Я подходила к церкви равнодушно,
Ее нестрашно было увидать.
Ее прощенье больше мне не нужно,
Не нужно, впрочем, даже вспоминать,

Как раз за разом здесь меня сжигали,
Не здесь, а там... По миру по всему,
Как раз за разом в небо я кричала...
Как предал снова старый-новый друг. 

Не нужно помнить. Лозы оплетают 
Всю память мне, всё горе и тоску.
Внизу огни так яростно сверкают
И крик девчонки: «Больше... не могу».

Там снова казнь, и это так знакомо,
Ведь людям вечно нужно убивать,
Но не святых, а нечто очень злое,
И чтоб потом уже не оправдать. 

И шла я ближе. Грозно возвышался 
Над шумной массой чей-то эшафот.
Девчонок двух связали аккуратно,
И снова казни с криком ждал народ. 

Да только нынче казни не случится.
Стою пред ними смерти вопреки. 
И вдруг священник позабыл молиться: 
«Но не могла из Ада ты уйти!..».

Смотрю с усмешкой. Я не попадала 
В тот Ад, что вы боитесь увидать.
Мой личный Ад... спокойный он и вялый,
В нем схватки нет и в нем нельзя бежать.

И из него я вырваться сумела,
И я пред вами, глупый вы народ. 
Девчонок путы тут же ослабели,
И кроме них никто уж не уйдет. 

Под вечер нынче церковь догорает, 
А вместе с ней — жестокая толпа,
И в этом пламени безумном исчезает 
Всё то, что ведьм губило навсегда. 

А поутру, когда, вздремнув прилично,
Начнет вас снова солнце тихо греть,
Я засмеюсь немного истерично:
Вам всем теперь придется умереть.

Апрель, 2014.