В тёмном сердце океана,
Под неистовой грозой, 
Жертвой бури очень давней 
Спал фрегат почти седой. 

Будто звери, бились волны, 
Разрываясь и рыча, 
А фрегат лежал покойно, 
Словно узник, и молчал. 

Было б очень одиноко 
В целом море не найти 
Маяка в тумане око, 
Хоть далёко впереди — 

Но фрегату в этом деле 
Уж немного повезло: 
В старом корабельном теле 
Провидение дало 

Друга-принца, сына моря, 
И на видимом просторе 
Он один живой душой 
Проносился над волной. 

Только конь — морской конёк — 
Принца своего берёг,
Да служил опорой-правдой, 
И скакали они славно 
В диком шторме по волнам, 
По ревущим бурунáм.

Морские игры, игры рока, 
Охота, битвы, монстры, клад, 
Ценнейшие из всех наград 
По нраву пурпуре высокой: 
Тщеславен, горд, ревнив наш принц. 
Из всех ему знакомых лиц 
Он мог послушать лишь одну, 
Что как мойрал была ему. 
Но дух не слушал никого, 
И детский дерзкий взгляд его 
(Как будто он — сам моря бог), 
Казалось, рассмотреть не мог 
Любого, бывшего не им; 
Особенно к цветам земным 
(Бургунди, жёлтая, нефрит —
Всех низшекровками клеймит)
 Питал надменное презрение. 
Хотя такое поведение 
«И сердцем было и душой» — 
Их отражением, вернее, — 
А всё-таки в известной мере 
Бывало ролью и игрой. 
Он недолюбливал друзей,
 
И многие — его в ответ; 
Заполнить кем-то поскорей 
Хотел квадранты он — и свет 
Как будто принца отвергал, — 
Но тот меняться не желал. 
Он, как актёр в театре, драмой 
Наполнить мог пустынный зал, 
Страданий терпких панораму 
Во всей красе бы показал, — 
Но чувство, кажется, иное 
Он опасался открывать, 
Не то что поделиться с тою — 
Себе же в мыслях признавать. 

Возможно, алое влечение 
Серьёзным было в этот раз: 
Росло мгновение за мгновением, 
Сияя, как морской алмаз, 
Манило дружбой и заботой, 
Манило страстью и теплом, 
Ложилось бледной позолотой 
На тень души и вечный стон.

И он хранил такое чувство, 
Как тайну даже для себя, — 
И в миг, когда всё видел тусклым, 
Мечтал в печали корабля. 

Но столь же сильной, как надежда, 
Бывала ненависть к земным. 
Теперь принц Эридан, как прежде, 
Хотел устроить свой режим: 
Стереть с планеты жизнь на суше, 
Разбить все улья низших каст, 
Из моря — с высоты — разрушить, 
Всё чётче делая контраст 
Меж «ржавой кровью» и «элитой», 
«Отбросами» и «красотой». 

Высокомерие с обидой 
Мешал в желании герой: 
Обидой на непонимание 
(А может, превосходство в чём?). 
Гиперболически страдание 
Росло и сердце жгло огнём; 
И всё фантазии клубились, 
Как дым, слепя глаза и дух… 
И гнев ещё в нём не потух, 
И жалость всё не истощилась 
К себе за чувство красоты 
И за червовые мечты. 

Казалось, он бы сам наверно 
Сказать не мог, о чём грустил, 
Что он любил в себе безмерно, 
А что пороком находил; 
Во что он верил, как в квадранты, 
А что — «фальшивка», вздор и ложь, 
Что нормой было или странным, 
Что метким, точно острый нож. 

Одно всегда он твёрдо знал, 
Что море — власть, земля — вассал.

 … 

Однажды после долгой ночи 
Театра Flarp'а и побед 
С прибоя вглубь меж волн и кочек 
Спешил неясный силуэт. 

Тьма расплывалась в океане, 
Смывая разноцветный след 
И пряча в водной толще раны 
Зверей, идущих на обед 
Ужасному морскому монстру, 
Чей голос — пытка, ярость — казнь, 
Чей вид, пожалуй, хуже солнца, 
Как море, ненасытна пасть. 
То, верно, худший из возможных 
Существ-хранителей морских; 
С земным и то не так уж сложно 
Мириться было бы для них. 

Насмешливо жестокой силой 
Была ирония судьбы, 
Когда чудовище дарила 
И с ним опасные труды 
Милейшей девочке из троллей 
И другу лучшему её 
(Хоть этот зверь ему позволил 
Помочь ей и бывать вдвоём). 

Теперь к ней друг спешил с добычей 
Дорогой долгой, непривычной — 
И тут увидел, как волна 
Высокий камень обошла, 
Потом ещё раз, сделав круг, 
Потом спиралью шумной вдруг 
Взвилась над камнем; изнутри, 
Как тельце тоненькой змеи, 
Зажглись пурпурные огни — 
Мгновеньем позже ослепили, 
Вдруг белой вспыхнули звездой 
И вместе с дерзкою волной 
Во тьме тот камень утопили. 

Хоть выровнялась гладь морская, 
Но в сердце неприятный страх 
И ярость тихо прорастали, 
Как в тёмных и жестоких снах 
Без мягкой слизи восставанны — 
И тотчас принц решил нырнуть, 
Чтоб в место глубже заглянуть. 

И он увидел мрачный вход: 
Огромный океанский грот 
Из глины, соли и камней, 
Таящийся, как хитрый зверь, 
Дремал среди сплошных теней. 
Дышал он холодом и тайной 
И звал к себе, как чей-то дух, 
Смеялся тёмными глазами, 
Ждал путника — а может, двух. 
Наш Эридан был храбрым принцем: 
Загадку захотел решить, 
Исследуя — повеселиться 
И клад с Фефери разделить. 

И позже перед чёрным зверем 
Они стояли, чуть робея, 
Ища хоть блики света в нём; 
Гадали, что таит проём. 
И первым принц вошёл, ступая, 
Принцессу будто прикрывая: 
Вдруг тёмный ком внутри живой, 
Нечестно манит жертву в бой? 
Как в мёртвой зоне океана 
Здесь было глухо и гнетуще, 
Здесь словно всё жило обманом, 
Который воду делал гуще, 
Который дно спускал всё ниже 
И стены придвигал всё ближе. 

Но тихим оставался мрак — 
Друзья ускорили свой шаг, 
Как вдруг — секунда или две — 
И в металлической трубе 
Они летят куда-то вниз. 
Под ними только серый диск, 
К нему потоки прижимают 
И путь обратно закрывают. 
Спускаться страшно было в бездну: 
Что глубоко под дном морским, 
В конце прохода из железа 
Секретом странным и глухим 
Могло лежать, не зная света, 
И точно ни одной души?
Хотел ли кто-то тайну эту 
Ответа неспроста лишить? 

Никто не мог об этом знать; 
Но под напором тьмы и моря, 
В тревожном и шипящем хоре 
Предчувствий, принц из полных сил 
Принцессу за руку схватил, 
Как будто в страхе потерять.

***

На сырую и пыльную плитку, 
Где по трещинам плесень росла 
И куда по бесчисленным ниткам 
Проливалась морская вода, 
Из прохода два тролля упали 
И теперь рядом с диском лежали, 
А над ними тянулись лучами 
Десять труб от прохода-дыры. 
Водный столб разделялся на части: 
Из широкой трубы, как из пасти… 
Хуже! — словно из мерзкой норы 
Водяные струились питоны, 
Попадая в ловушки пещер; 
Протекали с мистическим стоном 
То в едва ли открытую щель, 
То в окошки немного крупнее 
И со ржавчиной, скрытой в тени…

И от центра бежали скорее 
В диком шуме и страхе они.

В этом жутком техническом зале, 
Словно в старом забытом подвале, 
Влажный воздух и пыль в облаках,
Как в безжалостно жёстких цепях, 
Без просчёта держали дыхание, 
И огромным казалось старание 
Для того, чтобы дальше идти, — 
Но без этого здесь не найти 
Ни ответов и ясных разгадок, 
Ни причины быть залу в глуби.

На Альтернии нужен порядок, 
И принцесса должна знать о том, 
Что скрывает их собственный дом: 
Без того для наземных друзей 
Океан стал опасней и злей.

Проходя вдоль дрожащего света 
От светильников в строгих стенах, 
Нарушая десятки запретов,
Что шептали рассудок и страх, 
К силуэту они приближались. 
В разбавляемой слегка полутьме 
Снова трубы толпой возвышались 
Над чредой разноцветных огней.

Слишком сильно и долго знакомой 
Эта гамма была для друзей: 
Так на касты делили всех троллей 
От бургунди до синих кровей. 
Лишь четвёртая лампа погасла, 
Как таинственных лаймов судьба, 
И гнетущая в яви опасность 
Мысль Фефери когтём начала 
Пробирать, и цепочки суждений, 
И цепочки густых сожалений 
Расползались, как змеи в гнезде, 
Как кровавые струи в воде.

Принц глядел с удивлением жарким, 
Что под рёбрами билось теперь, 
А желание пульсом неярким 
Просыпалось, как яростный зверь. 
И с восторгом глухим и звериным 
Он приблизился к древней машине; 
На едва освещённой панели 
Он прочёл то, что внутренно ждал 
(Высшекровные тролли хотели 
Под контролем своим удержать 
Всех, чья кровь позволяла лишь землю 
Обустроить, едва подчинив; 
Их врождённая ярость не дремлет 
В благородно-ужасной тени, 
Пусть хоть в сотне кругов обернётся 
Их планета со свитой из лун, 
Меж пурпурных и фуксий найдётся 
И тиран, и безумец, и лгун). 
Самым слабым усилием воли, 
Самым быстрым движением рук 
Он из касты любой всех мог троллей 
По желанию едкому вдруг 
Превратить в пыль былых оборотов, 
В прах надежд каждой малой души, 
Чтоб без прежней огромной заботы 
В океане элите их жить.

В пожирающем пламенном взгляде, 
В затаённом дыхании в груди 
Был отчётлив лишь тот беспорядок, 
Что вид власти в руках наводил 
В мыслях принца; но знала Фефери: 
В превосходство их крови он верит — 
Не упустит и случай такой 
И обрушит волной роковой 
Он свой гнев на леса и на скалы, 
На жильцов самых дальних полей. 
Может, даже следа не оставит 
Десяти сухопутных друзей…

…

Как много сил душевных уходило, 
Чтоб усмирять смертельные шторма 
Мечтаний принца! Сколько накопилось 
Внутри неё отравы — тут с ума 
Сойти немудрено. Она справлялась. 
И только потому она держалась, 
Что фуксии наследовала трон — 
И обещал правдивый шанс ей он 
В заботу превратить все унижения, 
Остановить жестокое правление. 

Но здесь, сейчас решает всё момент, 
И друга нужно увести скорее: 
Одуматься негодник не сумеет, 
Того был знак — едва скрываемый смех. 

Она подходит к принцу осторожно, 
Под бархатным плащом его ладонь 
Находит и рывок его тревожный 
Слегка дрожащей ласковой рукой 
Удерживает, взгляд поймав взбешённый. 
И говорит, что, может быть, оно — 
Устройство казни гневом осуждённых — 
Течением времён повреждено. 
Но Эридан не хочет отступать — 
И лишь сильнее жаждет испытать. 
Тогда она о тролле вспоминает, 
Что другом даже Эридан зовёт, 
Надеясь, что привязанность земная 
Хоть к одному их всех убережёт. 
И, кажется, тот вздрагивает тихо, 
Уже не рвётся свой устроить суд, 
Но мечутся ещё в безумном вихре, 
В неистовом волнении ревут, 
Как буря, поглощавшая фрегаты, 
Как сотни шумных демонов крылатых, 
Как брызги крови — искры и огни 
В глазах, не понимающих вины. 

Терпение принцессы угасает, 
Но говорить Фефери продолжает 
О том, что жизни всех земных слоёв — 
Ответственность, как фуксии, её, 
Что их хранить и помогать несчастным 
Её мечта и королевский долг, 
Как будущий хранитель этой власти, 
Она прощать не будет произвол 
Расправ жестоких над невинным троллем, 
Где в гемоспектре он бы ни стоял. 

И если этого не хочет принц запомнить, — 
Она сейчас же разрывает их мойрал. 

В молчаливом неверии парень 
Обернулся к подруге своей; 
Когти трещин на сердце прервали 
Оглушающее забытье… 

Погружённый в туманные мысли, 
Жар обиды он гонит к ногам. 
В тишине от огней они быстро 
Прочь идут, чтобы выход искать.