Вы любите сюрпризы? Большинство ответит — смотря какие.  

Эдди обожал. Жизнь была полна эмоций, чувств, мечтаний, надежд. Любые перемены волновали его сердце, но даже в неприятностях он умудрялся находить лучшее. Он был обычным девятнадцатилетним парнем, жизнь которого только началась. У него были лучшие на свете друзья, поддерживающая в целях жизни мать, он учился в университете мечты. Да, он много не спал, много корпел над домашним заданием, много трудился, но он обожал это «много». Если он и жаловался на жизнь, то только в моменты, когда получал тройки по тестам или же когда было сверх большое количество домашки. Но он любил это, так что, возможно, это было немного лицемерно с его стороны. У него всё было, чего только он мог хотеть. Он жил размеренной жизнью, гулял с друзьями, учился, мечтал, шёл к своей цели.  

Ричи ненавидел сюрпризы. Он привык, что любая нежданная херня в жизни обязательно приносила неприятности. Так, он в восемнадцать очутился на улице из-за того, что стал «самодостаточным». У Ричи были друзья, с которыми он собрал группу. Выступления были не совсем удачны, платили мало, а потом ещё пришло время ссор. У Ричи не было денег на образование, родители оставили на собственное попечение. Работа официантом у него всегда проваливалась, мерзкие коллеги, видя, как он легко нравился людям и как много чаевых ему оставляли, всегда подставляли его. В какой-то момент Ричи просто отчаялся найти нормальную работу, пришлось взять свою гитару и идти в переход метро, чтобы хоть как-то оплатить счета. Прожил пару дней на заработанные таким путём деньги, и решил ничего не менять. Ах да, ещё в его пиздец жизни можно было добавить то, что он был геем. О нормальной личной жизни и речи не было, потому что он ненавидел всех этих парней, с которыми приходилось спать, когда было совсем невтерпёж. Ему было всего двадцать два, но он уже устал от жизни. Он жил без цели, мечты, просто сосуществовал.  

Сюрприз — это вещь, которая настигает  тебя неожиданно. Поищите дефиницию в любом словаре. Сюрпризы могут удивлять как приятно, так и нет. Тот день нельзя было назвать приятным сюрпризом ни для кого. Для двух совсем разных парней тоже. Но этот сюрприз дал им шанс узнать друг друга.  

По всем новостям крутили экстренную новость «Обвал в торговом центре». По всему городу можно было слышать вой сирен скорой помощи, полиции и пожарных. Около трёх десятков тяжело раненных, почти сотня людей с лёгкими травмами. Несколько погибших уже. Сколько ещё умрёт на операционном столе? Скольких не довезут до больницы?  

Эдди бы дрожал, если бы хоть что-то чувствовал. Ему было страшно. Работники скорой суетились вокруг. Голову было повернуть невозможно, на шее был плотно застёгнут корсет, который еле позволял дышать. Эдди никогда не думал, что испытает его действие на себе. Дурачиться во время занятий это одно, но испытывать реальную нужду в нём — чертовски пугающее чувство. Он не мог посмотреть уже вниз, но отлично помнил, сколько крови было на его белых джинсах и зелёной футболке. На самом деле было страшно понимать, что сейчас он испытывал болевой шок. Любое движение могло убить, но он даже не ощущал боли. Его живот был проткнут насквозь толстым железным прутом, а сам он сидел спиной к какому-то парню, который то и дело флиртовал с работницей скорой, которая в ужасе смотрела на него, очевидно не понимая, откуда в нём столько запала. Эдди было до усрачки страшно, потому что он не ожидал, что пойдя выбирать подарок на день рождения матери, окажется в карете скорой помощи, прикованный огромной железякой, проходящей через его и этого балабола тела.  

Всё случилось в один миг. Он просто стоял в туалете, моя руки, даже не обратил внимание на проходящего мимо парня, а потом услышал крик, повернулся, уперевшись в спину того самого незнакомца, а потом резко провалились потолок и стена, и длинная трубка соединила его тело с чужим.  

— Мы как канапе, — не переставал шутить парень, когда их ввезли в здание больницы.

Они сидели спиной друг к другу на каталке, вокруг был полнейший хаос. Люди, перепачканные в крови и пыли, сопровождались медсёстрами, кто-то из родственников плакал, кто-то обнимался. Эдди же просто не мог прийти в себя. Ещё не пришло осознание, что это всё происходило с ним.  

— А ты болтливый мальчик у нас, да? — со слышным смешком говорила врач скорой помощи, сопровождавшая их куда-то.  

— Ха, но правда. Насажены как клубничка на зубочистку, — слышался голос позади.  

— Ты можешь заткнуться? — наконец подал голос Эдди, продолжая в ужасе смотреть на проходящих мимо людей.  

Ему стало хуже, когда в дверях появилась ещё одна каталка с лежащей на ней девушкой и огромным куском стекла в её животе. Он начал понимать, что это не просто несчастный случай, о котором можно будет вспоминать с забавой, как когда-то в детстве он сломал себе руку. В его груди был штык, он потерял много крови, он мог запросто умереть.  

— Ой, привет, вторая клубничка наконец заговорила, — раздался смешок, а потом лёгкий стон. — А смеяться-то больно, бля.

— Ты не понимаешь что ли, что можешь умереть? — начал нервничать Эдди.  

— Так что, теперь шутить запрещено?  

Их вкатили в какую-то палату. Но врачей не было, только медсёстры. Это было плохим знаком. Значит слишком много раненых, которым помощь сейчас была нужнее. Но им она не нужна? Это же выглядело, явно, пиздец.  

— Твои шутки тут не помогут, идиот, — огрызнулся на выдохе Эдди. — Скажите, а где врачи?  

— Не беспокойся, дорогой, скоро будут, — уверила его медсестра.

— Как тут не беспокоиться? У меня труба поперёк груди, которая явно разорвала не один орган, — на вдохе в панике прошипел Эдди.  

Полноценно говорить не получалось, потому что даже глубоко вдохнуть было страшно.  

— Полегче, паникёр, — ответил вместо медсестры парень сзади.  

— Заткнись. Если тебе похер на себя, это не значит, что мне тоже, — обозлённо ответил Эдди.  

На самом деле ему просто было до жути страшно, что он может умереть. Он не хотел умирать, он ещё так много не сделал в этой жизни, сколько планов у него было, сколько мечт не было исполнено. Он не был готов прощаться с жизнью так скоро. Боже, как будет волноваться мама. И ребята тоже. Очевидно, медсестра заметила его панику.  

— О, как это мило, тебе не похер на меня, — успел первее ответить сидящий сзади парень.

— Дорогой, тише, паникой ты себе не поможешь, — начала медсестра, смотря в глаза Эдди, у которого дрожали губы.  

Он не был из плаксивых, просто когда у тебя прекрасная жизнь, к которой ты стремился с самого детства, терять её не хочется.  

— Доктор скоро придёт. Давай ты пока расскажешь, как тебя зовут.  

— Эдди. Каспбрак, — прошептал парень.  

— Эдс, классное имя, — хмыкнул позади парень.  

Эдди мгновенно переключился со страха на злость.  

— Не зови меня так, — ощетинился он.  

— Ага, приятно познакомиться. А меня зовут Ричи.  

— Я не спрашивал.  

— Какой ты грубый, Эдс, — явно веселился Ричи. — Мы в одной лодке, я бы всё же предпочёл «Ричи» вместо «идиота».  

— Зато ты заслужил.  

— Эй, я не виноват в том, что с тобой на одном шампуре застрял.  

— Меня сейчас стошнит.  

Со стороны Ричи послышался хриплый смех, а затем стон.  

— Я потерял способность смеяться, это самое худшее. — проныл Ричи.  

— Ты сейчас прикалываешься? — зашипел Эдди. — Мы в двух минутах от смерти.

— Прекрати меня смешить! — тоже не самым спокойным голосом ответил Ричи.  

— Смешить? Что я сказал смешного? — чуть ли не задыхаясь, возмутился Эдди.

— Как ты мог сосчитать в скольки мы минутах от смерти? Я просто представил, что всё то время, что ты молчал, ты подсчитывал. У тебя что, биологический калькулятор внутри?  

Эдди хотел возмутиться, но медсестра его перебила.

— Так мальчики, болтаем поменьше, если хотите дышать.  

Эдди тут же заткнулся, нервно сглатывая, ощущая, как горло касается мягкой подкладки корсета.  

— А теперь я задаю вопросы, вы отвечаете, — сказала медсестра.

— Но вы же сказали..

— Молчать!  

— Есть, мэм.  

— Эдди, у тебя есть аллергия на лекарства?  

— Н-нет, но у меня астма. И прямо сейчас.. — Эдди начал ощущать, как задыхается.  

Женщина крикнула что-то второй, но Эдди был сосредоточен только на том, что корсет заставляет его задыхаться.  

— Хей, Эдс, будет смешно, если ты помрёшь от астмы, когда в тебе торчит железяка. Это, знаешь, как в «Суперсесмейке», когда Этна была против плащей. Потому что когда-то одного супергероя засосало в двигатель самолёта из-за его плаща, и он умер.  

Эдди пытался сосредоточиться на этом голосе, а не впадать в панику. Всё же болтливость его вынужденного соседа была сейчас кстати, стоило признать.  

— Не будь супергероем, который умрёт из-за своего же плаща, Эдс.  

Прибежала вторая медсестра с найденным где-то ингалятором. Сначала они убедились, что Эдди понял, что нужно вдыхать медленно, чтобы не делать резких движений, а потом уже поднесли препарат ко рту.  

— Вуху, в сегодняшней сводке новостей ни один герой не пострадал, — будто продолжал веселиться Ричи.  

— Иди на хер, — коротко ответил Эдди, облокачивая голову, на край корсета, ощущая, что сзади него так же и чужая голова.  

— Грубый, грубый Эдс.  

— А ты балабол, — слабо выдохнул Эдди, прикрыв глаза.  

— Так, не вырубаемся! — щёлкнула пару раз пальцами перед лицом Эдди медсестра.  

— Мэм, если вы разрешите говорить, я его так заболтаю, что он никогда не уснёт.  

Эдди бы грозно взглянул в сторону Ричи, но он не мог. Он ничего не мог сделать, потому что даже толкнуть того в плечо своим было бы риском для них обоих.  

— Что же, Балабол ты наш, у тебя астмы нет?  

— Как видите. Аллергий тоже. Здоровый как бык, если не считать штыка в пузе.  

— А ты всё шутишь, — пригрозила ему с улыбкой медсестра. — И фамилию назови, пожалуйста.

— Тозиер.

Это хорошо, что персонал не волновался. Это вселяло уверенность, хотя Эдди и осознавал, каких же на самом деле трудов это стоило — так держаться.  

— Так, мальчики, а теперь возраст свой назовите. По очереди. Ричи.  

— Два два, мэм.  

— Девятнадцать, — сглотнул Эдди, делая прерывистый вдох.  

— Хорошо, — записала в блокнот женщина. — Продиктуйте номера тех, с кем мне стоит связаться. Эдди.

— Я.. не хочу волновать маму. Не сейчас. Вы и сами не захотите её увидеть, поверьте. Она будет в ярости.  

— Проблемы с мамочкой, Эдс? — ехидно спросил Ричи.

Этот парень уже начинал правда подбешивать, но Эдди, как ни странно ощущал желание иметь это раздражение и злость. Иначе страх поглотит его целиком и полностью.

— Завались, — на вдохе ответил ему Эдди.

— Ладно-ладно. Ну ты и зануда. — хриплым голосом отозвался Ричи. — У меня тоже.

— Тогда кому мне позвонить из твоих родных, Ричи? — спросила медсестра.  

— Им на меня похуй, как и мне на них, так что никому.  

Раздражение тут же сошло с лица Эдди. Чёрт, это звучало вовсе не радостно, несмотря на тон Ричи.  

— А друзья? — спросил Каспбрак.  

— У крутых парней нет друзей, — снова беспечным тоном заявил Ричи на хриплом выдохе. 

Эдди нервно сглотнул. Внутри него всё ещё была железная трубка, он дышал урывками, но его вдруг резко стало заботить история парня, по воле случая проткнутого вместе с ним. Его слова звучали обречённо, хотя явно не пытались. Знаете, как короткие истории Хемингуэя. Сначала не понимаешь, но перечитывая ещё раз, осознаёшь весь трагизм. Только вместо «Продаются новые детские башмачки, неношеные» ты слышишь это. Нет друзей, проблемы с родителями и куча сарказма. Эдди очень хорошо чувствовал защитные механизмы других людей. У всех его друзей были особые проблемы, и все справлялись с ними по-своему. Сарказм был одним из самых распространённых способов отвлечь от других свои реальные мысли. Так люди не могли подобраться к истинному тебе.  

— Хорошо, мальчики. Слушайте внимательно, — отложила блокнот медсестра. — Пока в вас эта труба, вы можете жить. Сейчас самое главное для вас — не двигаться. Как думаете, справитесь?  

— Конечно, мэм, — ответил сразу же Ричи на хриплом вдохе.

Труба в животе давала им жизнь. Вытащить её — они оба истекут кровью. То, что они вообще ещё живы — большая удача.  

— Отлично. Я за врачом, слушайтесь мисс Марпл, — указала на светленькую медсестру та, кто разговаривала с ними.  

Женщина вышла, и Эдди начал нервничать снова. Та женщина придавала ему уверенности, а сейчас он ощущал себя снова одиноко и страшно.  

— Эдс, я слышу, что ты сейчас начнёшь задыхаться. Давай поговорим, — прошептал Ричи.  

За пределами палаты был хаос, но он звучал скорее как телевизор в детские времена, когда ты очень хочешь спать, смотря по выходным фильмы с матерью, твои веки становятся тяжёлыми, все звуки сплетаются в один шум. Сейчас было так же. Только засыпать было нельзя. Эдди, как будущий медик, прекрасно понимал это. Шансы на то, что ты не проснёшься потом — стремились к максимуму.

— Нам нельзя много говорить, — таким же шёпотом отозвался Эдди, продолжая нервно разглядывать палату.  

— Нахуй это. Я не хочу умереть в тишине. Это жутко.

— То есть просто умирать не жутко? — задрал глаза к потолку Эдди, слыша копошения медсестры сзади со стороны Ричи.  

— Не-а. Я прожил достаточно, мне не понравилось.  

И снова что-то большое скрывалось за этими словами.  

— Можем поговорить об этом, — прерывистым голосом предложил Эдди.

— Скука. Лучше опиши себя.  

— Зачем?

— Ну как это. Мы тут с тобой застряли, а я даже не знаю, как ты выглядишь.

— Ничего необычного, — ответил Эдди, не понимая, как сидящего рядом парня хватает на идеи для разговоров.

Ричи не паниковал, не переживал о том, что ему даже обратиться не к кому в такой ситуации, он только шутил и, кажется, старался отвлечь Эдди разговорами, чтобы тому не было страшно. Ричи ощущал, что ему страшно?  

— Ну же, Эдс.

— Не зови меня так, — нахмурился Эдди, но всё же ответил на вопрос Ричи. — Карие глаза. Говорят, большие. Сейчас много веснушек. Прямые каштановые волосы.  

— Готов поспорить, сейчас они не прямые. Точно выглядишь так, будто по тебе проехался камаз.  

— Будто по тебе нет.

— А я всегда так выгляжу. Не расчёсываюсь.  

— Отвратно.

— Ха. Не все прилично прилизанные гелем мальчики, Эдс.  

Эдди пропустил это обращение мимо ушей, поняв, что его слушать не будут.

— Я не говорил, что пользуюсь гелем,— возмутился тихо Эдди.

— А ты нет?  

А тут уже Эдди промолчал, ибо вообще-то да, он пользовался.  

— Попался, Эдди-Спагетти.  

— Что? — раскрыл глаза шире Эдди, не понимая, как этому парню вообще хватает воображения в такой ситуации.

— Вдруг подумал, что сейчас бы не отказался от спагетти. А потом понял, что твоё имя идеально рифмуется.  

— Я бы тоже не отказался, — признался Эдди, решив забить на такую глупую ассоциацию, ведь правда же звучало.

— Мы обязательно поедим спагетти после всего этого дерьма, Эдс, — как-то слишком чувственно сказал Ричи.  

— Ты же умирать собрался, — заметил Каспбрак.

— А кто сказал, что я не говорил об ужине на том свете? — хмыкнул Ричи, вновь застонав от того, что это явно больно ему обошлось.  

— Ты ужасен, — ответил Эдди.  

— К твоим услугам.  

Тут вдруг резко послышались звуки извне. Открылась дверь, но Эдди сидел лицом в противоположную сторону, и не мог увидеть, кто вошёл.

— Так, Эдди Каспбрак, Ричи Тозиер? — прозвучал мужской голос.  

— Да, это мы, — чуть ли не радостно отозвался Ричи.  

— Что ж, вижу уже познакомились. Я доктор Грей, буду заниматься вашим делом.  

— Я видел порно, которое начиналось так же..

— Ричи, — прошипел Каспбрак, нахмурившись.  

Он бы точно ударил этого парня сейчас в плечо.

— Меня не предупредили, что ты у нас шутник, Ричи, — в голосе доктора явно была слышна насмешка, но точно не злость.  

— А что остаётся, док?  

— Хорошо, сейчас мы вас повезём на рентген. Там тебе нужно будет подражать твоему молчаливому другу.  

Медсёстры взялись за каталку, вывозя их из палаты.

— Это он при вас молчит, а так он, знаете, хуже меня, — раздалось сзади Эдди.  

— Ни за что не поверю. Эдди, ты как? — обратился уже к нему доктор Грей.

— А как вы будете делать рентген, мы же не можем шевелиться.  

— Мы всё устроим, не переживай, малец. Просто продолжай не двигаться, — хмыкнул доктор.

Ричи и доктор Грей были чем-то схожи в стиле общения. Эдди заметил, что это странно успокаивало. Наверное, когда ты не концентрируешься на проблеме, ты забываешь о страхе. Поэтому те две минуты молчания во время рентгена были пыткой для Эдди. Потом вновь понадобился ингалятор.  

— Ну Эдс, я же говорил, не надевать плащ, — прокомментировал это Ричи, когда Эдди нормализовал дыхание.

— Я не контролирую это, придурок, — прошипел Каспбрак.  

— Ты поддаёшься страху. А затем ловишь панику.  

— Я прекрасно это понимаю, — нервно отвечал Эдди. — Но я не хочу умирать, если ты не заметил.  

— Тебе же хуже, — и снова этот беспечный тон.  

— Почему ты вообще говоришь так? — чуть ли не отчаянно протянул Эдди. — Разве у тебя нет того, ради чего ты хочешь жить?  

— Нет, — со всей серьёзностью заявил Ричи, и в голосе не слышалось никакого сарказма на этот раз. — Не всем дан, знаешь ли, смысл.  

В этот голос было возможно поверить. И поэтому это звучало страшно. Эдди не мог представить себе, что окажется когда-то без какого-либо смысла в жизни. Да, он мог шутить про смерть, говорить «убейте меня кто-нибудь уже», когда мог не спать целую ночь из-за того, что выполнял все задания, данные преподавателями, но это никогда не было серьёзным желанием. Но Ричи звучал вовсе не так. Несмотря на то, что он шутил весь последний час, эти слова шуткой не были.  

— Но ты сам даёшь своей жизни смысл. Нельзя говорить, что его нет.

— Если у тебя он есть, поздравляю, ты счастливчик. Но не говори за других.  

Резко всё вновь подталкивало Эдди к панике. Он снова и снова сосредотачивался на корсете на шее, на осознании того, что он весь в крови, что в его животе железный штырь, что парню сзади плевать, умрёт он или нет.  

Доктор ушёл обговаривать с другими их варианты, и парни вновь остались на попечение молчащих медсестёр, не встревающих в их диалог.

— Понял-принял, никаких трагичных тем. Я слышу, что у тебя снова скоро случится приступ, — быстро и хрипло проговорил голос сзади. — Эдс, расслабься.  

— А как.. как выглядишь ты? — решил отвлечь себя этим Эдди.  

Ричи сначала молчал пару секунд, очевидно, осознавая, чего Эдди хотел добиться. И к счастью, не стал ехидничать на эту тему.  

— Представь худющую лягушку, которая вдруг вытянулась в рост человека и обросла тёмными волосами. Они немного вьются, но я не ты, чтобы пользоваться гелем и укладывать их. А ещё у меня очки на пол-лица, так как у меня огромный плюс. Кстати, огромный у меня не только он.  

Ричи говорил медленно и тихо. И хоть слова были ироничными, голос остался серьёзным. Эдди слушал его со всей внимательностью, на которую был сейчас способен.  

— А цвет глаз?  

— А? — отозвался Тозиер, явно ожидавшей комментарии по поводу такого оригинального описания себя.  

— Твой цвет глаз.

— Карий, — надломленно ответил Ричи.  

— Как шоколад?  

— Если очень горький. Они почти чёрные. У тебя?

— У меня тогда молочный.

— Люблю его.  

— А я горький.  

На пару секунд воцарилось молчание. А потом.  

— Это был очень гейский диалог, согласись.  

— Да, — чуть дёрнул уголками губ Эдди, хмыкнув.  

И осознал всю прелесть того, как больно было издавать даже намёк на смех.  

— О да, я ждал этого стона.  

— Придурок, — болезненно прохрипел Каспбрак.

— Сумевший тебя рассмешить, — самодовольно заметил Ричи.  

Было очень странно сидеть спиной друг к другу, разговаривать, когда через вас проходила большая железная трубка. Всё же болевой шок был кстати. Эдди не ощущал вообще сейчас своего живота и того, что в нём имелось что-то лишнее. У него был довольно низкий болевой порог, и если бы не этот психологический блок, он бы уже давно умер. Осознание близости смерти вновь встревожило его.

— Хей, Эдс, а чем ты занимаешься по жизни? — переключил вновь его тревогу на себя Тозиер.  

— Учусь на хирурга.  

— Что ж, тогда сегодня у тебя будет хорошая практика. Уверен, экзамены сдашь автоматом.  

— А ты? Я же могу спросить? — тихо поинтересовался Эдди.  

— Можешь. Но я могу не отвечать, — отозвался Ричи.

— И это будет нечестно, — возмутился Эдди.  

— Наверное, ты прав. Ладно. — Вновь послышались изменения в тоне голоса. — Играю на гитаре и шучу за деньги.  

— Это работа? — хотел пошутить Эдди.

— Для меня да, — серьёзно заявил Ричи.  

— Я могу послушать потом?  

— Хочешь, чтобы я тебе сыграл? — и вновь улыбка в голосе.

— Хочу.  

— О, Эдс, ты знаешь, как заставить сердце парня растаять. Ты точно не девчонка?  

— А парень не может заставить другого это ощутить? — легко поинтересовался Эдди.

Ричи тут же замялся, замолчав на около половины минуты. На самом деле он нервно посматривал на медсестёр, ожидая ужаса в их глазах из-за слов Эдди. Но в поле его зрения не было ни одной.  

— Ну.. нет? Это типо неправильно.  

— Не могу поверить, что застрял тут с гомофобом, — слишком эмоционально прошептал Эдди, закатив глаза.  

— Ты гей? — слишком удивлённо и будто с недоверием спросил Ричи.

— Нет, но гомофобия нелогична.  

— Но это же типа.. фу, — всё ещё неуверенно отозвался Ричи.  

— Тебя никто не заставляет целовать парней, если не хочешь. Но зачем лезть к другим со своими тупыми стереотипами? — возмущался Эдди.

Ричи вновь замолчал, и это вызвало в Эдди подозрения, что Ричи вовсе не гомофоб, а просто боящийся самого себя парень. С его прошлым описанием гомосексуальная ориентация складывалась идеально. Но эту теорию Эдди решил не высказывать вслух.

— Ну ладно, — прервал тишину Ричи.  

Это подтвердило только мысли Эдди. Много проблем в жизни Ричи мог иметь из-за как раз-таки гомофобии окружающих. Эдди уже ненавидел всех этих людей, приведших Тозиера к тому, что тот не видел смысла в жизни. Эдди хотел показать, что влечение к парням вовсе не неправильное.  

— В этом нет абсолютно ничего плохого. А кто так не считает — безграмотные свиньи.  

— Я тебя понял, Эдс.

И вновь шум заполнил комнату. Открылась дверь, вошло несколько человек.  

— Так, ребята, снова придётся сделать рентген.  

— Да я так часто не облучался со времён школы, — вновь повеселел голос Ричи.

Эдди оставалось удивляться, как Тозиер умудрялся так быстро менять своё настроение.  

— Ну ничего, хуже не будет.

На этот раз Эдди не словил панику, держа глупые слова Ричи в голове об Этне, супергероях и плащах. Ричи тоже заметил это, похвалив его за смелость.  

— Ты храбрее, чем ты думаешь, Эдс.  

— Я не..

— Это правда.  

Дальше доктора стали производить осмотр, проверку чувствительности.  

— Попробуйте пошевелить пальцами, мальчики, — попросила их второй доктор женщина, миссис Вебер.

— Ну как, док? — поинтересовался Ричи, явно выполняя просьбу.

— Шевелятся.  

— О, хорошо. Это же хорошо?  

— Да, отлично. Теперь ты, Эдди.  

Эдди не мог видеть, что происходит внизу, поэтому просто выполнил просьбу.

— Шевелятся?  

Женщина открыла рот, но доктор Грей ответил за неё.

— Да, малец.  

А потом снова они остались вдвоём в палате, не считая ещё двух медсестёр, в ожидании вердикта врачей. Да, Эдди понимал, что рентген в их случае поможет едва ли. Но без него врачи не поймут, как действовать, чтобы не ранить задетые органы. Ведь неизвестно было, какие именно были повреждены, можно было только строить догадки, задет ли позвоночник, аорта. Лёгкие, очевидно, нет, раз они оба ещё дышали и могли так много говорить.  

— Зато твоя паника передалась мне, — признался Ричи.  

— Всё же передумал умирать?  

— Нет. Я просто.. это наконец произойдёт, я в шоке.

— Это не произойдёт, — нахмурился Эдди.

— Эдс, ты же будущий врач, смотри фактам в лицо. Мы проткнуты как бабочки в руках коллекционера, нас должны оперировать одновременно. По больнице ещё куча раненых. Откуда взять столько врачей?

— Найдут, — уверенно заявила молчащая всё это время медсестра с блондинистым хвостиком.  

— Именно, прекрати думать, что умрешь. Вас вытащат. У нас работают только профессионалы, — поддержала её вторая, пухленькая рыжая девушка.

—  Как будущий врач, скажу тебе, что нужно всегда надеяться на лучшее, — ответил Эдди.  

Ричи замолчал на пару минут, давая им обоим время подумать. Но врачи зашли раньше, чем они снова вернулись к беседе. Рядом с доктором Греем была низкая женщина с короткой стрижкой: доктор Вебер. Они не начали разговор сразу же. У Эдди пробежал холодок по затылку от осознания, что это могло означать только то, что новости у них плохие.  

— Ребята, мы должны с вами поговорить, — начала доктор Вебер.

— Говорите только правду, док. Нет смысла тратить время на глупые «всё сложно, но мы будем стараться», — серьёзным тоном попросил Ричи.

Эдди поймал задумчивый тяжёлый взгляд на себе, вновь ощущая, как начинает сбивать я дыхание.  

«Плащ, Эдди. Тебя убьёт плащ, а не злодей» — твердил себе Каспбрак, следя за своим дыханием.

— Что ж. Вы оба уже взрослые парни, — начал доктор Грей. — Наша проблема в том, что мы не можем вас оперировать, когда вы вместе.  

— Ну так разделите. Я не против отпустить этого мальчика, хотя, честно говоря, уже привык к нему.  

Эдди продолжал молчать в ожидании их будущего. Врачи бы не сказали, что это проблема, если бы не были уверены в том, что разделить их не выйдет.

— Для этого надо снять вас с трубки, — пояснила доктор Вебер.

— Но в этом случае вы истечёте кровью до того, как вам успеют помочь, — добавил мистер Грей.

Эдди начинал понимать, к чему клонят доктора. Это не могло не пугать.

— Поэтому придётся снять одного.  

— Отлично, мы готовы. Действуйте, — отозвался Ричи.

— Но в этом случае тот, кого снимут..

— Умрёт, — закончил за мужчину Эдди, смотря в стену и буквально не видя ничего.  

— Да.

Пустота. Никаких мыслей в голове, даже паники нет. Он просто осознал, что смерть намного ближе, чем в их разговоре с Ричи. Тозиер же молчал, хотя Эдди слышал его сбитое пыхтение.

— Тогда давайте. Я не ждал, что покину операционную сегодня. Спасайте Эдди.  

Сам же Эдди не реагировал никак на его слова.

— Ричи.. — хотела начать доктор Вебер.

— Спасайте его, — уверенно заявил Тозиер. — Он хочет жить. А я нет. У меня нет ничего в этой жизни, за что бы я держался. Я не нужен никому, и мне абсолютно всё равно, жив я или нет. Спасайте Эдди.  

В палате наступила тяжёлая тишина. На абсолютно каждого эти слова давили. Медсёстры с жалостью смотрели на этого весёлого всё это время парня, готового пойти на смерть, чтобы спасти незнакомого человека. Эдди сохранял молчание, понимая, что это не всё.

— Ричи.. — настояла доктор Вебер. — Травмы Эдди тяжелее. У него повреждён позвоночник и аорта, у тебя всего лишь нижняя полая вена. Его шансы выжить значительно ниже твоих. Мы потеряем вас обоих.

— Но шансы же есть? — со сбитым дыханием говорил Ричи. — Они маленькие, но они есть. Так? Я обещаю вам, что если вы спасёте меня, я покончу с собой. Давно хотел. А тут без угрызений совести умру. Спасайте Эдди.

Последнее раздалось будто на срыве, и Эдди наконец проморгался, ощущая влагу на глазах.  

— Ричи, мы не можем так рисковать.

— Мне не нужна эта жизнь, зачем вы мне её отдаёте?!  

К нему подошла медсестра, держа за плечи, чтобы он не сделал глупостей.  

— Ричи, это не игра, — прошептал Эдди сухо. — Ты должен быть благодарен за то, что сможешь жить.

— Благодарен? — истерично прошипел Тозиер. — Нахуй мне эти шансы. Я не хочу жить. Это будет нечестно, если вы просрёте возможность дать жизнь хорошему человеку.  

— Это в любом случае нечестно, Ричи, — зажмурился Эдди, ощущая скопившиеся в уголках глаз слёзы.  

Врачи в напряжении молчали, давая усвоить им эту информацию.

Эдди до последнего не хотел верить в то, что всё так произойдёт. Но ему следовало бы подумать о таком раскладе, он же будущий врач, чёрт возьми. Точнее уже не будущий. Он шмыгнул носом, а потом застонал от боли.  

— Я клянусь вам, я убью себя, если проснусь завтра утром! — зашипел громко, несмотря на боль Ричи. — Пообещайте, что спасёте его, иначе я прямо сейчас вытащу себя с этой железяки!

Врач и медсестра схватили его за плечи, крепко удерживая. Эдди в панике стал смотреть по сторонам, но ничего видеть так и не мог.  

— Хорошо! Хорошо.. — подала голос доктор Вебер. — Мы постараемся спасти Эдди.  

У Эдди дрожали губы. Он хотел высказаться против, он хотел быть таким же смелым, как Ричи, но Каспбрак не мог сказать ни слова. Он до ужаса боялся смерти и не хотел её. Он не хотел умирать, он не хотел. Не хотел.  

— Ингалятор! — скомандовал доктор Грей.

— Эдди, помнишь? Медленно. Как в прошлые разы, — тут же подбежала та самая рыженькая медсестра.  

Эдди только глазами показал, что понял, и после короткими вдохами восстановил дыхание. На глазах всё ещё были слёзы, начинавшие стекать по щекам.  

— Обещайте, что вытащите его, — чуть ли не грозно потребовал Тозиер.

После долгого молчания доктор Грей дал своё обещание. Их повезли в операционную.  

— Поможете? — спросил медсестру Эдди, пока та стояла рядом.  

— С чем, милый?  

— Передвинуть мою ладонь назад. Хочу  взять Ричи за руку, — тихо прошептал Каспбрак.  

Медсестра нахмурилась, очень медленно ведя его руку и, скорее всего, руку Ричи к середине. Тёплая и липкая рука Тозиера легла в его. Очевидно, ладони у обеих были в крови. Но Эдди был рад ощущать хоть что-то.  

— Ты не должен, — тихо прошептал Каспбрак.  

— Это ты не должен умирать только потому, что доктора сказали, что меньше шансов. — хмуро ответил ему Ричи таким же тихим голосом.

— Они знают лучше.

— А я знаю то, что ты своими шансами воспользуешься, как надо. В отличие от меня.  

— Ричи, ты достоин жизни не меньше, — хотел кричать Эдди, но ему оставалось только в слезах шептать, слабо сжимая пальцами ладонь Ричи.  

— Я устал, Эдди, — с отчаянием ответил Тозиер. — Если есть шанс, что ты сможешь жить, пусть они попытаются. Я всё равно не смогу, особенно с чувством, что должен тебе. Я проебусь после первого же дня выписки.  

Эдди только зажмурился, слезы скатились по щекам, собираясь на губах.  

— Эдди, у тебя есть люди, которые тебя любят. И ты любишь их в ответ. У тебя есть планы. У меня ничего из этого.

— Совсем никого? — старался не шмыгать носом Эдди, облизывая солёные от слёз губы.  

Ричи молчал какое-то время, видимо, собираясь с мыслями. Но для Эдди это время прошло совершенно незаметно. А вокруг полным ходом шла подготовка к операции.

— Никого, — наконец подал голос Ричи. — Знаешь, я чёртов гей. Ага, пидор, которых ты так поддерживаешь. Но жить с этим это совсем другое. Никому нет дела до твоих чувств.  

— Ричи..  

— Не надо жалости.  

— Я бы поел с тобой спагетти. На свидании.  

Тозиер вновь замолчал, обдумывая сказанное. Очевидно, Эдди хотел дать ему последние лучшие минуты жизни. Ричи решил не перечить, ему правда нужно было это. По крайней мере это лучше, чем жалость.

— Здорово. Но я бы не повёл тебя в кафе на первом свидании. Это скучно.  

— Куда бы ты меня повёл? — часто моргая, чтобы унять слёзы, смотрел вверх Эдди.

— На озеро. Играл бы тебе под чёртовым мостом серенады.  

— И пугал бы уток, — улыбнулся сквозь слёзы Эдди.  

— Да, — послышалась улыбка в шёпоте Ричи. — И спагетти я бы приготовил тебе сам.  

— Сразу зовёшь к себе? — губы у Эдди дрожали, он поджимал их, стараясь не плакать, но влага с глаз не сходила.  

— Ну если у тебя настолько испорченная фантазия, — вернулся к голосу «Балабола» парень.  

Эдди поймал взгляд медсестры с хвостиком, полный жалости и тоже слёз.

— Так ты умеешь готовить? — переспросил Эдди.

— Уличные коты не жалуются, когда им что-то перепадает. Как они теперь будут без моих фрикаделек?

Эдди зажмурился, закусывая нижнюю губу.  

— Ричи, — едва слышно выдохнул он.  

— Всё в порядке, Эдс, — так же тихо ответил Ричи.

— Почему мы не познакомились раньше? — вновь задрал глаза к потолку Каспбрак.

— Ну не знаю. Может мы и пересекались, но ты проходил мимо парня, играющего в переходе.

— Мне так жаль, Ричи, — вновь сжал слабо чужую ладонь Эдди.

— Не надо.  

— Так, сейчас мы наденем на вас обоих маски и введём снотворное.  

Засыпать было страшно. Ты ведь не знаешь, проснёшься потом или нет. Сейчас ты закроешь глаза, но где гарантии, что сможешь их когда-то открыть? Кроме как у патологоанатома, который будет проводить осмотр твоего трупа, проверяя зрачки.  

— Можно мне не засыпать? — обратился к доктору Вебер Ричи.  

— Хочешь местную анестезию? — уточнила маленькая женщина.  

— Если это так называется.  

Очевидно, Ричи не хотел так же просто закрыть глаза и умереть. Наверное, он хотел встретить смерть тогда, когда она придёт к нему сама, а не уснуть, как ненужная никому уличная собака.  

— Хорошо, — ответила доктор Вебер.

— Эдди, а ты сейчас будешь считать до десяти, хорошо? — дала инструкции рыженькая медсестра, впуская капельницу со снотворным.  

— Да, — отозвался Эдди. — Ричи?  

— Да, Эдс? — тут же ответил Тозиер, которому после надели маску.  

— Я был бы рад поесть приготовленные тобой спагетти, — очень тихо, снижая тон на каждом слове сказал Эдди. — Один..

Хватка на руке Ричи ослабла. Тозиер понимал, что так надо. Что это действие наркоза. Сам же он тоже начинал терять чувствительность. В считанные секунды он перестал ощущать собственное тело вовсе. Он только видел, как на него надевали прозрачные пластмассовые очки, сняв его собственные. К торчащей из его живота трубе поднесли нечто вроде маленькой циркулярной пилы. Полетели короткие искры, но Ричи не ощущал эффекта, даже если те и причиняли боль. Он думал о том, что Эдди может не проснуться так же. Тозиер не был дураком, отлично осознавал, что обещать доктора ничего не могут. Но он надеялся, что они приложат все силы, чтобы вытащить этого мальчика, только начавшего жить.  

Вдруг раздался писк с какого-то из мониторов. И так как Ричи всё ещё был в сознании, значит, это был Эдди.  

Нет. Нет.

Ричи в панике наблюдал за тем, как вокруг меняется картинка. Врачи что-то быстро говорили, не повышая голосов. Перед глазами поплыло, его сняли с трубы. Было даже забавно не ощущать своего тела. Тозиер нервно ловил взглядом происходящее на соседней койке.  

— Дави на рану как можно сильнее! — слышался женский голос над ним.  

— Вебер, ты нужна нам тут! — вторил ему мужской.

— Мы не можем его бросить! Мы его не бросим!  

— Вебер, я сказал сюда! — не унимался мужчина.  

Ричи, кажется его знал, но не мог вспомнить. Монитор всё ещё пищал от отсутствия сердцебиения. Ричи бы заплакал, если бы мог. Над головой пропищал ещё один монитор. Это он? Умер?  

— Вебер, он умер! А этого ещё можно спасти!  

Ричи умер. Вау. Глаза не закрывались. Он слышал происходящее. Так выглядит смерть? Ты здесь, но тебя нет? Он всегда находил смерть с открытыми глазами самой жуткой. Безжизненные глаза — это было худшее из всех возможных кошмаров. И он умер тоже с открытыми глазами. Закройте их, кто-нибудь, пожалуйста.  

— Не умрёт! — отозвалась женщина.  

Над Ричи что-то протянули, голоса  слились в один поток. Он просто надеялся, что смерть — это не быть в сознании, но не иметь возможности что-то сделать со своим телом. Потому что иначе придётся пролежать так в гробу вечность. Но наконец перед глазами стало темно. Последнее, что он услышал, тихое, редкое пищание монитора.  

Но чьё?