Примечание
Каждый человек с малых лет знает, что работа полицейского опасна. Однако дело это все же благородное. Не каждый способен проявить великодушие и спасать жизни. Особенно если взамен может отдать свою собственную.
Гэвин затушил недокуренную сигарету и выкинул в мусорный бак. Пора ехать. Надо спешить. На самом деле он никогда не думал о своей работе как о чем-то великом и светлом. Как о вещи, которая несёт за собой исключительно благородный смысл. С детстве не мечтал об этой работе. Не грезил, насмотревшись боевиков. Не восторгался репортажами с мест происшествий. Просто так сложилось.
Он садится за руль и выезжает с замызганной парковки. Нет философских мыслей. Рассуждений о своей значимой должности в социуме. Нет. Гэвин берет и делает. Потому что так надо. Просто потому что так сложилось.
Свои законы есть не только на земле, но и на небе. За каждым человеком закрепляется свой ангел-хранитель, который днями и ночами следит за его самочувствием, жизнью и волен делать некоторый выбор, который окажет влияние на судьбу. Дабы на небесах не воцарился хаос, у ангелов всех девяти чинов есть свой конкретный регламент. Подобие людской конституции и штрафов. Разобраться можно. Обычные ангелы по облику своему подобны людям. И да, у них есть крылья.
— Ну что, Индиана Джонс, свистнул у бабули брюлики, а деваться некуда? — Гэвин грубым движением вдавил парнишку в холодный бетон. В глазах у парня отражался страх. Он сейчас выглядел словно зверь, который от безвыходности и ужаса своей ситуации хочет завыть громко-громко. Только вот на помощь никто не придёт. Он попался в полицейские силки и пути назад нет.
Коннор взглянул на всё это внимательно и вдумчиво. Глядя на своего человека с каким-то теплом и тревогой, которые перемешались в мыслях и сердце.
Гэвин выполняет хорошую работу. Он задерживает грабителей, убийц, ведёт допросы и расследования. Конечно же у мира есть и тёмная сторона. Ангелы это понимают.
По столу раздаётся первый удар. Бумаги с отчётом, фото с места преступления и синяя ручка вздрагивают. От Гэвина Рида прёт такой напор и поток агрессии, словно это не человек, а раскалённый адский котёл, который вот-вот рванёт злостью. И нельзя сказать, что детектив Рид какой-то психопат или долбаёб, неумеющий думать и применяющий лишь грубую силу. Просто плохой день. И козлом отпущения стал сейчас парнишка, которому от роду всего шестнадцать лет. Который ввязался в криминал, став обычным расходным материалом тех, кто покрупнее. По покрасневшим мягким щекам катятся солёные слёзы. Дрожь устремляется вдоль позвоночника, заставляя всё внутри сжаться в один неприятный пульсирующий ком, который подкатил к горлу мерзким плачем, когда на него в очередной раз повысили голос. Сломался.
Далее последовал душераздирающий рассказ о том, как в школе всё плохо, как папа бьёт, а мама пьёт и ходит по мужикам. А потом папа бьёт и маму. Не мудрено. Не от хорошей жизни люди воруют, грабят, насилуют и убивают. Гэвин это знает. Коннор это знает.
Каждый день Коннор не просто наблюдает за ним, а переживает это в его шкуре. А так как ангел по своей природе существо сострадательное и не обделённое эмпатией, порой Коннору кажется, что это не его. Что он выбрал не ту специальность, как выбирают люди на определённом этапе жизни. Ему действительно тяжело смотреть на всё это. Представлять, что чувствуют все эти люди. Представлять, что чувствует Гэвин.
Он закрывает глаза и успокаивает Гэвина. Не надо больше терзать парня. Он уже всё сказал. Этого хватит.
Взбешённый и разгневанный детектив действительно практически в один момент укрощает свой пыл. Теперь он чувствует, как весь покраснел, как на шее от злости пульсируют вены, а сердце сильно ударяет в рёбра. Он дышит глубже и постепенно остывает. Хлопает папкой по столу и выходит из допросной.
На улице уже прохладно. Летнее солнце достаточно быстро перешло в осенний режим и стало появляться реже и греть уже не так сильно. На дворе сентябрь. Понурый, дождливый. Листва ещё не успела сменить свой наряд на яркие жёлтые и красные листья. С неба мелко накрапывал дождь.
Гэвин курит. Затягивается и выпускает струйку сизого дыма.
— Я никогда не понимал, почему ты не одеваешься теплее по наступлению холодов, Гэвин. Ты ведь заболеешь. Прямо как тогда, в средней школе после грозы. — Коннор легко улыбается и вспоминает этот день.
Гэвин тогда действительно сильно заболел. Бабуля Рид долго отпаивала его разными настойками, горячим какао и кутала в плед. Конечно отвесила подзатыльник, когда увидела своего нерадивого внука на пороге всего промокшего, грязного и взъерошенного. Она тогда долго на него ругалась, и говорила, что мозгов у него как у ракушки, ведь она оставила для него на полке зонт.
Коннор стоит рядом, укрывая Гэвина своим крылом и отгораживая от потоков холодного воздуха. Конечно же он невидим для человеческого глаза. Сигарета летит на мокрый асфальт. Гэвин возвращается в здание и занимается бумагами. В отдел прибыли родственники. Дело начало набирать оборот. Только вот Гэвин злой уставший и совершенно не хочет разбираться с этим дерьмом. Но нужно. Он снова берёт и делает.
Длинный рабочий день наконец-то приходит к своему логическому завершению: Гэвин выходит из департамента, идёт вдоль парковки и уходит во дворы. Это самый удобный и короткий путь.
Коннор находится рядом с Гэвином с самого начала его жизненного пути. Он видел его первые шаги, помогая их осуществлять, видел первую двойку в детском дневнике и первую драку. Первый раз, когда Гэвин помог донести маме пакеты до дома. Первый раз, когда он устало вытирал мягкие щёки от слёз.
Коннор был с ним действительно всегда. Получается некий парадокс, потому как Гэвин даже не догадывается о его существовании. А на бабулины поучения о том, что каждого человека накрывает невидимым крылом ангел, он только хмурился и фыркал, не признавая этих бредней пожилой женщины.
И что же заставит его поверить в обратное?
Коннор был свидетелем всей жизни Гэвина. За детством следом пошло взросление. Это были тяжёлые годы, когда приходилось прикладывать свои собственные усилия и передавать их Гэвину.
Дождь холодными и большими каплями обрушился на Детройт, барабаня по козырькам навесов. На улицах образовались большие лужи, отражающие в себе плачущее небо и светящиеся вывески. Тёплые воспоминания и дальше бы лились рекой: первая влюблённость, первая победа бейсбольной команды, то, как Гэвин рявкал на каждого человека в своей жизни, но потом всё же остывал (не без участия из вне). Однако что-то было не так.
Молния пронзила небо, вонзаясь в дерево и раздирая его на огненные щепки.
— Мда, погодка дерьмо редкостное, — буркнул Гэвин, уже практически не видя того, куда он именно идёт. Вся одежда изрядно промокла.
Белое оперение встрепенулось, ворошась и чуть ли не вставая дыбом. На тело накатила волна мурашек, прошибая на холодный пот. Это уже не было похоже на простое волнение за своего человека, как он обычно испытывал во время того, как Гэвин оказался на улице в сильную грозу. Это было что-то другое. Что-то, что Коннор сам сейчас испытывал впервые.
С неба посыпался град. Крупный и сильный. На каких-то машинах сработала сигнализация от такого потока, и они начали скулить зацикленной мелодией среди пустой, холодной улицы.
Тело начало дрожать и Коннор почувствовал страх. Настоящий ужас, который словно физически мог схватить за горло и начать давить на него так, что дыхание перехватило за одну секунду.
Он заметался, пытаясь понять, что именно происходит. Ангелы устроены не так, как люди. У них не могут заболеть колени из-за плохой погоды или голова из-за переутомления. Нет. Что-то случилось с Гэвином. Или случится.
Небо разрывается пополам от сокрушительного удара молнии, которая бьёт со всей силы в громоотвод так, что земля под ногами вибрирует.
Тело пронзает острая боль в области поясницы. Серебряное острие вонзается в спину прямо под рёбрами, заставляя на секунду замереть и потеряться в понимании происходящего. В ушах стоит звон. Гэвин падает коленями на грязный асфальт, по которому стекает теперь не только дождь, но и собственная кровь. Он медленно поворачивается назад, но мужчина в тёмном пальто уже успевает скрыться за поворотом в переулок. Это единственное, что он запомнил. И, кажется, последнее.
Коннор расправляет крылья и на всех уровнях понимания его необычной природы чувствует боль Гэвина. Чувствует то, что он умирает. Как ему холодно. Как он испытывает испуг и боль.
Коннор помнит то, как Гэвин получил первое своё ранение на службе. Он тогда крайне сильно волновался за него и ощущал неприятный трепет, но не испуг. Не страх. Не боль. Помнит и самое серьёзное и самое сложное в плане лечения.
И не помнит ничего подобного.
Да, Гэвин действительно умирает.
Полицейские порой не могут действовать с человеческой точки зрения. У них есть приказы, которых они придерживаются и выполняют те поручения, которые обязаны исполнить. Однако никто не запрещает действовать беспристрастно, уйдя со службы.
Судьба есть высшая сила и если она пожинает умирающую душу, значит другие высшие силы не могут ей препятствовать. Только под этим пунктом есть примечание: один из законов небес таков, что любой ангел-хранитель может сойти с небес и спасти погибающего человека, но у него не будет пути обратно. Ангел не сможет сообщить людям то, кем он являлся ранее.
Противостоять смерти может человек.
Подрагивающая рука опускается на карман куртки, на карманы джинс. Гэвин ищет телефон, который он точно клал куда-то к себе. Просто, видимо, забыл куда именно он его засунул. Спустя несколько секунд, которые летят так быстро, оказывается, что нет. Он его забыл.
— Блять, нет. Нет-нет-нет… — словно мантру синеющими губами повторяет Гэвин.
Он пытается встать, но понимает, что ноги плохо его держат. Подкашиваются и он снова падает на сырой тротуар, слыша, как над головой раздаётся второй оглушающий гром.
— Я видел твои первые шаги, Гэвин. Но не хочу видеть последние.
Мир стремительно погружается во тьму. Ни звуков, ни запахов, ни боли. Страха больше нет. В какой-то момент кромешная темнота расступается горизонтальной линией и вокруг всё белым-бело. Тишина, которую нарушает звук мерных шагов. Взгляд цепляется за белый накрахмаленный халат, а затем замирает на карих глазах, которые смотрят внимательно.
— Здравствуйте, Гэвин. Вы поступили к нам с ножевым ранением. Мы провели вам небольшую операцию и с этого момента я ваш лечащий врач.