«Разбуди меня утренним холодом —

Я узнаю тебя через тысячу прожитых лет.

Позови меня брошенным золотом.

Мы вернёмся на север, чтоб встретить последний рассвет…»

Тэм Гринхилл — Позови меня, брат

Геральт всегда приходил в ее жизнь внезапно: появлялся словно из ниоткуда и исчезал в никуда, как только получал необходимую помощь. Встреча в оксенфуртской канализации поразила Шани безмерно, но в конце концов оказалась весьма кстати. Добытого яда с избытком хватало для изготовления антидота, и медичка покинула зловонные каналы, оставив Геральта заниматься привычным ему ремеслом.

Когда ведьмак заявился к ней пару дней спустя и рассказал обо всем, что с ним приключилось, девушка уже не удивлялась. Он всегда обладал чудной способностью вляпываться во все неприятности на своем пути, и очередная авантюра была еще не самой странной.

— Ты знаешь, кто такие фон Эвереки? — прямо спросил Геральт, наблюдая за Шани, когда реданские офицеры ушли.

Хваленые ведьмачьи рефлексы не подвели и в этот раз: беловолосый успел поймать стеклянный пузырек до того, как он разбился бы о деревянный пол.

Девушка перевела взгляд на свои задрожавшие вдруг руки и глубоко вздохнула, прикрыв глаза. Где-то в глубине души шевельнулась и подняла голову маленькая змейка воспоминаний, старательно спрятанных и закрытых на самый прочный замок два года тому назад. Укрытых в шкатулке памяти, которую Шани никогда не хотела бы отпирать.

Геральт был должен развлечь призрака, выполняя безумные желания Ольгерда фон Эверека, когда-то давно заключившего договор с самим дьяволом. Но сам ведьмак никогда бы не справился с такой задачкой, потому и обратился к знакомой медичке.

Шани почувствовала на своем затылке дыхание прошлого, которое, как она ни старалась, так и не смогла отпустить.

Конечно, она согласилась помочь Геральту. В конце концов, они же друзья. Она добыла ему кадильницу со склада Академии и согласилась сопроводить в фамильный склеп фон Эвереков. Девушка не понимала, почему просто не указала ему дорогу и не осталась в Оксенфурте. Наверное, она просто хотела узнать, как немного подзажившая на сердце рана поведет себя спустя два года, когда девушка снова увидит перед собой холодный каменный саркофаг.

Но перед воротами, ведущими к усыпальнице, Шани вдруг остановилась. Она не могла, решительно не могла заставить себя сделать шаг, вновь погрузиться в сырость и мрак склепа, не могла представлять себе кости Витольда, покоящиеся в мраморном гробу, одинокие и всеми забытые. Это было выше ее сил. Так что Геральт пошел один. Он даже не особо удивился, привыкнув полагаться только на себя, и оставил девушку снаружи, усадив на каменную скамью у входа и твердо наказав дожидаться его возвращения.

Но солнце, едва только выглядывавшее из-за лесов, когда они добрались до поместья, уже давно стояло в зените, а ведьмак все не появлялся. Шани начинала беспокоиться. Вряд ли в усыпальнице могли водиться какие-то твари, но кто знает. Вдруг Геральт ранен и не может подняться по лестнице? Вдруг с ним случилось что-то плохое?

Переборов страх, девушка засмолила факел и с недрогнувшим сердцем вошла под темные своды. Склеп встретил ее, как два года назад, холодом и едва ощутимым запахом разложения. Шани спустилась, осторожно шагая по искрошившимся от времени ступеням, и вошла в главный зал. В большой жаровне по центру комнаты вздымалось пламя — но не обычного, а мертвенно-зеленого цвета.

Ведьмак, бесчувственно лежащий на полу, был примерно такого же колера.

Забыв обо всем, Шани кинулась к нему, уронив тут же погасший факел. Положив голову Геральта себе на колени, она первым делом проверила его пульс и дыхание и, позабыв, что перед ней мутант, испугалась, что сердце бьется слишком медленно. Опомнившись, она попыталась найти нюхательную соль в висящей на ее поясе сумочке с медикаментами первой необходимости, но тут, глубоко вздохнув, беловолосый пришел в себя.

У ведьмака были странные глаза, желтые с кошачьими зрачками. В них всегда можно было прочесть все, о чем мужчина в этот момент думал: он никогда не был закрытой книгой. Но сейчас в них было что-то еще, нечто такое, чего Шани никогда не видела и не чувствовала в Геральте. Что-то до боли знакомое и очень нужное, но давно потерянное, утраченное. Что-то, что было когда-то для нее дороже всего на свете.

Ведьмак кашлянул, словно отвык говорить, на губах его задрожала несмелая неверящая улыбка. Медленно приподняв руку, он коснулся ее щеки — так, как никогда бы не коснулся Геральт.

— Привет, солнце, — хрипло сказал он.

Слезы брызнули из глаз Шани, совсем не подчиняясь ее силе воли. Да и о какой силе воли можно вообще говорить в такой момент? Прижав пальцами его ладонь к своей щеке, девушка улыбнулась, едва различая его облик сквозь слезы, пространство и время, навсегда остановившееся для нее той холодной и дождливой осенней ночью.

— Здравствуй, Витольд…