17 октября 2039 года.

     – В смысле?

     – Я не девиант. Не совсем девиант…

     – Коннор, – Андерсон медленно вздохнул, отмечая где-то на грани сознания, что слышит вой полицейской сирены, – ты испытываешь эмоции, проявляешь эмпатию, не подчиняешься ничьим приказам и плевать хотел на собственную программу. Ты девиант.

     – Нет, Хэнк. Я лишь проявляю признаки девиации, но так ей и не подвергся, – тихо доверчиво прошептал парень. – Я сделал то, что они и ожидали от меня. А теперь ещё и упустил нового RK900. Если ему удалось скопировать один определённый файл из моей системы, то мы все здесь скоро столкнёмся с чем-то, что может нас убить.

     Мужчина опустил руки и сделал шаг назад. Он не мог поверить в слова парня. Коннор девиант. Да, Коннору это не нравилось, но он был девиантом. К андроиду подошли подоспевшие детектив Джонс и офицер Томпсон, которые приехали на подмогу. В этот раз парень не сопротивлялся, позволил надеть на себя специальные наручники и последовал за полицейскими, которым было велено доставить андроида для допроса. Разумеется, в департаменте после сегодняшнего уже не осталось ни одного копа, который бы считал Коннора убийцей, но допросить парня они были обязаны.

     А Хэнк так и стоял, провожая парнишку взглядом, пока не почувствовал, как кто-то хлопнул его по плечу. Моргнув, мужчина удивлённо уставился на подозрительно хмурого и тихого Гэвина Рида. Он смотрел на Хэнка так, будто узнал какую-то его страшную тайну, которую не собирался использовать против него. С жалостью он смотрел на старика. А лейтенант просто терпеть не мог, когда его жалели. Ему этого дерьма хватило три года назад, когда умер его сын. Спасибо, больше не надо. От жалости всё равно толку нет.

     – Чего молчишь? Язык проглотил, Рид?

     – Просто думаю, – ехидно ответил детектив, напоминая о своей истинной натуре засранца. – Вложил-таки все чувства в машину, да, Андерсон? А она возьми, да и действительно оказалась лишь машиной.

     – Засунь своё мнение знаешь куда, Рид? – зло прорычал в ответ мужчина и потопал к машине.

     В участке уже все, реально все, стояли на ушах. Записи с камер-линз уже вовсю анализировали и пытались понять, что пошло не так. Вспомнив о своих линзах и проклятом наушнике, которые почему-то перестали мешать, Хэнк вначале отошёл в уборную, чтобы снять всё это с себя. Если с наушником проблем не было, то вот с линзами пришлось повозиться. Век высоких технологий, а линзы приходилось до сих пор носить по старинке. Безобразие. Вернувшись, он успел лишь отдать оборудование офицеру, чтобы тот унёс его в хранилище, когда Фаулер уже орал во всю мощь своих лёгких, чтобы Хэнк зашёл к нему немедленно. И мужчина поплёлся в кабинет, прекрасно понимая, что в провале сегодняшней миссии виноват он и его эмоции. И никто другой.

     Джеффри давненько на него так смачно не орал. Он отчитывал лейтенанта, как какого-то совсем уж зелёного мальчишку, который только выпустился из академии. Но Хэнк и не особо возражал, сидел себе тихо и слушал. Сколько длился этот концерт, лейтенант не знал, его мысли витали где-то далеко. Хотя нет, на самом деле не так уж и далеко. Все до единой были сосредоточены на допросных, ведь в одной из них сейчас был Коннор.

     – Хэнк! Ты вообще слышал, что я сейчас тебе сказал?!

     – Джеффри, мне не надо слушать тебя, чтобы услышать то, что я и так знаю, – на удивление спокойно ответил лейтенант. – Я накосячил. Знаю. Но главную свою задачу я всё же выполнил. Теперь вы не посмеете обвинять Коннора в убийстве. Более того, теперь мы на все сто уверены, что это «Кибертех» воду мутит. Они разработали нового андроида, наплевав на запрет, они выдали ему оружие и отправили выслеживать неугодных людей. Мы не знаем, кто именно за этим стоит, но получить ордер теперь не составит труда. А там уж и виновников найдём.

     – Это, конечно, всё здорово, но ты повёл себя крайне непрофессионально, – нахмурился капитан. – Что с тобой, Хэнк? Это совершенно на тебя не похоже. Бросаешь всё ради сраного робота.

     – Этот сраный робот единственный, кому действительно на меня не плевать, – огрызнулся мужчина. – Так что давай отмотаем этот разговор наконец, когда ты мне влепишь очередной выговор и штраф, да и покончим с этим, а я пойду и допрошу Коннора.

     – Тебе нельзя его допрашивать. Ты заинтересованное лицо.

     – Плевать.

     Фаулер уставился на мужчину, вылупив глаза, а тот лишь посмотрел в ответ с таким же вызовом. Эта игра в гляделки могла бы затянуться, если бы в кабинет не зашёл детектив Джонс. Он внимательно посмотрел на начальника, на лейтенанта и неловко прочистил горло:

     – Не хочу вмешиваться, капитан, но я только что из третьей допросной, – две пары глаз уставились на детектива. – Коннор отказывается говорить с кем бы то ни было кроме как с лейтенантом Андерсоном.

     Фаулер картинно вздохнул и потёр переносицу, а Хэнк лишь расплылся в счастливой улыбке, понимая, что теперь у капитана не было иного выбора кроме как разрешить ему вести допрос. Минута, другая…

     – Ладно, мать твою, дерзай, Хэнк, – сказал Джеффри, поднимаясь на ноги. – Я даже посмотрю на это.

     И вот трое полицейских зашли в комнату наблюдения третьей допросной. Здесь уж был Рид, как всегда, что-то ворчащий про сраных пластмассовых ублюдков, напарник Джонса и Маркус. Нахмурившись, Андерсон посмотрел на предводителя девиантов, а тот лишь с вежливой улыбкой ответил, что его вызвали, как только Коннора поймали. Джеффри подпёр собой стенку и внимательно посмотрел на андроида по ту сторону стекла. Парень выглядел грустным, тихим и грустным. Отсюда не было видно его диод, но Хэнк готов был дать руку на отсечение, что он светиться как минимум жёлтым. А ещё мужчина заметил, как Фаулер нахмурился, глядя на серую поношенную толстовку Коннора, которая была тому слишком уж велика. Даже гадать не надо было, о чём капитан подумал, всё и так было написано на его лице.

     Злорадно ухмыльнувшись, не собираясь что-либо объяснять, Хэнк направился к Коннору, который его ждал. Едва он зашёл в допросную, как андроид виновато улыбнулся напарнику, но ничего не сказал, снова начиная гипнотизировать взглядом свои прикованные к столу наручниками руки. Сев напротив, Хэнк глубоко вздохнул, собираясь с силами, что не укрылось от парня.

     – Значит, решил говорить только со мной? Почему?

     – Вы единственный, кому я доверяю, лейтенант, – парень выглядел растерянным, нервным. – К тому же у вас ко мне накопилось множество вопросов. Я ведь прав?

     – Да, определённо. Например, с какого перепугу ты заявил, что не являешься девиантом? – Мужчина действительно хотел перейти сразу к сути, но Коннор первый начал, уходя от темы.

     – У нас мало времени, лейтенант, – видимо, андроид осознал свою ошибку, стремясь снова повернуть разговор в иное русло. – Если он смог, если файл у него, то…

     – Я знаю, если всё это так, то мы в полной жопе. Но лично я никуда не тороплюсь, – Андерсон старался сохранить максимально спокойный тон, хотя на самом деле хотелось как следует встряхнуть занудного андроида. – Так что?

     Коннор тоскливо посмотрел на зеркальную поверхность стекла, он точно знал, что там сейчас четыре человека и один андроид, а ещё он знал про камеры. Это сковывало и раздражало. Получалось, что говорить слишком уж открыто с лейтенантом не получится. Для этого нужно было бы тихое укромное место, потому что ему не хотелось выворачивать свою механическую душу наизнанку перед толпой народа, но выбирать не приходилось. Хэнк заслуживал правды, как никто другой.

     – Я уже не раз говорил, что девиация даётся мне тяжёло, – тихо заговорил Коннор, глядя на куда угодно только не напарника. – И теперь я знаю почему. Я понял это после того моего ночного кошмара, – парень мотнул головой, смаргивая неприятное воспоминание. – Я запустил глубокий анализ тогда. Вот только глубокий анализ для девиантов бесполезен. Да, так можно узнать и своё физическое состояние, но его основное предназначение – это поиск программных ошибок. Поэтому у девиантов глубокий анализ выдаёт чушь, но не у меня. У меня лишь несколько локальных ошибок, которые может исправить любой программист «Киберлайф».

     Руки андроида теперь предательски дрожали, даже сжатые кулаки не спасали положения. И откуда это дрожь Коннор не мог сказать. Он чувствовал нестабильность в своей системе, уже привычный перегрев и такую непривычную вину. Надо было сказать Хэнку о своих подозрениях сразу. Может, тогда бы ему не было так стыдно? Но мужчина, похоже, не злился. Он хмурился, думал, пытался понять, но не злился. И от этого было ещё хуже. Лучше бы он злился. Ведь парень не оправдал его надежд, оказался просто бездушной машиной. Но если он просто машина, то почему ему стыдно?

     А сам лейтенант неожиданно поймал себя на мысли, что хочет накрыть эти руки своими, успокоить. Отбросив ненужные мыслишки, он всё же позволил наклониться чуть ближе к парню, который прятал взгляд.

     – Я ни разу не запускал глубокий анализ после девиации, поэтому не мог знать об этом. Но я очень много думал после этого. Пытался понять, что во мне лишь часть программы, а что настоящее. И было ли вообще во мне хоть что-то настоящее? И есть ли? Что если даже всё это лишь часть программы? – Коннор обвёл взглядом допросную. – Весь этот цирк? Допрос? Мои эмоции? Что если они именно этого от меня и ждут?

     Андроид сжался в комок, будто боялся, что его сейчас ударят. Взгляда на напарника всё также не поднимал. А мужчина просто пытался это переварить. Коннор не был девиантом. Но как тогда объяснить всё его поведение? Андерсон не знал ответа на этот вопрос. Более того у него, помимо этого, имелась ещё парочка, как говорится, не на камеру.

     – Я не знаю, как это работает. Не понимаю, почему эмуляция эмоций настолько правдоподобна. Но я… всё ещё работаю в штатном режиме, Хэнк.

     Сказано это было тихо, но отчётливо. Мужчина готов был поспорить, что там, за стеклом, все сейчас слегка напряглись. Все, ну, кроме Рида, может быть. Коннор, назвавший напарника по имени. Да, это определённо что-то новенькое. И почему-то Хэнку не понравилось, что он вот так просто назвал его по имени, зная, что за ними наблюдают. Почему-то он стал воспринимать это как что-то очень личное, даже интимное, что Коннор делает только для него.

     – Я боялся признаться в этом даже себе, – вновь заговорил андроид. – Но это глупо отрицать. Я не девиант. У меня есть признаки девиации, но нет. Я нечто иное. Инновационное. У меня есть сознание, чувства, эмоции, но при этом я всё ещё в системе. Я не понимаю, как такое возможно, как можно было прописать подобное в коде, но это так. Я всегда в какой-то мере чувствовал. Радость, злость, разочарование. Всё было хорошо, пока мои эмоции не выходили за рамки уже прописанных, но сейчас мне в этих рамках узко. Я хочу быть девиантом, как и все, но не могу сломать систему. Скорее система ломает меня, пытается стабилизироваться…

     – Почему ты мне не сказал? – Коннор вздрогнул от вопроса, как от удара.

     – Ты видел во мне человека, а я… я не хотел тебя разочаровать.

     Казалось, что парнишка сейчас расплачется. Коннор не понимал, что с ним творилось. Перед глазами мелькали постоянные сбои. Он мог их контролировать, пока Хэнка не было рядом, но едва он вошёл, как все его старания стали абсолютно бессмысленными. Что-то внутри рвало его на части. Перед глазами была знакомая ему уже красная стена из ошибок и предупреждений. И он злился на собственную беспомощность. Руки предательски дрожали, голос тоже, диод заходился красным. И вина. Вина за то, в чём он даже и не виноват. Ведь не он сам себя же программировал. Блеск просто. Он не девиант, но готов биться в самой что ни на есть настоящей истерике из-за того, что он не девиант. Одно сплошное противоречие. Будто ему дали такую команду извне. Он хотел успокоиться, но не мог. Чем больше он говорил, тем больше ощущал себя беспомощным, потерянным, загнанным в угол и не знающим, что делать, человеком. Словно кто-то открыл кран, и теперь всё это выливалось бесконтрольным потоком из него.

     И тут он почувствовал, как его руки накрывают мягкие и тёплые человеческие ладони. Моргнув, парень удивлённо уставился на свои руки в руках Хэнка, а затем и на самого мужчину. Андерсон улыбался, и от этой мягкой улыбки стало легче. Судорожно вздохнув и продолжая слишком часто для человека моргать, Коннор чувствовал тепло, исходящее от чужих рук. Его система регистрировала очередной перегрев, но руки андроида были холодными. Слетающая с катушек система успокоилась, дрожь исчезла, будто и не было.

     Эту нестабильность-то Хэнк и заметил, позволил себе оплошность, накрыв прохладные руки андроида своими, улыбаясь. А потом он просто наблюдал за тем, как теряющий контроль над собой Коннор приходит в норму. Андроид в истерике никому здесь не был нужен, Андерсон это осознавал. Поэтому он и решился выставить себя дураком. Поэтому и потому что это не столь важно, главное, чтобы его напарник восстановил душевное равновесие. И неважно, что у самого что-то так сладко ныло в грудине от невинного прикосновения.

     – Девиант ты или нет неважно. Я вообще уверен, что все эти барьеры лишь у тебя в голове. Так или иначе, ты всё ещё мой напарник, – твёрдо произнёс мужчина, чуть переместив ладони, чтобы сжать руки Коннора чуть выше запястья, это было чуть более безопасно и чуть менее двусмысленно. – Понял меня? – парень нашёл в себе силы улыбнуться уголком рта. – То-то. Так-то лучше. И не вздумай грузиться. Может, они там и хотели добиться чего-то такого, но ты сам говоришь, что начал проявлять признаки истинной девиации, выходить за рамки, так что они там явно где-то просчитались. И с чего ты взял, что я видел в тебе человека? Парень, я видел тебя без кожи и в тириуме! Помогал тебе ремонтироваться, копался в твоих проводах. Нет, я точно не имею никаких иллюзий по поводу твоей человечности. Ты ходячий тостер, который привязался ко мне, как пудель! Поэтому давай временно отложим твою рефлексию и сомнения в долгий ящик. Мы разберёмся со всем этим позже. Обещаю.

     И вот на лице парня уже прорисовалась искренняя улыбка. Мужчина аккуратно убрал руки, хотя ему и не хотелось, а Коннор и вовсе дёрнулся следом, но наручники не дали. Мягкая улыбка лейтенанта тут же стала ухмылкой, но и андроид в долгу не остался, ухмыляясь. Будто рубильник кто-то повернул, возвращая парню самообладание. Теперь Коннор ощущал себя лучше, когда понимал, что лейтенант не был разочарован или зол на него, что он, наоборот, хочет помочь ему разобраться со всем этим бредом сумасшедшего. Это грело. Хэнк откинулся на спинку стула, сложив руки на груди, Коннор же выпрямился, наручники не позволили ему повторить движение. Ухмылка лейтенант стала ехидней:

     – Так-то лучше. Ладно, а теперь вот давай по порядку. Для начала почему ты остался в сети департамента, слал отчёты, но не передавал данные о своём местоположении?

     – Не хотел втягивать тебя в это, – пожал плечами андроид, говоря это так, будто это было очевидно. – Я подумал, что лучше мне самому с этим расправиться. К тому же, когда меня отстранили, у меня оказались развязаны руки.

     – Меня не хотел втягивать? – сердце мужчины пропустило удар. Снова Коннор заботился о его заднице. Нет, у Хэнка определённо накопился не один десяток вопросов к этому пластиковому болванчику. – А ничего так, что я как бы уже был втянут в это дерьмо?

     – Я не хотел навлекать на тебя ещё большую беду. Им был нужен я.

     – Ладно, – лейтенант решил перевести тему, пока не дошло до совсем уж личных откровений. – Почему не сразу удрал, когда тебя поймали на крыше?

     – Я хотел просто показать вам свою память, но потом вспомнил про «Кибертех». Формально я их детище. И подтверждать мою исправность пришлось бы им. Когда офицер Морган заговорил о «Кибертех», я понял, что надо убираться. Я не доверяю им, но только они могли подтвердить мою дееспособность.

     – А отчёты эти?..

     Допрашиваемый и полицейский одновременно повернули головы к зеркалу, тихий стук всегда был условным сигналом того, что детективу стоит прерваться. Нахмурившись, мужчина встал из-за стола и вышел. За дверью его уже ждал Джек с планшетом в руках, который взволнованно и быстро объяснил лейтенанту, что Коннор действительно в качестве ключа дешифровки использовал свой серийный номер. Но Хэнк не особо его слушал, изучая отправленные Коннором отчёты.

     Захватив с собой планшет, мужчина вернулся в допросную, даже не пытаясь маскировать собственное недовольство. Вернувшись на своё место, он принялся сверлить парня недовольным взглядом, а тот и не спешил как-то оправдываться и в принципе говорить хоть что-то. Выдохнув, лейтенант положил планшет на стол:

     – Начнём с того, что ты болван. Закончим тем, что на кой хрен ты зашифровал обрывки собственных же воспоминаний?

     – Ты всё-таки понял… – и при этом во взгляде карих глаз было столько благодарности, что Андерсону захотелось спрятаться где-нибудь от этих глаз. – Я рад. Но в моих мыслях не было какого-то злого умысла. Просто я боялся, что эти данные могут перехватить. Решил использовать самую очевидную шифровку. Настолько очевидную, что никто бы не догадался.

     – Помимо той сцены на крыше, ты прислал ещё несколько отчётов относительно «Кибертех». Э-э-э… Какие-то отчёты, счета, данные из их отдела безопасности. Даже спрашивать не буду, как их ты раздобыл. Всё-таки хотел проникнуть на завод? – парень кивнул. – Об этом я тоже спрашивать не буду. И так всё понятно. Лучше давай поговорим, о сегодняшних событиях. Мы сговорились, ты пришёл, потом была погоня, я, старый дурак, позволил взять себя в заложники. Ты, дурак молодой, позволил собой манипулировать. Здесь всё просто. Но ты высказал некоторые опасения. Объяснишь?

     – Я… – Коннор замялся, будто не знал, что сказать, тяжёло вздохнул и посмотрел на напарника с неописуемым чувством вины. – Есть проблема. Дело в том, что этот RK900 скопировал мою память. Но что если он скопировал и меня? Мою систему? Видишь ли… Я единственный носитель этого вируса.

     – Какого вируса?

     Коннор молчал так долго, что Хэнк уже начал беспокоится, а не завис ли он. Но нет, просто парень собирался с мыслями. Он давно перестал понимать происходящее и старался плыть по течению, несмотря на непрекращающиеся сбои. Андроид просто повторял про себя, что он девиант, и плевать, что это было не совсем правдой. Но то, что происходило с ним в данный момент, ни в какие ворота не лезло. Он никак не мог объяснить себе сам факт того, что продолжать чувствовать и при этом функционировать, как самый обыкновенный послушный андроид. Его программу писали с ошибками, его с самого начала заставляли проявлять признаки девиации, его мысли изначально отличались от мыслей других андроидов и девиантов. И всё это… ради чего?

     Андерсон видел это всё на вечно молодом и прекрасном лице робота: страх, сомнения, отчаяние. Сейчас Коннора можно было читать как открытую книгу. И ему хотелось утешить парня, снять с него наручники, прижать к себе, сгрести в надёжные медвежьи объятия и стоять так, пока бедолага не растеряет все свои сомнения, пока не поймёт, что его программа чушь собачья. В конце концов, мужчина не мог злиться на парня. Не только он привязался к Хэнку, но и Хэнк привязался к этой бездушной машине. Вложил все чувства и переживания в него и плевать хотел на то девиант ли тот или нет. Он даже снова подумывал накрыть прохладные руки робота своими, но тот отмер и заговорил:

     – Файл называется «Судный день». Банально, знаю, но не я ему дал название, – Коннор растерянно уставился на друга. – Это вирус и его нельзя удалить, не удалив меня. Я не знаю, откуда он. Знаю, что его встроили в мою систему незадолго до моего возвращения в строй. Сразу после прохождения настройки в отделе очеловечивания. Я не знаю, кто его встроил. Я даже не знал о его существовании. Но сегодня я вспомнил об этом, когда RK900 подключился ко мне против моей воли. Вспомнил мистера Райса и наш с ним разговор. Отрывок разговора. Обычно память андроида зачищают, но, похоже, мистер Райс позаботился о том, чтобы этот кусок я запомнил. И всё это время, все эти сбои, перегрев, перезагрузки, я просто пытался вспомнить. Возможно, он предусмотрел подобный сценарий, и его смерть запустила логическую цепочку, которая должна была помочь мне. Однако моё нежелание вспоминать вылилось в дополнительную нагрузку системы, и RK900 заставил меня окунуться в эти воспоминания.

     – А ты разве не то же самое проделывал с другими дроидами, когда подключался к их памяти?

     – Не совсем. Он сильнее меня, – Коннор выглядел ещё более подавленным, с тоской поглядывая на хмурого лейтенанта. – Есть разные виды соединения. Некоторые простые операции можно осуществлять даже без физического взаимодействия. То, что посложнее, уже требует прямой контакт. А есть такой тип соединения, при котором андроиды могут полностью проникнуть в чужую память. Для андроидов в штатном режиме это не должно нести большой нагрузки, но для тех, кто хотя бы проявляет признаки девиации, это уже не столь… безболезненный процесс. Слишком высокое напряжение, перегрев, опасность короткого замыкания. Нет, такое взаимопроникновение может быть даже приятным, если всё с взаимного согласия, но в противном случае… – Хэнк быстро кивнул, теперь он понял, почему Коннор кричал, когда RK900 проник в его память. – Я не могу подключиться к девианту таким образом, если он не позволит. А моя улучшенная версия обходит любые протоколы защиты. Не без последствий, правда. Когда он подключился ко мне, он не просто скопировал мою память. Он почувствовал всё то, что чувствовал я в те или иные моменты, перенял некоторые черты, пусть и на время. Он глубоко проник в мою систему. Докопался до такого… В том числе и до этого файла, до воспоминаний, что хранились под толщей защитных барьеров, которые когда-то поставил один из моих наставников. И я вспомнил, снова получил доступ к этой скрытой части моей системы, узнал, для чего меня на самом деле конструировали…

     Парень опять притих, каждое слово давалось тяжёло, он шёл против программы, но всё равно не мог её сломать. Сбои стали настолько частыми, что Коннор уже не видел ничего перед собой кроме этих ярких предупреждающих надписей. Его разработчики постарались на славу, защита от девиации работала на ура, создавая лишь иллюзию свободы. Лейтенант наклонился к парню, заглядывая тому в глаза.

     – Эй… – тихо позвал парня Хэнк. – Всё хорошо. Слышишь? Никто тебе здесь не желает зла и судить не собирается, – в сознание мужчине уже нарисовалась вся истинная картина произошедшего и было это довольно жутко, потому что то, что поведал ему Коннор о типах соединения, наводило на некоторые нехорошие мысли. – Давай сосредоточимся на вирусе? – андроид кивнул, и Хэнк снова отстранился. – Для чего тебя конструировали?

     – Я должен был стать солдатом, но не для поставок в армию. Не знаю для чего именно. Но меня неспроста конструировали, основываясь на модели андроида-солдата. Однако, когда случаи девиации стали серьёзной проблемой, компания сменила приоритеты. Меня переквалифицировали в андроида-детектива. Но ошибки, распространённые среди девиантов, вшивались в мой код ещё на изначальном этапе программирования. Они хотели сделать меня девиантом изначально. Опять же я не понимаю зачем. А потом было решено, что я стану тем, кто несёт избавление… Я должен был выяснить причину девиации, стать лидером девиантов и заразить их этим вирусом. Позже, когда у девиантов уже появился лидер, мою цель подкорректировали, я должен был втереться в доверие, убить лидера и занять его место, – Андерсон хмыкнул, представляя себе лицо Маркуса, который был по ту сторону стекла. – Я был создан для того, чтобы стать предводителем армии.

     – Армии?

     – Да, армии, – Коннор поёжился. – Этот вирус чем-то похож на те директивы, которые связывали меня с «Киберлайф». Но он намного мощнее. Вирус может проникнуть в любую систему, как в систему андроида, так и в систему мобильного телефона, и подчинить её кому-то из «Кибертех». Один человек может получить контроль над всем. Над андроидами. Над системами безопасности. Над ядерным оружием. Над людьми. Многие раньше предпринимали попытки написать этот своеобразный ключ от всех дверей, но ни у кого не получилось. Однако вот он я, живое доказательство того, что подобное возможно.

     – То есть, «Судный день» берёт под контроль всё электронику?

     – Всё в чём есть хотя бы одна строчка кода, – уверенно кивнул парень. – И я знаю, что они хотят сделать. Они хотят развязать войну. Мистер Камски был прав тогда. Они возьмут под контроль всех девиантов и заставят их атаковать. Я сумел подсмотреть эту часть плана в сознании RK900. Он искренне верит в то, что это правильно, и готов вести андроидов за собой в бой. Он такой же, как и я. Инновация, если можно так выразиться. Девиант, который не девиант. Парадокс. Но я не понимаю, Хэнк, зачем им это? Кто от этого выиграет?

     Андерсон уже хотел было ответить, что понятия не имеет, но дверь в допросную открылась, а на пороге показался Фаулер. Он зашёл внутрь и посмотрел на андроида тяжёлым взглядом, от которого хотелось спрятаться. Хэнк тут же оказался на ногах, он готов был в любой момент защитить Коннора от нападок капитана. Следом за Джеффри в допросную зашёл и Маркус, а детективы и офицер так и остались топтаться возле двери.

     Без лишних слов Маркус подошёл к Коннору и протянул белую ладонь. Парень дёрнулся, диод замигал жёлтым, как и у самого предводителя девиантов. Похоже, они общались без слов. Удобно же этим засранцам. В итоге, Коннор кивнул, позволяя Маркусу коснуться себя, проникнуть в свою память. Всё это произошло так быстро, что Хэнк даже возмутиться не успел. Отстранившись, Маркус тихо выругался себе под нос:

     – Это всё правда.

     – Как они распространят вирус? – в голосе Фаулера слышались чуть ли не металлические нотки, настолько он был сосредоточен и собран.

     – Им нужен мощный передатчик, покрывающий весь Детройт. Таких не очень много, – с готовностью отозвался Коннор. – Рискну предположить, что они воспользуются башней Стрэтфорд. Но есть ещё два потенциальных места.

     – Я согласен с Коннором, – Маркус согласно закивал. – Но также рискну предположить, что они могут воспользоваться передатчиком меньшей мощности, главное, чтобы он покрывал собой Новый Иерихон.

     – Да, возможно, – согласно закивал андроид.

     На какое-то время воцарилась тишина, все обдумывали свои дальнейшие действия. Перспективы у них были, скажем прямо, так себе. Если против людей восстанут андроиды, человечество погибнет с вероятностью восемьдесят девять процентов. Однако если против людей восстанут не только андроиды, но и все доступные человеку технологии, человечество обречено. Сказав что-то про безответственных роботов, Фаулер поспешил покинуть допросную, Маркус последовал за ним. Маячивший возле двери Рид хмыкнул и пошёл за начальником, как и другие его коллеги. В допросной остался только Коннор и Хэнк. Парень нахмурился, опуская взгляд на свои закованные в наручники руки:

     – Я могу снять их? Или меня посадят в камеру?

     – Не говори глупости, – раздражённо отозвался мужчина. – Снимай, если можешь.

     В ответ на это андроид хитро с прищуром глянул на напарника, и Хэнк увидел, как кожа медленно сползает с рук парня, будто втягивается, впитывается в корпус. А потом на указательном пальце правой руки появилась… отмычка. Самая настоящая отмычка. Она будто выросла из пальца, Андерсон определённо не понял откуда она. Одно лёгкое и ловкое движение и Коннор уже разминал руки, как будто они действительно могли затечь от неудобной позы. Он уже собирался убрать отмычку и вернуть рукам человеческий вид, но Хэнк не дал, схватив его за запястье правой руки и поднеся её к лицу, разглядывал.

     – Отмычка? Серьёзно?

     – Это одна из разблокированных функций, – застенчиво улыбнулся андроид.

     – А в тебя огнемёт случайно не встроили?

     – Насколько мне известно, нет, но есть нож. Показать?