Люди всегда чем-то ограничиваются. В детстве ограничения устанавливают родители, учителя, наставники, иногда даже не объясняя причину того или иного запрета или правила. Ведь слово старшего должен стать законом для подрастающего поколения. Но и у взрослых ограничений в достатке. Можно даже сказать, что их больше: церковные каноны, общинные правила, обязанности детей перед старшими и обязательства родителей перед уже своими детьми. Каждая мимолётная хотелка тщательно взвешивается, крупные суммы прячутся в заначки, прекрасные платья отправляются в тёмные шкафы до лучших времён, а вкусные закатки и варенья — в кладовку до чёрного дня. Иные люди, поддаваясь желаниям, порой становились их заложниками и проводили дни в барах, кабаках да борделях, не замечая в счастливом опьянении презрительных и жалостливых взглядов «ограниченных».
Элсбет отложила перо и откинулась на спинку на спинку стула. Лучина догорала, но в ней уже не было нужды: в окна домика пробивалось весеннее рассветное солнце. Многие жрецы богини смерти Асхелм, к коим относилась Элсбет, предпочитали вести дела ночью, и хотя это официально объяснялось выказыванием уважения к Скорбящей, жрецы цинично отшучивались, что такое расписание позволяет им избегать досаждающих живых. Девушка потянулась, прислушиваясь к пению жаворонков. Отчёт закончен, осталось лишь отправить его в штаб, а сейчас было бы неплохо пополнить свои запасы. Благо теплая весна уже выманила множество нужных растений и грибов. Поправляя поясные сумки, Элсбет перебирала в уме приблизительный список необходимого: чабрец, ландыш, чистотел, аконит, было бы неплохо найти рапунцеля и мандрагоры для девушек, молодых корений, грибов… Правда, зима была суровой, и особо надеяться не стоит: скорее всего половину нужных растений побили поздние холода или погрызли голодные звери. Список всё множился и сужался, пока девушка завязывала корсаж, расчёсывала и заплетала волосы. Всё так же погруженная в свои мысли, жрица собрала корзинку и направилась было на выход, но остановилась на полпути. Сначала небольшой крюк.
Девушка вернулась к столу, вложила письмо в конверт, запечатала его сургутной печатью с знаком паука и положила в корзинку. Выйдя на улицу, Элсбет вдохнула свежий воздух, который ещё не оставила ночная прохлада. Хоть домик девушки находился на окраине городка, дорога до почты не была особо длинной. У порога почты зевал сокольничий — мужчина лет двадцати пяти, ухаживающий за птицами.
— Не особо занятой выдался месяц, господин смотритель? — учтиво поинтересовалась Элсбет.
— Вы бы знали, госпожа, — полусонно ответил парень. — Ближе к празднику Цветов все оживятся.
Девушка замерла на полпути, осознавая сказанное. Возясь с отчётом и лекарствами она совсем позабыла про праздник, до которого оставалось меньше луны. Скоро к ней повалят юноши за духами для невест, а девушки за амулетами для женихов.
— Неужто забыли? — мужчина помахал рукой перед лицом Элсбет, возвращая её в реальность.
— …Да, — после некоторого промедления созналась девушка, и тут же отмахнулась. — Но! Я всё успею. Будет подарок для твоей Джун, не переживай.
Сокольничий кашлянул в кулак, скрывая смущённую улыбку.
— Предупрежу остальных, чтобы не досаждали сверх меры. Нехорошо бы вышло, если б заболела наша лекарка, — сказал мужчина и указал на конверт, что неосознанно вертела в руках Элсбет, сменяя тему разговора. — Так вам нужно что-то отправить?
— Да, в Сумеречный Пик, — девушка протянула мужчине две серебряные монеты.
Понимающе кивнув, смотритель открыл одну из клеток, где сидел неестественно тощий и спокойный пепельно-серый ястреб с большими разумными глазами, неотрывно следящими за людьми перед ним. Девушка вложила послание в футляр, который мужчина закрепил на спине птице, и ястреб взмыл в небо. Попрощавшись с смотрителем, Элсбет направилась в лес. Проснувшиеся селяне, встречавшиеся по дороге, в основном приветствовали её улыбками и добрыми словами. Далеко не везде люди были так тепло настроены к жрецам Асхелм, но жители Верескодола имели гораздо больше плохого опыта с служителями «светлых» богов. Городок был построен ещё друидами, но после того, как некроманты герцогства Кречета откололись от Империи и образовали свою страну, Верескодол оказался на границе государств и, соответственно, их идеологий. И некроманты, и священники Эльнида принимали попытки заставить местных отказаться от иных обрядов и обратиться в их веру, от чего жители только больше начинали не любить обе церкви. Элсбет же следовала по другому направлению асхелизма, гласившему примерно следующее: «Не суйся в чужие дела, пока тебя не попросят, и даже если тебя попросят — подумай трижды.» Столь философское мышление вызывало уважение, а её познания в медицине и алхимии делали девушку незаменимым лекарем в городке.
За несколько лет, проведенных здесь, Элсбет научилась без труда ориентироваться в местном лесу, и даже в его глубине, где растут самые редкие и ценные растения девушка чувствовала себя спокойно. Не то, чтобы тут не водились хищные звери, но они достаточно хорошо понимали роль жрицы богини смерти в пищевой цепочке, и не рисковали на неё нападать. На границе небольшой полянки девушка без труда собрала аконит и чистотел, однако большая часть других нужных трав оказалась почти полностью объедена пасшимся неподалёку стадом оленей. Элсбет, конечно, помнила и другие места в лесу, где росли эти ингредиенты, но после бессонной ночи, проведённой за нудной писаниной, ей хотелось лишь побыстрее вернуться в свой уютный домик к мягкой кроватке. Но надо хотя бы собрать цветов для духов-подарков. Жрица хорошо знала, где их найти: стоит пройти чуть дальше к речке, и на берегу её растут прекрасные ароматные дикие розы, чей запах девушки особо любили. На пути к реке девушка остановилась у роскошного раскидистого куста сирени. Среди местных сирень не пользовалась популярностью, считаясь символом разлуки и любовного одиночества, но Элсбет нравились лиловые цветы с нежным мягким ароматом. Девушка посадила в своём дворике такой же куст, но он, к сожалению, ещё ни разу не цвёл. Мягко погладив нежную листву, будто заранее извиняясь за свои действия, Элсбет ловко орудуя серпом отрезала несколько лиловых кисточек для благовоний. Аккуратно убрав цветы в корзинку, девушка продолжила путь.
На краю небольшой заросшей розами приречной прогалины её подстерегала неожиданная картина. На увитой цветущими лозами коряге сидя, положив голову на руку дремал молодой мужчина, похожий на принца из сказки. Восходящее солнце рисовало ореол вокруг его светловолосой головы. Золотые пушистые ресницы чуть подрагивали во сне. Дорожная одежда хоть и растрепалась немного, но не утратила элегантности. Свободная рука покоилась на книге с до боли знакомым символом, но Элсбет не могла сосредоточиться на нём: всё её внимание было приковано к лицу спящего красавца. Словно под гипнозом девушка шагнула к нему. Громко треснула ветка под ногой. Элсбет замерла, под взором серо-голубых глаз. Несколько секунд эти глаза смотрели в глаза девушки, словно пытаясь найти ответ на незаданный вопрос, но, спустившись ниже, остановились на висящем на её шее кулоне в виде паучихи Асхелм. Взгляд мужчины заметно охладел. «Принц» встал и принялся поправлять одежду, отложив книгу, что позволило Элсбет лучше разглядеть символ на ней. Крест ордена экзекуторов бога света Эльнида. Ордена, созданного с одной целью: уничтожать врагов своей церкви. Как правило весьма жестокими методами. От одной мысли об этом Элсбет сделалось неприятно. Хоть открытого противостояния между учёными Асхелм и клириками Эльнида не было, ходили слухи, что некоторые служители бога света похищают жрецов других конфессий, дабы сломать и перевербовать их. Это можно было бы счесть обычными байками послушников, если бы старшие некроманты не выказывали беспокойства в письмах подопечным, служащим вне Некроса.
Вежливо улыбнувшись, Элсбет отстранилась от мужчины и, пытаясь скрыть волнение, принялась срезать цветы роз в корзинку.
— С добрым утром, господин. Хорошо ли спалось?
— …Я отдохнул достаточно, — холодно ответил церковник, неотрывно следя за серпом в руках девушки.
— Я очень рада, но — не поймите меня неправильно, это всего лишь моё мнение, — не удобнее ли отдыхать в кровати? — мужчина не удостоил комментарий Элсбет ответом, лишь отряхнул плащ от воображаемой пыли, поэтому девушка продолжила: — Я уверена что на постоялом дворе Верескодола нашлась бы мягкая постель. Тем более учитывая, что у нас не было церковных чинов с отъезда отца… Павла, кажется?
— Вашими, полагаю, стараниями? — холодно спросил церковник.
— О, хотелось бы. Если верить хозяйке таверны, то виновны были зелёные феи. Ну, те, что обитают в настойках горькой полыни. Они заставляли его танцевать в одном исподнем, крича похабные песни, и гоняться на четвереньках за бездомными кошками, лая, будто собака. Даже жалко, что мне недовелось этого увидеть.
— Вы здесь недавно?
— Три года, господин, — жрица бросила последний цветок в корзинку, заткнула серп за пояс и развернулась к церковнику. — Проводить вас до Верескодола?
— Не стоит. Я вполне способен добраться один, — мужчина развернулся и направился вдоль реки, оставляя Элсбет на прогалине одну. Некоторое время жрица взвешивала «за» и «против», и всё же решила поступить по совести.
— Господин священник! — крикнула она в спину блондину. — Вы идёте прочь от города.
Церковник с невозмутимо развернулся и пошёл в другую сторону.
— Вот этой дорогой придёте в город часа через два. Если, конечно, река не вышла опять из берегов у Белой Рощи. Может быть, мне всё же показать вам короткую дорогу?
Мужчина, сдаваясь, вздохнул, однако на его каменном лице не было и тени раздражения.
— Если вас не затруднит.
— Конечно, — девушка жестом позвала священника за собой. Уже через пару минут они вышли на каменистую тропинку, и Элсбет принялась расспрашивать путника. — Как прикажите называть вас, господин священник?
— Отец Кристоф.
— Надолго ли в наши края, святой отец?
— На сколько потребуется, — сухо отвечал церковник.
— То есть вы здесь не для того, чтобы восстановить церковь? Вот Старая Беатрис расстроится…
— Кто?
— Главная зануда Верескодола, первая и по совместительству последняя последовательница Эльнида в городе. По крайней мере она одна исправно навещает собор раз в неделю после отъезда отца Павла.
— В Верескодоле почитают Асхелм?
— Я бы не сказала… — задумчиво протянула девушка.
— Тогда что здесь делаете вы? — хоть лицо отца Кристофа не изменилось, обвинительный тон экзекутора заставил жрицу едва заметно вздрогнуть.
— Я… — девушка вдохнула, собираясь с мыслями. Она знала, что даже по меркам священников единственное в чём её могли обвинить — это вера в иное божество, но из-за мирного договора с Сумеречным Пиком, за это казнить не могли. Что порой не мешало экзекуторам придумывать новые причины в процессе или даже после казни, но сам факт того, что отец Кристоф до сих пор не проявил агрессии, внушало жрице слабую надежду на возможность мирного разрешения ситуации. Эта надежда привела Элсбет в себя, и она со спокойной улыбкой продолжила. — Я варю лекарственные снадобья, благовония, создаю защитные амулеты, помогаю горожанкам по… женским болезням. Вполне честный заработок, не находите?
Отец Кристоф кивнул: он не особо доверял словам жрицы, но и обвинить её без доказательств не мог. В гнетущем молчании они дошли до города, и жрица указала довела его до собора, чьи колонны увивали вьюны, а барельефы потрескались, в покрытых пылью окнах виднелась только паутина.
— Он немного запущен. Им за последние годы, наверное, только Старая Беатрис и занималась, — сказала задумчиво рассматривающая ущерб здания жрица. Она видела собор мельком, проходя мимо по пути к клиентам, но впервые рассматривала его вблизи. Вид не впечатлял. — Наверное, вам будет удобнее на постоялом дворе?
— Нет, — спокойно возразил священник. — Я возьму на себя обязанности настоятеля, пока не прибудет замена.
— Как вам будет угодно, — девушка потянулась: ночная усталость нагоняла её. — А я отклоняюсь, с вашего позволения. Если вам понадобится моя помощь, можете обратиться ко мне.
— Обращаться как? Вы не назвали своего имени.
Девушка склонила голову, будто ей не приходило в голову, что для вызова кого-то нужно имя. Жрица подошла к отцу Кристофу и просунула в петлицу его плаща белую розу из корзинки.
— Элсбет… — на долю секунды священнику показалось, что она скажет что-то ещё, но жрица лишь вновь беззаботно улыбнулась. — Удачи, святой отец. И хорошего дня.
Придя домой, Элсбет захлопнула за собой дверь и почти сползла на пол от усталости. За прогулкой она не заметила, как устала. Возможно, дело было в хорошей компании? Девушка мотнула головой и принялась развешивать травы. Отец Кристоф действительно оказался приятным не только внешне… Холодным как камень, но и это лучше большинства тех, с кем она сталкивалась когда ещё неофитом путешествовала с наставником. Цветы следует поместить под пресс в холодное место, а вечером вплотную заняться перегонкой. Возможно смягчение догм связано с новой верховной жрицей церкви, о которой говорили Старшие? Если это так, то возможно она сможет положить конец затянувшемуся противостоянию. Закончив наконец с подготовкой, Элсбет выскользнула из одежды и легла на кровать. Что-то подсказывало девушке, что не всё так просто, но та слишком устала, чтобы прислушиваться к внутреннему голосу.
Следующую неделю Элсбет провела дома, создавая лекарства про запас и мелочи на продажу. Изредка она выбиралась подышать свежим воздухом и отнести лекарства своим клиентам. Те часто выражали опасения о новом священнике: что он станет осуждать местные обычаи и праздники, или приведёт инквизиторов, которые станут судить местных как еретиков. Девушка успокаивала их, стараясь предупредить нападки на церковника. «В конце концов, если он до сих пор меня не сжёг. Не это ли значит, что отец Кристоф не так и плох?» — шутила жрица. В скором времени люди привыкли к спокойному священнику, скрывающему за холодным лицом отзывчивый и благожелательный характер. Некоторые горожане — в основном, как и предполагала Элсбет, незамужние девушки, — даже стали посещать церковь.
Наступил праздник Цветов. Благо, Элсбет успела выполнить все заказы вовремя. Аккуратно завернув последний подарок, уже личный, девушка вздохнула с облегчением и окинула себя в отражении большого зеркала взглядом. Не лучшая идея идти на праздник в рабочей одежде, пропахшей смолой и горькими травами. Элсбет достала из прикроватного сундука платье и прикинула его на себя в зеркале. Это простое платьице из лилового атла́са было куплено ей ещё в пору послушничества, когда у девушки только появились свои деньги, и доставалось, как правило, не чаще чем пару раз в год. Резво переодевшись, Элсбет захватила свёрток и выпорхнула на улицу.
Солнце уже клонилось к западу. Праздник подходил к концу, обычная для праздников толпа на площади поредела. Элсбет сразу заприметила отца Кристофа в окружении детей. Из-за разных распорядков дня, она не пересекалась со священником. В церковной строгой чёрной рясе с белой сто́лой он выглядел гораздо более внушительно по сравнению с первой встречей, отчего внимание к нему ребятни сбивало с толку. Но подойдя ближе, девушка увидела в их руках крендели, какие церковь раздаёт детям по праздникам и просто за хорошее поведение. Заметив Элсбет, детишки окружили её галдящей толпой.
— Сестрица, сестрица! Покажи фокус! — светловолосая девчушка в зелёном платье протянула жрице изрядно помятый и подвявший бутон желтой розы. Элсбет взяла цветок, поднесла к губам и что-то шепнула. Бутон распустился, вызывая у детей радостно-удивлённый смех.
— А отец Кристоф говорил, что магией воскрешать нельзя!
— Можно, но не следует, — жрица накрыла цветок рукой. Полуприкрытые глаза её сверкнули, и роза окрасилась в бирюзовый. — Но цветы можно воскрешать и без магии.
Элсбет заткнула розу за ухо светловолосой девочки, и детишки радостной гурьбой побежали играть. Улыбнувшись, девушка учтиво поклонилась наблюдающему за этим действом с непроницаемым лицом священнику и протянула ему свёрток.
— Немного запоздалый подарок на новоселье.
С некоторым промедлением отец Кристоф развернул кулёк.
— Сиреневый фимиам? — в его голосе послышалось удивление.
— Благовония являются подходящим даром для церкви, да и сирень отгоняет злых духов, — повела плечом жрица.
Священник задумчиво посмотрел на фимиам, словно размышляя, не является ли благовоние алхимической ловушкой, но всё же убрал свёрток в карман рясы, протянув в ответ девушке крендель. Жрица осторожно взяла угощение: крендель был тёплым и пах шафраном и лавандой. Пока Элсбет ела, она вместе с отцом Кристофом смотрели на танцующие на площади пары.
— Должен признать, — начал священник. — Я ожидал, что в Верескодоле будет больше людей.
— На долю города выпало немало испытаний.
— Да, я слышал. Прошлым летом эти земли подверглись некой болезни.
Жрица поморщилась.
— Думаете, моя вина?
— Нет, — с некоторым промедлением ответил отец Кристоф. Девушка удивлённо подняла голову и уставилась в серые глаза церковника, которые, впрочем, как обычно не выдавали его мыслей. — Все, кого я опросил, рассказывали, как вы помогали им в то время, не прося ничего взамен. Должен признать, вы первая асхелнит которая настолько…
— Придурковата? — подсказала Элсбет.
— Жизнерадостна, — поправил отец Кристоф.
— Многих ли моих братьев и сестёр вы знаете? Мы не одержимы идеей смерти.
— Некроманты богини смерти не одержимы идеей смерти? — в притворно-удивлённом голосе церковника слышалась насмешка.
— Туше. Хм-м-м… — девушка задумалась. — Позвольте сказать так: мы не считаем смерть концом. Лишь ступенькой, ведущей к чему-то новому, или может этапом взросления. Для нас смерть — процесс весьма естественный.
— Это… интересный взгляд.
Повисло неловкое молчание.
— Могу я спросить вас о чём-то? — наконец сказал священник. Девушка кивнула. — Вас действительно зовут Элсбет, или это кличка?
Казалось бы простой вопрос сбил жрицу с толку, но вскоре до неё дошло.
— А, Элс-бет, «суженная Эльнида», — девушка усмехнулась. — Да это моё настоящее имя. Мои родители были религиозны, а жизнь — цинична.
— Вы думаете, ваши родители бы одобрили ваш нынешний путь?
— Я думаю, их бы никто не стал спрашивать, — пожала жрица плечами и, лукаво подмигнув, продолжила. — У вас странные пристрастия, святой отец: на празднике весны и красоты вы вместо того, чтобы пригласить девушку на танец, допрашиваете о её прошлом.
Отец Кристоф снова открыл рот, чтобы что-то сказать, но лишь покачал головой, отступая. Элсбет украдкой показала язык и побежала к танцующим девушкам. Весь вечер жрица плясала в цветочном хороводе, предпочитая не замечать на себе задумчивого взгляда серых глаз.
Одна из распространённых проблем среди знахарей Асхелм связана с тем, что люди требуют медицинской помощи гораздо чаще днём, когда жрецы спят. Элсбет привыкла спать в одежде, с оборудованием и медикаментами в доступности (хоть некоторые и называли подобное обустройство бардаком). Поэтому когда спустя несколько дней после праздника её разбудил панический стук в дверь, девушка быстро сориентировалась и открыла дверь. Снаружи два местных охотника несли бесчувственного отца Кристофа.
— Нашли его без сознания в лесу, госпожа, — охотники внесли священника внутрь и уложили на кровать, куда указала жрица. — У него странные раны.
— Чем-нибудь помочь? — спросил второй охотник.
— Воды, — Элсбет показала на стоящее у двери ведро и принялась осматривать священника. Его лицо покрыто гематомами, ряса измята и местами прорвана, наручи на окровавленных руках поцарапаны, но кулаки продолжают крепко сжимать шипастые кастеты. Девушка попыталась снять наручи — и с шипением отдёрнула руку: святое серебро агрессивно реагировало на жрицу Смерти. С помощью куска ткани Элсбет всё же открепила защиту и, разжав кулаки церковника, забрала кастеты. Дальше жрица расстегнула рясу. Тело отца Кристофа было также в синяках и засохшей крови.
Дверь приоткрылась, и, тихо извинившись, охотник поставил полное ведро, после чего убрался восвояси. Смешав сок лечебных ягод с водой и смочив раствором полотенце, Элсбет принялась промывать раны священника от грязи. Под засохшей кровью она увидела нечто неприятное: черные пятна, которые будто живое существо разрастались и шевелились по себе. Раны были нанесены проклятым оружием. Проклятие сложно просто так рассеять, но можно перенести на другое живое. Например на цветок. Одна беда: все розы уже ушли на духи, целебные травы высушены, а охотники ушли. В поисках выхода девушка завертела головой, пока её взгляд не остановился на букетике сирени, из которого она хотела сделать парфюм для себя. Что же, всё лучше, чем ничего. Взяв в одну руку цветы и занеся вторую над священником, Элсбет начала читать мантру.
Отец Кристоф пришёл в себя в незнакомом доме. Он резко вскочил, но боль заставила его со сдавленным хрипом лечь обратно. От звука встрепенулась фигура в углу. Элсбет зажгла лампу, озарившую комнату, подошла к священнику и осторожно помогла ему присесть.
— Не двигайтесь, пожалуйста. Всё в порядке: вас обнаружили в лесу и принесли ко мне, чтобы я залечила ваши раны.
— Долго я был без сознания?
— Не очень, — девушка посмотрела в окно. Солнце уже было за горизонтом и окрашивало небо в красный цвет. — Полдня.
— Мне пора, — отец Кристоф попытался встать, но Элсбет решительно надавила на его раны, заставив сесть обратно.
— Нет, — строго сказала жрица. — Сейчас вам надо отдохнуть и позволить телу излечиться. Я не могу поставить вас на ноги в секунду.
Девушка взяла со стола коробо́к с ароматной мазью. Отец Кристоф попытался забрать его из рук Элсбет, но новая волна боли не позволила ему. Священник дрогнул, когда тёплые руки коснулись его, но мягкие уверенные движения, распределяющие целительный бальзам по его телу, заставили его расслабиться.
— Отзывчивая, весёлая, но строгая к пациентам… — начал размышлять вслух отец Кристоф. — Из вас бы вышла хорошая целительница Эльнида. Так почему же… вы выбрали другой путь?
Девушка продолжала растирать мазь по торсу священника, не встречаясь с ним взглядом, и тот уже думал, что девушка не ответит, но она всё же открыла рот:
— Графиня Пустельги души не чаяла в своём сыне, единственном наследнике. Но однажды он заболел. Ни жрецы, ни друиды, ни маги не могли справиться с той болезнью. Графиня могла лишь считать дни до кончины сына. Однако в то время, графство посетил гонимый империей некромант. В обмен на убежище он предложил свои услуги. Он сказал, что может создать артефакт, который примет на себя смерть за юного графа, но для этого потребуется жизнь того, в чьих жилах течёт его кровь. Графиня долго не думала и предложила использовать его восьмилетнюю кузину, свою племянницу, чьи родители всё равно уже покинули этот мир. За день до ритуала, некромант встретился с девочкой. Как и многие дети её возраста, она была наивна, любопытна, бесстрашна. Она расспрашивала о том как работает этот ритуал, не понимая, что станет в нём жертвой. Но больше некроманта интересовала её магия, ещё только зарождающаяся и слабая, но способная к перенаправлению разных энергий. Девочка могла бы стать хорошим некромантом. Способной ученицей. И он предложил ей присоединиться к нему, или отдать жизнь за юного графа.
Элсбет захлопнула коробок и отнесла его на место на стол.
— Предложение, от которого невозможно отказаться, не находите? — девушка обернулась к отцу Кристофу с привычной беззаботной улыбкой, но священнику в той улыбке чудилась тоска и боль от предательства. — Мы покинули графство в ту же ночь. В Некросе, началось моё обучение. Потом посвящение в жрицы, назначение в Верескодол… И, собственно, на этом эта скучная история завершается.
— … Спасибо, что рассказали, — тихо сказал священник. — И мне очень жаль, что на вашу долю выпали столь непростые испытания.
Элсбет издала невнятный то ли смешок, то ли всхлип.
— Раз уж мы заговорили про испытания: что это напало на вас, святой отец? Сто́ит ли мне готовиться к подобным ранам у других?
Отец Кристоф заколебался, но, поняв, что если не сможет справиться, жрице надо будет знать, что бродит в местных лесах, начал рассказ.
— Та чума в прошлом году вызвала опасения у высших чинов. Они подозревали, что замешаны некроманты, но… В чаще поселился один из падших ангелов, Рамиэль. Одно его касание проклинает, — перед глазами снова встала картина, которую он видел в лесу: ангел с безжизненным взглядом, сидящий на горе из мёртвых зверей и по-отечески успокаивающе гладящий разлагающуюся голову оленя. От мысли об этом, священника передёрнуло. Элсбет взяла его за руку и присела рядом.
— Не тревожьтесь. Думаю, я смогу вам помочь.
— Нет, я не хочу обреме… — палец девушки опустился на губы священника, призывая к молчанию.
— Как жрица и как знахарь, я обязана защищать местных людей. Поэтому я помогу, хотите вы того или нет. Я что-нибудь придумаю, пока вы спите.
Отец Кристоф хотел возразить, но силы и правда оставляли его. Пока Элсбет нежно гладила его руку, священник уснул глубоким сном. Убедившись в этом, жрица оставила пациента и принялась обдумывать дальнейшие действия. С рассветом люди отправятся в лес на охоту, рыбалку или за дровами, а значит подвергнутся опасности. Это дело с падшим ангелом надо было решать в срочном порядке. Из оружия у девушки был лишь её верный серп из тёмной стали, созданный в виде паучьей лапы, но и его было достаточно. На полпути к выходу, Элсбет обернулась на отца Кристофа. Во сне он выглядел так же сказочно, как и в первую встречу. Девушке стало немного грустно от того, что она задумала. Убрав с лица священника сбившиеся волосы и тихо извинившись за всё, Элсбет осторожно, чтобы не разбудить, поцеловала его в лоб. Спите спокойно, милый принц. Ведьма разберётся с чудовищем.
Когда отец Кристоф проснулся, солнце начинало светить в окна. Элсбет нигде не было. Раны уже почти не болели — жрица знает своё дело. Подождав час, но так и не дождавшись девушки, священник решил отправиться на её поиски. Размявшись и поправив одежду, он принялся искать наручи и кастеты. Они быстро нашлись в сундуке, завёрнутые в ткань. Когда отец Кристоф разворачивал свёрток, на пол упал маленький истлевший букетик. Должно быть, ведьмовской фетиш. Священник попытался его подобрать, но букет рассыпался в пыль в его руках. Появилось плохое предчувствие. Быстрым шагом отец Кристоф вышел из дома и столкнулся нос к носу со Старой Беатрис — той самой прихожанкой, что держала в порядке местный собор до того, как церковник пришёл в город, и посещала каждую службу с тех пор. Она очень удивилась, завидев выходящего из дома жрицы смерти священника.
— Отец Кристоф? — в мгновение её выражение лица сменилось на понимающе-лукавое. — А-а, вы, верно, пришли найти доказательства вины этой ведьмы, пока её нет.
— Давно её нет?
— О-о, святой отец! Во время вечерней прогулки я заметила, как ведьма бежит в лес, будто очищающее пламя Эльнида преследует её по пятам! Я пошла за ней, дабы застать с поличным, но она вызвала ужасного демона! Я решила отступить и сообщить вам, но не нашла вас в церкви…
Остаток тирады церковник уже не слышал, спеша со всех ног к лесу. Будь то Эльнид, Асхелм или собственное сердце — что-то вело его вглубь чащи. Вдоль реки, через овраги, сквозь бурелом, по поляне, мимо бесчисленных деревьев… Наконец он остановился у раскидистого куста сирени. Сердце его сжалось: под чернеющими ветками с облетающими цветами лежала Элсбет. Отец Кристоф коснулся её щеки, но она была ледяная на ощупь. В её животе зияла дыра с чёрными краями.
— Мы не ожидали, что священника отяготит смерть слуги тьмы, — послышался мягкий звучный голос. Обернувшись, отец Кристоф узнал Рамиэля — ангела с мертвым взглядом. — Не волнуйся, дитя, она получила по заслугам. За все причинённые смерти.
— Забавно слушать о правосудии от падшего ангела, — священник осторожно прислонил жрицу к стволу куста и выпрямился, чтобы встретиться взором с ангелом.
— Повелитель не понимает нас, — Рамиэль склонил голову набок. — Но когда слуги смерти исчезнут, Он вернёт нас на небеса.
— Тогда почему ты ещё здесь?
— Ведьма тьмы мертва, но местные земли молят о праведном очищении, — ангел выпрямил руку, по которой, словно змеи, сновали тёмные молнии.
Отец Кристоф осуждающе-опечаленно покачал головой и начал читать молитву: о силе для себя, защите для слабых… правосудии для невинно убиенных… Ангел сделал шаг ему навстречу, и на его мертвенном лице промелькнуло подобие удивления: что-то сопротивлялось его силе, воздух стал густым, будто кисель. С усилием Рамиэль продолжал медленно, но верно приближаться к священнику. Воздух наполнился запахом сирени. Сирень отгоняет злых духов. Вспомнив слова девушки, отец Кристоф едва заметно улыбнулся. Подпустив ангела на достаточное расстояние, он выбросил вперёд руку в кастетом. Первый удар пришёлся в скулу, следующий в грудь. Ангел пошатнулся, но смог отразить крылом следующую атаку, перехватив одной рукой кулак священника и занося другую над его головой. «Прости меня, Элсбет». Кристоф смотрел, как приближается его смерть.
Рамиэль дёрнулся и замер. Хватка на священнике разжалась, и он отпрыгнул. Ангел с недоумением посмотрел через плечо. Его лицо исказилось презрительной ненавистью. Издав пронзительный нечеловеческий крик, пронёсшийся над всем лесом, Рамиэль рассыпался в прах. Элсбет отряхнула сияющий бирюзовым светом серп, убрала его на пояс и обернулась к отцу Кристофу. Он долго перебирал в уме, что хотел сказать, но вырвалось только хриплое:
— Как?
Девушка как всегда улыбнулась, но глаза её были непривычно холодны.
— Мы провели тот ритуал, запечатав в кулоне души тётушки и её сына, — Элсбет указала на свой амулет паука. — Благодаря его силе я не могу умереть полностью, но есть последствия. Для других.
— Элсбет… Та болезнь… — отец Кристоф неосознанно сделал шаг навстречу девушке, но та отступила назад.
— Ангел говорил правду. Прошлым летом отец Павел пытался вернуться, но узнав про жрицу Асхелм, решил достать мою голову, пока я собирала травы. Ему удалось… на время. Он отделался сердечным ударом, жителям города же так не повезло. Амулет поглощает жизнь окружающих чтобы восстановиться. И теперь у меня есть выбор: покинуть своё пристанище, либо убить того, кто знает мой секрет.
— Элсбет… — священник снова попытался сократить дистанцию, но девушка отпрыгнула.
— Не беспокойтесь, святой отец, — по её щекам текли слёзы, но улыбка не покинула её лица. — Я покину город до рассвета.
В следующую секунду, она оказалась в объятиях отца Кристофа. Мужчина нежно и крепко прижимал девушку к своей груди. Элсбет не сопротивлялась, уткнувшись мокрым лицом в робу. Священник отстранился и мягко вытер щёки девушки.
— Я уеду в Некрос навсегда, — сказала жрица с грустной улыбкой. — Там я не буду мешать ни живым, ни церкви.
— Ты можешь отказаться от амулета.
Жрица опустила голову, усмехнувшись.
— Нет… не могу. Это не просто кулон, чтобы его выкинуть и забыть
Отец Кристоф хотел ей что-то сказать, объяснить, что чувствует, но годы, посвящённые становлению священником Эльнида не позволяли ему. Она уедет, станет высшей нежитью, и тогда уже никогда не покинет бессолнечный Некрос. Словно чувствуя его боль, Элсбет осторожно подняла голову, вытянулась на цыпочках и поцеловала церковника в губы. Кристоф не решался пошевелиться, боясь спугнуть девушку, но всё же крепче стиснул её в своих объятиях. Когда поцелуй прервался, лишь три слова сорвалось с его уст:
— Не покидай меня.
— Я должна.
— Тогда я отправлюсь с тобой.
— Тебя убьёт болезнь, — девушка взмолилась. — Я не могу…
— Я выдержу. Я поеду с тобой, — холодным, не терпящим возражения тоном произнес отец Кристоф. Элсбет пыталась найти слова, но глядя в его полные тоски глаза, не смогла отказать. Жрица сдалась.
Вернувшись в город, они разошлись по домам, чтобы подготовиться к дороге. У отца Кристофа это не заняло много времени, и он направился к дому Элсбет. Хоть девушка и прожила в городе несколько лет, она всегда была готова отправиться в путь. Необходимых вещей у неё было не так и много: небольшой алхимический котелок, ступка, зелья, несколько пучков трав. Но вот любимое лиловое платье… Оно не занимало много места, но не относилось к необходимым вещам. Пока девушка в раздумьях прикидывала платье перед большим зеркалом, она не заметила, как в комнату зашёл отец Кристоф.
— Возьми его, — сказал мужчина, обнимая девушку сзади. — Оно очень идёт тебе.
— Именно это ты и должен был сказать тогда на празднике, — Элсбет тихо рассмеялась. Вздохнув, она продолжила: — Мы должны отправиться сегодня ночью. До этого нам нужно успеть отдохнуть. Я приготовила чай, — выпутавшись из объятий, девушка протянула чашку дымящегося ароматного напитка.
Это был страшный сон. В костяной клетке птичка танцевала, пела грустные песни и тянулась к нему в беззвучной мольбе. Но каждый раз, когда он пытался протянуть руку и освободить её, шипы на его оковах впивались глубже в его плоть.
Когда отец Кристоф проснулся, ни Элсбет, ни её дорожной сумки уже не было. На стуле висело лиловое платье, а на столе лежала белая кисточка сирени и записка: «Пожалуйста, забудьте обо мне.» Сердце священника наполнилось болью и тоской, однако он он смог взять себя в руки. Как бы ему не хотелось, Некрос остаётся пустыней необъятных размеров, и найти человека, который не хочет быть найденным невозможно. Он может лишь молиться за неё.
Этот год отец Кристоф провёл в городе, занимая пост священника церкви. Время от времени он навещал дом ведьмы чтобы поухаживать за её любимым кустом сирени. Однажды, когда святой отец в очередной раз шёл от дома Элсбет к церкви, его окликнул сокольничий. Пришло письмо в котором было указано о том, что в Верескодол назначен новый священник, а Кристофу следует возвращаться в столицу для получения нового задания. И после того, как он покинул город, в годовщину отъезда Элсбет, куст сирени в её дворе впервые зацвёл.