Vanessa Mae - Solace

Жуткая история - та, которая произошла настолько давно, что её можно сравнить с древней египетской пылью или ветхой стариной. От этой истории веет пустующей паутиной, скукоженными и прогнившими когда-то сладкими плодами и вечностью.

Эта история о принце, заключённом в каменных стенах дворца. Не в тёмной башне с одиноким окошком. В красивом дворце освещённым ярким солнцем и поросшим цветами и ползучими лозами. В дворце, окружённым раскалённым песком и постоянно иссушающимися бассейнами, но спасительными в жаркий полдень, как и холодный мраморный пол на крытой веранде.  

Этот принц сидел в "золотой клетке" будучи редкой "райской птицей". Он смиренно подчинялся их правителю и не пытался сбежать, потому что мир за пределами дворца жесток, а от таких, как он, там ничего не оставалось. Но это не значило, что он не мечтал жить по-другому. Из того мира в его дворец приходил один воин. Он был молчалив и, казалось, на первый взгляд бесчувственным. Его латы были пропитаны кровью, грязью и потом. Кожа на руках и лице грубая, потемневшая. Раз в месяц принц Чимин видел его сквозь полупрозрачную вуаль в тронном зале. Этот воин вставал на колено перед их правителем, кланялся ему и отдавал отвоёванные трофеи, в число которых входили новые покорённые города и страны.

Чимин тоскливо наблюдал за этим воином, уходящим обратно в мир. Он провожал его каждый раз, как в последний, с щемящей болью в сердце. Любовь Чимина запретная, как и большая часть его желаний. До последнего своего вдоха он хранил свою любовь в тайне, как и то, что происходило под покровом ночи в сонной тишине, когда этот воин проводил последнюю ночь во дворце перед новым походом. Чимин готов был умереть, но не сказать о том, как прекрасно было чувствовать шершавые руки воина на своей тёплой коже. Как до слёз больно и хорошо было отдавать ему себя, топя свой голос в груди. Как прекрасен его тихий шёпот и смех. Как волшебна его нежность, преданность и ответная любовь.  

И как ужасна и страшна для Чимина его смерть...

В секунду, когда его пальцы коснулись гравия надгробия с помпезно выведенным именем, которое Чимин позволял себе произносить только шёпотом, тихо и боязно: Намджун, - "перья" его опали.  

В тот год, в середине месяца которого, на горизонте из песочных барханов вышел караван, принёсший с копьём в груди Намджуна, Чимин прощался с ним и с собой так же тихо, как и все их бывшие встречи, среди отцветающих роз одиноко вдалеке.

Он умер от тоски следом за воином в той же ночной тишине, когда-то спасительной для него. Его руки обнимали могильный камень до самого конца. Чимин не жалел о своей жизни, он знал, что всего лишь песчинка в океане пустыни, он и его воин. А его история, из которой родилась бы легенда, умрёт вместе с ним, потому что он умел хранить тайны.

Но не зря из века в век говорили о том, что у стен есть уши. Чимин сохранил тайну, а стены - нет.  

Благо, гнев правителя он так и не увидел.