У Чимина в кончиках пальцев покалывает от вседозволенности. В животе гулко и пусто. И он поджимает его вместе с пальцами, делая шаг к кровати. Она широкая, на вид очень тяжёлая, с фигурным изголовьем. Намджун лежит на спине, дышит размеренно. И его холмистая грудь вздымается. Чертовски сексуально. У Чимина буквально к члену кровь приливает. Особенно когда в ложбинке стекает капля пота, щекоча кожу. Чимин это понимает по выражению лица Намджуна после тренировок. Он морщит свой очаровательный нос кнопкой и сводит грозные брови. Чимин прожигает его взглядом, пробегается быстро по мокрому лицу, потемневшей от пота футболке и, кажется, готов выпить всю воду на планете, потому что во рту сушит так, что открывать его и что-то говорить точно не стоит.
Но сейчас они одни. И Намджун полностью в его власти. Он пристёгнут наручниками. Лежит весь раскрытый с разведёнными руками и ногами, с приоткрытыми губами, такими сочными и вкусными, наверняка. Чимин в этом уверен. Чимин знает.
Первое касание щекотно случается к его лодыжкам. Чимин оглаживает напряжённые мышцы, обхватывает икры ладонями, сжимает их. Ух. Он наклоняется и кусает. Намджун взбрыкивается от боли. Чимин тут же прижимает его бёдра к кровати, облизывает губы, когда поправляет полувставший член, чтобы ровнее лежал. Эстетично.
От пупка Намджуна до самой той ложбинки между грудными мышцами выложены ягоды. Сладкие и переспелые, чтобы сок потёк, а Чимин слизал его, всосал кожу до гематомы, а потом сжал член Намджуна мокрой рукой. Потому что нужно обязательно вляпаться в этот сок и испачкать в нём набухшую головку. Да, вот так.
Чимин проглатывает первую ягоду. Кончик языка запускает в пупок. Намджун мычит. Только мычит и, может, чуточку хнычет. Потому что у них правило – говорить нельзя. Лишь стоны, которыми Чимин готов упиваться. Нельзя не. Они у Намджуна особенные: сиплые с хрипотцой, томные, глухие с придыханием, раскатистые, протяжные.
Вдох – выдох. Чимин дышит часто. Гладит теперь колени и целует прямо в шрам на правой. Звонко, сильно прижимая губы, с такой любовью, что аж в груди распирает.
А теперь бёдра. Намджун едва пытается свести колени, но Чимин не даёт, сидя между его ног. Он мнёт, пощипывает, целует, снова кусает, прижимает горячий мокрый язык к покрасневшему следу и слушает, как Намджун надрывается, смотрит, как дрожит его пресс, как дёргается член. Он красивый. Весь Намджун запретно красивый. Незаконно сексуальный.
Чимин вздёргивает его бёдра, подкладывает свои согнутые в коленях ноги под его, чтобы были чуть приподняты, чтобы были ближе к Чимину. Он дразнит Намджуна со смешком: дует на головку и еле-еле касается яичек кончиками пальцев. Но в итоге жалеет. Высовывает язык со скопившейся слюной на конце и прямо к уретре, а член ладонью держит ровно, пока смачивает и слизывает смазку. Намджун как-то в нос стонет и как будто урчит утробно. Да, всё только ради этого. Чимин присасывается к головке, шумно хлюпая, а ствол крепко держит, как только Намджун любит, оглаживает вверх-вниз, опускает кулак в самый низ, чтобы заглотить больше. И повторяет свой ритуал снова и снова. Со стороны Чимин сосёт с упоением и мокро. Намджун закашливается, захлёбывается воздухом, чуть не выстанывает ‘Чимин-и’. На первом слоге запинается и выдаёт только ‘м-м-м’.
Пора переходить к остальному, сладкому.
Чимин вбирает в рот вторую ягоду. Она чуть не разваливается сразу под давлением языка, но Чимину удаётся перекатить её от кончика и чуть вглубь, обратно. Он давит её, прижимая к нёбу. Сок брызжет, смешиваясь со слюной и вкусом предэякулята Намджуна. Вкусно. Очень вкусно. Чимин глотает так, чтобы Намджун слышал это, прямо ему на ухо. Он снова опускается вниз. Большим пальцем давит на пупок. Такой беззащитный и его. М-м. Чимин сам стонет, вибрируя голосовыми связками.
Следующая ягодка и следующая. Фантазия смешивается с реальностью. Он липкой рукой в ягодном соке чувственно медленно дрочит Намджуну, а сам притирается к его животу, упираясь коленями в матрас по бокам. Чимин точно сможет кончить, если прикоснётся к себе, потому что его так распирает возбуждением, что аж страшно становится на секунду. Без шуток, ему хочется Намджуна фигурально сожрать. Выпить до последней капли. Опустошить его. Разрушить для других. Сделать так, чтобы только он, Чимин, мог владеть и делать с Намджуном всё это.
Проклятье. Какое же он для него проклятье.
Чимин задушено прокашливается. Прижимается лицом к облизанному вдоль и поперёк намджунову животу. Прямо щекой ластится, смотрит на него так, жалея даже на секунду, что глаза Намджуна завязаны, и он не может поймать его взгляд.
— Мо-ни, — шепчет он.
— Ар-р-р-э-эм, — рычит.
Намджун мычит, мотает головой.
‘Что? Ну что? Что ты творишь?’
— Так сильно тебя люблю, что крышей еду.
Намджун протяжно выдыхает, как будто пытается опустошить лёгкие до конца. Да-да. Намджун тоже его любит, иначе они не были бы здесь. Чимин давит ягоды на его груди. Остатки собирает губами. Чавкает кожурой с мякотью, облизывает соски, до боли всасывая, пропитывает соком. Они тёмные и мокрые. Но Чимин хочет, чтобы они набухли, чтобы торчали и заставляли чувствовать. Он размазывает ладонью сок по ним. Растирает и снова сосёт.
— Ах-х-х, — рот Намджуна широко раскрывается, видно кончик языка за пухлыми губами. Чимин обязательно до них доберётся. Он вытрахает его рот и выжмет из его члена все соки, как из этих ягод. Он заставит его кончить так, чтобы Намджун закричал. Чтобы голос его сорвался. Чтобы он сломался.
Чимин насилует, по-другому не сказать, ахуенную грудь Намджуна. Добирается до его шеи и…
— Я уверен, что ты не готов. Но знаешь, меня это не остановит. Потому что я хочу…, — Чимин хватает его подбородок. — Чтобы ты так сильно хотел произнести моё имя. Я знаю, что ты это любишь. Но я хочу, чтобы ты стал нуждаться в этом и чтобы слёзы подкатили к глазам, потому что тебе всё ещё запрещено говорить. И ты… ты будешь слушаться меня до самого конца.
Чимин длинно выдыхает, прежде чем поцеловать Намджуна. Он впивается в его рот и, как обещал себе ранее, вытрахивает своим языком, широко раскрывая намджуновы губы. Хлюпает слюной и засасывает. Намджун кусается легко без претензий, и Чимин кусает его в ответ сильнее. Потому что сегодня он главный. И Намджун его, только его и больше никого.
Чимин вымазывается весь в смазке. Его мощные бёдра раскрываются прямо над хорошо вылизанным намджуновым членом. Чимин задерживает дыхание, прикрывает глаза, предчувствуя желанную боль. Он вбирает его в себя. Садится, жмётся бёдрами, дёргает ими резко вперёд. Намджун пытается вырвать руки из наручников. Они звенят, и Чимин от этого ловит кайф. Он придавливает Намджуна к кровати и трахает его остервенело. С силой и нажимом, чтобы самому было тяжело. Так тяжело, что у Чимина вырывается плаксивое хныканье. Он повторяет в бреду: ‘Намджун-и, Намджун-и, Намджун-и’. И ему это можно. Он главный. Он приковал Намджуна к кровати. Он заставил его дрожать. Он вынудит его плакать под повязкой от удовольствия.
Чимин снова целует его. Ему хорошо. Очень хорошо. И плевать, что руки трясутся, и спазмы в животе, плевать что всё ещё больно, что жжёт. Но Чимин не остановится. Он продолжает прыгать на его члене и вылизывать намджунов рот. Он хочет быть разрушенным вместе с Намджуном.
Ему приходится нагнуться, прижаться грудью и оттопырить задницу, чтобы достать простату.
— Намджун, — Чимин опасно рычит и стукается лбом об его плечо. — Ох блять… Я так ахуенно сильно тебя люблю.
Намджун вспотевший. Но Чимин знает, что повязка мокрая не поэтому. И он старается ещё лучше. Двигается ещё агрессивнее. Сцепляет свои руки с закованными руками Намджуна. И трахает его так хорошо, что его нельзя осуждать за то, как сильно он озверел.
Ведь Намджун задыхается. Ведь он и правда снова спотыкается на первом слоге имени Чимина. Намджун кричит и сбивает волосы на макушке, елозя головой по подушке. Его ноги от напряжения дрожат, а прижатые пятки немеют. И Чимин знает, что больше всего на свете, Намджуну нравится принадлежать ему, позволять делать с собой всё это. Заставлять плакать и кричать, пропитывать постель потом, спермой и смазкой.
Намджун кончает, когда Чимин начинает скулить, показывая свою слабость особенно открыто. А Чимин… Он буквально распадается на части, когда осознаёт, что его сперма смешалась на животе Намджуна с прилипшим ягодным соком.