Пожалуй, сложнее активного Чонгука только тихий Чонгук. Со дня последней встречи с Чимином его стало практически невозможно вытащить из комнаты и ещё сложнее заставить поесть. Игнорировать состояние брата Юнги не мог, но и помочь ему тоже было нечем. Случай не тот, когда можно просто похлопать по плечу и подбодрить словечком.

Это падение с небес на землю.

Юнги ожидал что-то подобное, а вот Чонгук не был готов от слова совсем. Его невиновность не была оправданием его легкомысленности и наивности, да и невиновен он был только в глазах тех, кто с самого начала знал, насколько он не готов к жизни. В каком-то смысле он получил то, что заслужил, но действительно ли заслужил? Он не сделал ничего плохого, кроме того, что недостаточно разбирался в мире, в котором живёт.

А теперь он будет разгребать последствия своей глупости. Конечно, при условии, что он на это решится.

Сегодня был редкий случай, когда Чонгук вышел из комнаты посреди дня. Юнги ему не мешал, закрывшись у себя, но хорошо слышал, что происходило. После небольших похождений и шума на кухне, Чонгук уснул на диване в гостиной. Юнги убедился в этом, когда пошёл за новой кружкой кофе. Увидев спящего брата, он остановился и подошёл, аккуратно присаживаясь на краю.

Что с этим ребёнком делать? Надо ли делать вообще? Если да, то какая помощь, кроме потакания его безрассудству, была бы лучше всего? Сокджин считал, что оставить его в покое и позволить расти самому на своём опыте — один из самых действенных способов. И один из самых болезненных. Постоянно вмешиваясь, пусть и во благо, можно принести только больше вреда.

Он достаточно вмешивался в прошлом.

Сейчас он не жалел об этом, но если бы можно было переиграть всё заново, он бы, пожалуй, просто оставил Чонгука прожить это самостоятельно. Чонгук наделал бы ошибок, зато не ходил бы потом с гордо вздёрнутым подбородком, не умея винить себя в своих проблемах.

Около четырёх лет назад

Озадаченность не сходила с лица Чонгука больше часа. Он смотрел в экран телефона и активно что-то нажимал, разочарованно выдыхая после каждого действия. Недавно он получил новый телефон и сразу же кинулся в соцсети, но опоздал. Почти везде он был в чёрном списке, а где не был, там Чимин почти не бывал. Звонки тоже больше не работали. Такой номер больше не существовал.

Прошёл почти месяц с момента переезда. Не удивительно, что теперь уже поздно что-то решать. Чонгуку страшно было даже представить, о чём думал сейчас Чимин. Винить себя он не хотел и не собирался. Может только за то, что послушался Юнги тогда, когда надо было слушаться только себя. Поверил в его умные взрослые речи, которые никому никакой пользы не принесли. Только сделали хуже.

Юнги появился как раз в тот момент, когда Чонгук подумал о нём. К тому времени он уже перестал пытаться связаться с Чимином. Ничего не работало, и даже Тэхёну он звонил, но там точно такая же ситуация. Оставалось только смотреть в потолок и тяжело вздыхать.

— Разве ты не собирался поговорить с Чимином? — спросил Юнги.

— Ничего не получается, — Чонгук вздохнул. — Он меня заблокировал.

— Значит, так должно быть.

— Нет, не должно, — нахмурившись, он повернулся к Юнги. — Если бы ты мне помог…

— Мы уже говорили об этом, я не буду ничего делать, — Юнги покачал головой в стороны.

— Почему?

— Я считаю, что так будет лучше, Чонгук.

— Для кого лучше? — Чонгук повысил голос, но сразу затих, когда в комнате появились родители.

Увидев их, он первым делом инстинктивно спрятал телефон. В последний раз, когда он оставил телефон на открытом месте, он остался без него, а вкупе с упрямством Юнги это превратилось в пытку.

Чонгук принял слова Юнги во время их прошлой ссоры слишком близко к сердцу, он слишком сильно поддался эмоциям. Убедительность Юнги была невероятно сильным оружием, когда натыкалась на неумение Чонгука противостоять другим. Если бы он это умел, всё было бы по-другому ещё со времён подросткового возраста. Он бы ещё тогда разобрался и с отчимом и с Юнги. Но всё, что он делал в итоге это только скандалил, напрасно растрачивая время и нервы. Он бы давно дал всем им раз и навсегда понять, что только он может решать, как лучше для него.

Только он не знал, как для него лучше. Он думал, что знал, чего он хочет, но на самом деле он знал только чего он не хочет. А желаний своих он не знал. Их у него будто бы и не было никогда. У него были любимые и не любимые дела, но он не знал, что подходит ему идеально.

Помимо того, что Чонгук не был способен по-настоящему противостоять кому-то, он ещё и совершенно не понимал, как на самом деле вся эта жизнь работает, и это незнание помогло Юнги выиграть в той ссоре.

— Это лучше для всех нас, — Юнги сел рядом с ним.

— Я слышал это уже сто раз, — Чонгук вздохнул, наблюдая, как вдалеке ходят родители. — Ты только и делаешь, что говоришь об этом. Ты уже один раз убедил меня, и теперь я жалею. Я очень жалею, что послушал тебя. Когда я снова увижусь с Чимини-хёном, и он будет меня ненавидеть, это будет твоя вина.

— Ты что, собираешься уехать обратно?

— Да, но для этого нужны будут деньги.

— Как хочешь, — Юнги пожал плечами, вызвав у Чонгука удивление такой спокойной реакцией.

— Вот как ты теперь говоришь?

— Да, — Юнги кивнул и посмотрел Чонгуку в глаза. — Но я хочу напомнить тебе, что ты всё сделаешь только хуже. Ну, кое-как накопишь денег, допустим, если свой канал возобновишь, а потом что? Канал не вечный и не стабильный. Где ты будешь там работать и жить без нас? У Чимина тоже вряд ли есть работа. Будете висеть на шее друг друга?

Чонгук поджал губы, а Юнги уверенно продолжил:

— Хочешь вернуться? Вернись нормально. Вернись так, чтобы ты был уверен и в себе и в нём. Чтобы ты мог говорить, что это навсегда с уверенностью. Могу поспорить, вы уже клялись друг другу «навсегда», а о реальном мире совсем не подумали.

— Ты опять говоришь, как будто только твои мысли правильные.

— А что, это не так? Расскажи мне, как ещё может быть, я послушаю. Как всё это может работать по-другому? Ты не знаешь, — Юнги склонил голову вбок, немного смягчив тон. — Успокойся, наберись терпения, прислушайся к моему отцу. Пара лет и у тебя уже будет хоть как-то устроенная жизнь.

— Это долго! — Чонгук возмутился. — К тому времени Чимини-хён меня разлюбит!

— Значит, не любит и сейчас.

Чонгук закатил глаза:

— Если ты правда веришь во всё это, то почему не помог мне поговорить с Чимини-хёном? Я мог бы хотя бы объяснить ему, что остаюсь здесь, чтобы устроить нам жизнь, а потом…

— Вот поэтому и не помогаю. Ты себя слышишь? Какое «нам», Чонгук? Себе устрой жизнь сначала. О чём я тебе тут говорю вообще? — Юнги глубоко вдохнул, набираясь терпения. — Ну, позвонил бы ты ему тогда. Поплакали бы и раскидались бы обещаниями любви, а потом сидели бы витали в облаках и дальше. Лучший способ для вас прекратить всё сразу. А потом начать заново, когда будете готовы к этому.

— Думаешь, я не смог бы заниматься собой, когда есть Чимини-хён?

— Я не думаю, я это знаю. Так всё и было.

— Это чушь.

— Докажи, что я не прав. Покажи, как ты можешь взять себя в руки и по-настоящему заняться собой.

— Я же сказал, Чимини-хён не будет столько ждать. Может, он уже не ждёт ничего от меня.

— Ну, если к тому времени он тебя разлюбит, забудет, не захочет или что-то ещё, значит, не так уж это и нужно было, — Юнги пожал плечами.

Чонгук шумно выдохнул и прикрыл глаза, ничего не говоря несколько секунд. Когда он снова открыл глаза, Юнги уже не смотрел на него, но всё ещё сидел рядом.

— Думаешь, он забудет меня за это время? — тихо спросил Чонгук.

— Не знаю, — коротко ответил Юнги в тон ему. — Только ты знаешь, какие чувства у вас были.

— А какие были у тебя с Тэхёном?

Юнги повернул голову, серьёзно глядя в глаза. В какой-то момент Чонгуку показалось, что он ответит, но этого не случилось. Вместо этого Юнги просто встал и ушёл, оставляя его одного.

— Ясно… — Чонгук посмотрел в потолок.

Два варианта: наплевать на Юнги и поверить Юнги. Может, это было повторением одних и тех же ошибок, но он снова поверил.

Около четырёх лет спустя

Вид спящего Чонгука очень умиротворяющий. Юнги не заметил, как потратил час, просто глядя на него и размышляя над его жизнью. Он старался не думать о том, что было. Гораздо полезнее было бы сосредоточиться на будущем. В этот момент ему и пришла мысль, которая может обернуться не слишком удачно, а может наоборот придать уверенности и ясности.

Встав с места, он решил, что стоит заняться этой идеей прямо сейчас. Он сделал шаг в сторону, но остановился, когда почувствовал хватку на рукаве.

— Проснулся? — Юнги обернулся.

— Что ты хотел? — сонно спросил Чонгук.

— Ничего. Просто убедился, что ты в норме.

— Как будто тебя это волнует... — Чонгук сел, потирая глаза.

Юнги повернулся к нему всем телом:

— Не начинай.

— Я и не собирался.

— Поешь. Я оставил еду в холодильнике, — предложил Юнги, глядя на него немного взволнованно.

— Я пока не хочу.

— Чонгук, — Юнги присел рядом. — Знаю, что это всё сложно, но нельзя доводить себя до такого.

— Знаешь? Неужели, — Чонгук грустно усмехнулся, а после свёл брови и закрыл лицо руками. — Ты бы видел его... Я не понимаю, как это возможно.

— Я видел его несколько дней назад.

— Ты точно не видел то, что видел я, — Чонгук мотнул головой, а после посмотрел на брата, вскинув одну бровь. — И я даже не буду спрашивать, почему ты не рассказал мне, что видел его.

— Там нечего было рассказывать.

Чонгук молча кивнул и посмотрел в пол:

— Я не представляю, что делать.

— Поэтому я и не хотел, чтобы ты сразу рвался к нему. Ты ничего не разузнал о нём и даже не знаешь, надолго ли мы здесь, а уже бежишь что-то решать. Теперь будет ещё сложнее.

— Я вижу. Не надо мне ничего говорить. От твоих советов только хуже, — Чонгук отмахнулся от него, хмурясь.

— От моих советов никогда не было хуже. Ты просто не умеешь их использовать, — Юнги хлопнул его по плечу и встал с места. — Поешь, если не хочешь попасть в больницу. Мне нужно выйти ненадолго.

— Куда это? — спросил Чонгук, хлопая глазами.

— К отцу, — ответил Юнги, доставая телефон, чтобы предупредить о своём визите.

— Зачем?

— Потом расскажу. Займись пока собой, Чонгук, — отправив сообщение, он убрал телефон и ушёл в прихожую.

— Ты никогда не рассказываешь и дело не во мне.

Юнги не ответил. Это не тот случай, когда можно поспорить. Чонгук только что проснулся и, вероятно, очень плохо спал в эти дни, раз отрубился прямо в гостиной. Он просто устал и раздражён. Он не готов ни к каким спорам и разговорам. Эти его упрёки не больше чем попытка выплеснуть свои эмоции за счёт других.

— Я пошёл, — Юнги попрощался, хватая куртку, и вышел за дверь.

Поймав такси, он перешёл от вредности Чонгука к мыслям, которые заслуживали больше внимания. Например, Тэхён. Почти каждый день Юнги вспоминал о нём, и если за последние четыре года ещё можно было найти свободные от этого дни, то после встречи — нет. Ни одного дня не прошло, чтобы он не пытался прикинуть, каковы шансы или, например, оценить степень влияния, оказанного на Тэхёна.

На сто процентов он знал только то, что сделал чуточку больше, чем просто извинился. Тэхён не дурак и поймёт это рано или поздно, а даже если и нет, эффекта избежать он точно не сможет. В ином случае Юнги сказал бы, что не разбирается в людях. У Тэхёна практически нет вариантов. Он сдастся. Он не протянет долго на том, что имеет. Вопрос только в том, как скоро это сработает и сработало ли уже. Хотелось бы, чтобы результат был виден к тому дню, когда они увидятся на концерте.

Отец встретил его на входе в дом, пожав руку в знак приветствия, и сразу пригласил в свой кабинет. Юнги согласился и пошёл за ним, с лёгкой улыбкой кивнув матери Чонгука по пути.

— Итак. Ты сказал, у тебя ко мне разговор, — мужчина сел в своё кресло.

— Да, — Юнги опустился на диван, скрепив руки в замок на коленях. — Ходить вокруг не будем, ладно? Скажи мне, что ты знаешь про личную жизнь Чонгука. И про мою.

— Не думал, что ты спросишь, — несмотря на свои слова, он не выглядел удивлённым. — Я знаю, что у Чонгука здесь кто-то был раньше. Ты видел папку, которую я ему давал перед нашим отъездом?

— Видел.

— Тогда ты понимаешь, что я не собирался вмешиваться, но его отношение к себе вынудило меня. Он мог всё испортить для всех нас, — спокойно сказал мужчина. — Я работаю в сфере развлечений, я видел много людей и много жизней. Я хорошо вижу, когда кто-то сворачивает не в ту сторону.

— Ты как обычно, — Юнги едва заметно улыбнулся.

— О тебе я тоже знаю.

Юнги вскинул брови.

— Здесь уже без исследований, — мужчина улыбнулся. — Просто ты мой сын, и я вижу, когда что-то происходит.

— Я справляюсь, — сразу заявил Юнги.

— Я вижу. Поэтому не встреваю, — вскинув руки, сказал мужчина. — Кто она?

— Он.

— А в тот раз?

— Это тот же человек.

Мужчина откинулся на спинку кресла, выдержав небольшую паузу, за время которой Юнги успел прикинуть несколько вариантов развития событий. Он был готов к любой реакции и любому возможному вопросу, и это отражалось в серьёзности на его лице. Его отец едва заметно улыбнулся и пожал плечами:

— Если ты за моим разрешением пришёл, то я не против, пока у тебя всё в порядке с работой, — сказал он. — В прошлый раз было очень близко.

Юнги удивлённо расширил глаза. Он заметил?

— Я же говорю, ты мой сын. Я не в обиде, что ты использовал мою работу, как предлог. У меня там и правда были проблемы, и это всем пошло на пользу, — спокойно пояснил мужчина. — В этот раз какие у тебя планы? Я больше не поведусь, когда тебе нужно будет сбежать.

— Я не собираюсь, — твёрдо сказал Юнги. — Я пришёл, чтобы понять, что ты знаешь, и спросить, какие у меня возможности.

— Я никогда тебя ни в чём не ограничивал, пока ты знаешь меру.

— Я имею в виду время.

Мужчина приложил руку к подбородку:

— Точно не скажу... примерно месяц, а там посмотрим.

— Хочешь сказать, я вернулся, чтобы ничего не обещать? — Юнги недовольно нахмурился.

— Звучит, как твоя проблема, — почти равнодушно ответил мужчина. — Не я же влезаю в прошлые отношения.

— Мы не были в отношениях.

— А Чонгук?

— Был, — ответив, Юнги сразу вернулся к теме о себе. — Сейчас речь не о нём. Что мне делать дальше?

— Послушай, — мужчина сложил руки на столе, скрепив их в замок. — Я не за и не против. Повторюсь, я разрешаю тебе всё, пока от этого нет проблем. Но менять рабочие планы из-за тебя похоже на проблему.

— Тогда расскажи мне, какие у тебя планы, — Юнги оставался серьёзным.

— Ладно, — мужчина вздохнул и снял очки. — Давай так. Писать музыку можно и здесь, верно? Пиши. Пока что будем выпускаться здесь. И ещё у нас запланирован тур.

— Я не нужен в туре.

— Не нужен, но в Нью-Йорке осталось очень много работы, — строго сказал мужчина. — Мы слишком быстро уехали. Надо завершить начатое.

— Разве ты не можешь этим заняться? — Юнги изогнул бровь.

— Я похож на того, кто собирается заняться недоработками других? — его отец был немного удивлён таким словам. — Ты брался за эту работу, ты и будешь заканчивать.

Юнги поджал губы, но согласился, кивая:

— Хорошо. А потом что?

— Если всё будет хорошо, то тебе нечего там будет делать. Поедешь туда через месяц, как я и сказал. Пока ты будешь там, я подумаю насчёт новой студии для тебя здесь. Составь мне список оборудования, — мужчина вернулся к повседневному тону.

Это уже больше похоже на какое-то решение. Хватит и этого на первое время.

— Ладно, — Юнги встал с места.

— И ещё, — мужчина остановил его, слегка улыбнувшись. — Ты молодец. Я рад, что ты понимаешь, что делаешь.

— Это что за тон? — Юнги слегка сощурился, невольно улыбнувшись в ответ уголками губ.

— Слишком добрый для тебя?

— Ты как будто стареешь.

Мужчина посмеялся и указал кивком головы на дверь, за которой было слышно тихое пение его жены во время уборки.

— Это из-за неё, — его взгляд и тон голоса смягчились. — Тебя это тоже ждёт.

— Это вряд ли, — Юнги недоверчиво сощурился.

— Ты похож на меня в молодости, значит, и в возрасте тоже будешь, — убедительно сказал мужчина.

— Я твой сын, но я не живу той же жизнью.

— Разница только в том, что я в твоём возрасте неудачно женился. Ну, и детей у тебя, похоже, не будет.

— Есть много способов иметь детей, — оспорил Юнги.

— Кстати о детях, — мужчина посерьёзнел. — Смотри за Чонгуком. У него не очень большая аудитория, но она растёт. Пока что лучше сохранять чистую репутацию.

Юнги вздохнул:

— Он снова хочет быть с Чимином.

— Что с ним делать... — отец покачал головой. — Будет очень плохо, если его поймают с кем-то, а тем более с парнем. Мне придётся закончить его карьеру в тот же день.

— Объясни это ему, — Юнги пожал плечами. — Ты же за родителя здесь.

— Когда он слушал кого-то, кроме тебя, скажи?

— Он меня не слушает.

— В сравнение со мной слушает, поверь. Если не сможешь остановить, то хотя бы напоминай ему, что он не пустое место. Пусть будет осторожнее, — посоветовал мужчина. — И я не хочу знать никаких деталей, понятно? Только если что-то будет под угрозой.

— Хорошо. Я могу идти?

— Да, — мужчина кивнул. — Ты не поблагодаришь меня?

— За что?

— За мою доброту.

— В другой раз.

Юнги вышел за дверь, едва заметно улыбаясь, и его отец тоже улыбался, снова взявшись за документы на столе. Они оба знали, что Юнги благодарен. Как оба знали, что и благодарностей как таковых не нужно было. Его отец делал не больше и не меньше, чем любой родитель в здравом уме при таком большом опыте и количестве денег. В чём-то этот разговор облегчил волнения Юнги, а в чём-то только усугубил их.

Впервые Юнги столкнулся с ситуацией, в которой он был одновременно счастлив и отягощён.