— Бе-е-е! — показывает Алисии язык Лани. Их совершенно не заботит, о чём там говорят старшие. К тому же, кажется, беседа довольно напряжённая. Поэтому мальчик предпочитает играть в дразнилки на выживание с Алисией. На выживание, потому что следующий пинок, наверное, отправит его на Луну. Он не знает, на что ещё способна эта девчонка.

— А ну иди сюда! — язвительно улыбается блондинка, бросаясь за уносящим ноги Лани. Доминик, который наконец отделался от этой сумятицы, обращает внимание на внезапный стук в дверь. Он переглядывается с Иветт, которая стоит от неё относительно недалеко — большинство детей вообще убежало изучать кухню, — и после смотрит на всё ещё занятых чем-то Эмму, Анну, Дона и Нэта. Мальчик, сомневаясь, стоит ли отвлекать их, вытягивает губы трубочкой. Впрочем, он довольно быстро пожимает плечами и решительным шагом направляется к двери. Иветт решает поддержать брата, — несмотря на то, что понимает: вряд ли неизвестный пришёл навредить им — закрывает блокнот с, надо сказать, неплохим наброском цветов и подбегает к Доминику. Вместе они нажимают на ручку и открывают дверь.

На пороге их домика стоит высокая девушка. Из-за чёрной одежды кажется, будто она растворилась в воздухе, потому что на улице уже темно. Более того, половина её лица тоже пропала, но как-то частично, а тёмные, глубокие глаза смотрят на детей сверху грозно и отнюдь не доброжелательно. В самом деле, для полноты картины не хватает только молнии, рассекающей небо за её спиной. Доминик и Иветт разевают рты и уже через секунду визжат, наперегонки бросаясь в сторону скучившихся старших братьев и сестёр. Развернувшись к гостье спиной, они уже не видят, как та сдвигает к переносице брови, а затем шагает внутрь.

Только теперь на её лицо падает свет круглых ламп, что висят под потолком коридора. Эмма, услышав крики Доминика и Иветт «Она хочет нас убить!», взволнованно поворачивается в их сторону. Дети врезаются в ноги Анне и Дону, дрожа и указывая пальцами в сторону вошедшей. Тогда рыжеволосая уже с замиранием сердца поднимает глаза на девушку и в тот же миг шумно, с облегчением выдыхает.

— Паула! Добро пожаловать, — расплывается в улыбке Эмма, как это обычно бывает, если человек испытывает глубочайшее спокойствие после сильнейшего стресса.

Паула коротко кивает в знак приветствия и вновь озадаченно смотрит в сторону Доминика с Иветт. Те только глазами теперь хлопают, привалившись к стеночке в попытках отдышаться. Анна по своему обыкновению подбоченивается и строго смотрит на них. «Вот развели панику почём зря. Она даже не выглядит сердитой или мрачной, трусишки. Велики же глаза у вашего страха, а?» — доносится до Эммы, когда она отходит от друзей и приближается к гостье. Паула смотрит на девочку со свойственным ей спокойствием, с отголосками непонятной грусти и беспокойства в глазах.

— Мы с Юго и Пепе принесли часть вашей еды. В будущем вам надо будет самим приходить за ней к нашей мельнице, — сложив руки на груди, тихо — хотя, наверное, для неё это обычный тон — сообщает Паула, — но сегодня, из-за того, что уже поздно, Юго с Лукасом приняли решение немного вам помочь.

Паула делает пару шагов назад, чтобы выглянуть наружу и негромко позвать друга с командиром. Она могла бы покричать им прямо из домика, но тогда Паула не была бы Паулой.

Пока те двое вносят провизию и идут вместе с ней сразу на кухню, — оттуда раздаются возгласы детей, что не ждали гостей — девушка продолжает:

— Как я уже сказала, это не всё. За оставшимся мы ждём вас завтра после охоты. Количество еды, которое мы вам дадим, будет зависеть от того, сколько из вас выживет, так что прежде, чем идти, пересчитайте своих и убедитесь, что вернулись все, кто мог. Иначе вам может не хватить.

Голос Паулы не дрогнул ни разу за всю её мрачную речь. Она протягивает руку и опускает её на плечо Эммы: всё это время девушка наблюдала за эмоциями младшей, ожидая увидеть что-нибудь не самое приятное, типа того, что было в мельнице. Но вместо этого она не замечает даже, чтобы Эмма хмурилась. Девочка показывает ей своё лицо: посветлевшее, решительное его выражение. Зелёные глаза смотрят прямо и уверенно, а её бледная рука крепко сжимает руку Паулы, которая ту с чужого плеча до сих пор не убрала.

— Нас будет тринадцать. Готовьтесь распрощаться с больши-и-им количеством вашей еды.

Эмме не суждено увидеть, как брюнетка горько улыбается под своей банданой. Когда она покидает их дом, звучит вопрос:

— Как она? — и задаёт его, конечно же, Юго.

— Бодра, полна сил, готова сражаться и верит в свою семью. Всё как обычно, — почти равнодушно отвечает Паула.

— Плохо. Ну, ещё не вечер, — вовсе не весело усмехается Юго. — У неё есть время одуматься.

По прибытии обратно в мельницу Пепе с порога обращается к Джиллиан:

— Можно рассчитывать максимум на двенадцать человек.

И все трое думают как один: «Она не успеет».

***

— Эмма! А когда именно начнётся завтрашняя охота? — озвучивает свой вопрос Нэт, тем самым открывая тему, которую до сих пор никто не решился затронуть. Они уже около десяти минут сидят за столом в одной из комнат первого этажа и молча стучат ложками по тарелкам.

— Они не сказали. Значит, наверное, это неизвестно. Не думаю, что очень рано утром, но слишком долго спать всё равно нельзя.

— Верно, — поддерживает её Анна.

— Скажи, Эмма, — неуверенно обращается к ней Росси, — мы точно сможем спастись все вместе? Все-все?

— Ну конечно! — широко и донельзя искренне улыбается Эмма. — Как же иначе? Я… мы придумаем такой план, чтобы мы выжили все вместе. У меня уже есть идея.

— Обещаешь? — спрашивают сразу несколько обрадованных детишек. Эмма открывает рот, но прежде, чем она успевает ответить, Дон влезает в разговор.

— Эй! Думайте, прежде чем спрашивать, — недовольно смотрит он на них. — Как она может пообещать такое? Это же зависит не от…

— Всё в порядке, Дон, — мягко останавливает его старшая, трогая брата за локоть. Смуглый мальчик обескураженно смотрит на неё, а Эмма и не думает замолкать. — Я обещаю, ребята. Мы все одна семья, и я сделаю всё, чтобы все до последнего выжили.

— Эмма, как ты можешь… — лепечет Анна. У неё сердце уходит в пятки, когда она слышит это. Однако, кажется, Эмме действительно плевать. Она твёрдо верит в то, что говорит. В то, что сдержит обещание. И когда рыжеволосая тайком берёт за руку Анну, чтобы успокоить, блондинка кивает самой себе и улыбается тоже. Они смогут. — Так какой у тебя план?

— Значит, так. Юго говорил, что разделение на группы почти никогда не помогает, но, я думаю, он преувеличивает. Возможно, он имел в виду группы людей, которые почти не знают друг друга и боятся заступаться друг за друга. Мы не такие. К тому же, если передвигаться не слишком большими группами, это должно помочь. По два-три человека будет достаточно. И ещё… Я думаю, некоторых стоит оставить в поселении, — заявляет Эмма. — Во-первых, не все могут бегать так же быстро, как я или Дон с Лани и Томой. Во-вторых, основная масса людей, скорее всего, пойдёт в лес, и, хоть мы этого наверняка не знаем, демоны, скорее всего, пойдут туда, где больше добычи. А значит, в поселение вряд ли кто-то заявится. Вам лишь надо будет хорошенько спрятаться и, в случае чего, обхитрить демонов. Не все из них такие умные, как этот Льюис. У нас должно получиться.

— И… кого ты предлагаешь оставить здесь? — уточняет Нэт.

— Думаю, это должны быть… — Эмма обводит взглядом всех, сидящих за столом, — Марк, Джемма, Иветт, Анна и Росси.

— Но почему? — разочарованно спрашивает Иветт. — Я тоже хочу пойти! А вдруг вам понадобится помощь? Я… я… я могу рисовать вам карту… или следы… я могу быть полезна!

— Я знаю, — виновато кивает Эмма. — Но, думаю, у остальных больше шансов убежать. Тебе будет безопаснее остаться тут, с Анной и ребятами. Теперь из «бегунов» у нас остаётся восемь человек. Думаю, лучше разделиться на группы по три и два человека. Нэт, Дон и я будем возглавлять эти три группы. Мне будет лучше взять кого-то одного, чтобы у нас было больше шансов выжить. Я точно смогу придумать что-нибудь, чтобы убежали мы оба, а вы, мальчики… — нервно хихикает Эмма, когда ей в ответ обиженно гундят Нэт и Дон, и, уже поникнув, продолжает. — Я уверена, что мы все спасёмся, но… если кого-то поймают и не будет способа вырваться, возможно, всех троих не заберут.

— Да успокойтесь вы, — шикает Анна на Дона с Нэтом, которые продолжают сердито пыхтеть. — Результаты ваших тестов были хуже, чем у Эммы, у неё есть право говорить такое. Сейчас не время думать об этом.

— Нэт, — обращается к мгновенно вздёрнувшему свой чудесный нос мальчику Эмма, — возьми с собой Алисию и Криса. Дон, на тебе Тома с Лани. Доминик, ты со мной.

Все упомянутые синхронно кивают.

— Те, кто останется здесь, — я думаю, вам лучше разделиться и засесть в двух разных домах. Если сюда всё-таки кто-то придёт, а вы все будете в одном доме, либо все или большинство погибнут, либо все выживут, потому что демоны могут не зайти в ваш дом. Это слишком рискованно. Поэтому, Анна, пожалуйста, останься с Джемимой и Марком. Росси и Иветт будут в другом доме. Вернее, вам лучше остаться в этом, а Анне, Марку и Джемиме уйти в другой, пустой. Возможно, если демоны придут в пустой дом, они не будут особенно тщательно его исследовать. А вот если они попадут сюда и увидят, что здесь уже живут, могут исследовать более тщательно. Тогда лучше, если они погонятся за двумя, а не за тремя. Было бы безопаснее всем вам пойти в пустые дома, но, не найдя никого тут, они могут попытаться более внимательно проверить свободные здания. Тогда риски будут одинаковы. Так что… думаю, это лучший вариант.

Эмма договаривает всё, что хотела сказать, и лишь тогда осекается. Замечает, как смотрят на неё дети: с сомнением, страхом, некоторые — со слезами на глазах. Им не грустно, просто слишком уж много неопределённости, слишком уж много «если». Эмма не хотела их пугать. Возможно, ей не стоило уточнять, почему она предлагает действовать именно таким образом. Вернее, да, точно не стоило. «Но они могли начать спрашивать, — пытается оправдаться перед самой собой девочка. — Нет. Этого всё равно делать было нельзя. Эмма, ты такая глупая». Она мотает головой, бьёт себя по щекам и вновь смотрит на младших.

— Я уверена, ничего из этого не случится. А если случится, вы точно сможете сбежать. В любом случае, все останутся живы. Не бойтесь. Главное — не потерять голову из-за страха. Не демоны, а страх — наш главный враг.

— И усталость, — встревает Анна, — поэтому скорее заканчивайте с ужином и идём спать. Мы с Нэтом нашли в шкафах матрасы, вот их и положим на пол. Нэт, идём, — зовёт она мальчика. Тот быстренько запихивает в рот последние кусочки еды со своей тарелки и спешит догнать ушедшую сестру. В скором времени Дон тоже уходит за ними.

После трапезы все как-то сами собой распределяются по комнатам. Эмма стоит у ближайшей ко входу, потому что сама собирается лечь здесь. Мимо неё проходит один человек, второй. Третьим оказывается Доминик. На пороге он медлит и слегка запрокидывает голову, чтобы посмотреть в глаза старшей сестре, своей наставнице и их лидерше.

— Эмма, а ты боишься? — спрашивает он и застаёт этим вопросом Эмму врасплох. Она открывает рот для ответа, но губы лишь беззвучно шевелятся, словно ей что-то мешает сказать это. — Ты боишься погибнуть завтра?

Только теперь старшая со свистом выпускает воздух, который успела набрать в лёгкие за эти несколько мгновений, и всё с той же добродушной улыбкой заботливой матери отвечает:

— Нет, я не боюсь погибнуть, потому что этого не будет. Никто не умрёт завтра. Мы с тобой будем проверять их всех, ага? Вернёмся в поселение, найдём команды Дона и Нэта, проверим, как они. Всё будет хорошо.

— Вот так просто? — тянет Доминик и встряхивается, после чего на его лице появляется довольная усмешка. — Раз ты так говоришь, значит, мы правда останемся живы. Спокойной ночи, Эмма.Упомянутая треплет его по голове и проходит внутрь сразу за братом. Она не боится умереть, но боится, что не сможет сдержать обещание. Она должна спасти свою семью во что бы то ни стало, должна оберегать их в течение всего времени, что им суждено провести в этом гадком месте. И это время обещает быть очень долгим.

***

Когда дети покидают дом на следующий день, на улице уже стоит немало людей. Эмма понятия не имеет, сколько их здесь, все ли это жители, но те ужасные лица, которые она видела по дороге в Золотистый Пруд, теперь находятся слишком близко. Младшие стараются не смотрать на окружающих, а тройка старших (Анна, как и задумывалось, ушла в пустой дом неподалёку вместе с Марком и Джемимой) пытается понять, не направлено ли в их сторону именно враждебных взглядов. Здесь можно увидеть людей от мала до велика — подростки (больше всего), дети лет семи-восьми, взрослые (меньше всего). Никто не разговаривает, но какое-то гундение всё равно сохраняется. Эмма сначала не понимает, что это, а потом её озаряет. Это плач.

Многие дети, даже подростки плачут. Плачут тихо, не рыдают навзрыд, но эти звуки всё равно режут по сердцу ножом. Наверное, это те, кто уже кого-то потерял или кто выживал до сих пор, но боится бежать снова. Боится, но не знает, как поступать иначе. В какой-то момент Эмма пересекается взглядом с мужчиной средних лет. Видимо, он пробыл здесь слишком долго, чтобы дождаться отправки. «Очередь самых тихих, возможно, наступит уже через несколько месяцев, но не раньше», — очень кстати звучат в голове слова Виолетты. Значит, этот незнакомец был недостаточно тихим? Как вообще можно быть тихим, когда идёт почти непрекращаемая игра на выживание?

Мужчина осматривает детей, и зрачки его дёргаются, взгляд перескакивают с одной точки на другую. «Он нас пересчитывает», — осознаёт Эмма и устремляет на него свой пристальный взор. Не более чем через две секунды старший морщится как от боли, видимо, заметив, что детей стало меньше, и отворачивается. Эмма хмурится, не понимая причины, но что-то сдерживает её желание подойти, спросить.

Где-то впереди раздаётся шум. Он всё нарастает, люди вокруг начинают шуметь и разговаривать, — вероятно, сами с собой — и Доминик, которого Эмма с самого утра держит рядом с собой, дёргает её за край одежды.

— Чего это они?

— Не знаю, — шепчет девочка. — Давай попробуем… — она хочет предложить пробраться вперёд, но необходимость в этом отпадает: им наконец-то становятся слышны отчётливые голоса. Голоса Юго и Оливера.

— С минуты на минуту начнётся охота, — почти кричат они, чтобы все присутствующие могли их услышать. — Помните: после неё вы можете обратиться к нашим врачам за медицинской помощью.

— Не оставайтесь в домах. Бег — ваше единственное спасение.

— Мы будем помогать по мере возможности, но мы не можем спасти всех. Если среди поселенцев есть ваши знакомые или друзья, помогайте друг другу…

— Зачем они постоянно говорят одно и то же? Никто всё равно не будет помогать друг другу, — скучающе произносит Сэнди.

— Может, кому-то это поможет одуматься. Тогда у кого-нибудь будет шанс спастись, — ложится ему на плечо рука Лукаса. — Уж вас-то это точно касается. Зак, ты снова идёшь с Юго. Рассчитываю на тебя.

Зак на это молча кивает. Они с Юго — одни из сильнейших в отряде, несмотря на бесконечные раны парня, поэтому им в команду особо никто не нужен. Зак уже давно привык к ноткам беспокойства в голосе Лукаса, когда перед каждой охотой тот просит позаботиться о Юго. Конечно, ведь самому однорукому делать в их команде нечего. Сегодня он, наверное, пойдёт с Паулой и Джиллиан, в следующий раз — ещё с кем, но точно не с Юго. Двое сильных взрослых, да ещё и Зак — это перебор.

После речи Юго и Оливера к ним подходит Соня, и тогда все трое начинают раздавать оружие: ружья, винтовки для особо зорких и метких, пистолеты и гранаты, и ещё много чего. Они просто ставят перед собой ящики со всем этим и выдают каждому, вставшему в очередь, без разбора — будь то ребёнок или взрослый. Если человек не знает, что выбрать, Соня вручает то, что, по её мнению, ему подойдёт лучше, вот только происходит это редко. В большинстве случаев каждый знает, что ему надо, с чем он сможет совладать. Что может спасти его или её жизнь.

Сами соотрядники Сони, Юго и Оливера в этих очередях не стоят: их оружие давно при них. Снайперская винтовка у Паулы, автоматы у Найджела, Сони, Виолетты и Сэнди, оружие побольше и увесистее у Зака, два внушительных пулемёта у Джиллиан, пистолет-пулемёт у Лукаса. Пепе оружия подобного толка не имеет, зато у него при себе есть гранаты — осколочные, свето-шумовые и дымовые — и пистолет. У Оливера есть и автомат, и пистолет-пулемёт, у Юго — автоматическая винтовка.

После раздачи оружия и ещё пары указаний Юго отходит назад, к Лукасу. Он слышит слова мужчины, обращённые к Заку, перед каждой, мать её, охотой.

— Ты бы за себя побоялся, — фыркает мужчина, заправляя прядь бордовых волос Лукасу за ухо.

— Я могу бояться за нас обоих, — беззлобно ворчит тот, прижимаясь к Юго. Последний поправляет длинный плащ и сам крепко, бережно обнимает возлюбленного.

— Всё будет заебись. Как всегда. Мы с тобой опытные.

— Да, я знаю. Всё будет хорошо, — скорее, самому себе бормочет Лукас, и тогда Юго целует его в уголок губ. А потом звучат первые ноты ненавистной мелодии Смерти, и люди бросаются врассыпную.