Страх. Он расползался по всему телу, заставляя меня нервно постукивать пальцами по столу и прикусывать щеку изнутри.
Конечно, еще сказывался недосып, ведь за последние несколько суток я спал всего часа четыре, а Гермиона и того меньше.
- Что?
Её глаза боязливо расширились, и она замерла на месте, казалось, перестав дышать. Она сидела напротив меня за этим маленьким столом на кухне её родителей. Хоть на самом деле места на нем как раз хватало только на двоих и он на самом деле был маленьким, но сейчас пространство между нами было будто километровым.
- То, что ты услышала.
Её волосы были распущены. Они не были больше настолько похожи на гнездо, а просто стали кудрявыми, и, честно сказать, я обожал перебирать их руками. Под глазами у нее залегли мешки, а розовый свитер был довольно растянут, но мне нравилось то, как в нем у нее были видны ключицы и плечи.
- Драко...
- Да, Грейнджер, - перебил я её, - сегодня первый день нового тысячелетия. Так что ты скажешь насчет того, чтобы... пожениться?
- Тебе не кажется, что это довольно рано?
- То есть отрекаться от мира, к которому мы принадлежали, это нормально, а выйти за меня замуж - ужасно?
- Ты прекрасно знаешь, что я имела в виду. Семейная жизнь, потом все будут спрашивать о детях, а я бы не хотела их заводить еще лет шесть, да и просто выходить замуж в двадцать...
- Мы живем вместе уже больше года как женатая пара. И вообще, Грейнджер.
Она молча прищурилась на меня.
- Меня бесит, что ты Грейнджер
Первое января двухтысячного года стало одним из самых моих счастливых дней. Фотография, которую мы сделали в тот день затем стала основоположницей стены из фотографий, которая была в нашем доме почти святым местом. У Блэков была похожая - только вместо череды родственников там были наши снимки, запечатлевшие одни из важнейших моментов.
Уже 11 июня 2000 года к фотографии посредине стены, которая была подписана одним единственным словом “да” дополнила другая - счастливые мы в свадебных нарядах.
Вернувшись в мир магглов мы сначала совсем не представляли как сможем здесь ужиться - мы были волшебниками, а мир был нам чужд. Даже Гермиона, которая родилось здесь и выросла, казалось заново знакомится со всеми вещами в мире, что говорить обо мне, так уж лучше и вовсе промолчать. Однако, деньги были нужны, а чтобы получать деньги - нужен по крайней мере паспорт и образование.
С документами личными все оказалось проще, чем казалось - у Грейнджер они и так уже были, а обо мне позаботился еще при жизни мой отец, как оказалось. Я подозревал, но никогда не думал, что у отца на крайний случай были маггловские документы на всю нашу семью, и получил я их как только пробыл в маггловском мире целую неделю.
С университетом все было проще - по какой стези идти мы оба уже знали, а поступить в университет нам помогли быстрая зубрежка и легкие незаметные чары, незаметные человеческому глазу и позволившие немного подтасовать результаты, благодаря которым мы поступили на бюджет.
Зарабатывать на жизнь - вот что стало для нас трудным, ведь с образованием только одного Хогвартса (да еще и незаконченным) мало куда брали, но официанты и курьеры требовались всегда. Я ненавидел эту часть, и во мне постоянно откликалась мысль - Малфои не прислуги, но я постоянно стискивал зубы и шел дальше, вспоминая ради чего я на это все иду.
Несколько лет спустя на стене появились еще пару фотографий - мы с дипломами и мы в медицинской форме. Работать в медицинской сфере мне нравилось, и даже пока я был медбратом жизнь казалось куда легче, ставя уколы, нежели перебиваясь чаевыми из кафе. Моя миссис Малфой снова ощущала эту живость к жизни и практически перестала видеть кошмары, а волосы снова носила распущенными, так, как мне нравилось, улыбаясь ярко и солнечно. Мне было все равно где я и чем занимался, было важно только с кем.
В 2005 стена пополнилась еще несколькими фото - палочка с двумя полосками, беременная Гермиона, а затем и первое фото, на котором уже было три Малфоя. 26 ноября 2005 стал для меня вторым самым счастливым днем на свете.
После этого стена пополнялась куда быстрее - первые шаги Скорпиуса, первый зуб, первый день рождения, я с дипломом выпускника уже университета, аналогичное фото Гермионы, второй день рождения, общее фото нас с нашими родителями, фото первого дня нашей маленькой клиники, Скорпиус на велосипеде, на пикнике, в красивом костюме.
Жизнь пестрила красками, и иногда я на самом деле забывал что изначально эта жизнь моей не была - я создал её сам.
- Ты будешь отцом, - сказала мне Гермиона, отстраняясь от меня и нервно прикусив губу.
- Скорпиусу три уже, ты как-то поздновато об этом сообщаешь мне, миссис Малфой.
Она скривилась, закатывая глаза.
- Сколько раз говорила, что ненавижу, когда ты так говоришь, чувствую себя старухой. Но правда, Драко. Ты будешь отцом... снова. Как тебе имя Роза?
Имя Роза было прекрасным. И наша Роза была прекраснее всех. Так 5 декабря 2010 фотографии на стене пополнились снимками нашей младшей дочери
Фотографии пополнялись и жизнь была прекрасной. Казалось, все было на своих местах, и мы с Гермионой опасались только одного - одиннадцатого дня рождения Скорпиуса.
И в день, когда пришло письмо, мы рассказали детям все.
1 сентября 2016 мы все стояли у платформы 9 3/4. Обведя взглядом платформу, я не нашел знакомых лиц, и сильнее сжал руку Гермионы. Она ободряюще посмотрела на меня, а затем поправила мантию и галстук Скорпиуса. Роза лишь молча стояла, рассматривая поезда и держа меня за руку.
- Обязательно будь рассудительным с распределяющей шляпой, - наставляла она сына, приобнимая его за плечи. Он был у нас среднего роста в его возрасте, но я как никто знал, что курсу к шестому он потом вытянется. - Потому что только так она сможет направить тебя на тот факультет, который будет для тебя призванием.
Скорпиус кивнул, внимательно смотря на мать.
- Я хочу на Гриффиндор, как ты.
Гермиона перевела на меня внимательный, расслабленный взгляд. В нем так и читалось “выкуси”. Забегая наперед хочу сказать, что он очутился на Слизерине, так что мое “выкуси” было эпичней. А движующаяся колдография на нашей стене с изображённым на ней Скорпиусом Малфоем с зеленой мантии стала одной из моих самых любимых.
- Сын, Слизерин тоже неплох. Только там можно жить в комнате с видом на Черное озеро. А еще зеленый хорошо будет оттенять твой цвет глаз.
- Нет, я хочу на Гриффиндор, пап! - Скорпиус перевел взгляд на меня, - Мне всегда казалось что это ваш с мамой факультет. Особенно твой пап, ты ведь такой храбрый.
Я опешил, услышав его слова. Трус, вот кем я себя считал на самом деле. Но в глазах своего ребенка я был храбрым. Эта мысль заставила в горле что-то запершить.
- Конечно папа храбрый, милый. Но папа был со Слизерина. - Гермиона снова улыбнулась сыну, отходя и приобнимая меня за талию. - Но раз ты хочешь в Гриффиндор, то мы тебя поддержим.
- Да иди уже куда-нибудь. - Роза любила брата, но иногда их вынужденные споры были похожи на наши с Грейнджер на младших курсах.
И Скорпиус помчался на Хогвартс-экспресс, а мы втроем остались на перроне, дожидаясь, пока поезд тронется. Я взял Розу на руки, и она, оперевшись на меня минут через пять просто уснула.
Еще через двадцать минут поезд, наконец, тронулся, и мы, помахав сыну, развернулись и отправились домой, когда услышали окрик давно забытого голоса.
- Гермиона?
Гарри, Джинни, Рон и Лаванда стояли позади, и неверяще смотрели на нас.
Гермиона посмотрела на меня, и в этом хитром прищуре глаз я увидел ту самую искру, в которую когда-то влюбился. Мы могли бы повернуться, остаться на несколько минут, разыгрывая вежливый разговор и отвечая на глупые вопросы, но никто из нас этого не хотел, поэтому как только я услышал ее тихий шепот, то с серьезным видом кивнул.
- Побежали?
- Давай. На счет три.
- Три.
Добежав до нашей маггловской машины мы пристегнули на детское сиденье спящую Розу сзади, а затем сели на свои места спереди. Как только за мной захлопнулась дверь водительского сидения я притянул Гермиону ближе и поцеловал, не смея откладывать этот момент.
- Я люблю тебя.
- И я тебя.
Этот момент мы не смогли сфотографировать, на я написал его маслом, подобрав все самые яркие цвета, которые у меня были, забыв про черный.
Ему в моем мире места больше не было.