одного-единственного образа в своём сердце, конвульсивно содрогнулся и вместе с семенем, которое горячим и тугим фонтаном выплеснулось из налитого силой члена, вырвался полный сладострастия и отчаянной мольбы громкий крик:
- Макси-и-им!!!
Напряжение постепенно отступало, сменяясь сладким привкусом удовлетворения и возвращая способность двигаться и думать. Константин тут же осознал, что он натворил, но не тогда, когда разум вернулся к нему, а пару секундами раньше, когда в спальне Максима Викторовича хлопнула дверь и послышались спешные шаги.
Дворецкий нырнул под одеяло, повернув его запачканной стороною вниз, и притворился спящим. Почти в то же мгновенье в его спальню влетел перепуганный хозяин. Хлопнув в ладоши, он метнулся к кровати и схватил за плечи дворецкого.
- Константин, тебе плохо? Очнись, Константин! Очнись, старина! – испуганно завопил Максим Викторович.
Щурясь от света, дворецкий сделал вид, что просыпается. Повернув к хозяину заспанное лицо, Константин сонно пробормотал:
- Что вам, сэр? Что-нибудь случилось?
- Ты кричал! – взволнованно ответил Шаталин. – С тобой всё в порядке?
- Да, просто приснился кошмар, - успокоил его дворецкий. – Не волнуйтесь, сэр, идите спать.
- Про меня? - не отставал хозяин.
Константин напрягся. Зачем он об этом спрашивает? Ах да, он ведь сорвался и в экстазе выкрикнул имя Шаталина.
- Да, про вас, - подтвердил Константин. – В вас едва не попала… - тут он кашлянул, выбирая, что бы помягче придумать. – Жвачка Виктории Владимировны. Она плюнула её со второго этажа прямо на вас, когда вы заходили в дом. Вот я и кричал, - закончил дворецкий немного смущённо.
- А-а, ну слава Богу, - выдохнул Максим Викторович и потрепал Константина за плечо. – А я-то испугался, думал, что с тобою что-то, старина… Ну, я пошёл спать. Спокойной ночи, Константин Николаич.
Он хлопнул в ладоши, гася свет.
- Спокойной ночи, Максим Викторович, - ответил Константин, и, когда хозяин вышел, зарылся с головой под одеяло. Обращение к себе по имени-отчеству он терпеть не мог. Но в глубине души радовался, что всё обошлось и хозяин ничего не заподозрил. И понял: пока ему ещё рановато делать первый шаг. Да и не нужно. В таких случаях первый шаг как мужчина всегда должен делать хозяин, а не слуга. Так вот пускай и сделает. Терпеть муки неразделённой любви дворецкий больше не мог, его любвеобильность била через край. И он уже знал, как подтолкнуть Максима Викторовича сделать этот важный шаг.
Днём позже Шаталин собирался на важную встречу. Дети, Вика и Константин как всегда проводили его, после чего няня тоже ушла – как она пояснила, на очередную распродажу нижнего женского белья. Вернуться обещала только в понедельник утром. Несмотря на то, что у Константина тоже был выходной, он никуда не пошёл: его целью сегодня должно было стать соблазнение хозяина. Поэтому, как только дети легли спать, дворецкий перед самым приходом Шаталина набрал горячую ванну, разбавив её помимо пены душистыми травами, и принялся ждать возвращения господина.
Через некоторое время в дверь позвонили, и на пороге появился Максим Викторович. Сунув в руки Константина свой кейс, он устало приказал дворецкому:
- Константин, приготовь ванну, я так замотался с этой конференцией, что едва на ногах стою.
- Ванна уже готова, сэр, - объявил дворецкий.
- Когда это ты успел? – бросил на него удивлённый взгляд Шаталин.
- Видите ли, сэр, - с гордостью начал Константин. – Я уже так давно у вас служу, что успел досконально изучить ваши привычки и пристрастия.
- А-а, ну тогда… спасибо, - ответил Максим Викторович и направился в ванную. – Полотенца не забудь принести.
- Слушаюсь, сэр, - обрадовался хитрый дворецкий и помчался исполнять приказание.
Прежде чем идти в ванную, он снял пиджак и галстук, чтобы хозяин быстрее понял его намерения, и, захватив полотенца, помчался к нему. Вот только если хозяин снова прикроется шторкой, он сорвёт её сразу.
Войдя, дворецкий увидел то, о чём, наверное, не мог и мечтать. Максим Викторович сидел в джакузи, согнув в коленях широко разведённые ноги, и громко, тяжело дышал. Его руки находились под водой и усердно двигались где-то в районе межножья. Безусловно, под слоями пены сейчас происходило то, чего так жаждал увидеть, пребывая в своих розовых мечтах, дворецкий Константин, у которого при виде такого дорогого сердцу зрелища вывалились из рук полотенца, а из гортани вырвался негромкий стон.
Максим Викторович дёрнулся, судорожно вздохнув, и в страхе обернулся. С минуту они молча смотрели друг на друга, пока Шаталин, смирившись с тем, что попался, смущённо не произнёс:
- Э-э… Константин… Ты, надеюсь, поймёшь меня сейчас как мужчина… И никому об этом не расскажешь?!
Лихорадочный блеск в глазах дворецкого после этих слов заставил Шаталина сглотнуть от какого-то недоброго предчувствия. Константин медленно подошёл к джакузи, глядя своему господину прямо в глаза, и Максим Викторович, взглянув на его брюки, сразу всё понял. Дворецкий, оказывается, был возбуждён не меньше, чем он сам.
- Конечно, сэр… - прошептал слуга, опуская руки к пряжке ремня. – Конечно, я вас понимаю. Ваша тайна… она останется… только между нами…
Его брюки упали на пол. Максим как загипнотизированный смотрел на взведённую плоть дрожащего от вожделения дворецкого, когда он сделал шаг за бортик джакузи, всё ещё находясь в трусах и рубашке. И понял, что снять всё это предстоит ему.
Его пульсирующая, наполненная семенем плоть вовсю требовала опустошения, ведь Константин вошёл как раз тогда, когда он уже собрался излиться со всей силой в пенную воду, и вот теперь жаждущий господина дворецкий предложил ему себя. И он, признаться, вдруг очень сильно захотел доставить удовольствие своему преданному слуге.
Стиснув зубы, Шаталин встал на колени, зажав отвисший тяжёлый член между ног и стараясь не излиться преждевременно. Константин растянулся напротив него, разведя в стороны ноги, и умоляюще глядел, тяжело дыша, в его глаза.
- Давайте же, Максим Викторович, - простонал он, ёрзая в нетерпении. – Разденьте своего покорного слугу…
Несмело протянув руки к рубашке Константина, Максим принялся медленно расстёгивать пуговицы. Дворецкий, наблюдая за его действиями, дышал всё тяжелее и чаще, лаская себя между ног. Постепенно движения хозяина становились более смелыми, и, как только он закончил, то сорвал с Константина рубашку и, бросив её на пол, впился в губы своему дворецкому.
Они яростно работали языками, кусая друг друга как бешеные звери, словно на миг превратившись из зрелых мужей в пылких юношей, не могущих насытиться друг другом. Затем Максим внезапно переместился на грудь слуги и начал облизывать языком вокруг сосков и покусывая их. С губ Константина один за другим сорвались стоны, и он впился пальцами рук в голову своего господина. От груди Максим перешёл к животу, приподняв дворецкого за бедра и зажав его между своих, с упоением наслаждаясь то и дело слетавшими с губ Константина восклицаниями: «О-о, сэ-эр!», «Да-а, сэр!», «Ох, сэр, ещё!!!» Затем неожиданно последовал первый толчок бёдрами, и Шаталин приподнял его повыше, чтобы, наконец, освободить пылающий огнём член слуги из тесного плена трусов. Но прежде чем это сделать, господин беспощадно сжал бугорок в ладони, тут же услышав громкий стон. Константин выгнулся в его руках и забился, ещё шире раздвигая ноги и умоляя его о пощаде. Максим просунул руку под трусы, нащупывая заветный вход – ему хотелось сперва проверить, насколько близок его слуга к тому, чтобы хорошо принять его. И был приятно удивлён: при прикосновении пальца кольцо мышц начало бешено сокращаться, а яички, трущиеся сейчас о его запястье, - сжиматься, поднимаясь до предела. Потянув вниз края трусов, Макс снял их и увидел не очень большой, но достаточно аппетитный член, похожий сейчас на красный леденец. Он казался декоративной яркой игрушкой по сравнению с его иссиня-багровым бычьим членом, от которого не единожды шарахались его многочисленные любовницы, которых после смерти жены он имел на некоторых деловых встречах. Однако мужчине Макс ещё никогда не вставлял. А сейчас перед ним покорно возлежал тот, кого он все эти годы просто обожал, но боялся самому себе в этом признаться. Теперь же простой случай открыл им обоим глаза. И это было просто прекрасно. Наконец-то они смогут по-настоящему любить друг друга! И Макс решил потянуть удовольствие от их первого сближения друг с другом как можно дольше.
Он опустил податливое тело Константина в воду и приподнялся на бёдрах. Его томящийся член, очень длинный и толстый, стоял колом и слегка покачивался, пульсируя. Проведя пальцами от головки и обратно, Максим хрипло прошептал испуганному видом его естества дворецкому:
- Давай, мой милый. Попробуй меня на вкус. Проглоти же меня целиком…
- Да, сэр… - взволнованно прошептал в ответ Константин, наклоняясь к изнывающему от ласки органу.
Когда слуга принялся жадно сосать своего господина, ванная наполнилась страстными восклицаниями.
- Давай, Котя… - стонал Максим Викторович, всхлипывая от наслаждения. – Соси, соси меня, мой славный, мой прекрасный дворецкий… Я очень скоро возьму тебя, проткну насквозь своим членом… Да, вот так… Сделай его больше, чтобы я мог порвать тебя там… Ты моя собственность, мой раб, моя вещь… Ты всегда будешь мне служить… сосать меня, когда прикажу… О-ох… Котенька… Ты совершенство… Я буду пользоваться тобой, когда захочу… Потому что люблю тебя-а…
Константин, которого выкрики Максима заводили ещё больше, с жадностью сосал его гигантский член, то полностью вбирая в себя и заглатывая, отчего хозяин его захлёбывался от наслаждения, то водя чуть приоткрытыми губами по толстому стволу от головки и обратно, заставляя Шаталина охать и всхлипывать всё чаще и чаще. Дворецкому безумно понравилось быть ведущим в этой роли, но всё же он не был бы настоящим слугой, если бы не желал так же сильно оказаться в подчинении, в полной любовной власти своего законного хозяина. И, чувствуя, как напряжён сейчас Максим Викторович, жаждал от него решительных действий всё сильнее и сильнее.
Макс выгибался и стонал, широко открыв рот и зарывшись пальцами рук в густую шевелюру Константина, чуть-чуть направляя его движения в нужную область своего члена. Вскоре мышцы его живота начали сокращаться, а следом и мышцы бёдер начали помимо его воли свой бешеный танец. Тогда с большой неохотой Макс оторвал от себя слугу и впился страстным поцелуем ему в губы. Его язык проник внутрь, встретившись с языком Константина, и так, слившись в поцелуе, он подхватил дворецкого за пояс и осторожно уложил в мягкую пену. При этом бёдра Константина остались над водой, и, оторвавшись от губ слуги, Макс начал вновь изучать его достоинство, которое едва доставало до пупка, однако же притягивало своей сочностью, аккуратностью, словно было отлито из некоего блестящего металла, туго обтянутого затем латексом. Член Константина, когда Макс прикоснулся к нему, оказался упругим и твёрдым, с чётко очерченной крайней плотью, при прикосновении к которой у Константина начались толчки и он громко выкрикнул имя хозяина. Шаталин выдохнул: точно так же дворецкий кричал день назад, когда он, Макс, подумал, что ему плохо. Так вот, оказывается, что это было.
- О, Костик… - прошептал Макс, подняв лицо к томившемуся в его власти дворецкому. – Сейчас, сейчас я войду в тебя, мой милый, и прекращу твои мучения… Разреши мне только чуть-чуть испить из твоего сосуда любви…
Обхватив головку, Макс наклонил голову и выдавил на язык одну каплю смешанной с мочой спермы. Константин застонал и забился, раз за разом выкрикивая имя Макса, и Шаталин испугался, как бы он не разбудил детей.
Хозяин ещё раз взял в рот его головку, затем бережно провёл пальцами по всей длине его небольшого ствола, опасаясь раньше времени опустошить его, ведь яички дворецкого уже подвело до предела, а член отяжелел и лежал на потном, быстро вздымающемся животе слуги.
- Сэр, пожалуйста… - простонал Константин, делая неуверенную попытку перевернуться на живот. – Я переполнен… Скорее, сэр, ложитесь на меня…
Как же он был хорош в своей беззащитности и этих мольбах! Позволив себе некоторую нежность, Максим покрыл поцелуями его живот, затем грудь, соски, шею, и, сам уже изнемогая от желания, перевернул дворецкого на живот. Константин уцепился руками за края джакузи, и, упираясь коленками в дно, пошире расставил ноги.
Макс позволил себе ещё на некоторое время оттянуть желанный момент, несмотря на то, что чресла у обоих уже готовы были либо лопнуть от неимоверного давления спермы, либо сгореть изнутри. Он стал массировать упругие и пухлые ягодицы Константина, словно созданные для того, чтобы их мяли крепкие мужские руки. Дворецкий требовательно застонал, подаваясь назад, и неожиданно почувствовал, как вздёрнутый член господина лёг ему прямо между ягодиц.
- Сэр… - застонал слуга. – Я ваш, сэр, ваш навсегда… Сделайте в меня, сэр, разорвите меня там… Нет сил терпеть…
- Котенька… - едва сдерживаясь от напряжения, выдохнул Максим, пристраиваясь к нему. – Сейчас, сейчас, потерпи, мой котёночек… - Он лёг на слугу, почти придавив его ко дну тяжестью своего крепкого мускулистого тела и обхватив руками под животом. – Вот так… Сейчас я возьму тебя и буду обладать, ты станешь моим, наконец-то моим полностью, и больше ничьим, мой Костик, мой прекрасный дворецкий…
Помедлив и раздумывая, что будет гораздо лучше, если он войдёт медленно, Максим плотно обхватил бёдрами бёдра Константина и прижался головкой к заветному отверстию, которое тут же призывно запульсировало, заставив бёдра дворецкого пару раз резко сократиться, отчего тот застонал в голос. И тогда господин толкнулся.
Член тут же скользнул внутрь сантиметра на три, в тесное и тугое лоно дворецкого. Константин закричал от боли, но Максим покрыл его спину поцелуями и покусываниями, прося прощения и разрешения продолжать. Дальше больно уже быть не должно, несмотря на то, что толщина члена господина была в полтора раза больше диаметра анального отверстия слуги. Чтобы было поудобней, Макс решил развести в стороны ягодицы Константина и придерживать их во время погружения внутрь. Возобновив толчки, Шаталин ощутил, что теперь проникать стало гораздо легче. Однако бёдра дворецкого были сильно напряжены, что немного затрудняло проникновение. Тогда он прекратил двигаться и, добравшись до густых волос Константина, прошептал ему на ухо:
- Расслабься, родной. Ты же не хочешь вместо наслаждения чувствовать боль? – И тут же ощутил, как тело слуги покорнейшим образом расслабилось. – Молодец, Костенька, молодец. А теперь будь послушным мальчиком и немного потерпи. Обещаю, скоро ты получишь вознаграждение за своё терпение… Да, и ещё: кончить ты сможешь только по моему приказу.
Константин кивнул. Всё его тело дрожало от предвкушения небывалого наслаждения вместе с любимым господином. В подтверждение своей любви Максим покрыл поцелуями его плечи и продолжил свои настойчивые толчки под томные стоны своего возлюбленного.
Он вошёл уже почти до конца, но вдруг передумал и вышел наполовину. Константин протестующе застонал, умоляя заполнить его целиком, но Макс просто приготовлялся. В следующий момент он одним рывком вогнал свой исполинский член в лоно Константина по самые яички. Дворецкий закричал горловым стоном, убрав руки с края джакузи и вцепившись ими в бешено сокращающиеся бёдра хозяина. Максим издал утробный рык и начал толкаться ещё сильнее. Вода в джакузи ходила ходуном от их стараний, и успокаивалась лишь на несколько секунд, когда хозяин выходил из дворецкого, но лишь затем, чтобы с новой силой вонзиться в него. Внутри Константина было так тесно и так горячо, что желание наполнить этот девственный сосуд усилилось многократно, и Макс просто упивался победой над своей добычей:
- О-ох, Костенька, ты такой тугой внутри… - стонал господин, изо всех сил дёргаясь на своём любовнике. – Я никогда не знал тебя там… ты просто восхитителен, Костик… А-а… я люблю тебя, мой милый… только тебя, и никого больше, мой покорный слуга… - говорил он в перерывах между тяжёлыми, мощными толчками. – Ты мой исполнительный, мой преданный дворецкий…
- Ещё, сэр, ещё! – кричал в ответ в любовных муках под тяжёлой тушей хозяина Константин. – Сильнее, сэр, вот та-ак! Проткните меня, сэр, мне нравится ваш таран, накажите им своего любимого дворецкого! Я… о-ох, сэ-эр!.. Я буду обслуживать вас когда угодно и где угодно, только не оставляйте меня! О-ох, сэр!... Глубже! Давайте ещё, сэр, ЕЩЁ! Я сейчас взорвусь, сэр, взорвусь!..
Крича в такт толчкам, изнурённые любовной битвой господин и слуга приближались к пику своего наслаждения. Максим яростно сжимал ладонью свои яички, толкаясь в Константина уже под водой и омывая его взмокшую спину пеной. Жар в чреслах обоих уже достиг критической температуры, и лишь неимоверное усилие воли держало эти горячие потоки взаперти, но вскоре колоссальное напряжение всё же заставило Шаталина сдаться на милость госпоже Природе.
Крепко обхватив Константина за талию, Макс поднялся на ноги, не разгибая их до конца, и, подняв бёдра Константина следом, взревел как дикий зверь, и извергся огненным потоком в разгорячённое лоно дворецкого, выкрикнув в момент излития его имя. Затем, тяжело дыша, опустился в воду и, нехотя выйдя из слуги, перевернул его на спину.
Константин тяжело дышал и восхищённо смотрел на своего господина и повелителя, изнурённого, но счастливого, и чувствовал приятную заполненность внутри. Спермы оказалось так много, что сейчас она выливалась наружу, и Константин тут же ввёл внутрь свой палец, чтобы приятное ощущение дольше оставалось с ним. Заметив это, господин приказал слуге ласкать себя там, поскольку член Константина был сейчас максимально напряжён, и он не мог кончить без приказа Шаталина.
Константин покорно повернулся боком и пальцем, сперва одним, а затем и двумя, начал делать внутри себя движения, имитирующие движения члена. Макс тем временем открыл клапан слива воды, сказав слуге, что кончить он должен тогда, когда последняя капля воды уйдёт из джакузи. Сам же Макс устроился поудобнее и начал с наслаждением смотреть, как только что принявший его семя дворецкий ласкает себя непривычным образом и в непривычной позе.
Пальцы Константина то полностью погружались в анус, то почти выходили из него. Дворецкий выгибался и стонал в сладкой истоме, изредка выкрикивая имя хозяина. Вскоре Макс приказал добавить к двум пальцам третий. И когда Константин, казалось, готов был уже выплеснуться, а вода ушла из джакузи только лишь наполовину, господин остановил его, признав, что до конца слива слуга не дотерпит.
Уложив его на дно и приподняв ему голову, чтобы не захлебнулся, Макс принялся тереться своим опавшим членом о его, кончик которого торчал из воды блестящей красной ягодкой. Бёдра слуги вновь бешено задёргались, но господин уже не останавливал его. Он только шептал своему слуге ласковые и нежные слова, не прекращая своих движений, обещал, что сейчас его муки кончатся, глядел в томно прикрытые глаза дворецкого и на его руки, сомкнутые на обеих их членах единым кольцом, словно Константин хотел слить их в одно целое. И в какой-то момент его желание исполнилось.
Его бёдра запрыгали в бешеном темпе, забилось в конвульсиях тело, затряслись плечи, и вырвавшийся из самых глубин точно такой же прерывистый крик завершил этот древний танец любви: сперма тугой струёй ударила в грудь Максиму Викторовичу, и её было так много, что Максу показалось, будто его ошпарили кипятком. Внезапно из его члена тоже ударила струя, но не спермы, а мочи, очень тугой и горячей, которая вылилась на живот и на грудь бьющегося в экстазе Константина. Пользуясь его бесчувственным после излития состоянием, Макс, сдержав остатки мочи, открыл ему рот и спустил их туда. Вот так, теперь верный слуга целиком и полностью принадлежит ему, и только ему.
Проглотив терпкую жидкость (Константин подумал, что благодарный хозяин влил ему в рот что-то вроде коньяка), дворецкий приоткрыл глаза. Перед собой он увидел улыбающегося господина и понял, что всё прошло просто замечательно и они оба остались довольны сделанным.
Максим Викторович подмигнул ему и улыбнулся. Затем подался вперёд и прижал его обессиленное тело к своей груди, покрывая поцелуями лицо, шею, плечи. Ещё не полностью восстановив дыхание после разрядки, Константин начал было говорить своему хозяину слова благодарности, но Максим остановил его долгим поцелуем в губы. Затем отстранился и, глядя в глаза своему верному дворецкому, произнёс:
- Я рад, что тебе понравилось, Костик. Но я не ожидал от тебя этого поистине юношеского пыла, и не думал, что ты кончишь так скоро. Я не люблю поспешности в этих делах, поэтому, если ты согласен, будем тренировать твою выдержку в будущем.
- Виноват, сэр, - повинился Константин. – Я просто сильно разволновался, вот и вышло так. – Но я согласен, сэр, на всё согласен, лишь бы вы всегда теперь были со мной и любили меня не только как дворецкого!
И он крепко обнял Шаталина, чуть коснувшись бёдрами его ног.
- Я даже не догадывался, сэр, - добавил он тут же. – Что вы испытываете ко мне те же чувства, что и я к вам.
- И поэтому ты решил соблазнить меня сегодня при помощи ванны, да? – рассмеялся хозяин. – Так вот, мой дорогой, считай, что тебе это удалось. Я просто не смог удержаться, а аромат, исходящий от ванны, затмил мой разум, возбудив основной инстинкт, который и заставил думать о тебе. Ты, наверно, положил туда аромамасла, возбуждающие сексуальное влечение?
Слегка покраснев, Константин признался:
- Ага, сэр.
- Ты мой Костенька, - прижал его к себе господин и рассмеялся. – Сокровище ты моё бесценное.
И ещё долго они стояли так, член к члену, голые и счастливые, познавшие друг друга так же, как они осознали когда-то, что любят друг друга. Но теперь скрывать этот факт у них уже не было нужды.
- Давай-ка я вымою тебя, Костя, - предложил Макс. – А потом – на боковую. Только не возбудись заново, хорошо? А то я дьявольски устал, а после нашей вакханалии тут вообще едва на ногах стою.
- Хорошо, сэр, - согласился слуга. – А я тогда вымою вас.
Макс включил воду и плотно задёрнул шторы. Старая привычка скрывать своё тело от посторонних взглядов никуда не делать, а, может быть, сказалась та выходка Вики… В любом случае, от одного человека в доме задёргиваться шторкой уже не было необходимости.
Спать они легли вместе. Константину с лихвой хватило места на широкой хозяйской кровати, и он быстро заснул, прижавшись к широкой, мускулистой груди Шаталина, причмокивая во сне, как довольный и счастливый маленький ребёнок. Максим тихонько поглаживал его по голове и плечам, любуясь своим новообретённым другом. Он вспомнил, как Константин как-то раз обрядился в одно из Викиных платьев, чтобы привлечь к себе его внимание, и в таком виде предстал перед ним в его кабинете со словами: «Максим Викторович, вы ничего не замечаете?» Да, тогда он действительно ничего не заметил. И даже тогда, когда дворецкий выбирал, какое платье надеть, Макс посоветовал ему зелёное, объяснив свой выбор тем, что зелёное очень идёт к его, Константина, голубым глазам. А когда Константин появился перед ним с дамской сумочкой, он тоже не придал этому значения. Даже в тот день, когда у них зашёл разговор про то, кто из супругов должен быть лицом к подушке, дворецкий, чтобы показать это, залез к нему на коленки, спустив ноги с его бёдер. И как он мог не понять всех этих намёков, а понял только сегодня, когда запах возбуждающих масел свёл его с ума и от избытка гормонов он схватился за член. Хорошо, что Константин всё-таки нашёл способ подтолкнуть своего господина к решительным действиям.
Шаталин улыбнулся. Как же всё-таки замечательно, что у него есть Константин. Этот во всех отношениях идеальный дворецкий, готовящий ему вкусную еду, убирающий его дом, стирающий ему одежду, возящий его на машине, покупающий ему продукты, а также удовлетворяющий его животные инстинкты. Последнее, пожалуй, самое главное из всего вышеперечисленного. Два холостяка, которым от жизни больше ничего не нужно. Ему не нужна Вика, а Косте не нужна Жанна. А нужна только любовь друг друга, господина и слуги, игра любви, в которую они никогда не устанут играть…
Константин во сне пробормотал его имя, и Максим в ответ поцеловал дворецкого в лоб, поплотнее укрыв одеялом. Пусть спит, он устал от дневных забот и вечернего приключения. Завтра, быть может, всё повторится. Всё, кроме последнего. Потому что абсолютно идентичных актов в пьесе любви никогда не бывает.